Уже второй год живу недалеко от могилы Пастернака. Стыд сплошной: надо было бы еще год назад прийти на могилу поэта, литию прочесть (пропеть, прошептать). А не получилось. Не сложилось. Лень-матушка да суета-зараза.
Где бы ни был, что было главное в программе? Правильно: кладбище. Мертвые – они только условно мертвые
Хотя в Париж ездил зачем? На кладбище Монпарнас ходил, на Пер-Лашез ездил, опять же. И потом – на Сент-Женевьев-де-Буа с перекладными добирался. Ведь не ради же Эйфелевой башни, ведь не ради. Что мне башня, и что я башне? Где бы ни был, что было главное в программе? Правильно: кладбище. Мертвые – они только условно мертвые. Трудно сказать, кто живее: сегодняшние живые или вчерашние мертвые. А кто кого мертвей? Оскар Уайльд или вчера похороненный парикмахер с бульвара Распай? Трудно сказать. Мертвые и живые сплелись воедино, и кто мертвей, а кто живей, сказать сложно. По мне – мертвые живее живых, а живые мертвее мертвых.
Но это – чисто «по мне». И я всегда это чувствовал, потому ходил на кладбища раньше всех музеев, раньше всех выставочных залов. Раньше всего, что обтоптано туристами, обхвалено, зацокано языками, сфотографировано, оплачено, растиражировано… И так далее.
Но вот случилось, сложилось, удалось. Поехали. В смысле – в Переделкино. Смех сказать – поехали. Полчаса – и на месте. Это разве «ехали»? Припарковались, нашли. Сторож всё показал привычно, и мы двинулись. Как тысячи тех, что перед нами. Как тысячи тех, что после нас.
Вдоль забора, вперед, вперед. Справа будет могила Тарковского. Вот она.
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало…
Рядом крест с именем сына. Сам-то сын – во французской земле. И на могиле надпись: «Человеку, увидевшему ангела». Отче наш. Богородице Дево. Вечная память, и дальше, вдоль забора. Дальше. Стоп. Вот она – могила с белым обелиском. Здравствуйте, Борис Леонидович. Отче наш. Богородице Дево. Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего.
Дети разошлись по кладбищу. «Мама, а почему здесь могилы без крестов?» А это, оказывается, целое поле коммунистов. Белые прямоугольные камни, как на каком-нибудь Арлингтонском кладбище. Все в ряд, в один рост. Идея симметрии и одинаковости. Идея никому ненужности сразу, как только сдохнешь. А ведь родились все до Революции. Крещеные. Даты рождения: 1893, 1899, 1902… И надписи: «Член партии с 1908 года», «Член партии с 1912 года»… Никто за них не помолится, как за Тарковского или Пастернака. И никакой горнист мундштук дудки своей пионерской к устам не приложит, чтобы дунуть 7 ноября во славу усопшего члена партии с 1902 года.
Видимо, вымаливают человека хорошие книжки, написанные им. Даже и после смерти вымаливают
Ведь удивительно. Жил человек. Писал, переводил, грешил, каялся. Я – о Пастернаке. Теперь к нему приходят не поймешь кто и читают молитву Господню. Видимо, вымаливают человека хорошие книжки, написанные им. Даже и после смерти вымаливают. «Ты как думаешь, – сыну говорю, – вымаливают?» Он молчит. Мы с ним недавно читали о Квентине Тарантино, как тот в Москву приезжал и сразу – в Переделкино. А как приехал на могилу Пастернака, то попросил всех уйти. И потом сел рядышком с белым камнем, закрыл глаза и улетел в астрал. Надолго. Борис Леонидович, оказалось, его любовь с самой юности. Переводчики и журналисты тогда ждать умаялись. И все удивлялись: отчего это режиссер «Бешеных псов» и «Криминального чтива» не в клубах зависает, а на кладбище уединяется?
Мы тогда с сыном покраснели до ушей. Культовые режиссеры, которых мы за отмороженных считаем, любят Пастернака и вообще серьезную поэзию. А мы – лодыри – живем по соседству с великими и ленимся пятую точку от дивана оторвать, чтоб прийти на могилу мэтра или в дом-музей.
