|
- Ваше Преосвященство, ваше служение Церкви длится уже более 50 лет и размахнулось на три континента. Какие изменения произошли в мире за это время и есть ли какие-то отличительные черты вашего служения в разных местах?
- Да, различия, конечно, есть. В самом начале моего служения и люди и весь мир был совсем другой, чем сейчас, можно сказать, что все мы были намного проще и более духовны. В это время я служил в семинарии, кафедральном соборе и Патриархате и не видел никакого другого мира, кроме внутрицерковного. Моя дьяконская жизнь ограничивалась исключительно богослужением. Закончив обучение, я стал главой приходской школы св. Иоанна Дамаскина. Именно здесь пелена спала с моих глаз, и я увидел все проблемы окружающего мира в полной их мере. Здесь же я четко уяснил для себя необходимость образования как для Церкви на Ближнем Востоке в целом, так и для каждого студента в частности.
В Дамаске я служил дьяконом на протяжении семи лет и все это время я не могу сказать, что был счастлив. Дело в том, что с дьяконами в то время обращались как со второсортными клириками и я очень сожалел, что не имею высшего богословского образования, и не могу лучше служить Церкви. Патриарх предложил мне поехать учиться в Россию, но я не хотел обучаться в стране, где у власти были коммунисты. Через некоторое время у меня появилась возможность ехать в Аргентину, но в этот раз Патриарх не дал благословения на эту поездку. Позже архиепископ Бразильский Игнатий (Фурзле) предложил мне стать его протодьяконом и обещал, что я смогу продолжить свое богословское образование. Архиепископ Игнатий был очень настойчив в своем желании и, в конце концов, Патриарх дал мне свое благословение. В Бразилии, я служил на протяжении полутора лет и в конце концов нашелся добрый и прекрасный человек, который пожертвовал мне денег для обучения в семинарии св. Владимира. Ничего лучше для себя я и представить не мог.
Нью-Йорк очень сильно изменил мои мысли, мечты и ожидания. Свято-Владимирская семинария в то время была Объединенной богословской школой и население Гарлема, относилось к ней недружелюбно. Я не говорил по-английски, у меня не было родственников и друзей, а, ко всему прочему, мой архиепископ очень хотел, чтобы я вернулся назад в Бразилию. Когда я зашел в кафедральный собор св. Николая, я не увидел там никого, кроме священника и певчего. Практически сразу же на мои плечи лег очень тяжелый груз одиночества в странной и незнакомой стране.
Я не знаю, чем бы все это закончилось, если бы мой школьный друг (впоследствии о. Филипп Салиба) не пришел мне на помощь. Он помог найти родственников в Бруклине и Йангстауне, познакомил меня с будущим о. Ильясом Курбаном в Бостоне и будущим о. Афанасием Салиба в Уорцестере, а также вместе с митрополитом Антонием решили помочь мне просто в финансовом плане. От чувства одиночества вскоре не осталось и следа. Я был определен сначала по совместительству, а позже на постоянную работу пастором в церковь св. Георгия в Филадельфии. Этот приход был изолирован от своих православных братьев и сестер и нуждался в срочной духовной помощи. Вместе с прихожанами мы организовали и провели две приходские конференции в 1963 и 1965, благодаря которым прихожане почувствовали себя полноценной частью епархии и между православными Восточного региона возникли прочные дружественные связи. Конференция также принесла известность моему приходу.
В 1965 году скончался митрополит Антоний. Его смерть была сильным ударом, как для меня, так и для епархии. На митрополичью кафедру был выбран мой дорогой друг о. Филипп Салиба. К сожалению, я не смог сопровождать его в Ливан, где должна была произойти хиротония, т.к. не имел в то время действующего паспорта. После его возвращения в Америку, митрополит Филипп попросил меня помочь ему в Главном епархиальном управлении, но я отказался. Позже он послал меня в Канаду, в Торонто.
Почти сразу же после моего приезда в Канаду митрополит перенес свой первый сердечный удар. Он позвонил мне, упрекнул меня за то, что с ним случилось, и сказал, что я виноват в его болезни. «Ты должен приехать сюда и помочь мне», - сказал он. Тогда я не знал об истинной причине его сердечного приступа и очень испугался. Митрополит Филипп использовал эти мои чувства, и в итоге я поддался на его уговоры и перешел работать в Епархиальное Управление, где и проработал с ним с 1969 по 1977 годы. После визита Патриарха Ильяса в 1977 году, я просил разрешения вернуться к приходской работе и Его Высокопреосвященство Филипп позволил мне служить в храмах св. Георгия в Аллентауне и в кафедральном соборе св. Николая в Бруклине.
