Литература о духовных семинариях, их учащихся и учащих до сих пор остается мало известной даже в православной читающей аудитории. Между тем художественные произведения, мемуарные записки и публицистически очерки, которые, являясь весьма специфическим историческим свидетельством, посвящены внутреннему и внешнему описанию духовных школ, позволяют узнать много интересного об учебном процессе, досуге, быте, фольклоре семинаристов.
Живые, искренние повествования, авторами которых обычно выступают люди, уже умудренные богатым жизненным опытом – прежде всего религиозным (архиереи, священники, преподаватели, выпускники семинарий и др.) дают уникальную возможность исподволь проследить этапы духовного роста, глубже понять причины, побуждающие к беззаветному, жертвенному служению Христу.
Именно поэтому вниманию читателей нашего сайта, впервые предлагается «Антология семинарской жизни», в которой будет представлена – в намерено мозаичном порядке – широкая панорама семинаристского житья-бытья XVIII – начала XXI вв.
Учеба в Московской Духовной академии
 |
| Священник Алексей Троицкий с женой и сыновьями Владимиром (справа) и Дмитрием |
В 1910 году он закончил академию со степенью кандидата богословия и был назначен исправляющим должность доцента по кафедре Священного Писания Нового Завета. С этого времени началась его преподавательская деятельность, которая продолжалась до самого закрытия Духовной академии и принесла много плодов как на поприще непосредственно преподавания, ибо в его лице Духовная Академия обрела глубоко православного ученого богослова, так и в области богословских исследований. Как и во время учения, он тщательно готовился к лекциям, но теперь взял себе за правило: написав лекцию в тетрадке, всегда оставлять ее дома и читать, не пользуясь никакими записями. Сначала было, конечно, боязно, но затем он так освоился, что эта привычка придавала ему даже особенную уверенность, он стал чувствовать себя на кафедре как и академической так и церковной на своем месте, точно для него и созданном.1
В 1913 году состоится его защита магистерской диссертации – она была уже опубликована в 1912 году в качестве монографии «Очерки из истории догмата о Церкви». Владимир Троицкий, еще будучи студентом, начал вести научную работу, его студенческие труды удостаивались наград, а за диссертацию он получил премию Московского митрополита Макария за 1912–1913 годы. В Троице-Сергиевой Лавре будущий архиепископ подлинно был у себя дома. Молитва в Троицком соборе у гробницы преподобного Сергия и занятия в академической библиотеке гармонично дополняли друг друга, питая его дух и интеллект. Любовь к Академии и науке у Владимира Алексеевича носила даже несколько страстный характер, и даже при постриге в 1913 году он переживал это как серьезный грех. От тогдашнего ректора академии епископа Феодора (Поздеевского) он, уже ставший доцентом, получил в день пострига мудрое наставление. «Я знаю и не хочу скрывать сейчас, в чем твоя жертва Христу, – сказал епископ Феодор. – Ты искушался и, быть может, теперь еще искушаешься любовью к той школе, которой ты служишь, и чувством опасаешься, как бы иночество не лишило тебя этой школы. Но что такое академия без Христа?! Это – пустое место и мертвый дом». И далее владыка Феодор говорит о таинственном духовном законе: «Пустынники, отвергшие мирскую ученость, по послушанию и любви, обогатили Церковь Христову и мир духовной мудростью и бесчисленными писаниями как бесценным сокровищем всякой духовной мудрости и богословской науки. И не мы только с тобой, но и целые поколения будут полною чашею черпать оттуда богатство мудрости». Владыка Феодор указал своему младшему собрату и коллеге, в сущности, на то, что особо ценным является богословствование, идущее от опыта – опыта сокровенной духовной жизни, монашеского внутреннего делания. Впрочем, Владимир Троицкий сам был в этом убежден еще в годы своего студенчества. Будучи на четвертом курсе, в день празднования 95-й годовщины академии он произнес «Слово», в котором выразил свой взгляд на существо богословия, данной установке он следовал всю жизнь. «Что такое богословие? – вопрошает молодой оратор. – Оно для многих есть только знание богословских истин, но не знание Бога. Знание же Бога есть наука опытная. Только чистые сердцем Бога узрят, и потому истинное богословие должно быть благочестием». Научная деятельность оправдывалась в его глазах только при условии ее неотделимости от благодатной церковной жизни.
