История России. Часть 4

Красноармейцы

            Итак, 5 млн. человек погибло в боях, или ушло за рубеж. Это безвозвратные, невосполнимые потери. Примерно 5 млн. погибло от голода. Хорошо организован был голод. И приблизительно 5 млн. погибло от эпидемий. От недоедания, тревог, волнений люди не могли справляться с эпидемиями. Тиф, различные формы гриппа, «испанка» буквально косили людей. Конечно, это огромные потери. Дмитрий Иванович Менделеев, наш знаменитый учёный, был не только химиком, но и великолепным экономистом, много занимался исследованием положения России, её экономики, истории, культуры, написал перед смертью труд «Заветные мысли», где изложил свои думы о России. В этих «Заветных мыслях» он привёл расчёты, что Россия в начале ХХ века была по численности населения примерно третьей страной в мире после Китая и Индии. Указывал, что если такими же темпами будет увеличиваться народонаселение, а оно после великих реформ 1861 г. за 50 лет удвоилось, то Россия к концу ХХ века должна сравняться по численности с Индией, т.е. подойти где-то к 1 млрд., русских будет 800-900 млн. человек как минимум. Этот прогноз был научно обоснован, но он не состоялся, потому что гражданская война и большевистская диктатура в корне изменили ситуацию. Сейчас по численности населения даже с учётом украинцев и белорусов мы остаёмся на том уровне, который был перед Первой Мировой войной. Т.е. весь ХХ век для русского народа потерян, грубо говоря. Вот это – первый вывод. Поэтому, когда сегодня некоторые политики говорят, что лимит на революции и восстания, кровавые разборки, на болячки исчерпан, с ними можно согласиться. Куда уж больше? Есть другие методы лечения болезней социальных и духовных.

            Можно ли просто осудить все эти революции: февральскую, октябрьскую, эти кровавые разборки, которые пять лет терзали Россию – предать это всё анафеме, проклятию и как бы вычеркнуть из истории, из памяти народной? Во-первых, это невозможно сделать, а во-вторых – это бессмысленно. Потому что эти кровавые потрясения имели свои причины. Из истории известно, что когда бедствия, страдания народные, нищета, терзания, поругание имени человека достигают предела, терпение народа лопается, и масса простого люда поднимается на восстание, на борьбу с режимом, который его гнетёт, гнёт к земле, издевается над ним. И тогда появляются Разины, Пугачевы, тамбовские мужики. Вот таким праведным протестом был и взрыв народного негодования в годы гражданской войны. Народ стремился к социальной справедливости. Но, как в случае с Пугачёвым, с Разиным, с казацко-крестьянскими войнами и восстаниями прошлых веков, здесь мы наблюдаем то же самое. В борьбе против порабощения, против гнёта, за социальную справедливость они начинают применять кровавые методы, т.е. продолжают издевательство над человеком. Попирается мораль, нравственность, Божьи Заповеди. И, конечно, таким путём не завоюешь социальную справедливость, правду Божью не отстоишь, если ты в борьбе с неправым делом сам действуешь неправыми методами. Выход только один – укрепление народной нравственности, укрепление благонравия народа. Вот путь, который может действительно исцелить русскую землю и восстановить попранную справедливость. Вот какой должно сделать вывод из многовековой борьбы русского православного люда за социальную правду, за справедливость. Нужно покаяние. Емелька Пугачёв на Лобном месте, перед тем, как ему отрубили голову, поклонился до земли и воскликнул: «Прости меня, люд русский!». Он почувствовал свою вину, потому что он нарушил Божью Правду, почувствовал, что не тем методом действовал, глубоко раскаялся.

            Когда мы сегодня говорим, что пора кое-кому покаяться, а они не каются, то получается, что совести у них ещё меньше, чем у Емельяна. У того проснулась перед смертью, а у этих – крепко спит. Часто мы ограничиваемся описанием народных восстаний, волнений, так называемых революций, смут, а выводов не делаем. А выводы, которые необходимо сделать из этих социальных страданий, трагедий, прямо касаются всех нас, обрисовывают наш долг, напоминают нам о наших святых обязанностях. Сейчас необходимо говорить о возрождении благонравия практически. Хоть число посещающих храм и растёт, но число воцерковлённых людей, которые по-настоящему восприняли Правду Христову, растёт медленно. Пока это всё на уровне моды, а мода – дама капризная, ветреная.    

            Здесь мы видим отличие Февраля и Октября, потому что это – два этапа. Нельзя говорить: «Вот – Февральская Революция, а вот – Октябрьская Революция». Фактически, это – два этапа единого процесса развала русской православной цивилизации. Вывод такой, что в отличие от Разина и Пугачёва разложение началось сверху. Если там восставали низы, доведённые до отчаяния, то здесь потребовались долгие месяцы, несколько лет настойчивого разложения народной нравственности. Призывы к борьбе исходили от различных политических деятелей, от партий. Говорят, рыба гниёт с головы. Смута 1917 г., которая фактически продолжается до наших дней, началась сверху. В этом смысле смута эта напоминает смутное время начала XVII века. Но, тогда народ остался верен Церкви, откликнулся на призыв Гермогена. Снизу возникла земская рать, были изгнаны иностранные оккупанты и восстановлена государственность. Всё пошло снизу. Разложение шло сверху, а порядок наводили снизу. В Октябре получилось, конечно, иначе. Разложение, действительно, началось, как после смерти последнего Рюриковича, сверху, но народ не смог разрушенную по инициативе верхов государственность построить, воссоздать, реставрировать, возродить в соответствии со своим пониманием справедливости. Народовластие не было установлено, власть осталась в руках самой кровавой, беспощадной, нахальной, целеустремлённой, беззастенчивой, попирающей все нормы морали партии. Как правило, в смуту побеждает всегда самая организованная, самая беспринципная, самая целеустремлённая сила. Это было в 1917 г., это продолжается и до наших дней.

