Ветхозаветные пророческие школы. Часть 2

Библия дает немало оснований судить о внутреннем устройстве пророческих школ, хотя и этих сведений далеко недостаточно для отчетливого и подробного представления как сущности, так и внешних форм пророческих школ. В сообщениях 1-й книги Царств весьма трудно увидеть сущность «сонмов пророческих». Некоторое представление о том, что такое эти сонмы, можно извлечь из анализа употребленного термина. Конечно, судить о сущности какого-либо института по его названию можно только при отсутствии других данных.

Для обозначения сонмов пророческих писатель 1-й книги Царств употребляет два термина: hebel nebiim (см.: 1 Цар. 10, 5, 10) и lahaka hanebiim (см.: 1 Цар. 19, 20). Первый термин означает не только собрание, толпу людей, в данном случае — пророков; этот термин указывает на более тесное единение лиц, составляющих сонм, чем простое случайное собрание в одном месте. Глагол habal означает «связывать неразрывно», и существительное hebel означает «тесно объединенный союз людей». Однокоренное слово hoblim означает «узы» и в Библии употребляется как символ братства, тесного союза. Ведь и у нас употребительны выражения — узы родства, узы братства. Так, в книге пророка Захарии читаем: И переломил Я другой жезл Мой — «узы», чтобы расторгнуть братство между Иудою и Израилем (Зах. 11, 14). Здесь «узы» символизируют братство. А потому и hebel может означать «братский союз лиц». С другой стороны, само слово hebel означает «землемерную веревку» (см.: Мих. 2, 5; ср.: Зах. 2, 5; Ам. 7, 17; 4 Цар. 8, 2), «отмеренный участок, область земли» (см.: Нав. 17, 14; 19, 9; Втор. 3, 4; Соф. 2, 5), «удел, наследство» как собственность (см.: Втор. 32, 9), а уже потом означает «союз людей». Если мы примем во внимание такое значение слова hebel, то мы можем в понятие сонма ввести выделенность его, его обособленность совне. Во Второзаконии сказано: Часть Господа народ Его, Иаков наследственный удел (hebel) Его (32, 9). Таким же уделом Господним были и сонмы пророческие. Как весь народ еврейский был выделен из среды других народов, так и сонмы пророческие выделены были из среды самого народа.

Таким образом, анализ термина hebel дает следующие два признака сонмов пророческих: 1) братскую объединенность членов — с внутренней стороны и 2) выделенность и обособленность со стороны внешней.

Второй термин, lahaka менее характерен с филологической стороны. “Apax legТmenon lahaka — путем перестановки букв образовалось из kahal (кагал). Kahal означает общество, собрание; глагол же kahal означает, между прочим, — «созывает». Поэтому термин, обозначающий сонм пророческий, характеризует его как созванный, собранный не случайно, а с определенной целью. Кроме того, обращают внимание на самое название пророческого поселения близ Рамы — Наваф, которое, если его переводить как имя нарицательное, соответствует тому, что у нас называется «общежитием».^[1] Все эти данные говорят о том, что сонмы пророческие не были случайными обществами экстатиков; все термины определяют сонмы пророческие как общества, имевшие свой modus vivendi. Особенно характерна черта, сообщаемая в 1-й книге Царств (19, 20): послы Саула увидели сонм пророков пророчествующих и Самуила, начальствующего над ними. Самуил называется здесь начальником (ниццаб) пророческого сонма. Ниццаб от глагола «нацаб», который с предлогом al, как здесь, значит «быть поставленным над чем-либо, приставленным к чему-либо» (см.: Руфь 2, 5–6), и само существительное с тем же предлогом означает «лицо, стоящее во главе какого-либо учреждения»; так, между прочим, называется начальник над приставниками Соломона и начальник над домом царским (см.: 3 Цар. 4, 5–6). Такое отношение Самуила возможно только к организованному обществу, которым он руководил. О том, что Самуил занимал центральное место в сонме, свидетельствует 1-я книга Царств (19, 23–24): Саул, на которого сошел Дух Божий... пророчествовал пред Самуилом.

Все приведенные рассуждения дают нам право не считать сонмы пророческие за бесформенные толпы экстатиков, а считать их организованными учреждениями, их внутренний строй и характер рассматривать в связи с обществами сынов пророческих, упоминаемыми в 4-й книге Царств. Сонмы пророческие и общества сынов пророческих мы можем объединить под одним названием пророческих школ.^[2] Большинство ученых и не полагает различия между пророческими сонмами и пророческими школами. Митрополит Филарет и те и другие называет «пророческими училищами». Кейль, Элер, Майбаум, Кеель, Генгстенберг и другие называют их безразлично пророческими школами.^[3]

