У вас будет ребенок
или Ничего не бойтесь, только веруйте!

Пятилетней Аленке родители доверили секрет: кроме нее и годовалой Мариши в семье появится кто-то еще. Кто – пока неизвестно, потому что он еще совсем-совсем маленький, живет у мамы в животике. Это именно секрет – не надо его рассказывать бабушкам и дедушкам раньше времени.

– Нет, дедушка, – говорит она – кошка-то Муська не беременна. А вот у нас в семье кто-то беременный... Но кто – я тебе не скажу, это секрет!

Этому семейному анекдоту уже 15 лет. Тот, кого мы так бесталанно пытались скрывать, оказался мальчиком Ваней. Вслед за ним родилась Валюша. В общем, детей всего четверо. А, значит, четырежды мне приходилось становиться постоянной посетительницей женских консультаций. Первые два раза все было очень даже ничего. А вот вынашивание третьего и четвертого детей было осложнено как причинами вполне объективными (имеется в виду состояние здоровья), так и мрачными прогнозами медработников и регулярными призывами одуматься и сделать аборт, пока не поздно. Причем, прогнозы делались не только по медицинской части, но и вообще, так сказать, по жизни.

Из них я узнавала, что во время родов могу умереть, и дети останутся сиротами, что многодетные семьи – семьи несчастные, неблагополучные, недоразвитые и бедные, что так много рожают только асоциальные элементы, что муж меня бросит. И так далее, и тому подобное. Каждая такая сентенция заканчивалась предложением «разумного» выхода – причем, если на ранних сроках мне полагался аборт, то на более поздних – преждевременные роды по социальным показаниям. Тем, кто не знает, что такое преждевременные роды, объясню. Это когда малыш в животике у мамы уже даже шевелится, а мама решает вдруг, что он ей не нужен. Если она принесет справку о тяжелом материальном положении, или окажется несовершеннолетней, или просто заплатит денежку, доктора согласятся: да, малыш не нужен. Тогда мама ложится в больницу. В течение дня ей ставят уколы, которые убивают ее малыша, а потом его надо родить. И все.

Знаю об этом в таких подробностях, потому что однажды пришлось лежать на сохранении (к слову, с тем самым рассекреченным Ваней) в больнице, где на первом этаже детишек сохраняли, а на втором происходило все вышеописанное. Лежала я там дважды. В первый раз – как положено, на первом этаже. Соседство с абортарием напрягало, но не так чтобы очень – это я потом поняла, в сравнении.

Как раз на это лежание в больнице пришелся мой 25-й день рождения, и муж принес мне в палату букет из 25-ти гвоздик. Этот букет спас жизнь нашему Ваньке, когда мы с ним лежали в той же больнице вторично. Дело было так. Когда вновь возникла угроза родить раньше времени (чего категорически не хотелось), опять пришлось лечь на сохранение. Но на первом этаже мест не хватило, и сохранялись мы в абортарии – просто в отдельной палате. Но, видимо, не весь медперсонал был предупрежден о том, что палата эта – особенная. Пришла медсестра, позвала на укол. И, пока она готовила шприц, в процедурный кабинет зашла еще одна сестричка – она признала во мне ту самую женщину, которая уже лежала у них на сохранении (вспомнился букет!) и поинтересовалась, что мне собираются вколоть. Вот тут-то и оказалось, что в шприц набрали совсем не то, что помогает малышу дожить в мамином животике до положенного срока, а нечто противоположное. В общем, она успела, и все обошлось.

Вообще, медработники, имеющие дело с беременными, порой удивляют до слез. Как по-хорошему, так и по-плохому. В моем опыте не было докторов, которые относились бы ко мне недоброжелательно – напротив, им всем я только благодарна. И даже те, кто предрекал те или иные беды, склоняя меня к аборту, делали это из лучших побуждений – они искренно не могли представить, что все будет хорошо. И именно они настроили меня на то, что даже если что-то будет плохо, я не пожалуюсь никому. Потому что очень больно будет услышать: «Ну вот, нарожала! А ведь тебя предупреждали!». Именно потому, что не было режима наибольшего благоприятствования, выработалась привычка не ныть и справляться с трудностями самостоятельно.