Какими же методами действовали большевики, если они не только захватили власть, но и удерживали её 70 лет? Прежде всего, социально-экономическая политика. Затем, проблемы государственного строя. Какая же возникла политическая система? Какая форма управления государством? Эти вопросы тесно переплелись. Ленин назвал первые годы существования Советов, начиная с первых декретов Советской Власти, «красногвардейской атакой на капитал». Позже эта политика получила название коммунизма. Поскольку он принёс стране неминуемые огромные беды: голод, эпидемии, войну – то, естественно, большевики, Ленин как их вождь и теоретик, прежде всего, пытались свалить вину с больной головы на здоровую. Они говорили, что военный коммунизм был установлен потому, что эксплуататоры, потерявшие политическую власть, с этим не смирились, хотели возвратить себе «райскую» жизнь, власть, богатство, и развязали гражданскую войну. А, ведя гражданскую войну, в условиях враждебного окружения со всех сторон, большевики, чтобы выжить, вынуждены были прибегнуть к самым решительным чрезвычайным мерам. Это неправильно. Потому что военный коммунизм, эта «красногвардейская атака на капитал» провоцировала восстание, провоцировала сопротивление, и, конечно, в свою очередь, натиск Белой Гвардии (а он был устрашающим, они были на вершок от победы), заставлял большевиков действовать такими методами, чтобы выжить. Надо видеть взаимодействие этих двух факторов. Сразу же большевики провели национализацию, или, как Ленин сказал: «Грабь награбленное!». У Маркса есть такое выражение, часто он им заканчивал свои статьи, работы: «Бьёт час эксплуататоров. Экспроприаторов экспроприируй!». Что такое экспроприация? По-русски это – грабёж. «Частная собственность – это наворованная собственность», - говорил ещё предшественник Маркса, социалист Прудон, французский мыслитель.

            Ленин, выступая публично, заявил: «Мне политику большевиков лучше всего выразил один рабочий, анархист кстати. Он сказал: «Мне большевики нравятся, они говорят: «Грабь награбленное!» - превосходно схвачена суть большевизма». Ленину задали вопрос об этом: «Вы же призываете к разгулу страстей мятежных, к ограблению людей; так же нельзя». Это было на Всероссийском совещании работников культуры в 1918 г. И вот, эти библиотекарши, музейные работники – образованная публика, которая проповедует добро, красоту, прижали Владимира Ильича, записки посыпались. Он сказал: «Это было сказано, но ведь это – не мои слова. Это были слова, во-первых, рабочего, пролетария; во-вторых, это – русский перевод известного тезиса Маркса. Вы же знаете, вы же люди образованные. Сказать «грабь награбленное» и «экспроприируй экспроприаторов» - это одно и то же». Так вот укрылся.

            Вся крупная и средняя собственность были национализирована. Для управления национализированной собственностью был создан специальный орган управления – Всероссийский Совет Народного Хозяйства (ВСНХ). Ленин разъяснял, что ВСНХ пусть занимается экономикой, а Совнарком будет заниматься только политическими проблемами; таким учреждениям как ВСНХ принадлежит будущее, потому что согласно с теорией Маркса государство, как особый аппарат подавления людей будет отмирать, а управление вещами, производством будут возрастать, переходить в руки учёных, инженеров. Об этом ещё великий Сен-Симон в конце XVIII века говорил. ВСНХ действительно взял в свои руки всю промышленность, всё то, что было национализировано. Но, на самом деле, конечно, никакого отмирания государства не произошло. Произошло наоборот, укрепление государственного насилия над людьми. Государственный аппарат вырос в несколько раз. Ленин потом говорил: «Страшное дело, почему он так быстро растёт», - а потом сравнил то, что происходит с революционными процессами в других странах, имевшими место в прошлом, и успокоил себя, - «Во время всех революций всегда увеличивается число чиновников, быстро растёт бюрократия, к власти приходят новые люди. Пирамида переворачивается: тот, кто был ничем, становится наверху, тот, кто был всем, оказывается внизу». Как песочные часы. Социальная ротация, и поэтому естественно, что бюрократия так увеличивается. Это правильно.