На основании филологического анализа термина hebel мы говорили, что пророческий сонм жил вместе и отдельно от других людей. Библейские данные подтверждают наше предположение. Так, уже при первом упоминании о пророческих школах, мы видим сонм пророков, сходящих с высоты (см.: 1 Цар. 10, 5, 10). Если справедливо предположение некоторых, что на высоте холма было местожительство сонма, тогда мы имеем здесь первое свидетельство о жизни сынов пророческих в особых местах. Точно так же и Наваф можно считать местом пророческого поселения близ Рамы. Но особенно ясно говорит об общей и обособленной жизни сынов пророческих переданная в 4-й книге Царств история построения общего жилища. Сыны пророков сказали Елисею: Вот, место, где мы живем при тебе, тесно для нас; пойдем к Иордану и возьмем оттуда каждый по одному бревну и сделаем себе там место для жительства. Он сказал: пойдите. И сказал один: сделай милость, пойди и ты с рабами твоими. И сказал он: пойду. И пошел с ними, и пришли к Иордану и стали рубить деревья (4 Цар. 6, 1–3). Из этого известия, случайно сохранившегося, так как писатель имел намерение сообщить о чуде, совершенном пророком Елисеем на Иордане, — из этого известия совершенно ясно, что единение сынов пророческих простиралось даже на место жительства, и отрицать совместную жизнь сынов пророческих, как это делает Крапихфельд, совершенно нельзя. Нужно, впрочем, заметить, что сыны пророков в 1 стихе говорят о тесноте того места, где они сидели пред лицом Самуила — так следует буквально перевести еврейские jasehabim scbam lephaneha. По этому можно предположить, что в [данном] повествовании речь идет о построении нового помещения собственно для собраний около пророка. Но есть основания [предполагать и то], что сыны пророческие и жили все вместе около Иopдана. Даже если речь идет о построении только сборного помещения, то все же это не только не исключает, но даже, наоборот, доказывает, что сыны пророческие и жили вместе. Иначе зачем же они строили помещение для своих собраний около Иордана, а не там, где они жили постоянно.^[4] Но кроме того, сам текст указывает, что сыны пророческие не отделяют от места собрания своих жилищ. Сделаем,— говорят они, — себе там место для жительства (4 Цар. 6, 2). То место, где они сидели пред пророком, здесь называется местом для жительства. Следовательно, сыны пророческие где собирались, там и жили вместе, может быть, под одной кровлей.

На такое же совместное житье сынов пророческих есть и более раннее указание. В Библии читаем: Когда Иезавель истребляла пророков Господних, Авдий взял сто пророков, и скрывал их, по пятидесяти человек, в пещерах и питал их хлебом и водою (3 Цар. 18, 4, 13). Едва ли можно положительно утверждать, будто здесь говорится только об отдельных пророках, которые во времена преследований со стороны Иезавели собрались вместе. Против такого понимания говорит уже само число пророков, о деятельности которых не говорится ничего. Странно допустить, будто в царстве Израильском в одно время жило и действовало столько пророков: Иезавель, нужно думать, уже истребила часть их (ср.: 3 Цар. 19, 14), и все же их осталось сто человек. Но особенно против высказанного положения говорит отношение к этим пророкам Авдия. Авдий сам говорил о себе:    Я скрывал сто человек пророков Господних по пятидесяти человек в пещерах (3 Цар. 18, 13). Если бы это были отдельные пророки, то они сами и скрывались бы от преследований, а здесь выступает Авдий, который как бы распоряжается всеми ими. Можно поэтому допустить, что пророки Иеговы, упоминаемые в 3-й книге Царств (гл. 18), составляли пророческую школу, во главе которой стоял Авдий. Когда наступили тяжелые времена гонений со стороны Иезавели, то Авдий и позаботился скрыть своих «пророков» в безопасном месте. Название «пророки» еще не говорит против того, что они были членами пророческой школы; ведь и члены сонма времен Самуила называются пророками (см.: 1 Цар. 10, 5, 10; 19, 20, 24). Но приведенное место свидетельствует также и о том, что эти пророки жили вместе. Если бы эти пророки жили по своим домам, то они и не скрывались бы вместе; из рассеяния собираться вместе во время преследований совершенно неразумно; очевидно, у пророков не было своих жилищ. Кроме того, Авдий подчеркивает, что он, скрывая пророков в пещерах, разделил их на две части по пятидесяти человек в каждой. По нашему мнению, в этом обстоятельстве скрывается тонкий намек на то, что раньше все пророки жили совместно; разделение их на две части поэтому и заслуживало быть отмеченным.

Выше отмечены случаи, когда пророки жили совместно в жилищах, расположенных в уединении. Иногда пророческие школы были в городах, так мы видим школы в Вефиле (см.: 4 Цар. 2, 3), в Иерихоне (см.: 4 Цар. 2, 5), но и в городах члены пророческих школ выступают все вместе. Может быть, и в городах они жили вместе. Эти пророческие жилища некоторые так и называют киновиями.^[5]

Общность жизни не ограничивалась только общностью жилища. Библия дает некоторые основания для предположения в пророческих школах и общего стола. Когда был голод, Елисей сказал слуге своему: Поставь большой котел и свари похлебку для сынов пророческих (4 Цар. 4, 38). В другой раз пришел некто из Вефариса, и принес человеку Божию хлебный начаток — двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе. И сказал Елисей: отдай людям, пусть едят (4 Цар. 4, 42). Но в этих двух местах об общем столе говорится каждый раз по особому случаю, а потому было бы слишком поспешным на основании только этих двух мест [делать заключение о] постоянном общем столе в пророческих школах. Напротив, не потому ли и упомянуты эти случаи, что они были несколько выдающимися из ряда обыкновенных? Но если и не постоянно, то все же иногда в общих жилищах сынов пророческих был и общий стол.