На моих глазах в епархии стали проходить серьезные, видимые перемены. Епархия выросла, духовенство и прихожане стали более образованными, проводилась работа, направленная на объединение всего Евангелического Православия, мы стали активно заниматься миссионерской деятельностью. Я руководил работой миссий, был свидетелем основания митрополитом Филиппом таких организаций, объединяющих православных верующих нашей Церкви, как Антиохийские женщины, Орден св. Игнатия Антиохийского и Братство св. Иоанна Богослова. Я участвовал в процессе организации Антиохийской Деревни, лагерей и центров, которые стали яркими звездами свидетельствующими истину Православия всему миру. Сегодня я могу однозначно сказать, что очень доволен работой на посту викария митрополита Филиппа.
- Ваше Преосвященство, ни для кого не является секретом, что Вы являетесь сторонником объединения православных в Америке и не устаете смело говорить об этом митрополитам и архиепископам – представителям всех юрисдикций. Где вы приобрели такую смелость и усердие, отстаивая свою точку зрения?
- Дело в том, что я пришел из Церкви, в которой не было разделения среди православных по национальному признаку - это недостаточное оправдание для разделения. Церковь должна быть единой, ведь Христос основал только одну Церковь! Мы все являемся православными христианами, что подтвердилось, когда я в августе этого года был со студентами Дома Знаний. Смотря на студентов или слушая их, никто не смог бы сказать к какой Церкви они принадлежали. Мы все учимся и работаем вместе на ниве постижения истины и служим одной Церкви Господа нашего Иисуса Христа. Надо каждому четко уяснить для себя то, что мы не участвуем в соревновании, а объединены в единой вере. Я понимаю, что некоторые представители Православных Церквей в Америке боятся потерять что-то, но нет, они не потеряют ничего, потому что сильное Православие в Америке – это огромное подспорье для всего мирового Православия, т.к. Америка сейчас занимает далеко не последнее место в мире.
Ради Господа я должен говорить эту истину, исходящую от Христа и Святого Духа, каждому, даже митрополиту или архиепископу. Я люблю нашу Церковь слишком сильно, чтобы молчать и подвергать опасности будущее Церкви в Америки. Я люблю детей в Америке слишком сильно, чтобы не говорить истину, которая исходит от Бога. Так, например, когда мы пригласили молодежь на богослужение, то священнослужители должны были молиться на языке, понятном этим детям. Я обращался к епископам с просьбой разрешить мне использовать английский язык во время богослужений. Благодарю Господа, в последние время у нас есть такие службы, и дети слушают меня и молятся по-английски. Судите сами, как должен чувствовать себя священнослужитель, когда прихожане не понимают даже Евангельских посланий, читаемых во время богослужения.
- Ваше Преосвященство, мы нередко были свидетелями того, что митрополит Филипп разыгрывал вас. Могли бы вы немного рассказать об этой стороне Ваших взаимоотношений?
- Есть такой видеофильм под названием «Два мальчика из Баламанда», в котором говорится, что Митрополит Филипп остановил свой выбор на мне еще до того времени, как я узнал его имя. Когда я приехал в Америку Митрополит Филипп пригласил меня к себе и предложил поехать на автобусе из Нью-Йорка до Кливленда, и что это займет всего несколько часов. После очень долгого пути он даже не появился, чтобы встретить меня! Ну, а позже Митрополит заявил о своих опасениях по поводу того, что я вообще не приеду, если он сказал бы мне, об истинном времени поездки. После нашей встречи он, все-таки отправил меня обратно в Нью-Йорк на самолете. Были и другие розыгрыши. Вообще, наша дружба с ним довольно своеобразна, так, например, когда меня нет рядом с владыкой, он никого другого не разыгрывает. Вообще, если подсчитать, то мы служим Богу и знаем друг друга с 1955 года и практически выросли вместе.
- Какие самые сложные моменты в вашем епископском служении?
- Я путешествовал, как цыган, от места к месту и иногда у меня даже не было самой обычной кровати, чтобы приклонить голову. Но самая тяжелая часть моей жизни – это переводы духовенства и работа по разрешению конфликтов между приходами и священниками.
Работа духовенства в общине характеризуется очень сложными процессами становления как для самих священнослужителей, так и для их семей. Но иногда мы нуждаемся в священнике где-нибудь в другом месте кроме его прихода, в который он, обычно, вложил всего себя. Иногда священник решительно не хочет переезжать либо прихожане не хотят отпускать своего духовника. Иногда нам нужно переместить священника, да вообще, иногда мне бы хотелось переместить весь приход и часто конфликты очень усложняются!
Но невзирая на какие-то неприятности, трудности в моей
жизни, я счастлив, быть с боголюбивыми людьми в
боголюбивой епархии. Я ценю мою дружбу с митрополитом
Филиппом, моими братьями епископами, священниками и всеми
людьми из епархии. Я вижу, что Господь Бог делает
прекрасные вещи в Америке и совершенно не сожалею, что мое
служение проходит именно здесь. Я прошу Господа
благословить всех людей этой епархии.