Прием у Буденного

Было всевластие комиссаров. Институт комиссаров был введён в армии в годы гражданской войны. Комиссар мог застрелить командира полка, если считал, что тот издал преступный приказ. Члены партии пользовались огромным преимуществом. Кроме того, они, как правило, назначались руководителями национализированных предприятий, заводов, фабрик, бывших помещичьих имений, которые преобразовывались в совхозы. И, конечно, они не чувствовали угрозы голода. В их распоряжение попали лучшие квартиры, потому что из особняков, из больших доходных квартир в центре Москвы, Питера, Киева и т.д. буржуев выселяли, уплотняли. Туда поселялись партийные советские бюрократы. Если мы посмотрим на окрестности Москвы, она окружена кольцом замечательных дворцов-усадеб, которые создавали на протяжении нескольких столетий русские аристократы. Большая часть этих дворцов-усадеб после Революции перешла в руки советской партийной бюрократии, хотя некоторые были объявлены музеями. Троцкий, например, жил в Архангельском, усадьбе князей Юсуповых – это была его резиденция: роскошные апартаменты, картинная галерея, плавательный бассейн и прочее. Кроме того, им выдавался особый паёк. Вся страна была посажена на карточную систему, потому что национализация нарушила экономическую жизнь, в пять раз упало производство. Даже хлеба стали собирать в 2-3 раза меньше, не говоря уже о промышленных товарах. Началось недоедание, и большевики ввели карточную систему. Образовали специальный Наркомпрод – народный комиссариат по делам продовольствия. Всё население было разделено на три категории, которые снабжались по определённым нормам. На каждый вид продовольствия, одежды, обуви, топлива и т.д. выдавались специальные карточки. Не только продовольствие, одежда и обувь, но даже керосин, дрова – всё было нормировано. Первую категорию, которая обеспечивалась лучше всего, составляли пролетарии, промышленный пролетариат. Раз диктатура пролетариата, значит, необходимо позаботиться в первую очередь о рабочих. К рабочим приравнивали также учёных и деятелей культуры: писателей, артистов, художников. Был так называемый академический паёк. Это было сделано по настоянию Горького, который создал специальную комиссию помощи учёным и добился от Ленина, чтобы учёных приравняли к рабочим. Вторую категорию составляли государственные служащие. Третьей категорией были бывшие эксплуататоры, или, как их называли, «лишенцы». К ним применялся принцип: кто не работает, тот не ест. Их продовольственные нормы были официально в четыре раза ниже, чем норма первой категории. Но фактически, это нормирование мало помогало делу. Даже официально утверждённая норма была на грани голода. Рабочий, а соответственно и учёный тоже, получал 10 кг хлеба на семью. А если у него трое детей? Это очень мало, даже если это мука. Помню, в годы войны я был учителем в сельской школе. Получал 190 р. зарплаты, и давали мне по карточке пуд хлеба ржаной мукой – вот и всё моё достояние. Голодной была моя жизнь. Кроме муки рабочий получал 1,5 кг мяса или рыбы, 200 г.

А если это лишенец – третья категория, который получал в четыре раза меньше? А, кроме того, эти нормы не выполнялись, потому что хлеба, мяса, продовольствия не хватало, было мало. Урожайность падала, война полыхает. В особенности остро этот голод чувствовали большие города – Питер и Москва. Были случаи, когда крупные учёные, художники умирали от голода, несмотря на этот академический паёк. От голода, например, умер знаменитый наш скульптор Александр Михайлович Опекушин, самый крупный, самый гениальный русский ваятель, который создал памятник Пушкину. Уехал из Питера в свою родную Ярославскую деревню. Он был академик живописи, получал академический паёк. Но так как он, кроме памятника Пушкину, был автором памятника Александру III и Александру II, один из которых был установлен у храма Христа-Спасителя, а второй – в Кремле, то ему это, естественно Советская Власть припомнила. Нарушив свой собственный закон, извели его голодом. Он умер от голода, наказанный. В одних мемуарах рассказывалось о профессоре-академике, которому в Питере дали академический паек, и он его тащит домой. Что это за академический паёк? Конская голова! Вот вам – деликатес. Тут вам унции сахара, масла и всего, чего угодно. Правда, были случаи, когда по настоянию Горького, по требованию общественности Советское Правительство проявляло особую заботу о выдающихся деятелях русской науки. Так, например, Иван Павлов, великий физиолог, первый физиолог мира, вёл лабораторию, проводил там опыты на собаках. По приказу Ленина он получил двойной академический паёк, чтобы этих собачек подкармливать. Сам Ленин подписал. Тогда, кто-то из профессоров, питерских друзей Павлова сказал: «Иван Петрович, я голодаю. Возьмите меня к себе собакой». Как говорится, смех сквозь слёзы. Это всё не придумано, это – картины жизни, которые показывают, что такое военный коммунизм на самом деле.

Объявили об уничтожении денег. Деньги потеряли всякую цену. Печатный станок работал, а коробка спичек уже стоила несколько миллионов. Тогда большевики отменили плату за жильё, за транспорт, за воду, за лекарства. Но, дело было в том, что транспорт не работал, лекарств не было, дома не отапливались. Каждый замерзал в одиночку. Тогда придумали печки-буржуйки. Буржуйками их назвали, потому что первыми ими стали пользоваться лишенцы. Их же перевели на собачий паёк, ничего им не давали. Они ставили буржуйку и топили её книгами, рубили мебель, тащили что-нибудь со двора. Если лишенец идёт по городу и увидит где-то доску, полено, он захватывает их с собой. А буржуйка даёт большой коэффициент обогрева.