Общая жизнь, жизнь в общих жилищах не была, нужно думать, обязательной. Библия сообщает, что у некоторых сынов пророческих были собственные дома и, прежде всего, у тех,    кто стоял во главе школ. У Самуила был дом в Раме, куда он и возвращался после каждого обхода городов израильских (см.: 1 Цар. 7, 17). Так, и Елисей живет то на горе Кармил (см.: 4 Цар. 2, 25; 4, 25), то в Самарии, где у него был свой дом (см.: 4 Цар. 5, 9; 6, 32). Были собственные дома и у других членов пророческих школ. Когда одна из жен сынов пророческих сказала Елисею, что муж ее умер, и просила его помочь, то Елисей спрашивает     у нее: Что есть у тебя в доме (4 Цар. 4, 1–2)? Следовательно, у умершего сына пророческого был свой дом. Принимая во внимание эти отдельные собственные дома у некоторых сынов пророческих, почти все исследователи предполагают, что вместе жили только неженатые и несемейные сыны пророческие. Женатые же и семейные сыны пророческие жили в собственных домах и только в известные периоды времени на тот или другой срок присоединялись к сынам пророческим, жившим вместе в одном отдельном месте. Самуил, как сказано, имел свой дом в Раме, а недалеко от Рамы был Наваф, где имел свое местопребывание сонм пророческий (см.: 1 Цар. 19, 19, 22–23). Может быть, и другие сыны пророческие имели свои собственные дома поблизости к общему месту собраний, так что могли часто и без труда посещать пророческую школу. Можно предположить, что и все прочие сыны пророческие не порывали связей со своими родными домами и со своими родственниками, а иногда [некоторое] время проживали дома.

Сонмы сынов пророческих были довольно значительны по количеству входивших в них членов. Об этой численности говорит уже самое раннейшее название «сонм» — «кагал», название, которое прилагается к целому народу еврейскому (см.: Лев. 4, 13; Чис. 16, 3; 20, 4; Втор. 31, 30 и др.). Затем мы видим, что Авдий скрывает сто пророков (см.: 3 Цар. 18, 4, 13); слуга возражает Елисею, который приказал отдать сынам пророческим хлебный начаток: что тут я дам ста человекам (4 Цар. 4, 42–43)? Елисей приказывает сварить похлебку для сынов пророческих в большом котле (см.: 4 Цар. 4, 38). Особенно на численность пророческих школ указывает история взятия Илии на небо и история построения нового жилища. Когда сыны пророков, жившие в Иерихоне, вышли навстречу Елисею, они сказали ему: Вот есть у нас, рабов твоих, человек пятьдесят, люди сильные; пусть бы они пошли и поискали господина твоего (Илию)... И послали пятьдесят человек (4 Цар. 2, 15–16, 17). Очевидно, что пятьдесят человек составляли только часть иерихонской пророческой школы, численность членов ее была гораздо больше. В другой истории мы видим, что сынам пророческим оказалось тесно их прежнее помещение (см.: 4 Цар. 6, 1); следовательно, их было значительное количество, и количество это росло: раньше помещение тесно не было. Характерно также следующее рассуждение тех же сынов пророческих: Пойдем к Иордану и возьмем оттуда каждый по одному бревну и сделаем себе там место для жительства (4 Цар. 6, 2). Если сыны пророческие говорят, что стоит им только взять по одному бревну, и можно будет построить новое помещение, то, ясно, возросшее количество членов упоминаемой пророческой школы было значительно. Таким образом, пророческую школу следует представлять довольно многолюдным обществом, а не узким кружком избранных лиц.

Таких пророческих школ в истории израильского народа одновременно и разновременно выступало по нескольку. В Библии можно находить указания на существование следующих пророческих школ: 1) в Гиве (см.: 1 Цар. 10, 5, 10), 2) Навафе, около Рамы (см.: 1 Цар. 19, 18, 23), 3) Вефиле (см.: 4 Цар. 2, 3), 4) Иерихоне (см.: 4 Цар. 2, 5), 5) Галгале (см.: 4 Цар. 4, 38), 6) на берегу Иордана (см.: 4 Цар. 6, 1–4) — куда, может быть, перенесена была школа из Галгала, 7) в горе Ефремовой (см.: 4 Цар. 5, 22), 8) около Самарии (см.: 3 Цар. 18, 4, 13), может быть, в Афеке (см.: 3 Цар. 20, 30). Может быть, пророческие школы были и еще где-либо, но об их существовании в Библии не сохранилось никакого следа. Да и все перечисленные школы известны или по какому-либо одному случаю из их жизни, который занесен на страницы народной летописи, или только по смутному или спорному упоминанию о них. А между тем каждая из этих школ жила своей жизнью, имела свою историю, в которую иногда вплетались мрачные страницы гонений и преследований, а иногда — страницы напряженной деятельности; каждая школа имела золотые годы своей жизни и годы упадка и оскудения. Но обо всем этом мы ничего не знаем и узнать никогда не сможем.

Кто же входил в состав членов пророческих школ? Кто такие были эти сыны пророческие? Нет никаких оснований считать их за детей пророческих, которые делались бы членами пророческой школы в силу своего естественного рождения. Нет, само пророчество ветхозаветное не было связано ни с сословием, ни с общественным положением. В Свои служители Бог выбирал и священников (см.: Иер. 1, 1), и детей первосвященника (см.: 2 Пар. 24, 20), и земледельцев с пастухами, собиравших раньше сикоморы (см.: Ам. 1, 1; 7, 14). Так и «сыны пророческие» делались таковыми независимо от своего происхождения. Об этом можно найти библейские свидетельства. Когда Саул пророчествовал вместе с сонмом, то говорили в народе друг другу: Что это сталось с сыном Кисовым?.. И отвечал один из бывших там и сказал: а у тех кто отец (1 Цар. 10, 11–12)? Такой ответ можно понимать в том смысле, что он указывает на незнатность происхождения сынов пророческих вообще. Род Киса и Саула, может быть, не отличался ничем от других; в народе и спрашивали: как это пророчествует сын Киса? От него ничего подобного не ждали. На это и отвечал некто: да и у тех-то кто отец? Ведь все они из самых обыкновенных родов. Неудивительно, что и сын Киса пророчествует. Другие библейские данные описывают нам сынов пророческих людьми бедными. Скажи мне, что есть у тебя в доме, — спрашивал пророк Елисей у одной жены сына пророческого, у которой умер муж. Она сказала: Нет у рабы твоей ничего в доме, кроме сосуда с елеем (4 Цар. 4, 1–2). Умерший сын пророческий, конечно, жил в такой бедности и до вступления в ряды сынов пророческих, и после смерти своей он ничего не оставил, кроме долгов, так что после смерти его пришел заимодавец взять обоих детей его в рабы себе (4 Цар. 4, 1). Да и вообще в еврейском обществе привилегированным было одно только колено Левиино, но левитов после разделения царств уже не оставалось в царстве Израильском, где мы и встречаем пророческие школы (см.: 2 Пар. 11, 13). Относительно происхождения сынов пророческих можно разве заметить только одно, что, по всей вероятности, все они были евреями. По крайней мере, пророков обещает Бог воздвигать именно из среды народа, из братьев его (см.: Втор. 18, 15, 18).