Я пошел от могилы Пастернака вниз, а сын остался. Поразмышлять. О! «У меня зазвонил телефон. “Кто говорит?” – “Слон”». Чуковский рядышком. Тот, который разбил фамилию Корнейчуков на новое имя – Корней и фамилию – Чуковский. Здесь тоже почитали, что помнили: «Тут откуда ни возьмись – маленький комарик. И в руке его горит маленький фонарик…» «Муха, Муха-Цокотуха, позолоченное брюхо…» И так далее.
Мы поднялись опять к Борису Леонидовичу. Взгляд скользнул по красивой могиле неподалеку. Имя я не запомнил. Портрет покойника с черного камня на обелиске смотрел уверенно и серьезно. Над именем было выбито: «Писатель». Надо же! И рядом еще пара очень назидательных строчек. Что-то вроде: «Я жил! Я творил! Помните!»
“Ты что мне на могиле напишешь?” – спросил Суворов. “Здесь лежит Суворов”, – был ответ. – “Помилуй Бог. Как хорошо!”
Жил человек. Не то что мы – прозябаем. Творил человек! Требует, чтоб помнили. А рядом, в трех шагах всего, – белый камень с надписью: «Пастернак». Безо всяких: «Я горел! Я страдал! Не смейте забывать!» Кто подлинно велик, тому лишь нужно имя написать. Узнают. Вспомнился невольно диалог Суворова с Державиным. «Ты что мне на могиле напишешь?» – спросил Суворов. «Здесь лежит Суворов», – был ответ. «Помилуй Бог. Как хорошо!» – воскликнул непобедимый генералиссимус.
За этим анекдотом мы и направили стопы вверх по дорожке, на выход. Сколько еще могил есть на свете, возле которых нужно постоять, посидеть, помолчать, помолиться…
А, касательно темы, то и я несколько лет назад начал поминать Федора Михайловича, когда осознал, что не хорошо кого-то из близких (так сильно повлиявших на твою жизнь) пропускать на молитве.
А ведь и правда: вымаливают человека хорошие книжки.
Я недавно в который раз перечитала чеховского "Дядю Ваню". И впервые почувствовала: как же А.П. любит людей, как мало кто из писателей. Вот вам и "певец сумеречных настроений"! Без лишних слов так ясно написать о терпении!
А когда несколько лет назад читала письма Чехова и восхищалась его врожденному такту (что тоже очень близко к человеколюбию), едва не расплакалась от чувств и вслух, не удержавшись, воскликнула: "Антон Павлович, что я могу для Вас сделать?, - тут же сам собой пришел ответ: "Молиться".
С тех пор и молюсь.
Спасибо любимому писателю.
Только кто же постановщик фотосессии, если свита была отпущена?
Вот то-то, все гордецы!
..."Автор:"Никто за них не помолится, как за Тарковского или Пастернака...". Зачем "за всю Одессу"? Поддерживаю некоторых комментаторов. Может какая-нибудь внучка "лоб разбила" отмаливая грехи деда"...
Согласна, но может быть ещё проще... Как меня учили, Господь судить будет ПО ДЕЛАМ. И в Писании написано: По делам их узнаете их. И ещё: Игорь Тальков пел: Но природа мудра и Всевышнего глаз/ Видит каждый наш шаг на тернистой дороге/ Наступает момент, когда каждый из нас/ У последней черты вспоминает о Боге. Автор так уверен, что коммунисты не могут сказать на смертном одре: Господи, помилуй... И Господь помилует... С таким остервенением коммунистов обычно ненавидят только сами бывшие коммунисты или комсомольцы и те, кто не смог (струсил) сказать НЕТ на предлдожение вступить в ряды КПСС или ВЛКСМ... Простите!
Еще к Пастернаку у меня обида за Цветаеву. Мог, но не помог.
Автор:"Никто за них не помолится, как за Тарковского или Пастернака...". Зачем "за всю Одессу"? Поддерживаю некоторых комментаторов. Может какая-нибудь внучка "лоб разбила" отмаливая грехи деда.
А фото Тарантино - класс! Он сам как памятник со своим мраморным лбищем. Чернушник жуткий, но талантливый. Такую муть со дна поднимает.