Ленин даже написал статью о значении золота теперь, после победы социализма, где он говорил: «Мы свели на нет значение золота, ввели прямой продуктообмен. Нам не нужны деньги, не нужны банки». Но банки они уже разграбили, все сокровища, которые были в банках, отправили за рубеж для подготовки мировой революции. Ленинские эмиссары чемоданами везли туда золото, бриллианты, чтобы поднять революцию в Венгрии, Германии. Рынок как бы упразднили, ввели прямой продуктообмен. У крестьян забирали хлеб, чтобы раздавать его по карточкам. Крестьяне сопротивляются, говорят: «Забираете хлеб, дайте нам керосин, ткани, спички, если вы ввели продуктообмен». А промышленность стоит. Иногда привозили бочку керосина на всю деревню. Был специальный Наркомпрод во главе с Цурюпой. Он создавал по решению, естественно, ЦК Партии, продовольственные отряды из красногвардейцев, матросов, сознательных рабочих, как тогда говорили. Общая численность их достигала 50-60 тыс. человек – целая армия. Их ещё называли продармейцами. Часто, просто приходил продотряд в село, сгоняли всех крестьян на сходку к Сельсовету, зачитывали постановление – «сдать столько-то хлеба вашему селу». Естественно, ничего не дают в обмен. Крестьяне одно время что-то давали, считая, что раз мы получили землю, значит, надо что-то дать и власти. Но, когда эта грабиловка стала системой, они ничего уже дать не могли, да у них и не было. Они прятали хлеб, закапывали в землю, даже рыли псевдомогилы на кладбищах и засыпали туда хлеб, чтоб спастись от бдительного продармейца. Потому что штыками прощупывали всю землю во дворе мужика, вокруг амбара, в саду. И, если там подозрительно взрыхлённая земля, начинали разрывать, и, как правило, находили хлеб. А, кроме того, ещё и соседи «помогали». Думали: «Я лучше соседа заложу, может, у меня уцелеет». Но, ничего не помогало. И, конечно, часто мужики на эти продотряды наваливались, избивали, прогоняли, а порой и убивали. Фактически, несмотря на уничтожение денег, правильного товарообмена не было.

Несмотря на чрезвычайные меры, население занялось самоснабжением. Хотя деньги были упразднены, хотя рынки и магазины были закрыты и преобразованы в склады по раздаче пайков по карточкам, фактически, нелегально рынки, базары продолжали существовать. В Москве существовало около 2000 полулегальных лавок. Лавочники имели какие-то запасы, как-то были связаны с деревней. Они меняли продовольствие, которое у них есть, беря у населения драгоценности, одежду и т.д. Горожане тоже брали с собой одежду, обувь, драгоценности, ехали за 50-100 км в село, обменивали там всё это на продовольствие. Везли это всё на своём горбу, на попутном транспорте, облепляли железнодорожные вагоны. Эту публику называли мешочниками. Мешочники и снабжали и себя, и голодающее население. По скромным прикидкам население городов не вымерло, хотя резко сократилось. Но, оно не вымерло, разбегаясь по деревням, к родным и знакомым, и, снабжаясь этими мешочниками. Они, в буквальном смысле слова, были спасителями от голода. Их, конечно, продотряды, заградительные отряды, милиция делали засады, снимали с поездов, арестовывали. Потом, всё-таки, додумались, издали декрет о том, что человек может везти с собой в поезде, возвращаясь в город и выезжая из города, какое-то количество продовольствия: несколько килограммов муки, 1 кг рыбы или мяса – установлены были жёсткие нормы. Конечно, никто эти нормы не соблюдал.

Полулегально продолжала существовать торговля. В Москве был знаменитый базар-барахолка около Сухаревской башни. Сейчас этой башни нет, её снесли в 1934 г. Она была построена Петром I. Очень высокое здание, выше колокольни Ивана Великого. Красивое было здание, построенное в честь полковника Сухарева, который командовал стрелецким полком и был ярым сторонником Петра, отличился во время борьбы со стрелецким мятежом. Вокруг этой башни кипела знаменитая Сухаревская барахолка. Официально она была упразднена уже позже, при Сталине, в самом конце 20-х годов.

Вот это – военный коммунизм. Частная собственность ликвидирована, деньги ликвидированы, продукты в обмен, фактически – грабиловка. Конечно, массовый голод. В особенности острый голод был в Москве и в Питере. Население роптало. Чтобы сбить недовольство населения, прежде всего рабочих, Ленин приказал членам ЦК выезжать на крупнейшие заводы и разъяснять политический момент, ситуацию, в которой находится страна: гражданская война полыхает, голод, недоедание. И сам Ленин ездил на такие встречи. Кончилось тем, что в него стреляли. А через некоторое время, Свердлов, выступая перед рабочими в каком-то железнодорожном депо, был забросан озверевшими работницами поленьями, и от этих побоев председатель ВЦИКа скончался. Официально было объявлено, что он умер от «испанки». Ленин произнёс трогательную речь памяти Свердлова, сказал, какой он был замечательный организатор. И, естественно, что после этого начался террор. Но, террор не был ответом на контрреволюционный террор. Так пресса большевиков изображала: «В ответ на белый террор мы объявляем красный террор». Террор начался сразу после Октябрьской Революции, и были созданы специальные органы.