Из ранее уже приводившихся мест можно также видеть, что сыны пророческие были и женатыми, и неженатыми. Целибата в пророческих школах не было. Девства всех сынов пророческих не утверждает и блаженный Иероним; в письме к Евстохии de custodia virginitatis он пишет: virgines multi filii prophetarum.

Относительно возраста сынов пророческих также можно сказать, что одного определенного возраста не было. Название «сын пророческий» не говорит о возрасте сынов пророческих; оно, как увидим ниже, имеет другой смысл. В среде сынов пророческих были люди возмужалые. Сыны пророческие, которые были в Иерихоне, говорили Елисею: Вот есть у нас... человек пятьдесят, люди сильные (4 Цар. 2, 16). Напрасно смотреть на этих мужей сильных как на служителей в пророческой школе; такого штата прислуги, конечно, быть не могло. Эти мужи сильные были сынами пророческими, и в Иерихонской пророческой школе было, следовательно, до пятидесяти членов в зрелом возрасте. Другое место еще более решительно указывает на молодой возраст сынов пророческих. Гиезий говорил Нееману: господин мой послал меня сказать: «вот, теперь пришли ко мне с горы Ефремовой два молодых человека из сынов пророческих» (4 Цар. 5, 22). Здесь сыны пророческие по-еврейски названы ne’arim. Существительное na’ar нередко в Библии означает «молодого». Na’ar называется семнадцатилетний Иосиф (см.: Быт. 37, 2); так же называется молодой Соломон (см.: 3 Цар. 3, 7; ср.: 1 Пар. 29, 1).^[6] Таким образом, в пророческих школах были юные, взрослые, хотя, следует думать, и не дожившие до тех годов, о которых можно говорить: Нет мне удовольствия в них! (Еккл. 12, 1 и след.)

Некоторые исследователи допускают, что все сыны пророческие носили даже особую одежду, было нечто подобное школьной пророческой форме. Такой одеждой был упоминаемый в 1-й книге Царств (15, 27) me’il.^[7] Действительно, есть библейские данные о том, что пророки носили особую одежду (см.: 3 Цар. 19, 13; 4 Цар. 1, 8; Зах. 13, 4).^[8] Илия, например, при избрании себе в преемники Елисея, бросил на него милоть свою (см.: 3 Цар. 19, 19), очевидно, как характерную принадлежность пророка. Элер (у Herzog’a) называет это своего рода инвеститурой. Но на то, была ли особая одежда у сынов пророческих, в Библии указаний нет. Наиболее ревностные защитники особой формы из еврейских раввинов приводят в доказательство 1 Цар. 19, 24: И снял... (Саул) одежды свои, и пророчествовал пред Самуилом, и весь день тот и всю ту ночь лежал неодетый35.

Это место некоторые раввины толкуют в том смысле, будто Саул, снявши царские одежды, надел одежды сынов пророческих. Раввин Исаия толкует: Саул, сняв свои царские одежды, оделся по образцу одного из этих студентов — nudatus vestibus suis regiis, et vestitutus fuit instar unius ex illis litterarum studiosis. Подобно же толкует и рабби Соломон: снял одежды царские, чтобы надеть одежды тех учеников Божественной мудрости — vestes exuit regias, utindueret vestes illorum Divinae Sapientiae Studiosorum. Но в тексте говорится только о том, что Саул снял свои верхние одежды, а надевал ли он одежды пророческие — об этом догадываются уже только раввины. Вместе с Vitringa можно сказать: указывается ли в тексте на особую одежду, сомневаюсь, и представляю об этом судить читателю.^[9] Нам кажется возможным указать на один стих, который говорит против особой одежды сынов пророческих. Гиезий, сообщив Нееману, что к Елисею пришли два молодых сына пророческих с горы Ефремовой, говорит:  Дай им талант серебра и две перемены одежд (4 Цар. 5, 22). Нееман не мог, конечно, дать для сынов пророческих форменные одежды, и Гиезий просит для них, очевидно, самых обыкновенных одежд. Нет ли здесь намека на то, что одеждой сыны пророческие не отличались от других людей?