Слава Богу за все.
Организационное оформление партии РСДРП (Российская социал-демократическая рабочая партия) произошло на её II съезде летом 1903г. Фактически на I съезде (1898) партия не была создана: члены ЦК сразу же были арестованы, а местные организации уничтожены.
Строго говоря, Коммунистическая партия ведет отсчет своих лет с 8 марта 1918г. - на её VII съезде произошло переименование РСДРП(б) в РКП(б) (Российская коммунистическая партия (большевиков)).
Теперь вижу, что ошибалась: смертная - это вечная память.
В каком юном возрасте вступали в партию до революции - «не верю»! И что знаем мы о судьбе этих коммунистов?!
А на Троекуровском кладбище Москвы похоронен замечательный русский писатель с непростой судьбой, идеолог подпольной «Коммунистической Партии Молодежи», член КПСС с 1963 года, Анатолий Владимирович Жигулин. Когда-то, лет 30 назад, открыла для себя этого поэта, купив в книжном магазине Воронежа, томик его стихов. Вот кусочек его стихотворения:
Россия Бога не забыла.
Хоть муки крестные прошла,
Но все же свято сохранила
Частицу веры и тепла.
И от одной от малой свечки
Зажглась могучая заря.
И стало ясно: вера вечна,
Как вечны солнце и земля.
Простите, что отвечаю за отца Андрея.
Валерия Мокроусова:
..." А человеческие слабости,- то у кого их нет. У великих и чувств больше, что они выбрать не могут, потому что честные"...
Согласна, что слабости есть у всех, а вот второе предложение для меня - загадка... То есть, великие грешат от избытка чувств и потому что честные? То есть честно жить сразу с двумя женщинами, принося страдания одной и другой, своим и чужим детям - это лучше, чем прекратить эту вакханалию и пострадать одному? Не понимаю... Простите!
Это прямо по теме.
Только недавно в канун Праздника перечитывала:
Борис Пастернак
АВГУСТ
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.
................
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:
«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
......................
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».
В Киеве посещала кладбища на Лесном , еще когда там была захоронена Алипия. Байковое кладбище , Епископ Варнава ( Беляев) и другие родные сердцу - имена...
Ходишь так...и о многих людях подумаешь...Леонид Быков , Амосов , Евгения Мирошниченко...Богдан Ступка...
Хожу не только сама , но и внучка - смалку.
Помню , в Днепропетровске , у нас , посетила родные могилки , стала сливать воду на руки ( после уборки) , слышу сзади : ''давайте я вам солью...?" ( бомж , бедный человек)
- Пожалуйста. ( а у меня было старое сало , взяла на случай , если прибегут собаки - я их боюсь)
Он слил мне воду на руки , и я , извинившись , что сало старое и взято для собак - предложила этому человеку...
-Да вы что ( с радостью сказал он) ...да я сам - как собака...
Прижав сало к груди , он пошел ...а я шла и ...плакала...
Роман перечитывала несколько раз. Написан ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ русским языком и очень ПРОНЗИТЕЛЬНО. И стихи замечательные.
Жаль, что дубоватые советские идеологи запрещали его печатать... "Редкая птица долетела бы до середины Днепра" - и никаких проблем - ни у автора, ни у власти.
И опять же, когда скверные и неумные идеологи косо смотрели на посещение могилы Б.Л. - народ посещал могилу а сейчас...
Честно: не ездила и не поеду, хоть по московским меркам и живу относительно недалеко. К доктору Гаазу на Введенское - поеду... Согласна с тем, что иные мёртвые живее здравствующих живых, и посещение кладбищ - обязательно и необходимо для живых. "У Бога все живы", а "Любовь к отеческим гробам" у народа пока ещё, слава Богу, есть. Простите!
воины Великой Отечественной войны, коммунисты, отдававшие свою жизнь за Родину, ближних, могли не безгрешными, конечно, быть, но не предавать, не лгать, не красть, не завидовать, в Бога верить?
Когда-то, во времена расцвета Православия на Руси, понятия культуры не было. Но была иконосфера. То есть любое творчество посвящалось Богу и воспевало Его.
А мы все больше снимаем шляпу перед певцами страстей...
your appetite for it.Natalia