Выступление на Епархиальном совещании
по вопросам катехизации и религиозного образования

Всечестные отцы, братия и сестры!

Все мы знаем, отцы и братия, что Церковь переживает особый период своей истории, который принято называть временем ее возрождения, или даже временем второго Крещения Руси. Строятся храмы, открываются духовные школы, все новые люди приходят в Церковь, принимают Крещение и крестят своих детей. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в своих выступлениях неоднократно говорил о том, что «итогом начального периода новейшей истории нашей Церкви стало то, что по разным данным в среднем от 60 до 80% населения… именуют себя православными. Но какова же на самом деле ситуация на местах? Любой, кто не оторван от реальности, осознает, что, если говорить об активных верующих, регулярно причащающихся и участвующих в церковной жизни, то доля такого населения гораздо ниже указанных процентов». Эту ситуацию нельзя назвать нормальной. Поэтому на тех, кто относит себя к Православию, но не является активными верующими, должна распространяться наша особая пастырская забота — подчеркивает Святейший Патриарх. Она состоит, прежде всего, в том, что мы обязаны дать верные представления о Православии и церковной жизни всем, кто приходит в Церковь — как людям, желающим креститься, так и тем, кто, будучи крещен, остается пока православным человеком чисто формально.

Я хотел бы особо подчеркнуть, отцы и братия: дело, о котором мы говорим сегодня — не временная кампания и не какое-то нововведение, которое приходится возводить на пустом месте. Катехизация, то есть научение вере, приобщение христиан к полноте церковной жизни — это то, что было присуще Церкви Христовой с самого начала ее существования, и это неотъемлемая часть служения каждого добросовестного и ответственного священника. Однако поскольку на разных исторических этапах жизнь Церкви имела какие-то свои особенности, ее катехизаторская деятельность также имела различные формы. Сегодня мы ищем формы этой работы, наиболее адекватные в современных условиях.

Поскольку слово катехизация первоначально означало подготовку к Таинству крещения, мне хотелось бы напомнить вам, как относились к этому Таинству и как происходило научение вере в нашей Церкви в разные времена, чтобы лучше понять корни тех проблем, которые существуют сегодня.

В первые века христианства Таинство совершалось в основном над взрослыми людьми. До IV в. крещение детей было, скорее, исключением и совершалось тогда, когда люди приходили в Церковь всей семьей, «всем домом» (пример тому – повествование о крещении Корнилия Сотника в 10 главе книги Деяний святых апостолов). В апостольские времена катехизация представляла собой устное наставление в вере, главным основанием для Крещения было исповедание веры в Господа Иисуса Христа как Сына Божия, Распятого и Воскресшего.

Во II-III вв. в Римской империи Крещению предшествовал длительный (до трех лет) период оглашения. В условиях, когда Церковь была гонимой, преследуемой, каждый из христиан должен был быть готов отдать свою жизнь за исповедание веры. В период оглашения пристальное внимание уделялось изменению жизни человека, в то время, как вся Церковь усиленно молилась за желающих принять святое Крещение.

Делу наставления новоначальных посвящали свои труды многие святые отцы Церкви: до наших дней дошли огласительные беседы святителя Кирилла Иерусалимского, огласительное слово святителя Григория Нисского и многие другие святоотеческие наставления. Живым свидетельством заботы Церкви о том, чтобы преподать крещаемым ее учение неповрежденным, остается наш Символ веры: и первоначальный Никейский, и нынешний Никео-Цареградский Символ веры — это не что иное, как краткое изложение вероучения для желающих креститься.