Библия дает нам некоторые сведения и об источниках содержания сынов пророческих. Некто из Вефариса принес человеку Божию хлебный начаток — двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе (4 Цар. 4, 42). Здесь мы встречаемся с замечательным явлением: Елисею, пророку, приносят начатки, то есть то, что по закону Моисееву принадлежало левитскому священству. Во время разделения царств священники и левиты, какие были по всей земле Израильской, собрались к Ровоаму из всех пределов... в Иудею и в Иерусалим; так как оставил их Иеровоам и сыновья его от священства Господня и поставил у себя жрецов к высотам, и к козлам, и к тельцам, которых он сделал (2 Пар. 11, 13–15). Но, очевидно, для некоторых ревнителей закона Моисеева священников заменили пророки. В 4-й книге Царств (4, 42) мы и видим, как преданный закону благочестивый еврей приносит начатки пророку Елисею. Вообще же приношения были в обычае по отношению к пророкам. Иеровоам говорит жене своей, отправляя ее к пророку Ании: Возьми с собою для человека Божия десять хлебов, и лепешек, и кувшин меду (3 Цар. 14, 3). Некоторые из народа, уважавшие пророков, брали на себя заботу об их материальном обеспечении. В один день пришел Елисей в Сонам. Там одна богатая женщина упросила его к себе есть хлеба; и когда он ни проходил, всегда заходил туда есть хлеба. И сказала она мужу своему: вот, я знаю, что человек Божий, который проходит мимо нас постоянно, святой; сделаем небольшую горницу над стеною и поставим ему там постель, и стол, и cедалище, и светильник; и когда он будет приходить к нам, пусть заходит туда (4 Цар. 4, 8–10). Такие приношения и пожертвования, следует думать, назначались и не для одних пророков лично, а и для сынов пророческих. Но, конечно, все эти и подобные приношения не были чем-либо постоянным и определенным, как и все добровольное. Нельзя поэтому думать, что сыны пророческие содержались только на такие приношения. В Библии о приношениях говорится весьма мало, а сынов пророческих, как мы уже говорили выше, было много. Следует думать, что сыны пророческие сами добывали средства для существования; они, может быть, не оставляли тех дел и занятий, которые доставляли им средства содержания раньше. Но нужно также заметить, что внешние потребности и жизненные удобства в пророческих школах стояли позади. Материальная сторона жизни сынов пророческих занимала весьма немного, и вся их жизнь была суровой, среди постоянных лишений; жизнь пророческих школ была аскетической. Мы видим всех сынов пророческих на работе при постройке нового помещения на берегу Иордана. И сам великий пророк Елисей, который во дни свои не трепетал пред князем и которого ничто не одолело (Сир. 48, 13–14), вместе со своими «сынами» пошел на работу: пришли к Иордану и стали рубить деревья (4 Цар. 6, 1–4). И когда один валил бревно, топор его упал в воду. И закричал он и сказал: ах, господин мой! а он взят был на подержание (4 Цар. 6, 5). В такой бедности жили сыны пророческие, что даже топор приходилось брать на подержание. Мы уже обращали внимание на бедность другого сына пророческого, у которого по смерти ничего не осталось в доме, кроме сосуда с елеем да долгов, так что даже пустые сосуды его жене приходилось просить на стороне (см.: 4 Цар. 4, 1–3). В другом месте мы видим, как и какое кушанье приготовляется для сынов пророческих. Сказал Елисей слуге своему: Поставь большой котел и свари похлебку для сынов пророческих. И вышел один из них в поле собирать овощи (слав.: зелия дивия), и нашел дикое вьющееся растение, и набрал с него диких плодов полную одежду свою; и пришел и накрошил их в котел с похлебкою, так как они не знали их. И налили им есть. Но как скоро они стали есть похлебку, то подняли крик и говорили: смерть в котле, человек Божий! И не могли есть (4 Цар. 4, 38–40). Здесь мы видим, что для приготовления пищи собирают то, что попадется в поле, собирают сами в свою одежду. И хороша же вышла похлебка, если ею едва не отравились! В другом случае Елисей дает на сто сынов пророческих двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе, так что слуга с недоумением спрашивает: Что тут я дам ста человекам (4 Цар. 4, 42–43). Такому аскетическому образу жизни сынов пророческих соответствовало иногда и место их поселения: иногда общества сынов пророческих поселялись вдали от человеческого жилья, в пустыне или в горах.^[10] В таком случае строй жизни становился еще более определенно аскетическим. Аскетический образ жизни вообще соответствовал всему духу ветхозаветного пророчества. Ветхозаветного пророка можно представлять суровым аскетом. Человек тот весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим, — говорили о пророке Илии (4 Цар. 1, 8). Пророков мы видим постящимися (история Даниила и его товарищей, особ. см.: Дан. 10, 2–3). В духе Ветхого Завета был Иоанн Креститель, не ядый, не пияй (Мф. 11, 18), суровый аскет, имевший одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, питавшийся акридами и диким медом (см.: Мф. 3, 4; Мк. 1, 6). Поэтому вполне естественно, что пророческие школы, имея во главе пророков, и сами получили аскетический уклад жизни.

