Русская Православная Церковь ХХ век
30 июня

1918 год — В 1918 г. в советской России голоса колоколов оборвались. «Малиновое» пение отнесли к разряду «контрреволюционного» деяния. Справедливости ради надо сказать, что абсолютного запрета на колокольный звон не последовало, но в постановлении Совнаркома «О набатном звоне» от 30 июня 1918 г. строжайше предупреждалось, что виновные в созыве населения набатным звоном предаются суду революционного трибунала. О служебном, церковном звоне не говорилось ни слова. Однако ударить в колокола боялись. Как докажешь, что звон не «контрреволюционный», если даже звонари, как и все служители культа, считались врагами социалистической революции? Да и власть имущим было не до различий в колокольном звучании.

Производственная свалка завода «Знамя труда». Колокола киевских храмов, свезенные для переплавки

Всероссийскую перепись колоколов начал некий «красный» профессор П. В. Гидулянов. Считал он, конечно, не поштучно, а пудами, чтобы не усложнять работу планирующим ведомствам, — лом он и есть лом. По данным Гидулянова, общий вес колоколов в стране к 1920 г. составлял ок. 2 млн. пудов, из которых св. 112 тыс. пудов приходилось на Московскую епархию, 82 тыс. — на Ленинградскую, 55 тыс. — на Тверскую, столько же — на Нижегородскую, по 48 тыс. — на Ярославскую и Тамбовскую. Подсчитано было все, включая колокола православных храмов Украины, Белоруссии, Грузии.

В своей книге «Колокола на службе магии и царизма» упомянутый профессор высказал следующее соображение: «Волховстрою и Днепрострою нужны материалы для электролитической работы. Мы без труда получим собственную химически чистую красную медь (на электрификацию, производство тракторов и т. д.). При обработке колокольного сплава электролитическим путем СССР приобретает значительное количество металлов, входящих в состав колокольной бронзы: олова и цинка, являющихся у нас дефицитом еще с первых месяцев империалистической войны».

Особо ценные изделия народных мастеров Гидулянов предлагал реализовать по-другому: «Думается, что наиболее целесообразным выходом для ликвидации у нас уникальных колоколов является вывоз их за границу и продажа их там наравне с другими предметами роскоши, искусства и т. д.».

Идеи профессора подхватили, как говорится, на лету. В правительственных учреждениях переплавка колоколов уже рассматривалась как крупная политическая и экономическая акция. А раз так, то все вопросы, связанные с ней, решались при закрытых дверях, с соблюдением строжайшей секретности и под надзором НКВД.

После издания постановления секретариата ВЦИК от 15 декабря «массы» пробудились, поднялась волна шумных митингов и собраний. Города и веси расцветились плакатами «Используем колокола на дело индустриализации!». Своры рьяных исполнителей кинулись на колокольни. Главным центром по переплавке колоколов стал Московский электролитный завод им. Молотова. Первые партии лома стали поступать туда уже в конце 1929 г. Сначала, по пятилетнему плану Рудметаллторга, к 1934 г. заводу предстояло переработать 130 тыс. т колокольной бронзы, из расчета, что всего по стране имеется ок. 150 тыс. т. Однако на поверку планы Рудметаллторга оказались дутыми.

Более осторожные специалисты Гипроцветмета определили общий вес колоколов по СССР минимум в 74 600 т, максимум — в 97 960 т. Из этого количества ожидалось получить св. 55–69 тыс. т чистой меди и ок. 12–14 тыс. т олова. Себестоимость переработки 1 т колокольной бронзы Гипроцветмет установил в 54 руб. 24 коп., из коих 1 руб. 6 коп. (всего лишь) — за разбивку колокола и 11 руб. 60 коп. — за саму переплавку; остальное приходилось на очистку металла и «рабочий контроль». Зато общую стоимость предполагаемой добычи меди и олова горячие большевистские головы подсчитали в золотой валюте по ценам Лондонской биржи: 43 936–52 378 тыс. руб. Как устоять перед таким соблазном?

К октябрю 1930 г. в промышленную переработку поступило 11 тыс. т колокольной бронзы. Высшему совету народного хозяйства (ВСНХ) этого показалось мало. Обратились за помощью в Совнарком Союза. Оттуда ударили кнутом по правительствам союзных республик: сдать до конца текущего года и в первом полугодии следующего не менее 25 тыс. т лома колоколов, в том числе России — не менее 20 тыс., Украине — не менее 4000 т и Белоруссии — не менее 1000 т.

Но прошло две недели, и 23 октября 1930 г. предсовнаркома Союза А. И. Рыков по подсказке И. В. Сталина спустил в «низы» еще одно совершенно секретное напутствие: «Изъятие излишков колоколов необходимо осуществить по возможности быстрее (так как мы решили их использовать в первую очередь для чеканки мелкой разменной монеты, которая до сих пор чеканилась из импортной меди), не придавая этому политического значения и излишней огласки».

