Русская Православная Церковь XX век 12 октября / Православие.Ru

1918 — Святейший Патриарх Тихон направил письмо СНК.

В своем письме святитель Тихон отмечал: «...Множество священников, диаконов и мирян, принимавших ближайшее участие в жизни Православной Церкви, сделались жертвою красного террора». Святейший Патриарх назвал имена целого ряда епископов, арестованных и перенесших «всякие глумления, издевательства и побои», а также «расстрелянных и умерщвленных иным способом».

1934 — Погиб Иоанн (Поммер), архиепископ Рижский и всея Латвии.

Владыка был злодейски убит на архиерейской даче близ Риги. До сих пор не известны имена его убийц, не ясна подлинная картина этого трагического события.

Архиепископ Иоанн был самой крупной фигурой в церковной и общественной жизни Прибалтики той поры. Незадолго до своей мученической кончины он поставил вопрос о насущной необходимости созыва Собора Латвийской Православной Церкви для выработки порядка назначения преемника действующего главы Латвийской Православной Церкви. «Московский Патриархат может обоснованно настоять, — писал владыка, — чтобы мой преемник восстанавливал полномочия в Москве…» Осуществить свое намерение архиепископ Иоанн не успел.

Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) составил завещание, в котором в случае своей смерти передавал полномочия местоблюстителя митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому).

1962 В Рим для присутствия на Соборе прибывали наблюдатели от Русской Православной Церкви Московского Патриархата.

О том, что власть рассматривает возможность присутствия наблюдателей в Риме, патриарх Алексий и архиепископ Никодим узнали в феврале 1962 г. Реакция Церкви была стремительной. Архиепископ Никодим поспешил дать интервью московскому корреспонденту газеты «Джорно» Рафаелло Убольдо, которое было опубликовано 21 февраля. В нем архиепископ подчеркнул, что «если в повестку дня Собора не будут включены вопросы о доктрине (например, о папском главенстве), с которыми Православная Церковь не может согласиться, и если не будут иметь место враждебные заявления в отношении страны, которую мы любим, тогда, я думаю, мы не будем иметь принципиальных затруднений в посылке в Рим наблюдателей от Русской Православной Церкви». Этим заявлением Московская Патриархия оставляла за собой малейшую возможность лавирования в государственных тисках, так как в феврале 1962 г. повестка Собора не была еще ясно определена. С разрешения власти в Москву приехал один из первых эмиссаров — корреспондент германского католического информационного агентства КНА Лютполд А. Дорн. Его беседы с представителями Московской Патриархии происходили в присутствии старшего инспектора Совета по делам Русской Православной Церкви Н. А. Филиппова. Позже в справке-отчете он отмечал: «...По словам Дорна, в Ватикане хотели бы видеть Русскую Церковь представленной на Соборе, а в дальнейшем — хорошее взаимоотношение между ними. Однако Рим не уверен, что Русская Церковь примет приглашение, поэтому он и зондирует почву».

Основная тяжесть всех дальнейших действий со стороны Московской Патриархии ляжет на плечи молодого архиепископа Никодима (Ротова) — председателя Отдела внешних церковных сношений. Иллюзий, что власть прекратит свое давление, после визита и бесед с Дорном не осталось. Теперь требовалось не интервью-заявление, а программа выхода из двойственной ситуации с минимальными потерями для себя. (Напомним, что у Константинопольской Патриархии в марте 1962 г. четкой позиции в отношении Ватиканского Собора еще не было.)

Документ «Мысли в отношении Католической Церкви» архиепископ Никодим датировал 21 марта 1962 г. Хотя, безусловно, это плод кропотливой работы, и не его одного. Документ состоит из четырех разделов, важнейшими из которых являются III — «Контакты» и IV — «Предстоящий Собор». Что касается контактов, то рекомендации по ним были четкими: «Послать кого-нибудь из наших молодых доцентов или клириков, занимающихся научной работой, в Рим на 2—3 недели (самое большее — на месяц) для занятий в Ватиканской библиотеке и архиве по теме своей диссертации или научной статьи. Работа должна быть избрана при одной из наших академий и утверждена Отделом. Она может касаться или какого-либо вопроса из области истории неразделенной Церкви, или из истории русско-католических отношений, или по проблеме католического отношения к экуменизму. Это лицо могло бы осуществлять неофициально обязанность “лиэзон”, так как, несомненно, курия и все организации Ватикана, занимающиеся Православием и русским вопросом (как, например, “Комиссия про Руссиа”, Секретариат по вопросам единства и т. п.), обратят пристальное внимание на это лицо и постараются войти с ним в неофициальный контакт».