До сих пор мы указывали только сравнительно легкие черты пророческих школ, но эти черты могут характеризовать пророчески школы с их внешней стороны. Теперь нам следует указать более существенные черты, которые вместе с представленными могут дать сколько-нибудь целостное представление о том, что же, собственно, до сих пор мы называли школой пророческой. Нам следует ответить на вопрос: чем занимались сыны пророческие в своих школах, как мы их назвали, и какова была их деятельность? Без сомнения, это самая главная часть в вопросе о пророческих школах, но как раз при решении этой-то части вопроса мы остаемся с самыми скудными библейскими данными и с полным простором для каких угодно предположений. Но что же сообщает нам Библия о занятиях сынов пророческих? В 1-й книге Царств о сынах пророческих говорится, что они пророчествовали, пророчествовали и слуги Саула, и сам Саул (см.: 19, 20–24). В 4-й книге Царств о сынах пророческих говорится, что они сидели пред Елисеем (см.: 6, 1). Вот общие определения того, чем занимались сыны пророческие. Что же это значит? Значение слова «пророчествовали» можно понимать различно. В решение вопроса о сущности профетизма есть теория пассивизма (Гентенберг, отчасти Толюк и др.), которая пророчествование понимает в узко пассивном смысле. Если принять эту теорию, то общества сынов пророческих, по крайней мере, предстанут пред нами в виде экзальтированных экстатиков, чем-то в роде наших мистических и экстатических сектантов.^[11] Самому глаголу naba (пророчествовать) придают значение «быть исступленным», переоценивая значение употребленной в 1-й книге Царств формы hithph — itnabbe. Эта форма иногда, действительно, означает состояние исступления, например, в приложении к Саулу в 1-й книге Царств 18, 10 (русск. перевод — «бесновался»). Но значение и этой формы оспаривается, да и самая эта форма в приложении к истинным пророкам употребляется только три раза: Иеремией 29, 26–27; 26, 20; Иезекиилем 27, 10, причем в первом месте это слово употреблено о пророке Иеремии его врагом — священником Шемаией в бранном смысле.^[12] Самый же глагол naba имеет и активное значение — «возвещать, произносить вдохновенную речь, научать». Пророк — а члены сонма в 1-й книге Царств именно и называются пророками — может означать «наученный»; пророки иногда и называются учениками и учащимися (см.: Ис. 8, 16; 54, 13; Иер. 32, 33).^[13] Поэтому если в 1-й книге Царств говорится о членах сонма, что они пророчествовали, то это можно понимать в том смысле, что они назидались вдохновенными речами друг друга, а особенно пророка Самуила.

На недопустимом понимании пророчества основывается и то толкование, по которому сыны пророческие искусственно приготовляли себя к пророчеству. Так, говорят о сынах пророческих еврейские толковники, например Абарбанель: se ipsos disponunt ad vaticandum. Но можно ли допустить обучение пророчеству? Есть ли пророчество искусство, способность, которую можно при желании развить в себе путем личных усилий? Ответить можно только: нет. Пророк не нуждается ни в школе, ни в учителе; его Сам Господь призывает от чрева матери (см.: Ис. 49, 1; Иер. 1, 5), влечет его как бы против его воли; огонь горит в костях пророка, и он не может удержать его (см.: Иер. 20, 7–9). Нельзя себя приготовить к пророчеству ad vaticandum. Для этого необходимо особое осенение Богом. По взгляду Ветхого Завета, пророком нужно духовно родиться.^[14]

Более определенное сведение о занятиях сынов пророческих в 4-й книге Царств, где о сынах пророческих говорится, что они «сидели пред лицом» своего руководителя, пророка. Выражение «сидеть пред кем-либо» по его употреблению в других местах Библии означает отношение поучаемого к поучающему. В книге пророка Иезекииля несколько раз говорится о том, что старейшины народа сидели пред ним (см.: 8, 1; 20, 1); старейшины же приходили вопросить Господа (см.: 20, 1), и пророк, в то время как они сидели пред ним, сообщал им откровения и видения, слово Божие (см.: 8, 1; 20, 2), то есть поучал их. В другом месте Господь говорил пророку Иезекиилю: Они приходят к тебе, как на народное сходбище, и садится перед лицем твоим народ Мой, и слушают слова твои, но не исполняют их (Иез. 33, 31). На основании такого употребления выражения «сидеть пред кем-либо» следует утверждать, что пророки поучали собиравшийся вокруг них более или менее тесный кружок сынов пророческих. Старейшины и другие лица из народа приходили к пророкам и сидели пред ними в некоторых особых и редких случаях; сыны же пророческие были более или менее постоянными слушателями пророков. «Сидение пред пророком» и состояло в выслушивании его советов, наставлений, разъяснений и вообще речей его как человека Божия и влиятeльногo пророка.^[15] Большинство ученых исследователей на основании именно этого выражения отношения сынов пророческих к пророку представляют отношением учеников к учителям.^[16] О таких же отношениях ясно говорит и название сыны пророческие. Разумеется, «сыны пророческие» нельзя понимать буквально; в переносном же смысле название «сын» в Ветхом Завете всегда обозначает поучающегося, ученика. Придите, дети, послушайте меня: страху Господню научу вас, — говорит Давид (Пс. 33, 12). В книге Притчей поучающий всегда обращается к поучаемому как к сыну: Слушай, сын мой, наставление отца твоего (Притч. 1, 8; см.: 1, 10, 15; 2, 1; 3, 1, 21; 4, 1, 10, 20; 5, 1, 7; 6, 1; 7, 1, 24 и др.). Таким образом, сынов пророческих можно назвать учениками пророческими, а самые общества сынов пророческих можно называть школами пророческими. Впрочем, если называть общества пророческие школами, то совершенно нужно отрешиться от современных представлений о школе; школьного характера в современном смысле пророческие школы не имели и не могли иметь. Нет оснований предполагать, чтобы в пророческих школах преподавались теоретические научные системы или что там занимались разработкой теоретического богословия (Майбаум). А между тем взгляд на пророческие школы как на школы в современном смысле разделяется многими. Еще еврейские раввины называли сынов пророческих — talmidim, а школы пророческие bathe hamidrasch. Многие и из позднейших ученых видят в пророческих школах учебные заведения, где преподавались различные науки, сравнивают их с философскими школами пифагорейцев.^[17] Но учение в Библии никогда не представляется преподаванием и усвоением теоретических знаний. Библия, как и вообще древность, не делает различия между знанием и добродетелью. Мудрость была соединена с учением или наставлением, евр. — musar. Под этим наставлением разумелась вся система воспитательных мер (слав. — «наказание»).^[18]