Когда христианство стало не просто разрешенной, но и господствующей религией, т.е. примерно к IV в., сложилась тенденция, следы которой наблюдаются и в нашей сегодняшней жизни. Стало принятым откладывать крещение на самое позднее время жизни человека, чуть ли не до смертного одра. Люди знакомились с учением Церкви, даже признавали себя христианами, но откладывали «на потом» свое крещение и участие в Таинствах, зная, что для того, чтобы жить по-христиански, нужно бороться со всем плохим, что есть в себе, но не находили в себе сил и желания вести такую борьбу. Многие тогда, как часто и сейчас бывает, считали, что сначала следует «пожить для себя», воспользовавшись всем тем приятным, что есть в этой жизни, а потом уже, на ее исходе, «подумать о душе», уделить время Богу. Эта традиция была глубоко неправильной, она была искажением понятий о Церкви и имела своим содержанием желание человека «перехитрить» Бога и самого себя. Однако она была настолько распространенной, что многие из выдающихся людей, даже святых, крестились не просто в сознательном, но даже в преклонном возрасте. Самый известный пример – святой равноапостольный Константин Великий, который принял Крещение буквально на смертном одре. В таких условиях традиция первых веков с длительным периодом оглашения для подготовки ко Крещению оказалась разрушенной: этот период затягивался на неопределенный срок. Только усилиями многих святых отцов Церкви, разъяснявших глубокую неправильность этого обычая, он был преодолен. Вместе с тем претерпела изменения и система подготовки к Таинству Крещения: в этот период научение оглашенных основам вероучения начинают проводить в течение 40 дней Великого поста, чтобы совершить над ними святое Крещение на особой крещальной литургии в Великую субботу. Следы этого доброго обычая по сей день сохраняются в нашем богослужении. В этом году в нашей епархии, как и на некоторых приходах столицы, была предпринята попытка воспроизвести эту древнюю практику, и она оказалась довольно удачной. Подробнее об этом расскажет чуть позже о. Сергий Штурбабин.

Начиная со второй половины V века специальная практика оглашения взрослых начинает исчезать: она становится ненужной, потому что в эпоху, когда христианство становится господствующей в государстве религией, входит в обычай обязательное крещение младенцев. И в Восточной, и в Западной Церкви младенцев крестили по вере взрослых: их родителей и восприемников. Этот обычай был основан на учении Церкви, ведь оно говорит о том, что не только человеческие усилия, стремления, человеческая воля, но и благодать Божия необходимы для спасения человека. Поэтому Крещение младенцев всегда было не просто традицией, обычаем, или, как некоторые говорят, снисхождением к народным верованиям — нет, оно было частью исповедания Церкви, уверенностью, что в крещеном человеке действует благодать Божия. Вот почему для нас Крещение – это подлинное Таинство, а не символ или обряд.

Это важно осознавать для понимания природы разного рода искажений, которые привели впоследствии к появлению протестантизма. Борясь с действительно имевшими место искажениями христианской жизни и христианского вероучения в католицизме, из-за нарастания которых и произошел Великий раскол 1054 г., и оторвавшись от Римской Церкви, протестанты, как говорится, «вместе с водой выплеснули и ребенка». В основу своей религиозной жизни они положили чисто рационалистические принципы, отрицая действие в Таинствах благодати Божией. Таинства стали восприниматься ими как некие символы, обряды, напоминания. Крещение стало для них «вступлением» в определенное сообщество, Евхаристия – просто воспоминанием Тайной вечери, когда люди, собираясь вместе, сами себе напоминают событие, которое произошло два тысячелетия назад, вкушая при этом просто хлеб и вино. Отказ от Крещения младенцев стал одним из принципов протестантизма, наряду с борьбой с монашеством и почитанием святых. Поскольку действие благодати перестает приниматься в расчет, детей не крестят, дожидаясь пока они сознательно примут веру своих родителей и вступят в ту или иную протестантскую общину — именно как в организацию.

Почему именно этот вариант получил такое распространение в Русской Церкви и в нашей современной жизни? — Здесь следует отметить такой момент. Для Русской Церкви, как и для подавляющего большинства Православных Церквей, было привычным, в течение многих столетий, существование в качестве Церкви государственной. Ребенок воспитывался в вере в семье, и весь строй семейной жизни был обусловлен христианством, сообразовывался с жизнью церковной. Любое обучение, начиная с самого начального, происходило в церковной традиции. До революции значительная часть населения России получала образование в церковно-приходских школах. Закон Божий преподавался во всех начальных и средних учебных заведениях страны, богословие — в университетах и духовных школах. То есть в Российской империи до революции человек обязательно изучал вероучение с самого раннего возраста и в семье, и в школе, поэтому в коренных областях России не было никакой надобности в создании какой-либо особой системы катехизации.