Архиепископ рекомендовал подыскивать кандидатуру из лиц, не занимающих высоких постов, чтобы «не было опасности от таких контактов для нашей стороны». Главной целью этого лица должно стать «получение самой лучшей информации о течениях в курии, о подготовке и проведении Собора».

Четвертый раздел посвящен обоснованию грядущей поездки наших наблюдателей в Рим через призму непростых отношений Московского и Константинопольского Патриархатов. Если наших наблюдателей не будет на Соборе, то «Константинополь выиграет на этом несомненно. Он сможет представлять там все Православие без каких-либо помех... Никто его не остановит, ни на кого ему не надо будет оглядываться. Весь католический мир станет смотреть на Константинополь как на главный центр Православия». Присутствие наших наблюдателей, по мнению архиепископа Никодима, позволит «нейтрализовать всякие поползновения Константинополя говорить от имени всего Православия и идти на слишком тесное сближение с Римом».

Кроме того, наблюдатели смогли бы следить за развитием событий из их центра, улавливая разные направления среди делегатов Собора и разные течения в курии, с тем чтобы «использовать свое общение в кулуарах собора для обезвреживания нежелательного нам развития событий».

Понимая, что вырваться из намеченной государственной линии уже не удастся, архиепископ объясняет власти (все его рассуждения перлюстрировались Советом и отправлялись выше по инстанциям), что основное внимание по-прежнему уделяется догматическим и каноническим расхождениям с католиками. Он пытается убедить и свое окружение, и себя самого, что нужно искать в сложившейся ситуации не просто выход, а выход с пользой: «…Это даст нам огромное преимущество при полемике с Римом. Мы сможем тогда сказать, что мы объективны в осуждении их плохих сторон, так как проявили максимум доброй воли, были даже наблюдателями на их Соборе в надежде приветствовать все хорошее, что у них имеется или могло бы появиться. Однако во имя объективности и беспристрастия мы осуждаем и решительно боремся и будем и впредь бороться со всем, что у них есть плохого и в церковно-богословском, и в общественно-политическом отношениях».

Все это так. Но не очень убедительно. Архиепископ понимает это. И пронзительно-отчаянно звучат его слова о пользе возможного присутствия наших наблюдателей в Риме: «Нужно, чтобы Ватикан и весь Запад видел нашу “добрую волю” в отношении сближения со всеми христианами, в том числе и с католиками. Одним из таких актов “доброй воли” было бы присутствие наших наблюдателей на предстоящем Ватиканском Соборе».

Никогда до Хрущева советская власть не диктовала Церкви, как ей строить свои отношения с римо-католиками. Напомним, что в мае далекого 1922 г. Ватикан обратился к правительству молодой советской республики, занятому не только восстановлением разрушенного войной хозяйства, но и изъятием церковных ценностей, с предложением выкупить у Русской Церкви священные богослужебные предметы. Власть, которую трудно было заподозрить в симпатиях к Русской Церкви, не решилась на подобный шаг.

Да, Никита Сергеевич был мало искушен в исторических и догматических тонкостях. А его стремление к единоличному принятию решений во внешней политике часто приводило к неожиданным результатам. «Налаживание контактов» с Ватиканом — один из таких примеров, который очень укрепил позиции Римско-католической Церкви в христианском мире, внес нестроение в движение протестантских Церквей и еще туже затянул узел противоречий между Москвой и Константинополем.

Следующим шагом Ватикана стала встреча голландского прелата Виллебрандса, секретаря Секретариата по христианскому единству, с о. Виталием Боровым, представителем Московской Патриархии во Всемирном Совете Церквей. Она состоялась в мае 1962 г. Из уже упоминавшейся справки Филиппова было ясно, что «приглашать каждую Церковь Ватикан не предполагает, а будет приглашать только организации и федерации. Во время встречи с Константинопольским Патриархом последний заявил, что он за посылку на Собор наблюдателей от Православных Церквей, но он должен посоветоваться со всеми Церквами. Патриарх Афинагор не решил еще, кого посылать: мирян или богословов». Константинопольский Патриарх в случае согласия поехать на Собор хотел представлять Константинопольское Православие сам в окружении либо богословов, либо мирян. Но Иоанн XXIII так хотел видеть русских на католическом Соборе, что готов был пойти на многое. И, как сказал Виллебрандс о. Виталию Боровому, «если Московская Патриархия пожелала бы послать наблюдателей, то она бы в виде исключения получила приглашение». Свою справку, написанную в начале июня 1962 г., Филиппов закончил так: «Совет в настоящее время детально изучает вопрос об участии представителей Русской Православной Церкви во Втором Ватиканском Соборе».