|
| Московская Духовная академия. Общий вид. XIX в. |
Другое путешествие Владимир Алексеевич предпринял, по-видимому, уже в одиночку, в 1912 году. Он посетил Германию, Швейцарию, Францию, Чехию, Польшу. Впечатления от Германии и Швейцарии подробно представлены им в «Письмах о Западе». Человек европейских знаний, он переживал встречу с Западом непосредственно, иногда даже по-детски: он был, например, зачарован зрелищем иллюминации на Рейнском водопаде вблизи Шаффхаузена (очерк «На Рейне»). Величественной красоте природы Средней Европы, великим произведениям западного искусства, наконец, достижениям цивилизации Владимир Троицкий приносит дань восхищения. Так, он, строго православный мыслитель, дает высшую оценку «Сикстинской мадонне» Рафаэля, видя в ней чистейшее выражение одновременно девства и материнства. Сравнение очерка В. А. Троицкого с известным эссе о. Сергия Булгакова «Две встречи», также посвященным визиту в Дрезденскую галерею, выявляет парадокс: богослов-вольнодумец Булгаков в конце концов приходит к отрицательной оценке картины Рафаэля, противопоставляя ей русскую икону. Все это говорит о том, что взгляд Троицкого на западные реалии был лишен предвзятости. Так что критика, а точнее, неприятие им Запада в самих его ноуменальных основах, свидетельствует об одном – о его глубокой чуткости ко всякой фальши в духовной жизни, о явственном ощущении сниженности христианского идеала на Западе в сравнении с Православной Церковью: рационализм схоластики и мечтательность католической мистики плохи тем, что закрывают своими построениями и образами Божественную реальность. Богословская борьба владыки Илариона с западной наукой впоследствии велась против слишком человеческого подхода к проблемам экклезиологии, христологии и сотериологии, велась с позиций реалистического – святоотеческого взгляда на Христа и Церковь. Путешествуя по Европе, В. А. Троицкий собирал, так сказать, наглядный материал для своей будущей теоретической работы. В другом очерке «Писем о Западе» Владимир Алексеевич обнаруживает себя как великого любителя богослужения Православной Церкви. Он полемизирует с теми, кто говорит о несовременности православного Типикона. Рассуждения автора «Писем о Западе» в защиту Устава Православной Церкви позволяют увидеть в нем будущего страстного борца с обновленцами 1920-х годов. «Типикон роднит нас со всею вселенскою Церковью, со всеми ее веками», через службу мы соединяемся с мистическим Телом вселенской Церкви. Дело здесь не в одной внешней эстетике: Троицкому важно опять-таки онтологическое существо православной службы, в отношении которого глубокомыслие церковных текстов и молитвенность древних напевов – лишь средство и символ. Запад онтологически «разорвал живую связь с целыми веками древней Церкви», и в этом его трагедия. К такому выводу – в сущности о безблагодатности и глубинной безбожности Западной Церкви и западного мира – приходит в итоге автор «Писем о Западе».
Преподавание в Московской духовной академии
 |
| Владимир Алексеевич Троицкий — преподаватель Московской Духовной академии |
Когда после февраля 1917 года началась общая либерализация жизни и епископ Феодор был смещен с ректорского поста, первым кандидатом на этот пост был архимандрит Иларион; занять его ученому помешала все та же его «неотмирность». Как деятель русской духовной школы – лектор, педагог, исследователь – В. А. Троицкий с самого начала вел линию строгой церковности духовного образования. В начале XX века в академии усилились секулярные тенденции, и еще в свои студенческие годы Владимир Алексеевич ощутил это как недостаток. К полному осознанию это чувство пришло при посещении в 1908 году греческой богословской школы на острове Халки вблизи Константинополя: ее монастырский уклад восхитил В. А. Троицкого. И в своей первой – программной – лекции, произнесенной с академической кафедры в 1911 году, Троицкий заявил: «Наша школа – церковная школа. При свете Нового Завета должны мы осознать всю свою деятельность и возложить ее на свои плечи не иначе, как церковное послушание». Также и богословская наука должна мыслиться как «ancilla Ecclesiae». А во вступительной лекции перед началом учебного года (11 сентября 1913 г.) Троицкий конкретизировал это утверждение, развив представление о богословии как опытной науке, почва которой– церковная жизнь: «Вне жизни церковной не имеет смысла богословская наука». Богословие – это опытное богопознание, а не чисто рациональное манипулирование категориями; путь к богословию – это очищение сердца, именно по нему следовали восточные отцы-аскеты. В своих богословских принципах архимандрит Иларион примыкает, очевидно, к академической линии, представленной именами епископов Антония (Храповицкого) и Феодора (Поздеевского). Мнения об опытном характере богословия несколько позже придерживались архимандрит Киприан (Керн), протоиерей Георгий Флоровский, проф. В. Н. Лосский, а также представители следующего поколения русских эмигрантских богословов: архиепископ Василий (Кривошеин) и отчасти протоиерей Александр Шмеман. «Назад – к Церкви»– к литургии, к святоотеческому наследию – так можно было бы назвать данный богословский пафос.