Исключение составляли места проживания малых народностей нашей страны – Сибирь, Дальний Восток, Аляска, некоторые области Поволжья. Осваивая эти земли, государство поддерживало и миссионерскую деятельность Церкви среди инородцев. Катехизация, проповедь христианства среди них была организована очень хорошо, но она считалась частью «внешней» миссии, и была построена на особых принципах. Миссионерскому служению специально обучали в духовных школах, потому что это служение имело свои отличия от обычного пастырского.

Революция ХХ века сломала устоявшийся порядок, нарушила весь строй народной жизни. С первых дней своего существования советское государство ставило своей задачей полное уничтожение Православной Церкви в России. Устанавливались конкретные сроки, одна-две пятилетки, в течение которых имя Божие должно было быть забыто на всей территории СССР. Достичь этого власти не удалось, и Церковь в России выжила, сохранилась несмотря на все испытания. За 70 лет советской власти были периоды кратких оттепелей в отношении государства к Церкви, затем – периоды новых гонений. Однако, несмотря на все эти колебания «линии партии», о религиозном образовании детей и подростков все это время и речи быть не могло.

Сегодня мало кто знает, что единственная попытка вести разговор о возобновлении катехизаторской деятельности Церкви была предпринята в середине 1940-х годов, когда после завершения Второй мировой войны советское государство законодательно ликвидировало унию на Западной Украине. Церковь предупреждала соответствующие государственные инстанции о том, что эта ликвидация в недалеком будущем будет иметь самые отрицательные последствия, если Православной Церкви не будет дана возможность развернуть миссионерскую работу на территории Западной Украины по образцу той, которая проводилась после ликвидации унии в Западной Белоруссии в Российской Империи в тех областях, которые теперь составляют каноническую территорию Польской Православной Церкви. В какой-то момент власть заколебалась, даже готов был проект постановления ЦК о том, что на Западной Украине разрешается издание православной литературы, ведение полноценной миссионерской деятельности. Однако такое разрешение все же дано не было, и в результате, как и предупреждала Церковь еще задолго до перестройки, в конце 1980-х – начале 1990-х гг. на Западной Украине произошла не просто реставрация униатства, но и его наступление.

В течение многих десятилетий государство посредством специально созданных органов, института уполномоченных по делам религии, пресекало малейшие попытки проповеди в Церкви. Представители старшего поколения духовенства, конечно, помнят о том, как доставалось священникам просто за общение с людьми в храме, как бдительно уполномоченные следили за тем, чтобы в храмах не собиралась молодежь. Если кто-то из батюшек был замечен в «излишней» активности, его в лучшем случае начинали гонять с места на место, в худшем – находили какие-то предлоги, чтобы запретить в священнослужении, не брезгуя при этом клеветой.

Поэтому за это время сложилась уже другая, к сожалению, не менее устойчивая традиция. Значительную часть духовенства приучили относиться к своим обязанностям так, как этого хотели уполномоченные — как к «удовлетворению культовых потребностей населения». А люди, в свою очередь, привыкли к тому, что, приходя в церковь, они платят деньги и получают взамен какую-то «услугу». Этот устойчивый «обоюдный рефлекс», к величайшему сожалению, не преодолен до сих пор, он остается одной из главных проблем нашей церковной жизни.

За годы возрождения Церкви, которое происходит уже больше 20 лет, конечно, многое изменилось. Во всех епархиях открылось множество успешно работающих просветительских учреждений, катехизаторских курсов, воскресных школ для взрослых и детей. Думаю, что с самого начала все честные, мыслящие, ответственные священнослужители, все те, для кого их служение является не просто средством зарабатывания денег, а действительно служением, начали заниматься просвещением нашего народа, как только появилась такая возможность.

На сегодняшний день основным препятствием к ведению широкой просветительской, катехизаторской и миссионерской деятельности на приходах остаются малое количество храмов и недостаточное количество духовенства. Недавно Святейший Патриарх Кирилл обратился к мэру города Москвы с предложением возвести в столице минимум 200 новых храмов, при том, что, по его мнению, в Москве необходимо еще не менее 600 церквей. Святейший Патриарх понимает, что нормальная церковно-приходская жизнь, в том числе катехизаторская работа, начинается тогда, когда приход сравнительно небольшой, когда священник в состоянии уделить внимание всем тем, кто приходит в храм. Святейший Патриарх привел такую цифру: сейчас в среднем по России один храм приходится на 11,2 тысяч населения. И это, конечно, мало, причем речь идет об усредненных показателях, а во многих конкретных местах ситуация гораздо тяжелее. Есть городские и сельские районы, откуда очень тяжело добраться до храма. Есть приходы в селах, где население совсем небольшое. И пока еще остаются городские приходы, которые принято называть богатыми, куда приходит (а точнее, заходит в течение дня) множество народу, и где нормальная приходская жизнь тоже по многим причинам не складывается. Так вот, полноценные приходы, где ведется просветительская и социальная деятельность, которые могли бы стать настоящими духовными и общественными центрами своего района, сложатся тогда, когда храмы будут находиться для людей «в шаговой доступности» и когда священник будет знать в лицо всех своих прихожан.

