Райские истории отца Адриана

До девятого дня после смерти душа каждого человека созерцает райские обители. Сегодня, в 9-й день преставления ко Господу архимандрита Адриана (Кирсанова), о Псково-Печерском подвижнике вспоминают те, кто уже здесь, на земле, рядом с ним был как в раю.

Владыка Евсевий и отец Адриан

Почему отца Адриана боялись власти?

Евсевий, митрополит Псковский и Порховский:

– Архимандрит Адриан – подвижник наших дней, исповедник времен богоборческой власти. Мы были знакомы более 60 лет. В 1957-м году, когда его постригли в монашество, а я поступил в Московскую духовную семинарию, мы первый раз встретились с ним в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. С того момента наше духовное общение не прекращалось.

В своей жизни он принял иго Христово и пошел путем смирения и кротости по образу Христа: Возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем. И обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29).

Отец Адриан взял пример с Самого Господа, послушался Его гласа и последовал за Ним по пути кротости и смирения. Преданный Христу и Его святой Церкви, он принял в своей жизни особый крест – быть молитвенником и исповедником, он обращал к Богу, отстаивал и утверждал святую веру православную, укреплял верующий народ своей чистой молитвой и добрым отеческим словом.

Церковь наша была в притеснении, гоним был и отец Адриан

XX век был непростым. Церковь наша была в притеснении, гоним был и отец Адриан. Говорил он всегда прямо, в том числе увещевал и сильных мира сего.

Когда его спрашивали:

– Вы исповедуете? Вы изгоняете бесов?

Он со смирением подтверждал:

– Да, делаю это.

Был тогда своего рода и уровня антихрист – человек при власти, неверующий, далекий от Церкви. Тогда советская власть свой рай на земле устраивала, как шутили, у них-то и названия все были: райсобес, райисполком и т.д. Вот этот безбожник и спросил у отца Адриана:

– Вы и меня отчитаете?

– Отчитаю, – ответил тот.

Через некоторое время он был, мягко говоря, переведен, а в общем-то, изгнан из Свято-Троицкой Сергиевой лавры в Псково-Печерский монастырь.

Но к нему и сюда шли и ехали люди, ищущие подлинного, не подделок. Иногда явно, иногда тайком пробирались, потому что попасть-то к нему было непросто.

Митрополит Псковский и Порховский Евсевий (Саввин)

Его молитва, кроткая и тихая исповедь помогали многим утверждаться в вере, бороться с невзгодами, нападками и различного рода испытаниями.

Мы помним его всегда кротким, тихим и смиренным, с детской улыбкой, утешающей собеседника. Своей тихостью и всепрощением он оставил светлую память в сердцах тех, кто был к нему близок и имел с ним духовное общение.

Архиерейская жизнь тоже нелегка, и я благодарен Богу за то, что когда меня назначили на Псковскую кафедру, я был утешен старцами: и протоиереем Николаем Залитским, и архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), и отцом Адрианом.

Вечная память.

Встреча со старцем – это для нас личный опыт Богообщения

Игумен Хрисанф (Липилин)

– В течение 30 лет, начиная с 1964 года, отец Адриан по благословению лаврского старца архимандрита Кирилла (Павлова) раз или два раза в неделю совершал молебен на изгнание злых духов. Однажды я сам был свидетелем изгнания демона и полного исцеления страдавшей женщины всего лишь тремя словами подвижника. Впоследствии архимандрит Софроний (Сахаров) в своем письме отцу Адриану в 1993-м году сравнил это поистине жертвенное, редкое церковное служение с «пролитием крови»; он же год спустя в переписке и посоветовал батюшке оставить это тяжелое, уже непосильное, полное скорбей и чрезмерного подвига делание.

В сознании большинства этот подвиг связывается с вершинами духовного тайнознания, в то время как отец Адриан – это очень простой человек. Насколько прост был батюшка Иоанн (Крестьянкин), но он в свое время учился в Московской духовной академии, ему лишь диссертацию защитить не дали – арестовали. А отец Адриан – из кузнецов. Если вопрос, с которым я приходил к нему, был достаточно сложным, касающимся чего-то тонкого, например, из сферы догматики, отец Адриан говорил так:

– Ты иди сейчас к Ивану, а я помолюсь.