Общий принцип - грабь награбленное - распространялся, естественно, и на Церковь, и на церковное имущество. Считалось, что Церковь несёт прямую ответственность за все грехи царей и всех прежних владык России, что она воспитывала в людях покорность. Это – презренные слуги, прислужники угнетателей и сами угнетатели, с ними нужно поступать беспощадно. Одним из первых декретов Советской власти было объявлено отделение Церкви от государства и школы от Церкви. Большевики здесь исходили из принципов, в сущности, буржуазного права – свободная Церковь в свободном государстве. Можно, конечно, изъять преподавание церковных дисциплин из школы, можно удалить представителей Церкви, церковных иерархов из государственных учреждений. В старом Государственном Совете до Революции была специальная церковная курия. Высшие церковные иерархи избирали туда своих представителей, и они заседали в Государственной Палате, в Государственном Совете, принимали участие в обсуждении законов. Государственный Совет был распущен. Естественно, смешно даже думать, что большевики допустили бы духовенство к участию в обсуждении законодательных актов. Само отделение Церкви от государства – это ахинея, придуманная с недобрыми целями. Как же можно отделить от государства весь православный народ? В правильном, каноническом понимании, Церковь - это не только Синод, не только клир, но это и все миряне. Незыблемость церковных уставов именно в том, что они принимаются Соборами, но потом принимаются, одобряются всем православным людом. В этом их святость, в этом их незыблемость. А тут вдруг провозглашается, что люд православный не участвует в управлении государством. Он отделён, его вывели за государственную ограду. Значит, фактически, лозунг отделения Церкви от государства является ипостасью, вторым ликом, второй стороной отделения народа от государства. Народ не допускается к участию в государственном управлении. Тогда государство отождествляется с правительством. Государство – это та клика, которая захватила власть, как бы она не называлась: Совнаркомом, Советом Министров. Получается, что государство – это правительство, и государство занято своими делами, ему нет дела до люда православного. Да, тогда можно отделить. Так и сделали большевики. В своей Конституции записали, что Советская Власть – это власть всего трудящегося народа, власть принадлежит народу в лице Советов Депутатов Трудящихся, что с верху до низу – единая структура власти. Народ в посёлках, в городах, в губерниях, в уездах на общегосударственном уровне избирает своих представителей, а представители формируют органы управления, исполнительную власть. Но на самом деле так не было. На самом деле вся власть принадлежала ЦК Партии. Это обнаружилось ещё во время самой Революции. И, фактически, Ленин диктовал, навязывал свою волю Центральному Комитету, а ЦК уже принимал решение, которое потом министерство, Совнарком и ВЦИК только оформляли должным образом, якобы обсуждали и утверждали. Фактически, всё решал узкий круг лиц, 7-9 человек. И когда эти приспешники, соратники Ленина иногда с ним не соглашались, он предъявлял им ультиматум, и они капитулировали. Так и в годы гражданской войны, и позже, вплоть до своей болезни Ленин, фактически, был диктатором. Он часто принимал декреты как председатель Совнаркома самолично, ни с кем не согласовывая. Или переговорив по телефону с каким-нибудь из своих соратников.

Когда большевики отделили Церковь от государства, они национализировали всё её имущество, ограбили Церковь. Это ограбление сопровождалось разорением монастырей, храмов, арестами церковнослужителей. Пострадало несколько митрополитов, которых расстреливали и в Питере, и в Киеве, и в Москве без суда и следствия. Наиболее полно эта политика Советской Власти и лично Ленина по отношении к Церкви проявилась в начале 1922 г., когда по инициативе Ленина и Троцкого было издано распоряжение Правительства об изъятии всех церковных ценностей, в том числе окладов с икон, богослужебных сосудов, паникадил, подсвечников и т.д. И до этого Церковь грабили, а здесь было повальное ограбление. Нужно сказать, что эта затея не дала ожидаемого результата, хотя поободрали все иконы, и в Кремлёвских соборах. Специальных эмиссаров посылали во все монастыри: и в Кирилло-Белозерский, и в Ферапонтов, и на Соловки приехал комиссар, который целый месяц шарил там по сусекам, пока не нашёл припрятанную священнослужителями церковную утварь и конфисковал всё. Эта кампания дала менее 5 млн. рублей. Патриарх Тихон осудил это, назвал это святотатством, надругательством, нарушением ленинского декрета об автономии Церкви. Он был арестован, над ним готовился процесс, но, под давлением мирового общественного мнения, под давлением самих прихожан, возмущения русских, его освободили из-под стражи. В литературе описано, как над ним издевались, измывались, таскали его на допросы. Кончилось тем, что в 1925 г. он скоропостижно скончался при загадочных обстоятельствах. Были прямые покушения на его жизнь. Знаменитый русский художник Коровин написал специально картину, посвящённую похоронам Святого Патриарха. Потрясающая картина. Народ стекался со всей Руси проститься с Патриархом.

Очень хорошо политика Партии и Правительства в отношении Церкви раскрывается в секретном письме Ленина членам Политбюро, которое стало достоянием общественности сравнительно недавно, лет 10-15 назад. Оно получило огласку ещё при Советской Власти в конце 80-х годов. Из архива были извлечены документы Ленина. Время от времени, к каким-то ленинским праздникам из архивов извлекались документы Ленина и публиковались. А тут проявили инициативу, собрали целый сборник очень важных ленинских работ, который решили опубликовать. Как полагалось в таких случаях, работники партийного архива всё это перепечатали и отправили на Старую площадь в ЦК Партии, просили санкцию. Во время обсуждения письма Ленина к Политбюро по вопросам веры этот документ попал за границу. У нас его перепечатывали, размножали. Кто-то из ответственных лиц, увидев, что документ архиважный, продал его за границу. Он был опубликован сначала в Финляндии, потом это произошло по всему свету. После того, как в 1991 г. рухнула диктатура Партии, его у нас переиздали многократно. Назначались всякие комиссии, хотели найти виновных в разглашении этого документа, потому что документ страшный. Кончились эти проверки, суперпроверки тем, что потеряли подлинник. Но, есть люди, которые его видели, есть копии, ксерокопии, фотокопии. Документ был.