***

Каковы сегодня насущные задачи нашей Церкви, что же нужно делать в первую очередь? Я бы ответил так: строить новые храмы, воспитывать добросовестных священнослужителей, наводить порядок на существующих приходах.

В свое время я был участником 11 епархиальных собраний города Москвы. Ныне покойный Святейший Патриарх Алексий всегда, на всех собраниях, говорил о таких вещах: о необходимости катехизации и хотя бы минимального периода оглашения перед Крещением, о необходимости Крещения полным погружением и о необходимости внимательного отношения со стороны священника к тем, кто стоит у него в храме за свечным ящиком — о необходимости их воспитания, обучения.

Очень многие люди, которые называют себя прихожанами наших храмов, на самом деле не бывают на богослужении. Они могут заходить в храм в течение дня поставить свечи, написать записки, и могут делать так годами, но при этом не появляться на службе, может быть, за исключением Пасхи и Рождества. Это плохо, но это факт. И для таких людей (а их действительно очень много) голос Церкви — это голос человека, который стоит за ящиком. Многое зависит от того, кто этот человек. Однако не секрет, что в наших храмах свечницы — это, в лучшем случае, доверенные лица настоятеля, от которых требуется главным образом аккуратная сдача выручки. Что у них в голове, верят ли они, а если верят, то во что — один Бог знает. Мы часто сетуем, что в нашем обществе, даже внутри церковной ограды, распространяются самые дикие суеверия и предрассудки, обвиняем СМИ в распространении оккультизма, но я убежден, что большая часть той ерунды, которой забиты головы наших соотечественников,— это сведения, полученные людьми из уст наших свечниц. Это одна из самых больших проблем нашей церковной жизни, и я назвал бы ее если не проблемой номер один, то проблемой номер два – точно.

Вот почему мы пришли к необходимости того, чтобы открыть в Саратове курсы по обучению сотрудников свечных ящиков основам вероучения. Это крайне необходимо. Как бы хорошо они не выполняли свои прямые обязанности, все-таки главное — научить их тому, как отвечать на вопросы приходящих в храм людей. Мы будем проводить эту деятельность и по благочиниям.

Я хочу подчеркнуть — каждый из приходящих в храм людей должен получить здесь ответы на свои вопросы, причем ответы грамотные, церковные, в полном смысле этого слова. Это должна быть не просто информация, но и совет искреннего, неравнодушного человека, который бы помог приходящему по-настоящему войти в Церковь, изменить свою жизнь. Ответственность за это по-прежнему лежит на духовенстве, настоятелях и клириках наших храмов. Святейший Патриарх говорит о том, что необходимо сделать все, от нас зависящее, чтобы катехизация стала частью нашей приходской жизни. И это абсолютно справедливое требование. Повторю: обучение основам вероучения — неотъемлемая часть служения священника. Хотелось бы, чтобы это поняли все, начиная от семинаристов и кончая почтенными протоиереями, и не относились к этому как к тяжелому никому не нужному труду, который им навязывают, отрывая их от обычного распорядка. В то же время катехизация новоначальных, как и любая часть церковной жизни,— не такая сфера деятельности, которую можно строго формализовать и задокументировать. Служение священника очень трудно расписать и разграничить: вот, 2 часа он занимается катехизацией, 3 миссионерствует, потом 4 часа служит в храме… На тех приходах, где успешно трудятся добросовестные, ревностные священнослужители, работа по катехизации ведется, и таких примеров у нас достаточно много, потому что, если бы ее не велось, в храмы никто бы не ходил. Когда на моих глазах возникает приход, на который 4 года назад ходило 20 человек, год назад — 70, а в этом на службе стоит больше ста человек — понятно, что настоятель этого прихода в полной мере отвечает тем требованиям, которые Церковь предъявляет к своему служителю. Понятно, что наполняемость храма — прямой результат его деятельности.

