Может, я устрашусь от того, что живу...

Абсолютно все мы, независимо от своих внутренних качеств и от содеянных поступков, рано или поздно должны умереть. Можно стараться не думать об этом, чтобы не омрачать свое короткое существование, а можно попытаться в этой неизбежности увидеть опору в жизни. Что такое смерть и как к ней следует относиться христианину — об этом размышляет редактор нашей газеты игумен Нектарий (Морозов).

Самый главный экзамен

Смерть действительно становится таким экзаменом, потому что она подводит итог всей прожитой жизни, который уже нельзя изменить. C чем мы пришли к этой черте, с тем мы ее и переступим, и этот «багаж» последует за нами в вечность. Ведь здесь, на земле, задается некий вектор движения человека — к Богу или от Бога, — а в вечности движение продолжается. Если жизнь человека не была стремлением к Богу, то, как говорит преподобный Симеон Новый Богослов, «ничто из того, что не началось здесь, не может продолжиться там».

Когда мы помним о смерти, то так же регулярно вспоминаем и о том, что нужно груз грехов, недостатков, привычек, недостойных поступков сбросить, чтобы не тянуть его с собой в вечность. Когда мы о смерти не вспоминаем, утешаясь мыслью о том, что еще будет время это сделать, то можем просто не успеть. Ведь никто не знает, когда смерть придет. Многие святые молились Богу о том, чтобы Он известил их о времени отшествия. И порой Господь действительно такое извещение давал. Но необходимо именно желание узнать и подготовиться. У иеромонаха Василия (Рослякова), убиенного в Оптиной пустыни, есть переложение одного из псалмов:

Покажи мне, Владыко,

кончину мою,

Приоткрой и число

уготованных дней.

Может, я устрашусь

от того, что живу,

И ничто не осилит боязни

моей.

«Устрашусь от того, что живу» — потому что придется умирать и отвечать за то, как прожил. И вот этот страх должен стать сильнее всех прочих страхов, которые есть на земле. И тогда о смерти сложнее забывать.

«Наглая смерть»

Памятование о смерти является одним из центральных моментов в жизни человека. Любой из нас так или иначе к смерти должен готовиться. Все наши бабушки — и нецерковные, в том числе, люди — обязательно готовились к смерти самыми разными способами. Они собирали деньги, так называемые похоронные, чтобы никого не отяготить, сами для себя готовили «похоронную» одежду. Такая вещь, как завещание,— не только попечение о материальном, но и желание привести все свои дела в порядок перед тем, как отойти. Люди более, скажем так, нравственно совершенные старались перед смертью со всеми примириться. А для верующего человека естественно примириться не только с окружающими, но и с самим собой и, в первую очередь, с Богом.

Этот опыт приготовления к смерти, эта традиция из нашей современной жизни ушла. Поэтому человек зачастую и умирает совершенно внезапно. Мы читаем в Покаянном каноне Господу «соблюди мя, да наглая смерть не похитит мя неготоваго» и далеко не всегда понимаем смысл. «Наглый» — это внезапный, неожиданный. Процесс приготовления к смерти, даже чисто бытовой, о котором я говорил, — это процесс смирения перед тем, что придется умирать, признание этого факта. Но смирение это — не паническое, не уничтожающее человека, а наоборот, заставляющее делать то, что должно.

Путь в бездну или восхождение?

Однако не менее важно готовиться еще и к тому, что смерти, при естественном ходе вещей, предшествует — к старости. Ведь в старости все качества, навыки, привычки, как хорошие, так и дурные, будто помещаются под увеличительное стекло. Это период, когда проявляется все, что успел человек прежде «собрать».

Собственно говоря, подготовкой к смерти является жизнь. Можно сказать, что человек жил, а можно сказать, что человек умирал. Потому что в момент, когда мы рождаемся, мы начинаем свое движение к смерти. И это, наверное, покажется кому-то просто ужасным, но здесь как раз встает вопрос об отношении к смерти. Если она для нас — конец всему, то это мрачно и очень тяжело. Если же относиться к смерти как к моменту перехода в вечность, когда для нас открываются эти дотоле закрытые двери, то тогда движение от рождения к смерти приобретает совершенно другой характер: смерть — не путь в бездну, а восхождение.