О чём идёт речь? Идёт голод в Поволжье, это начало 1920 г., страшный недород. Считается, что это было стихийное бедствие, люди умирали как мухи, смерть разгулялась по всему Поволжью. Действительно, выгорели многие десятки тысяч гектаров пашен. Такие недороды в России – вещь частая. И, страшный голод был не из-за того, что была засуха, засуха только обнажила фактический развал экономики, развал транспорта. В Сибири в это время был хороший урожай, можно было привезти, но это – транспортные работы, а организация вся была развалена. Создавали всякие комитеты помощи голодающим, взывали к общественному мнению. Комитет возглавил Каменев, соратник Ленина. На втором собрании этого комитета всех арестовали. Общественность хотела помочь голодающим – не в своё дело не лезь, мы сами разберёмся. Безобразие творили полнейшее.

В это время Ленин пишет это письмо. Смысл этого письма такой. Сейчас, когда население голодает, есть случаи каннибальства, то людям не до Церкви, лишь бы выжить. Все заняты своими делами, проблемой выживания. Настал удобный момент использовать эту ситуацию, расправиться со всей реакционной буржуазией и реакционным духовенством. И, чем больше мы их перебьём, тем лучше. Но, сделать это надо очень быстро, потому что насилие народ долго вытерпеть не может. Об этом говорил один известный средневековый мыслитель, замечательный политик. Надо последовать этому совету. Истребить как можно больше духовенства. Сейчас в некоторых городах духовенство организовало верующих на митинги, демонстрации в защиту церквей, и оказывают даже сопротивление властям, которые хотят забрать церковные ценности для того, чтобы купить хлеб голодающим. Мы должны использовать это обстоятельство, и всех, кто сопротивляется, посадить, организовать показательные процессы и т.д. В том числе, и Патриарха нужно привлечь к суду. Смысл какой? Истребить как можно больше, как можно скорее, чтоб народ не успел опомниться. И ссылка на мыслителя. Ленин привёл слова Макиавелли. Это – известный, действительно политический мыслитель эпохи Возрождения. Он в своих трактатах описал те варварские, циничные законы государственной политики, которые процветали в Италии, на его родине, и во всей Европе. Он ничего не выдумывал, а просто описывал то, что видел вокруг себя. Поэтому цинизм в политике принято называть макиавеллизмом. В своей работе Макиавелли пересказывает выступление в сенате одного из римских консулов. Консул – это высшее должностное лицо, глава исполнительной власти и одновременно военачальник. Этот консул во главе Римской армии разгромил этрусков. Борьба была жестокой. Этруски были хорошо организованным народом. Многие знатные римские патриции имели этрусские корни, потому что во время жестоких битв, которые длились несколько десятилетий, часть этрусков перешла на сторону римлян. И вот, этот консул делает доклад Сенату, что он, захватив земли этрусков, щедро наградил тех, кто перешёл на его сторону, и беспощадно истребил всех, кто не согласился с господством Рима. И, сделал это быстро, потому что народ долгого угнетения может не выдержать. Это Ленин и процитировал. Заслуги этого консула были высоко оценены, Сенат присвоил ему официальный титул «Второй Основатель Рима». Первыми основателями были Ромул и Рэм, а этот победитель этрусков такие краеугольные камни заложил в основу могущества Рима своей победой, что римляне его назвали Вторым Основателем. Так назвали этого беспощадного оккупанта, захватчика земли этрусков, который так жестоко поступил с побеждённым народом. А Ленин, наш Ленин, наш Учитель, наш любимый Вождь, Ильич наш советует обращаться со своим народом как с покорённым, с Россией как с завоёванной страной. Вот где цинизм. Вот где раскрывается ленинское отношение к России, к народу. Недаром говорил он в сердцах: «Плевать мне на Россию! Мне надо спасать мировую революцию». Он так и поступал. И в данном случае он говорит, что надо перебить реакционных попов скорее. Как поступали древние римляне с покорёнными, с завоёванными врагами. Было начало февраля 1922 г. В Поволжье голод. Ленин был уже тяжело болен, у него были параличи до этого. Он подлечился осенью, вернулся к работе, но, видимо, мозг у него уже работал с перебоями. В это же время он говорит в открытом письме к рабочим, которое было опубликовано в «Правде», что он не может работать в полную мощь как раньше, поэтому возможны какие-то проколы, перекосы в нашей политике. Надо знать Владимира Ильича, чтобы так публично говорить.