А есть и другие приходы, где 4 крещения за год произошло, причем не в вымирающих деревнях… Вообще, не секрет, что наиболее часто совершаемая сегодня треба – это отпевание. Но и отпевание, как и любая другая треба, может и должно служить поводом для катехизации, для объяснений со стороны священника, какой смысл в этой службе и как она взаимосвязана со всем строем христианской жизни. Мы постоянно говорим об этом и на наших ежегодных епархиальных собраниях, и на встречах с выпускниками семинарии, начинающими самостоятельное служение.

С развитием приходской жизни священнику становится совершенно необходимой помощь мирян в любом просветительском, социальном служении, в том числе в катехизаторской деятельности. Сейчас мы вводим на каждом городском приходе или в сельской местности на уровне благочиния должность штатного катехизатора. Я призываю отцов настоятелей и благочинных к тому, чтобы со всей ответственностью подойти к подбору клириков или верующих мирян на эти должности. Если катехизатор не будет обладать достаточными знаниями, не будет вполне церковным человеком, его деятельность не только не будет успешной, но, возможно, и оттолкнет кого-то от Церкви. Недостойный уровень проведения катехизаторских бесед и занятий, чисто формальное проведение этой работы — первая опасность, которая нам угрожает.

Вторая — при выборе форм катехизации на приходах мы не должны возлагать на людей бремена неудобоносимые, относиться к ним с жесткостью и резкостью. Все мы помним, что в советские времена, когда родителям нельзя было крестить детей без предъявления паспорта, причем о факте крещения обязательно сообщалось на работу, и родителей неизбежно ждали там неприятности,— люди брали детей и ехали с ними в какой-то сельский храм подальше, желательно в другой области, чтобы уйти от ока государева. Если мы сегодня будем проявлять чрезмерную жесткость, мы просто воспроизведем эту ситуацию. Но если тогда люди бежали от уполномоченных, сегодня они будут бежать от Церкви — и это, конечно, недопустимо. Нам надо всё сделать так, чтобы у людей, с одной стороны, не было поводов для такого бегства, чтобы они понимали необходимость катехизации; чтобы наши встречи с людьми были для них интересными и полезными.

Часто спрашивают: в каких случаях все-таки следует отказать в совершении Таинства? Безусловно — если человек выражает свое пренебрежение к Церкви, кощунствует. Если мы пока не видим у человека понимания, что такое Церковь, что такое Таинства — то таким людям нужно очень вежливо предложить подумать, посоветовать им узнать, что такое церковная жизнь — но это, собственно, и есть смысл любой катехизаторской беседы.

Я настаиваю на том, что совершенно недопустимым явлением сегодня является Крещение просто «по факту оплаты», как еще происходит в некоторых храмах. Когда священник приходит, и ему за свечным ящиком сообщают: батюшка, сегодня у вас два Крещения. За это надо наказывать священника и немедленно увольнять тех, кто за ящиком — и это будет делаться, потому что подобная практика должна быть изжита.

Вообще, как я уже сказал выше, приходится сталкиваться с совершенно вопиющими случаями, касающимися Таинства Крещения, уровня служебных взаимоотношений, «разделения обязанностей» между сотрудниками свечных ящиков и духовенства.

К счастью, сегодня наши священнослужители поделятся с нами и опытом такой работы, которую можно назвать успешной. Я же в заключение своего вступительного слова еще раз подчеркну, что катехизаторская деятельность Церкви вряд ли подлежит строгой унификации. Это всегда живое общение с человеческой душой, разговор с людьми разного возраста, с разным жизненным опытом и способностями. Можно только сказать, что катехизация новоначальных в церковной жизни совершенно необходима, и успех этой работы будет зависеть во многом от открытости самого священника, его готовности к жертвенному самоотверженному служению, когда ради этого служения человек забывает себя, свои интересы. И, конечно, для того, чтобы православные христиане не останавливались в своем познании веры на правилах сугубо внешнего благочестия, священник должен сам показывать своей пастве пример подлинно христианской, духовной, молитвенной жизни, радости Богообщения.