Мне довелось быть свидетелем того, как одна нецерковная женщина, прочитав книгу архимандрита Рафаила (Карелина) «Умение умирать или искусство жить», призванную максимально отрезвить человека, вместо того, чтобы испугаться, как я того ожидал, вдруг сказала, что ей стало невероятно легко. Она объяснила, что почувствовала себя совершенно свободной от суеты и многопопечительности, которой жизнь наполнена. В свете памяти о смерти многие вещи перестают быть столь важными — отпускают, действительно освобождают.

Конечно, человек не должен смерти ждать с нетерпением, это в корне неправильно. Потому что протяжение жизни, данное нам Богом, это ровно то время, которое нам нужно для спасения. Поэтому желание скорее уйти, как-то повлиять на этот процесс носит греховный характер. Это нетерпение, несмирение и, самое главное, недоверие Господу. И если уж великие святые, умирая, просили, чтобы Господь дал им еще время на покаяние, то что говорить о нас? Куда нам в этом смысле торопиться?

Смерть человека — это всегда тайна. Потому что ведение этой тайны было бы для нас неполезно. Существование смерти как таковой должно человека не подавлять, не приводить в состояние паники, но так или иначе должно его страшить — тем страхом, который отрезвляет. Человек, идущий на войну, обязательно должен бояться, иначе он в первом же бою безоглядно вылезет под пулю и погибнет. Но в то же время если такой боец побежит куда-то в панике, то его убьют уже по этой причине. Загадочность смерти способствует правильному и трезвому к ней отношению.

«Клиническая» — смерть?

В христианстве неслучайно нет четко сформированного представления о том, что происходит с человеком в момент смерти, потому что нет единого опыта. Наоборот, свидетельства людей, которые переживали клиническую смерть и которые потом об этом могли рассказать, достаточно различны. Тем более, что одно дело, когда человек действительно умирает и уже предстает перед Богом, а другое дело, когда он находится в состоянии, получившем название клинической смерти. Но смерть ли это как таковая? Человек может не дышать, у него может не биться сердце, а с духовной точки зрения является ли это смертью? Как на этот вопрос ответишь? Безусловно, мы можем найти примеры в житиях святых, порой даже в окружающей нас жизни, когда человек действительно умирал, и душа его восхищалась на суд к Богу, или же когда оценку прожитой им жизни давал его Ангел Хранитель или святой покровитель, но при всей разности таких ситуаций всегда присутствовал главный посыл: ты жил и не готовился к смерти — возвращайся, у тебя есть возможность исправиться.

Если же говорить о тех опытах, которые получали люди, пережившие клиническую смерть, и о которых написаны многие статьи и книги, то в них ничего подобного нет. Речь идет о каком-то свете в конце тоннеля, о некоем утешении — и, собственно говоря, руководствуясь этими свидетельствами можно легко принять решение об эвтаназии, о суициде. Ведь если там для всех все так однозначно хорошо, независимо от того, как кто жил, то почему бы туда не отправиться, когда здесь плохо?! И готовиться к смерти не нужно, потому что все равно тебе будет там, за гробом, «светло». Но так не бывает. То, к чему человек не готовится, никогда не будет хорошим. Идешь на экзамен неподготовленным — обязательно его провалишь. Бывает, конечно, когда человек случайно отвечает удачно, но смерть — не тот экзамен, на котором можно ответить случайно.

Опыт доверия

Важно помнить, что страх перед смертью является показателем греховности человека, однако греховности не как совокупности всех пороков и страстей. Мы можем видеть людей, которые грешат очень много, а смерти не боятся. Но это происходит потому, что их сердце стало настолько бесчувственным, что даже страх смерти через этот панцирь уже не может пробиться. Греховность, о которой я говорю, заключается в недоверии Богу, в маловерии как таковом и в нежелании что-либо исправлять. Потому что само желание исправления и труд исправления дают утешение, и панический страх уходит. Нам решительно необходимо доверие Богу: и в течение всей нашей жизни, и в самой смерти своей. Рано или поздно придется умирать, и в тот момент, когда мы будем уходить, Господь нашу душу от тела отделит Своим изволением, и нам останется только с этим смириться. И эта мысль, мне кажется, должна помогать нам здесь вновь и вновь доверяться Богу. И в мгновение, когда уже логики будет мало, а останется только этот накопленный всей жизнью опыт, он-то в свою очередь и поможет вновь довериться Тому, Кому только и можно в ту секунду довериться — Богу не мертвых, но живых.

Фото из открытых Интернет-источников

Газета «Православная вера» №11 (511)

Записала Инна Стромилова