Учитель не должен быть забавным певцом с приятным голосом и хорошо играющим, которого можно только слушать, а слов его не исполнять (см.: Иер. 33, 32). Пророческие школы не были школами в современном смысле; они не были учебными только учреждениями, а были более — учреждениями религиозно-воспитательными. Мы выше говорили, что в пророческих школах был даже особый строй жизни. Этот строй необходимо следует считать существенным признаком ветхозаветной пророческой школы. Блаженный Иероним, обращая внимание на этот образ жизни, пророческие школы называет монастырями и сынов пророческих — монахами.^[19] По внешнему укладу жизни пророческие школы действительно были похожи на монастыри, но, конечно, монастырями всецело они не были.^[20] Пророческие школы были религиозными, учебно-воспитательными учреждениями с монастырским распорядком жизни.

В чем состояла учебная сторона пророческих школ? На этот весьма интересный вопрос Библия отвечает совершенным безмолвием. Различные ученые по собственному желанию определяют планы и программы учебных занятий в пророческих школах.^[21] Не сочиняя каких-либо подробных программ, мы можем назвать предметом изучения только священные книги, не только закон, но и исторические книги. К учебным же предметам мы можем даже на основании некоторых библейских данных отнести литературно-историческую деятельность. В книгах Паралипоменон много раз упоминаются исторические сочинения пророков (см.: 1 Пар. 29, 29; 2 Пар. 12, 15; 13, 22, см. выше). Но хроники вели пророки, а каково было в этом деле участие сынов пророческих — об этом ничего неизвестно.

Жизнь пророческих школ не состояла в одном обучении; нет, эта жизнь представляла собою религиозное воспитание. При первом упоминании в Библии сонм пророческий представляется сходящим с высоты (см.: 1 Цар. 10, 5, 10). Может быть, этот сонм совершал какую-либо религиозную процессию; потому-то и было такое воодушевление, что оно невольно захватывало и тех, кто присоединялся к этому хору пророков. О таком же религиозно-богослужебном воспитании говорит и занятие музыкой, которое было в пророческих школах. Еще при Самуиле сонм пророков, сходивший с высоты, имел псалтирь, и тимпан, и свирель, и гусли (см.: 1 Цар. 10, 5, 10). О сынах пророческих говорится, что они «пророчествовали», но это может означать, что они пели вдохновенные гимны в честь Иеговы и сопровождали их музыкой. Ведь и самый глагол «naba» означает иногда религиозную музыку. О сыновьях Асафа, Емана и Идифуна говорится, что они провещевали (hanebiim — пророчествовали) на киннорах, псалтирях и кимвалах (см.: 1 Пар. 25, 1); сам Асаф играл (haniba) по наставлению царя (см.: 25, 2). Везде здесь разумеется музыка религиозная, что и отмечено в ст. 3, где говорится: Идифун играл на цитре во славу и хвалу Господа (haniba alhodot vehallel lajhovah).

Наконец, следует отметить еще и то, что некоторые сыны пророческие служили пророкам и иногда исполняли их поручения. Начиная с Моисея мы почти у каждого пророка видим особого слугу, который всюду следует за своим господином, заботится о нем, исполняет его приказания. Библия сохранила нам один случай, когда пророк поручает своему ученику весьма важное дело. Елисей пророк призвал одного из сынов пророческих и сказал ему: опояшь чресла твои, и возьми сей сосуд с елеем в руку твою, и пойди в Рамоф Галаадский... и помажь Ииуя, сына Иосафатова, сына Намессиева... в царя над Израилем (4 Цар. 9, 1–3).