Только идти надо было сразу, и результат превосходил все ожидания!

Общение с этими, казалось бы, обычными людьми убеждает в том, что главное отличие старцев – жизнь не для себя, а для других. А научиться этому можно, идя крестным путем страданий.

Как и отец Иоанн (Крестьянкин), поступив в 1967-м году в Псково-Печерский монастырь, был уже предочищен страданиями, когда ему и пальчики на допросах ломали, и в лагерях он чего только не претерпел, также и отец Адриан, с детства познавший и голод, и нищету, потом в силу своего молитвенного подвига – изгнания бесов – постоянно подвергался гонениям с самых разных сторон. В 1975-м году он был выдворен из родной ему Свято-Троицкой Сергиевой лавры и переведен в Псково-Печерскую обитель.

Архимандрит Феофан (Малявка) однажды келейно пошутил:

– Печерский монастырь сгубили ссыльные.

Встреча со старцем – это открывающийся человеку личный опыт богообщения

К известным миру старцам, среди которых был и отец Адриан, в обитель потянулись люди. Встреча со старцем – это всегда, порою впервые, открывающийся человеку личный опыт богообщения.

Богу угодно привлекать к Себе человека от сердца к сердцу. Это нормальное состояние чистоты, которое мы видим в старцах, доступно каждому из нас. Старцы – живые свидетели того, что Господь ждет от нас этого.

Обычно притекающие к старцам люди не склонны думать о том, какими усилиями и трудами дается подвижникам та чистота, которой они потом так щедро делятся с другими. Нам просто приятно подкрепиться силой, исходящей от них, но от нас сокрыты те страдания, благодаря которым очищались их сердца, освящались помышления и слова.

Тем более мы забываем, получив искомый ответ, о непреложности и в отношении к нам самим слов апостола: Сами будьте святы во всех поступках (1Петр. 1, 15).

Что было открыто отцу Адриану

Архимандрит Адриан (Кирсанов)

– Меня отец Адриан благословлял, бывало: «Не высовывайся!» – так что фамилию подписывать не надо.

Знаю батюшку с 1982 года. Помню, поехала я молодой девчонкой в Эстонию за шмотками, тогда же дефицит всего был, и вот оказалась в Печорах. Только познакомились с отцом Адрианом, а он сразу:

– Оставайся! – и всё.

– Батюшка, как это оставайся?! У меня там работа.

– Ну, поживи-поживи...

Я пожила, пока длился отпуск.

– Ну, поживи еще немножко, – не отпускает.

И так, от воскресенья до воскресенья, еще один месяц истек. Прихожу как-то, а отец Адриан в Успенском храме, тогда там, помню, только одна икона Спасителя была.

– Батюшка, мне надо уезжать!

– Уедешь, туда пойдешь, – и показал вниз.

«Куда туда?» – недоумевала я; мне тогда всего-то 20 с лишним было.

Телеграфирую маме: «Остаюсь здесь, пришли вещи».

Мама тут же примчалась:

– До-оча, я думала, ты тут умираешь, а ты вещи просишь!..

Сама она тогда уже в тайном постриге была, ее в Почаеве еще в 35 лет отцы постригли.

А дело в том, что я до этого на своей работе сильно отравилась, – там была какая-то поломка и выброс газа. Так что ходила еле-еле. Поэтому мама и сказала: «умираешь». Хотя здесь, в Печорах, мне, кстати, сразу же полегче стало, но все равно еще без сил.

Выхожу как-то из храма, а там была икона Успения Матери Божией. Стоит отец Адриан. Повернул меня к иконе и что-то мне говорит такое, обнадеживающее.

– Батюшка, да вы что? – отнекиваюсь. – Я и ноги-то с трудом передвигаю.

– Я тебя исцелю, – опять обращает мой взор к иконе.

«Во дает... Врачи не помогли, а он как же?»

– Я тебя исцелю, – повторяет, показывая на Пресвятую Богородицу.

Моденская икона Матери Божией

– Через месяц побежишь.

«Ну, конечно...» – донимает меня помысл за помыслом.