Этот документ не был официально одобрен Политбюро. Тогда секретарём ЦК был ещё Молотов Вячеслав Михайлович, письмо было адресовано ему, с просьбой не размножать, а ознакомить членов Политбюро, которые должны в единственном экземпляре высказать своё отношение – «да», или «нет». Там сохранилась пометка, возможно, сделанная рукой Молотова, возможно, рукой Троцкого, члена бюро, который был во главе профсоюзов. Мнения разошлись на этот счёт. Смысл этой пометки в следующем: «Мы не можем объявлять войну своему народу на пятом году существования нашей власти. Что же мы за правители, если мы официально провозгласили окончание гражданской войны, а теперь будем ставить всех к стенке? На пятом году победоносной диктатуры пролетариата мы не можем объявлять войну своему народу». Политбюро официально не рассматривало этот вопрос, потому что было негласное правило, если один из членов Политбюро возражает против обсуждения какого-то документа, но на Политбюро он не рассматривается, а вопрос решается в рабочем порядке. В рабочем порядке они и решили. Они эту политику проводили в действии – расстреливали. Огромную энергию в это время развил Троцкий. Воспользовавшись тем, что Ленин осенью 1921 г. заболел и несколько месяцев не работал, он, фактически, приветствовал Политбюро из ЦК. И, в особенности рьяно он действовал на поприще борьбы с «реакционным духовенством». Одна из причин того, почему Ленин, вернувшись после болезни, проявил такую прыть, инициативу, выступив с призывом к поголовному расстрелу, было то, что он убоялся успехов Троцкого, убоялся, что Троцкий перехватывает у него власть. Это, по-видимому, так и было. Могло сказаться и то, что мозг у него работал с перебоями, и он не мог найти оптимального решения. Но, нам от этого не легче. Вот отношение большевиков к Церкви: грабёж, расстрелы – и официально, по существу, всё это было узаконено.

Всякая инициатива, которая могла создать конкуренцию Партии, - научная, духовная, традиционных структур, общественных организаций – подавлялась. Почему давили Церковь? Потому что она – авторитет, потому что она оспаривает власть над умами. Без сокрушения этого авторитета народ не оболванишь, своей пропагандой не завоюешь. Почему комитет помощи голодающим арестовали? Да на этом деле группа этих общественных деятелей может нажить авторитет. Вот их политика. Кончилось тем, что из всех органов власти удалили всех представителей советских партий: эсеров, меньшевиков, бухаринцев – всех, Советы стали чисто большевистскими. Причём, и в годы гражданской войны, и сразу после нее, если где-то, вдруг, в каком-то городе, в уезде, в деревне на выборах в Советы избирали эсеров, меньшевиков, туда посылались «чёрные» отряды чрезвычайного назначения и разгоняли эти Советы. Диктатура одной партии – одна сила правит во всей стране. И никаких оппонентов, никаких возражений. Всё это прикрывалось тем, что Партия лучше всех знает, что нужно народу, она – научная партия, она овладела законами общественного развития, она видит, куда идёт мир, и она строит свою политику в соответствии с логикой мирового развития. Впрочем, каждый из большевиков по-своему понимал эти законы, поэтому, между ними всегда вспыхивала жесточайшая грызня. Потому что, нет таких законов, по которым развивается Вселенная. Потому что, Вселенная развивается по Божественному установлению. «Провидение непредсказуемое и не просчитываемое», - говорил ещё Пушкин.

Проявлением страха перед независимой мыслью и продиктована политика большевиков в отношении науки. Когда Ленин вышел из больницы, ударили по духовенству, начался кровавый террор, ударили и по учёным. Инициатором этой кампании был Троцкий, Ленин потом его решительно поддержал, даже специально выступил в печати по этому поводу. Смысл этого заключался в том, что большую группу крупнейших мыслителей России, самых авторитетных, популярных в Москве и в Петербурге общим числом около 160 человек арестовали и предъявили им обвинение в антисоветской деятельности, в том, что они выступали против политики Советского Правительства, и заявили, что они должны немедленно выехать за границу. Их насильно вывезли за границу, депортировали. С каждого из них взяли подписку, что если он вернётся в Россию без разрешения, он будет расстрелян без суда и следствия. Их всех собрали в Питере, посадили на зафрахтованный пароход и вывезли в Германию, откуда они потом разъехались по всему миру. Этот поход против русской науки и культуры теперь называют «Философский пароход». Там были крупнейшие философы, юристы, профессора, ректоры университетов, академики. За что их высылали? На примере одного человека можно это показать.

Был у нас такой молодой энергичный профессор в Питере, в университете, социолог, Питирим Сорокин, который в 1922 г. опубликовал двухтомный труд «Курс социологии». Это была первая крупная работа по проблемам социологии. Его потом выслали за границу. Он преподавал в Гарварде, крупнейшем американском университете. Там он издал массу работ. Его считают крупнейшим социологом ХХ века. Но, ещё до Революции на Родине, он уже был широко известен своими трудами. Во время двоевластия он одно время был начальником личной канцелярии Керенского, потому что по своим убеждениям он был эсер, а Керенский тоже был близок к эсерам. По его инициативе Керенский привлёк к участию во Временном Правительстве ряд крупных учёных, в т.ч. академика Вернадского, Альденбурга и т.д. Это был очень интересный человек. Он выступил перед студентами в Петроградском Университете в 1922 г. с публичной лекцией, смысл которой заключался в следующем. Вы должны найти новые ориентиры в жизни. Вы должны найти новых учителей, пойти другими путями, потому что те учителя, которым мы поклонялись, советам которых следовали (назвал Толстого и др.), оказались несостоятельными. Именно потому, что русская интеллигенция, русский ум заблудился, произошла вся эта трагедия с Россией. Вы должны выбрать новых руководителей. Кого он назвал? Сергий Радонежский и Серафим Саровский – вот авторитеты, по которым вы должны строить жизнь. Ясно, что когда человек бросает такой вызов, его высылают за границу. Потому что это – антисоветчина чистой воды.