Мы отметили все, что можно считать предметом занятий в пророческих школах. Но как представлять себе все эти занятия? Какой характер носили эти занятия? Обо всем этом можно говорить сколько угодно и как угодно, но все это будет и может быть только субъективным. Здесь мы предоставим слово другому лицу, которое так представляет себе характер занятий сынов пророческих. «Пророк, бывший сам первым и непосредственным органом восприятия Божественного откровения, лучше всякого позднейшего толковника мог своим живым словом изъяснять те заключенные в письмена неложные свидетельства, на которых позже миллионы людей основывали свое упование. Пророки просто и наглядно раскрывали пред своими слушателями дивную картину миросоздания, обращая в ней внимание на [повсеместные] следы  творческих действий Великого Промыслителя вселенной. Живой пророческий дух извлекал из-под покрова мертвой буквы живые мысли, облекая их в плоть и кровь, согревая своим дыханием и освещая новым светом ту или другую истину по потребностям своих слушателей и совопросников»^[22]! Преподавание истории тот же автор описывает в следующих выражениях: «Духовному взору собеседников представлялись не немые скелеты случайно сплетенных фактов и таблицы летоисчислений, а жизненно-свежие картины, повсюду протканные чудесными фактами водительства Божия, отмеченные присутствием Иеговы и запечатленные Его стопами, глубочайшим образом связанные с настоящим и будущим. Живыми чертами пророки описывали своим духовным сынам историю их предков, запечатленную беспредельною любовью Иеговы к своему народу. История в словах пророка и при его животворном дыхании обращалась в ряд живых картин с живыми деятелями. В беседах о законе открывался животворный дух в мертвой букве; в законах о жертвах из-под разного рода типов кровавых жертв восставал пред взором слушателей мученический образ обетованного Агнца, имевшего понести грехи мира, и из-под жертвенного покрова открывалась всесвятейшая сущность и тайна Нового Завета». «Не казался недостойным рассуждения и родной язык, поскольку он был языком Иеговы в Его обращениях со Своим народом и языком Божественных Писаний, и при этом не буква языка была исследуема, а дух, открывающийся в нем, его красота, жизненность, сила и прелесть».^[23] Подобные описания характера занятий в пророческих школах, без сомнения, красивы и красноречивы, но они не менее и произвольны. Справедливо во всех этих описаниях только то, что общий дух пророческих школ был весьма далек от сухого, натянутого и официального духа многих современных школ. В пророческих школах не было никакого юридизма. Пророческую школу можно представлять только тесно объединенным братством, семьей, где нет ни внешней власти, ни показного порядка, где подчинение с необходимостью вытекает из благоговейного уважения и благодарности; семьей, где все родные, а не случайно собранные, друг другу противные, где все знают друг друга и любят, а не терпят только. Стоит только прочитать один стих Библии, и прочитать по славянской Библии: И рече един кротце: гряди и сам со рабы твоими. И рече: аз пойду. И иде с ними (4 Цар. 6, 3–4). Разве не видно уже в этих словах того бесценного духа братолюбия, который составляет украшение всякого общества? Пророка никто не обязывал заводить школы; его побуждала к тому только ревность о славе Божией. Пророческая школа была подвигом пророка, его хождением пред Богом. Сыны пророческие не получили никаких «прав», а потому и для них пребывание в «школе» было делом их любви к Богу и их нравственных стремлений. Для учащих и учащихся «учение» было одушевленным бескорыстным подвигом. При таком воодушевлении естественным был и аскетический образ жизни, который и сам по себе имел, конечно, великое воспитательное значение. В пророческих школах не обучались, а воспитывались. Учение переходило в богослужение, а вся жизнь в пророческих школах была одним религиозным подвигом, воодушевленным и свободным, захватывавшим всех сынов пророческих и объединявшим их в дорогую для каждого общую семью. Свобода сынов пророческих не была свободой разброда, напоминающего известную басню, где воз везли в разные стороны. Сын пророческий был свободен, потому что он находил, что искал, потому что он был среди людей, которые стремились к тем же высоким и прекрасным целям, как и он, с которыми поэтому он мог сжиться и слиться в одно братство, где каждый чувствовал себя счастливым и свободным, хотя другие не могут понять ни его счастья, ни его свободы. Вот этот-то строй пророческих школ, строй, чуждый «казенщины» и полный духа и единомыслия, мы и хотели бы особенно подчеркнуть.

В заключение нам хотелось бы сказать несколько слов о том, какие мысли возбуждает воспоминание ветхозаветных пророческих школ. Все, что касается ветхозаветного пророчества, касается и христианской церковной иерархии. Ветхозаветное пророчество как бы перешло и в Новый Завет; в жизни Церкви первых веков мы находим новозаветную параллель ветхозаветному пророчеству, это харизматики — евангелисты, пророки, учители. В первые времена христианства эти харизматики были выше иерархических лиц — епископов. Иерархические лица исполняли только административные и богослужебные функции. Вдохновенное же учительство принадлежало харизматикам. В «Учении двенадцати апостолов» об иерархических лицах говорится: не презирайте их; ведь они самые почтенные среди вас вместе с пророками и учителями.^[24] Но уже скоро дело харизматиков начинает переходить к иерархии, и, наконец, харизматики, скомпрометированные монтанистическими пророками, совершенно уступили место иерархии. Иерархия восприняла обязанности и харизматиков. Следовательно, иерархия церковная через посредство харизматиков отчасти есть идейная наследница пророков, а если это так, то все, относящееся к пророческим школам, касается и духовной школы. И духовная школа многому может поучиться у пророческих школ. Духовная школа заключает в своих стенах лиц, совершенно чуждых друг другу, стремящихся в диаметрально противоположные стороны. Религиозное воспитание в них сведено к минимуму; оно представляется для желающих. Кто же каким-то чудом останется верен Богу и Церкви, только тот пусть и остается на служение им. Юридический, бездушный строй разложил и умертвил духовную школу, и она должна многому поучиться у пророческих школ. Школа должна вмещать только тех, кто имеет уже ясно определившееся жизненное призвание, то есть она должна быть специально пастырской. По одному высоко «авторитетному» проекту,^[25] быт школы может определяться возможным приближением его к монастырскому (§ 6), и школа должна воспитывать добрых пастырей Православной Церкви не только через преподавание им необходимых познаний, но и через прохождение подвигов христианской жизни и деятельности (§ 1).^[26] В том же проекте совершенно зачеркивается формальный и официальный строй. Начальник с учителями-воспитателями составляет не учебную корпорацию в обычном смысле слова, но духовное братство, объединенное строгим послушанием начальнику и общею взаимною любовью (§ 12). Учителя училища мыслят себя не только преподавателями наук, но и духовными руководителями питомцев в христианской жизни и в приготовлении себя к пастырскому деланию (§ 14). Если представить себе пастырскую школу с таким духом и строем, то она невольно напоминает школы пророческие, о которых мы говорили. И не воспитывает ли такая школа пастырей хоть сколько-нибудь подобных пророкам, о которых говорит древний мудрец: Восстал Илия пророк, как огонь, и слово его горело, как светильник... во дни свои не трепетал Елисей пред князем... ничто не одолело его... И двенадцать пророков — да процветут кости их от места своего! — утешали Иакова и спасали... верною надеждою (Сир. 48, 1, 13–14; 49, 12).

Купить эту книгу можно в магазине «Сретение»