Он, кстати, больше всего любил Моденскую икону Матери Божией. Возможно, именно в этом образе Пресвятая Богородица являлась ему.

А я тогда жила еще на квартире у хозяйки, там детворы было много, кормить всех надо было. Меня часто в лес за грибами отправляли. Однажды заблудилась, а как нашла тропинку, – а она еще и в гору, – то от радости как побегу по ней! Бегу и кричу: «Царю Небесный...», – я тогда только эту молитву и знала. Как сказала «Аминь», так и спохватилась: «Надо же, а ведь побежала!»

Прихожу в храм, а там батюшка исповедует. Вдруг прервался, оборачивается и громко объявляет:

– Людмила пришла!

Все на меня уставились, мне неловко. Так робко иду.

– Ну? Побежала?! – прямо схватил он меня за плечи, как подошла.

– Не то слово, – уже даже не удивляюсь: откуда он знает? – Полетела!

– Я же говорил!!

Но я все равно из Печор то и дело потом куда-то порывалась. Враг, наверно, так действовал, сталкивая со спасительного пути.

– Я уезжаю, – пришла, помню, к батюшке и ставлю его перед фактом.

– Как уезжаешь? – и тоже ставит меня перед фактом: – Я плакать буду.

– Вы не плачьте, но я все же уеду.

Он сидел, думал-думал...

– А хочешь, я тебе свою фотографию подарю?!!

«Не нужно мне ничего, я все равно уеду».

Та самая фотография из стопки одинаковых

– Хочу. Только ж вы подарите мне сейчас такую фотографию... Что лучше не надо!

– Почему?

– Здесь я на вас серьезного насмотрелась, и дома еще этот ваш строгий взгляд со стенки укорять будет...

– А я тебе сейчас такую подарю, где я улыбаюсь! – идет он на маневр с другой стороны. – Сейчас я тебе найду!

Вытащил стопку из стола и давай перебирать:

– Вот здесь я улыбаюсь?

– Нет, – отвечаю.

– А вот здесь?

– Тоже нет...

– А тут?..

Смотрю и понимаю, что у него пачка одинаковых фотографий, и он мне их одну за другой показывает.

«Господи, – думаю, – что же я делаю? Батюшка передо мной тут и так и эдак...».

– Вот здесь, – соглашаюсь уже на очередную копию, – улыбаетесь. Хорошая фотография, давайте мне ее.

Так и осталась. Вон этот снимок, и сейчас на стенке висит.

Или было, думаю, втихаря уеду, чемодан собрала, вдруг является келейник:

– Тебя батюшка зовет.

А я к нему уже даже заходить благословляться не собиралась... И сразу смекнула: «Что это он меня в такой момент-то зовет?!»

– Иди-и! – сообразил, наверно, о причине моего замешательства и келейник.

«Ладно, – думаю, – чего напоследок батюшку обижать...».

Захожу:

– Людмила, куда это ты собралась?!

– Да вот брата проведать...

Он так подумал-подумал, тоже, видно, решил меня не обижать:

– Не езди никуда, иди.

Не благословил, но и не отругал.

Один раз, помню, сильно мне досталось, так обидно-обидно стало. Села я в Успенском храме у печки на корточки, голову на руки склонила: «Подходить даже к батюшке не буду. Пусть все уйдут, тогда и я выйду...». И вдруг, слышу, тишина какая-то... «Что это, – думаю, – все умолкли?» Приподняла голову, открыла глаза, передо мной ботинки. Батюшка стоит. И народ весь вокруг меня столпился и смотрит.

«Господи, помилуй».

– Батюшка, благословите...

Потом, когда бывали тяжелые минуты: «Все, больше не могу!» – как вспомню эти ботинки, и все: никуда.

Помню, купила по его благословению уже здесь, в Печорах, домик. Он приехал, уселся и говорит:

– Здесь как в раю.

Часто напоминал:

– Надо веру иметь. Веру иметь!

На службы благословлял ходить каждый день и утром и вечером.

Помню, жили здесь мама с дочкой, обе бесноватые. Батюшка их благословил постоянно бывать в храме, сам их исповедовал. Мать очень досконально всегда к исповеди готовилась, грехи писала, а тут забыла «шпаргалку» дома.