Стоило ли Рыкову лишний раз торопить своих наместников? Повальное соревнование по сдаче лома давно захлестнуло страну. Очевидцы тех событий рассказывают, что заунывный стон сбрасываемых на землю колоколов не прекращался в крупных городах даже ночами. Не задумываясь об их архитектурной ценности, покалеченные колокольни тут же взрывали подчистую. Старались партийцы, старались комсомольцы и пионеры, старались даже «обновленные» церковники. Видать, не зря усердствовал в свое время Тучков «со товарищи». В числе первых выступили обновленцы Ржева. Благочинническое собрание духовенства и верующих так прямо и записало в своем протоколе: «…Учитывая, с одной стороны, переход всех государственных учреждений и предприятий на непрерывную неделю с их напряженной и ответственной работой по выполнению пятилетнего плана государственного строительства, а с другой — чрезвычайную потребность страны в цветных металлах, единогласно постановляет: находящиеся в пользовании религиозных общин города Ржева колокола, как собственность государственную, добровольно передать их собственнику — государству и звон по городу Ржеву прекратить с 9 марта сего <1931> года».

Учитывая массовое поступление колоколов в промышленную переработку, в помощь заводу им. Молотова выделили ленинградский завод «Знамя труда». На его задворках затерялись следы колоколов новгородских, вологодских, псковских, костромских, киевских и ленинградских храмов, в том числе и всемирно известного «Исаакия». Кто теперь знает, что когда-то Исаакиевский собор был славен чарующим «красным» звоном? Ни один путеводитель, ни один буклет, посвященный храму-памятнику, не рассказывает о его 15 уникальных колоколах. Главный из них, весом в 1752 пуда, был самым большим в прежней столице. Отлил этот колокол на Охте (район города) в 1860 г. валдайский мастер-кудесник Иван Макарович Стуколкин. Отлил, что называется, нетрадиционным способом — из старых медных монет, добавив в сплав значительное количество золота и серебра. Голос «певца» получился необычайно глубоким. Украшали колокол пять медальонов с изображением царских особ начиная с Петра Великого. Размещался первый красавец собора и города в правой башне северного портика.

Второй по величине колокол собора, весом 978 пудов, был украшен ликами святых евангелистов Матфея, Марка, Луки и Иоанна и занимал левую башню северного портика. Третий колокол, 663 пуда, с образами святителей Петра, Алексия, Ионы и Филиппа, митрополитов Московских, располагался в левой от южного портика башне. В четвертой башне собора находились остальные 12 колоколов. Некоторые из них также имели барельефы с изображениями святых благоверных великих князей Владимира и Александра Невского, преподобных Сергия Радонежского и Исаакия Далматского, под чье покровительство отдал Петр Великий свой город. Автором моделей медальонов на всех колоколах был скульптор А. В. Логановский, а литье выполнил все тот же кудесник Стуколкин. Впрочем, всего не расскажешь даже об этих удивительных колоколах.

С 1931 г. посыпалась колокольная медь в руки «культурно выросших трудовых масс» мелкой разменной монетой. Добавили колокольную медь и в никелевую монету, которая полностью заменила денежное серебро, — дополнительная прибыль Внешторгу. Хватило меди и на памятники «мировым революционерам».

1923 год — Архангельский губотдел ГПУ принял решение об освобождении епископа Илариона (Троицкого), который в течение года находился в ссылке, из-под стражи.

Отныне и вплоть до своего последнего ареста в ноябре 1923 г. епископ Иларион был ближайшим помощником святителя Тихона. Именно ему патриарх поручает главную задачу — искоренение обновленческого раскола. Первым шагом на этом пути стало переосвящение собора Сретенского монастыря, где с 1922 г. находились последователи одного из лидеров обновленчества «митрополита» Антонина (Грановского).

1990 год — Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II посетил Новгород.

Первосвятитель Русской Церкви совершил богослужение в Евфимиевском храме Николо-Вяжищского женского монастыря, возвращенного Церкви. Патриарх провел пресс-конференцию.

1992 год — Святейший Патриарх Алексий II совершил Божественную литургию во Введенском соборе Оптиной пустыни.

В этот же день состоялась поездка делегации УПЦ-КП в Константинополь. В Состав делегации вошли «заместитель патриарха, митрополит» Филарет, «митрополит» Антоний (Масендич), «архимандрит» Валентин (Дажук), «игумен» Даниил (Чокалюк), депутат Верховного Совета Украины В. Червоний. Позднее была распространена информация о якобы возможном признании УПЦ-КП Константинопольским Патриархом. Константинополь опроверг эту ложь.

1998 год — год В Вене (Австрия) состоялась встреча представителей Украинской Православной и Украинской Греко-католической Церквей.

Стороны констатировали, что на Украине продолжаются конфликты между православными и греко-католиками... Стороны заявили, что «осуждают любое насилие — физическое или моральное... как не соответствующее идеалу христианской жизни».