Профессоров выслали. А доцентов высылали не за границу, а на Соловки. Мировых знаменитостей, которых нельзя было просто расстрелять, потому что будет просто возмущение во всём мире – этих выслали. А людей неизвестных (условно), доцентов, – отправили на Соловки, «в места не столь отдалённые» на перевоспитание. Считалось, что трудом можно перевоспитать человека. Именно на Соловках возник лагерь особого назначения, где разрабатывалась система «излечения» принудительным трудом. Это была реализация знаменитого «Декрета о трудовой повинности». Большевики, когда захватили власть, издали специальный декрет о том, что все должны работать. Буржуи, поскольку их в армию не призывали, должны исполнять трудовую повинность. Их мобилизовали на лесоповалы, на чистку улиц, на самые грязные общественные работы. Когда закончилась гражданская война, была пятимиллионная армия. Что ней делать? Тогда начали военные соединения превращать в трудовые армии, т.е. красноармейцы не демобилизовались, а стали трудармейцами. Было объявлено о формировании Сибирской Трудармии, Кавказской Трудармии и проч. Их использовали на работах в шахтах, на железнодорожном транспорте, на заводах, возникла система принудительного труда. Чтобы прикрыть это каким-то «флером», скрыть эти язвы, свой провал, начали устраивать всевозможные коммунистические субботники, писать статьи о том, что труд перевоспитывает человека, что только в труде человек проявляет себя, только в труде открываются все его способности. Тут было много вранья, но была и крупица истины. Действительно, человек только в труде может проявить себя. Чтобы стать композитором, надо писать музыку; чтобы стать поэтом, надо писать стихи; чтобы быть учёным, надо сидеть в библиотеках, в архивах дни и ночи – потом напишешь что-нибудь толковое. Но, творческий труд смешивали с принудительным трудом, и первым прикрывали второе.

Во главе всей этой карательной системы, с её расстрелами, заложниками, имущественным ограблением, выселением из квартир, стояла чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией (ЧК), возглавляемая Феликсом Эдмундовичем Дзержинским. Он был польским социалистом, перешедшим потом в ряды РКПБ, и ставшим одним из ближайших соратников Ленина. Дзержинский был председателем ВЧК и курировал всё это, всем этим заправлял. Личность он очень противоречивая. С одной стороны, у него руки по локоть в крови, с другой – он, используя аппарат ЧК, объявил борьбу с беспризорностью и заставил органы ЧК создавать детские приюты, детские коммуны. Это всё хорошо описано у Макаренко в «Педагогической поэме». Возможно, он бы себя проявил потом как-то иначе, потому что борьба с беспризорностью – это его несомненная заслуга. Тогда на каждом углу можно было видеть попрошаек, нищих малолетних разутых, раздетых, голодных, обовшивевших. Никогда такого в России не было. Даже в годы войны не было столько беспризорных.

Больной Ленин. Последние годы его жизни

Конечно, Ленин получал деньги из Германского Генштаба. Считать его платным агентом немцев нет никакого основания. Он брал деньги на революцию и путём бандитских захватов, ограбления царской казны, как это организовывал Сталин в 1905 г.; и с помощью фиктивных браков, когда большевики женились на богатых невестах, чтобы получить приданое и т.д. И он, и Троцкий брали деньги и у американских миллионеров. Частично эти долги были погашены уже после завоевания власти. Да и немцам он золота отвалил после того, как завладел властью, гораздо больше, чем он взял у них. Он считал, что все средства хороши ради завоевания диктатуры пролетариата. Деньги запаха не имеют. Это потом он, во время гражданской войны, когда американцы щедро субсидировали его политических врагов, которые временами крепко били его, он тогда восклицал: «На каждом долларе следы крови! На каждом долларе кровь, грязь! Мы не должны брать у американцев ни полушки». Но он сам брал. Это первое.

Второе. Ленин был крепко связан с немецкой социал-демократией, там у него была масса друзей. Немецкая социал-демократия была очень могучей и влиятельной. Когда встал вопрос, как ехать Ленину, то немецкие социал-демократы разъяснили Правительству Кайзера, что в интересах Германии необходимо как можно скорее перебросить Ленина в Питер, потому что он ведёт борьбу за прекращение войны, за заключение сепаратного мира – это выгодно Германии. Действительно, когда Ленин пришёл к власти, заключил сепаратный мир, немцы перебросили войска к Парижу и весной 1918 г. сделали попытку взять штурмом Париж и закончить войну в свою пользу, или хотя бы с почётом заключить мир. Так что, расчёт их оправдался. А Ленин действовал по своему старому принципу – цель оправдывает средства, ему нужно было как можно скорее попасть в Россию. Он думал: «Если я начну ехать из Швейцарии через Францию, потом вокруг всей Европы на пароходах, чёрт его знает, доеду я, или этот пароход немецкие субмарины пустят ко дну». А здесь гарантия, что его провозят через Германию в Швецию (Швеция – нейтральная страна), и дальше – он уже в России.

Вот эта история с пломбированным вагоном. Когда всё это всплыло ещё при Керенском, после третье-июльского мятежа, Ленин испугался, и близким своим говорил: «Ведь если всё это они докажут, а документы у них в руках, быть нам на виселице», - и удрал в Россию. Ну, а после победы, когда он стал хозяином страны, этот вопрос замяли. Не зря говорят, политика – грязное дело.

Поместный Собор 1917-1918 гг.