– Да ты пока писала грехи, я их все прочитал, – сказал батюшка и сразу накрыл ее епитрахилью.

Он реально жил в двух мирах: в этом, и в духовном

Он реально жил в двух мирах: в этом, и в духовном. Отец Зинон (Теодор) рассказывал, как однажды они вместе с батюшкой поднимались из-под Никольского храма к Михайловскому. Мимо проходила группа иностранцев. Вдруг отец Адриан четко, ясно и громко сказал что-то по-арамейски. Женщина, которая шла в этой толпе, повернулась и ему так же по-арамейски ответила. Он махнул рукой: мол, как хочешь. И она пошла дальше.

Отец Зинон тут же спрашивает у батюшки:

– Что случилось?

– Да вот, женщина идет, а с нею бес, который был при Распятии Господа – у Креста стоял. И вот он к ней привязался и ходит по пятам. Я думал его отогнать, а она не захотела. Ну, и пусть ходит с ним!

Батюшка очень любил детей. Правда, кому, помню, одну конфетку даст, кому две, а то как-то возрадовался:

– Мой! Мой! – и дал целую коробку.

А потом этот мальчик монахом стал.

Многое батюшке и из прошлого, и из незримого для нас, и из будущего открыто было.

Про методику достижения совершенства в Православии

Игумен Августин (Заярный)

– Отец Адриан был настолько простым, что сейчас таких людей, наверно, больше и не будет. Можно посмотреть-послушать сохранившиеся видео-аудиозаписи – как незамысловато, порою даже с ошибками, говорит батюшка.

Я к нему впервые попал в келью, будучи еще молодым, только-только воцерковляющимся человеком, театралом, режиссером. Был подкован во всяких, в том числе восточных, учениях, и меня интересовала методика достижения совершенства в Православии.

– Молись! – только и сказал мне отец Адриан.

Но тогда для меня это одно-единственное слово стало откровением: хочешь узнать, как достичь совершенства? – спроси у Бога! Не знаешь, как это возможно, – об этом и попроси: чтобы Господь научил молитве.

Помню, как чисто внешне я и до этого паломничества в Псково-Печерский монастырь мог переспорить своего друга-семинариста, ораторских навыков мне было не занимать, но внутренне все равно чувствовал, что правда-то на его стороне...

И вот я попал на беседу к немногословному отцу Адриану...

Не за высоким слогом к нему ехал и шел народ. Батюшка был очень теплым

Не за высоким слогом к нему ехал и шел народ. Батюшка был очень теплым. К нему заходишь, а он там, в келье, как печка, – просто обогревает.

Братия к нему в келью собиралась, исповедовалась у него. Потом и он у нас исповедовался, причащали его в келье, когда он уже был слаб и болен.

В свое время отец Адриан был более доступен, чем отец Иоанн (Крестьянкин). У батюшки Иоанна был колоссальный поток обращающихся, да он был и постарше отца Адриана. Как умудренный опытом, он был, кстати, против «отчиток».

– Господь и без «отчитки», – уверял отец Иоанн, – может исцелить. Это просто крест, который Господь дал этому человеку, надо его понести.

Отец Адриан отчитывал многих бесноватых. Потом он и сам согласился, что зря. Он и мне лично об этом говорил, рассказывая такую историю.

– Приезжала, – говорит, – ко мне мать с бесноватой дочкой-подростком. А девочка такая благообразная, мне ее так жалко стало, что стал я за нее усиленно подвизаться: постился, молился.

В конце концов эта хорошенькая девушка исцелилась... А дальше что? Прошел год-два, приезжает ее мать, вся в слезах:

– Она в храм не ходит, не причащается, сошлась и живет с каким-то парнем...

Стало же еще хуже!

– Зачем же я ее исцелил? – сокрушался потом и сам отец Адриан. – Так-то она хоть в храм ходила, причащалась... Да, страдала. Но это и был спасительный для этого человека крест.