О разговорах в гинекологических кабинетах можно писать отдельную статью, большую-пребольшую. Думаю, что у каждой многодетной мамы есть своя коллекция на эту тему. Шедевром из своего «сборника» (как его назвать? «Хоть плачь, хоть смейся»? «Смех сквозь слезы»?) считаю беседу двух медсестер:

– Представляешь, женщина четвертого собирается рожать!

– Да ну? По ней не скажешь. Молодец.

– А, может, они у нее все от разных?

И все это весело, игриво, с поглядыванием на меня (а я стою тут же, в кабинете, и чувствую себя неодушевленным предметом, чьи тактико-технические характеристики сейчас оценивают люди в белых халатах). Причем, стою сильно беременная, и расстраиваться мне, вроде бы, ни к чему, а не расстраиваться уже плохо получается. Ну, конечно, много детей бывает только «от разных»! Видимо, я – счастливое исключение. Впрочем, как и тысячи многодетных мам.

...Прием у врача-терапевта. Пожилая, очень приятная доктор, озабоченно говорит: «Вам надо побывать на приеме у заведующей». Я (видимо, довольно затравленно): «Я все равно не буду делать аборт!» – «Деточка, где тебя так запугали? В консультации? Да, есть проблемы со здоровьем, но мы их попытаемся решить. При чем тут аборт?»

...Слава Богу, всех наших детей я успела родить до того, как медициной был изобретен еще один способ не давать деткам рождаться. Анализ крови «на уродства» плода сдавала и я, но ни амниоцентеза (забор околоплодных вод), ни кордоцентеза (пункция пуповины плода) тогда еще не было. Об этих жутких процедурах – вернее, о том, какие страшилки рассказывают для того, чтобы получить от женщины согласие на их проведение – наслышана от своих знакомых (к слову, ни одна из них не согласилась рисковать здоровьем и жизнью ребенка ради того, чтобы определить, будет он здоров или нет).

Больше всего запомнился рассказ ныне счастливой мамочки, которую зачислили в категорию старородящих (дивное слово!) и отправили на это самое исследование. Пугали, уговаривали, а потом еще велели подписать бумагу о том, что за последствия (а возможен и выкидыш, и внесение инфекции) врачи не отвечают. И вот сидят они с мужем в машине, и оба плачут. А потом и говорят друг другу: «Если даже нам скажут, что он родится больным, мы не станем его убивать. И меньше любить его не станем. Так что пусть рождается». И не согласились на это изуверство. Родился замечательный мальчик.

Для чего я все это написала? Затем, чтобы дискредитировать нашу советскую (простите, российскую) медицину? Из злопамятства? Чтобы порисоваться и поумничать? Нет, нет и нет. О медицине в целом думаю хорошо, всем докторам и медсестрам искренне благодарна, всенародно рассказывать личные подробности не так уж и приятно. Но думается почему-то, что, несмотря на позитивный сдвиг в общественном сознании (многодетность перестала восприниматься как порок и придурь), со многими из перечисленных проблем так или иначе сталкиваются мамы и папы, ожидающие рождения ребенка.

Врачи и медсестры, бабушки и дедушки, родные и знакомые, соседи и коллеги могут как поддержать, так и запугать. И это именно в тот период, когда нужно думать только о хорошем и как можно меньше волноваться. А волноваться мы начинаем тогда, когда верим, что все будет плохо. Неправда! Все будет хорошо. Возможно, будет трудно, очень трудно и даже очень-очень трудно. Но трудно до невозможности не будет точно. И в конце самого темного тоннеля будет свет. И Тот, Кто дал дитя (одного, двоих, пятерых), даст все для него и для вас необходимое. Не бойтесь, только веруйте. А Он  своих не бросает. Проверено на собственном опыте.

P.S.: Когда статья была уже готова, мне довелось прочитать интервью с главным акушером-гинекологом Екатеринбурга Сергеем Разумовичем Беломестновым. Сказанное им очень порадовало. Если такой настрой начальника поддержат все его подчиненные, «страшилки для беременных» в женских консультациях из употребления выйдут, а встречи будущих мам с врачами будут приносить обеим сторонам только позитивные эмоции. Дай Бог.