Виллебрандс появился в Москве 27 сентября 1962 г. Его переговоры с архиепископами Никодимом (Ротовым), Иоанном (Разумовым), профессором Л. Н. Парийским, доцентом ЛДА о. Виталием Боровым и сотрудниками Отдела внешних церковных сношений, среди которых был и А. С. Буевский, под зорким оком Совета продолжались по 2 октября включительно. Первая беседа в таком составе состоялась уже в день приезда католического прелата.

В общих чертах Виллебрандс осветил проблемы, вынесенные Римско-католической Церковью на соборное обсуждение: структурно-организационные, литургические, миссионерские. Нашу сторону волновало другое — отношения римо-католиков и православных. Представители Московского Патриархата показали себя не только богословами, но и борцами за Православие, интересы которого тому же о. Виталию Боровому очень скоро придется отстаивать как наблюдателю на Втором Ватиканском Соборе.

В последующие дни Виллебрандс дозированно выдавал разную информацию: и о том, что Константинополь не посылает наблюдателей, и о том, что Собор не будет нарушать интересы никакого государства, и что всеобщий мир не является темой конкретного документа. Иными словами, эмиссар Ватикана в утонченной форме сообщил, что Собор готов отказаться от четкой антикоммунистической позиции, на которой стояла часть курии, только бы русские были на Соборе.

Ну а Хрущева грела мысль, что могущественный Ватикан, недавний политический противник, на время прекратит обличение советской системы. И гарантом этому будут наблюдатели от Русской Церкви в Риме.

1972 — Святейший Патриарх Пимен и сопровождавшие его лица специальным рейсом отбыли из Москвы в Белград.

Центральным событием пребывания делегации Русской Православной Церкви в Белграде было торжественное служение Божественной литургии в патриаршем кафедральном соборе в воскресенье 15 октября.

1977 12–19 октября — По приглашению Димитрия I, архиепископа Константинополя — Нового Рима и Константинопольского патриарха, состоялся визит патриарха Московского и всея Руси Пимена в Стамбул.

Во время визита Святейшего Патриарха Пимена сопровождали: патриарший экзарх Западной Европы, председатель Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства и межцерковных сношений, митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим; председатель Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий; заместитель председателя Отдела внешних церковных сношений, архиепископ Курский и Белгородский Хризостом; заместитель патриаршего экзарха Западной Европы, ректор Ленинградских духовных академии и семинарии архиепископ Выборгский Кирилл; секретарь Святейшего Патриарха, протоиерей Матфей Стаднюк; личный секретарь митрополита Ленинградского и Новгородского иеромонах Симон (Ишунин); референт Отдела внешних церковных сношений протодиакон Владимир Назаркин; сотрудник Отдела внешних церковных сношений Г. Н. Скобей; личный секретарь Святейшего Патриарха В. Г. Пономаренко.

1982 — Состоялось заседание Священного Синода.

Синод постановил: ректору Московских духовных академии и семинарии архимандриту Александру (Тимофееву) быть епископом Дмитровским, викарием Московской епархии; архиепископа Ивано-Франковского и Коломыйского Иосифа (Савраша) освободить от управления епархией с назначением архиерейской пенсии; архиепископом Ивано-Франковским и Коломыйским назначить архиепископа Уманского Макария (Свистуна), викария Киевской епархии.

1989 — В Государственном центральном концертном зале «Россия» состоялся торжественный акт, посвященный 400-летию установления патриаршества в Русской Православной Церкви.

На торжественном акте присутствовали представители Русской Православной Церкви, государственных инстанций, общественных организаций, дипломатического корпуса, средств массовой информации, видные деятели науки и культуры.

1990 — В Москве прошел первый съезд представителей православных братств.

На съезде был учрежден Союз православных братств. Организаторами Учредительного съезда Союза православных братств стали Отдел внешних церковных сношений и ряд православных братств, занимающихся вопросами религиозного воспитания и благотворительности. Почетным попечителем Союза стал Святейший Патриарх Алексий II. Председателем Союза православных братств избран иеромонах Иоанн (Экономцев), заместитель председателя Отдела внешних церковных сношений, заместителем председателя Союза — протоиерей Иоанн Свиридов, сотрудник Отдела внешних церковных сношений.

1995 — В Москве создан Фонд единства православных народов.

1998 12—19 октября — В Старой ратуше г. Лаппенранта (Финляндия) проходило 11-е богословское собеседование между делегациями Русской Православной Церкви и Евангелическо-Лютеранской Церкви Финляндии.

1999 12—15 октября — Святейший Патриарх Алексий IІ находился с архипастырским визитом в Самарской епархии.