Он нес этот страшный крест

Протодиакон Владимир Василик:

Отошел ко Господу архимандрит Адриан. Сразу не оценить эту потерю. По сути дела, он последний из старцев, которые украшали Псково-Печерскую обитель в 1970‒2000-е годы и поддерживали верующих не только в годы коммунистических преследований за веру, но и в перестроечное лихолетье. Однако Господу виднее, кого и когда присоединить к Своему небесному воинству. Хотелось бы поделиться с читателями сайта «Православие. Ру» своими скромными воспоминаниями об о. Адриане.

Протодиакон Владимир Василик

Впервые я оказался в Печорах в 1985-м г. Времена были нелегкими, общение со старцами власти старались пресекать. И тем не менее к отцу Иоанну и к о. Адриану всегда умудрялись проникать верующие с их неотложными жизненными вопросами. К о. Адриану привозили десятки больных людей, бесноватых, от глубоких стариков до детей, и он отчитывал их в Благовещенском храме. Это были нелегкие службы. Бесноватые кричали, визжали, вопили, ухали, рычали не своим голосом: «Не выйду», временами бросались на о. Адриана. И все это выносил немолодой уже батюшка, отнюдь не богатырского здоровья, подорванного еще в войну, во время воинской службы. И тем не менее он нес этот страшный крест, который понести было под силу очень немногим. Из тех, кто совершал отчитку на Северо-Западе, могу упомянуть только о. Василия Борина, который служил в храме в Васк-Нарве (скончался в 1993-м году). В случае с о. Василием бесы неистовствовали еще более: однажды бесноватая женщина, которую держали двое мужчин, вырвалась из их рук и неведомой силой была отброшена на целых два метра назад. На следующий день она в числе прочих паломниц несла тяжелое ведро с камнями на постройку забора вокруг храма и пела «Царице моя преблагая». Сходные случаи исцелений, хотя, может быть, и менее яркие, были и у архимандрита Адриана.

О. Адриан никогда никому не отказывал ни в молитве, ни в совете

Батюшка мужественно совершал свое служение вплоть до середины 1990-х годов, когда он претерпел страшное нападение демонских сил. После этого он произнес проповедь, суть которой состояла в следующем: «Никого больше я отчитывать не буду. Каяться надо, а не отчитываться». И действительно, без покаяния, без сердечного осознания своего греха (либо греха своего ближнего, если он неспособен приносить сознательную исповедь) бесполезны любые отчитки. Однако вплоть до своей кончины о. Адриан никогда никому не отказывал ни в молитве, ни в совете. Лишившись из-за болезней возможности принимать посетителей, он письменно общался со всеми, кто искал его помощи и духовного наставления.

Поражало, что при таком страшном служении, при таком духовном напряжении о. Адриан всегда был ровен, доброжелателен, собран, умеренно радостен. В нем ощущалась огромная духовная добрая сила и доброжелательность. К отцу Иоанну (Крестьянкину) шел больший поток посетителей, однако в отце Адриане совершенно отсутствовала какая-то ревность и недоброжелательность. Более того, некоторых из тех, кто искал его совета, он направлял к отцу Иоанну. В нем ощущалось подлинное смирение и удивительная доброта, скрытая внешней строгостью. Проповеди его были немногословны и глубоко православны и обращены к задачам практическим — исправлению жизни слушающих. Во время литургии в о. Адриане чувствовалась не только глубокая сосредоточенность, но и удивительная молитвенность, погруженность в таинство Евхаристии. Он жил литургией.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

К чувству скорби и утраты, однако, примешивается радость. Отец Адриан свершил свой тяжкий земной подвиг и удалился в вечную обитель, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная». А земная Церковь приобрела на небесах еще одного молитвенника и заступника. За весь мир и за Россию.

Все мы – тухлые овечки, которые должны помнить о рае

Раиса Мустафьева, духовное чадо старца:

– Батюшка постоянно благословлял смиряться. Так наставлял думать про себя: «Тухлая я овечка».

Там еще и вариации были: «вонючая» добавлять можно было.

Если мужчина к нему на исповедь подойдет, кается-кается; а батюшка его вдруг и озадачит:

– Зови себя тухлым бараном!

– Как это?! – смутится тот.

– Бей себя в грудь: я тухлый баран, самый тухлый!!

Смирял: юристы тут работали дворниками. Помогали бесноватым оформлять пенсии, а сами жили от труда рук своих: подметали.