Лекции профессора Троицкого по курсу Священного Писания Нового Завета вызывали к себе самое восторженное отношение слушателей отчасти благодаря их жизненности, связью с современностью. Чтение лекций было для архимандрита Илариона насущнейшим делом – борьбой за Церковь, отсюда их публицистический и полемический настрой. Сама внешность лектора привлекала к нему сердца: будущий архиепископ имел «сильный облик чисто русского человека, прямо-таки богатыря, одухотворенного глубоким интеллектом и чистой, благородной душой». Он благодатно влиял на учеников самой своей личностью, ее цельностью; «этот смелый, исключительно талантливый человек все воспринимал творчески». В жизни он был носителем того церковного принципа любви, который обосновывал в своих научных трудах.
Многочисленные обязанности делали жизнь архимандрита Илариона в 1913–1917 годах крайне напряженной и даже отодвигали на второй план любимую им науку. Лекции, экзамены, рецензирование сочинений и диссертаций, службы и проповеди поглощали все его время. Очень ярким было участие Троицкого в научных диспутах, становящихся настоящими учеными поединками. А как рецензент (с 1912 по 1915 год Троицким были даны отзывы на 23 кандидатских сочинения, одну магистерскую и одну докторскую диссертации) он всегда входил в самую суть обсуждаемого, часто совсем и не близкого ему вопроса, и давал точную и адекватную оценку рецензируемой работе. Наверное, самый интересный случай представляет рецензирование им магистерской диссертации отца Димитрия Лебедева – отзыв Троицкого был выпущен в свет отдельным изданием. Диссертация была посвящена весьма специальному и даже экзотическому вопросу, связанному с проблемой пасхалии; в своей рецензии Троицкий предстает как знаток богословского, исторического и математического аспектов этой проблемы. Вместе с тем рецензент не дает себя увлечь отчасти псевдонаучным пафосом диссертанта-энтузиаста, можайского священника Димитрия Лебедева. В отзыве иногда мелькает искра очень тонкого и доброго юмора. Такого рода отзывы не могли не принести пользы диссертантам.С академией архимандрит Иларион был связан вплоть до мая 1920 года – времени его рукоположения во епископа Верейского. Наибольшая активность его в ней приходится на 1913–1917 годы.
Участие Троицкого в Поместном Соборе Русской Церкви 1917–1918 годов отвлекло его от академической деятельности. Этот момент истории академии связан со следующим случаем. Вовремя Собора часть профессоров академии была против восстановления патриаршества. Узнав об этом, архимандрит Иларион, находившийся в Москве, срочно приехал в академию (это было в конце октября 1917 года) и в тот же вечер прочитал там лекцию на тему: «Нужно ли восстановление патриаршества в Русской Церкви?» «На лекцию собралось большинство профессуры и все студенты, продолжалась она около трех часов, – вспоминает очевидец. – Конечно, она была прочитана так блестяще, как это мог сделать только архимандрит Иларион: восстановление патриаршества в России было его заветным желанием, как бы смыслом его жизни». В своей лекции Троицкий пророчески представил совершенно новый образ русского патриарха: «Теперь наступает такое время, – сказал он, – что венец патриарший будет венцом не царским, а скорее венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблем Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского». Недолго оставалось существовать академии. Великим постом 1919 года произошло вскрытие мощей преподобного Сергия, а летом академию закрыли. Впрочем, с осени она была переведена в Москву. Архимандрит Иларион, ее проректор, вошел в состав комиссии, призванной к организационной работе. Занятия в 1919/20 учебном году проходили в разных помещениях в Москве. 21 апреля 1920 года проректор архимандрит Иларион от своей академической должности был освобожден. О годах, проведенных в стенах лавры, он вспоминал как о лучшем времени своей жизни.
(окончание следует)
Материал подготовил Сергий Никитин
студент 2-го курса