– Кайся, кайся, – наставлял батюшка, все беседы сводил к этому. – Без покаяния нет спасения.

Его «отчитки» настолько потрясали сознание, – когда люди блеяли, рычали, один парень тут вообще прыгал, как конь, топал и скакал, – что, насмотревшись, многие даже из тех, кто никогда и не задумывался о существовании духовного мира, каялись и обращались.

Он как-то умел перевести внимание с внешнего на внутреннее.

Архимандрит Зинон (Теодор)

Помню, я жила у хозяйки, и она мне как-то сообщает, что отец Зинон (Теодор) набирает учениц: теперь, мол, не только монахов иконописи учить будет. А я в свое время заканчивала художественное училище и очень заинтересовалась. Отец Зинон тогда часто исповедовал, к нему можно было подойти и попроситься на учебу.

А тут батюшка Адриан, пока я обдумывала такие планы, проходит мимо и вдруг отвечает на мои мысли:

– Икон тогда не было, а царь Давид как плакал!

То есть для меня главное каяться, плакать о своих грехах – не мое, видно, дело иконы писать.

Я потом так ничего у батюшки об этом и не спросила, он еще раз сам мне на исповеди сказал:

– Иконы ты писать не будешь, ты не сможешь, – и так окончательно меня разубедил.

Часто такое бывало: о чем-то самом существенном, что ты и не спрашивал, батюшка сам тебе, причем как-то на ходу, давал ответы.

Если человек думал о каком-то смущающем вопросе и сам не знал, как про такое вообще спросить, батюшка при нем вдруг начинал кому-то другому отвечать на его недоумение: так что вроде и говорил кому-то другому, а человек понимал, что это ему сказано, и получал разрешение мучивших его проблем.

Помню, хотела я устроиться нянечкой в Дом малютки, а не знала: надо мне туда, не надо идти... Вдруг батюшка подходит и говорит:

– Все будет чисто и прекрасно. Иди!

А я даже спросить у него еще ничего не успела! А как сказал, так сразу пошла и написала заявление.

Конечно, были трудности, испытания.

Но вот кто-то отцу Зинону и про отца Адриана как-то задал вопрос:

– Батюшку поносили?

– И Господа поносили, – ответил отец Зинон.

Отец Адриан нам, бывало, о рае рассказывал.

– Я сегодня служил с отцом Иоанном, – говорит однажды утром, это было уже после преставления отца Иоанна (Крестьянкина).

– Как там у него, батюшка? – допытываемся мы, интересно же.

– У него там небольшой приход. Краси-и-вый! – улыбается, светится весь.

Меня вообще батюшка часто увещевал:

– Рая, не забывай о рае.

Всех встречает как любимых

Иеромонах Иона, насельник Псково-Печерского монастыря:

– Старец Адриан – строгий, благодатный. Для людей был открыт. При этом внутренне всегда собранный, не раскисал.

Когда я только приехал еще в обитель, спрашивал у отца Адриана совета: как мне дальше по жизни быть. Он потом был очень рад, что меня приняли в монастырь. Придешь к нему, а он:

– О! Ионушка пришел, любимый мой!

Он всех так встречал. Дай Бог, встретит и в раю.

Помню, у него были чада – супружеская пара, муж заболел раком, и они оба приняли монашество. Отец Адриан им так и сказал:

– После пострига все пройдет.

И действительно, когда их постригли, поехав в Москву на сдачу очередных анализов, новопостриженный услышал:

– Это у Вадима (имя до пострига) онкология была, а у отца Николая ничего нет.

Само пребывание рядом с ним – это уже была огромная радость

Потом они жили как брат с сестрой и воспитывали в монашеском духе своих шестерых, рожденных до принятия пострига, детей.

Мне батюшку доводилось исповедовать, причащать; само пребывание рядом с ним – это уже была огромная радость.

Когда отец Адриан отошел ко Господу, я пришел в часовню, где стоял его гроб, приложился – и меня просто накрыла любовь!

При жизни он был весь сосредоточен, молитвенно устремлен к Богу, старался держать себя строго, а тут вся его любовь раскрылась! Видно, встретился с Господом. Это все ощутили.