Благовествование или маркетинг?

Всё чаще встаёт вопрос о церковной деятельности священников на «гражданской» ниве, о деятельности, без которой, как говорят, нам народ не поднять, не изменить жизнь к лучшему.

Сразу хочу оговориться, что я не против этого тезиса и согласен, что Церковь должна проповедовать Слово Божие широко и повсеместно, но вот методы этой проповеди вызывают порой вопросы и недоумение. И как бы нам за заботами о всенаставничестве и народоводительстве, за увлечением миссионерской деятельностью не утратить что-то важное, без чего вся эта деятельность если не совсем потеряет смысл, то уж точно может приобрести совершенно иное, отличное от первоначального значение.

Может быть, я слишком витиевато выражаюсь, но и вопрос, предмет рассмотрения сам по себе достаточно сложен. Когда в мой дом приходят пугающе бойкие и уверенные в себе тётушки преклонного возраста и начинают рассказывать об Иегове, когда зазывают красочными буклетами на религиозное мероприятие в очередной «самодеятельной церкви», когда весёлые клоуны сыплют цитатами из Святого Евангелия – всё это у меня всегда вызывает отторжение, даже независимо от содержания. Сами методы…

И вот мы почему-то решили, что все эти методы… маркетинговые, так скажем, – это то, чему нам следует поучиться у мирового сообщества, так что нам опять волей-неволей нужно кого-то догонять, перегонять и доказывать свою состоятельность. Ладно, пусть доказывать, но как?! Вот в этом главный вопрос. А может быть, в этом и состоит уловка, на которую мы должны были попасться в силу её очевидной привлекательности и правдоподобия. Уловка удобной и отработанной методологии «овладения массами». Ведь в самом деле – стадионы забиты «нашими» – крещёными людьми. Протестанты и сектанты всех мастей, как волки хищные, уносят овечек в лес, а мы бездействуем. Не пора ли и нам, засучив рукава, взяться за дело?

Да! Точно. Именно так и надо. Взяться, засучив рукава, но только, кажется, обязательно нужно нам сначала остановиться и не просто подумать, а помолиться. И помолиться крепко и даже очень крепко, чтобы понять: а что именно нам нужно делать? И то, чем мы собрались заняться, – та ли это деятельность, которой от нас ждёт Господь?

Мы решили всех «своих» наконец-то скопом отбить, собрать, вразумить и возвратить в лоно Церкви, надеясь притом во многом именно на нашу широкую просветительскую и миссионерскую деятельность, которая должна становиться всё более «актуальной», так чтобы в идеале ни один человек не прошёл бы мимо наших добрых сетей. Звучит вроде бы правильно и убедительно. Но здесь надо провести границу между благовествованием, к которому мы все призваны, и маркетингом, который (вот ключевые слова!) не касается духовной жизни человека, но вовлекает его в определённый душевно-плотский или социокультурный образ жизни, который только условно можно назвать православным. В этой условности и состоит, как мне кажется, самый главный и опасный подвох. Как бы мы потихоньку и незаметно (перенимая методы протестантов и сектантов, методы успешных «менеджеров правильной жизни») не утратили главное – благодать Святого Духа, действительное основание православной жизни и единения человека с Богом. И мне кажется, что эта опасность более чем реальна. Не стоит недооценивать последствия тонких подмен. Сатана в этом делании большой мастак.

Сейчас появился новый тип священника. Раньше такого типа, то есть характерного и массового явления не было. И во многом это связано с особенностями нашего времени и жизни в России. Когда, с одной стороны, Церковь «получила свободу», с другой – со всех сторон её окружает множество очевидных вызовов и соблазнов, под влиянием которых сформировался новый тип человека, для общения с которым Церкви вроде бы нужно изыскивать новые, особенные средства. Основные черты этого нового человека – крайняя подвижность, активность, ассоциированность со всем новым, модным и ярким, во многих областях, начиная от чтения, кино, музыки и заканчивая областью IT-технологий. Но при этом для него характерны поверхностность, торопливость, утрата глубины внимания и способности серьёзно размышлять о серьёзных вещах. И чтобы как-то вовлечь это поколение «проходящих мимо» в храм, стали изыскиваться разные «креативные» методы, под стать тем чертам характера, которые свойственны этому поколению. Игра, флешмоб, акция, эпатаж, перформанс – вот те новые методы, посредством которых мы порой стараемся приобрести живое общение с молодёжью. Но как бы само значение этого приобретения не обесценилось, если за всей этой игрой и «креативом» будет утрачено нечто важное, что требует иного образа мышления и восприятия.

Подвох здесь, как мне кажется, вот в чём. В том, что образец «правильного» священника сегодня во многом предполагает набор способностей, умений и навыков, отличный от традиционного. И если священник этим набором «новаторских» качеств и черт не обладает, то он рискует оказаться, условно говоря, в рядах отстающих. Но ведь не факт ещё, что активная и с широким размахом организованная общественная работа автоматически означает преображение, изменение духовной жизни людей. Может быть, такой работой и должны заниматься люди, к ней действительно призванные, имеющие соответствующие таланты, но зачем этот стиль навязывать всем остальным, упраздняя в Церкви богозданное разнообразие талантов, судеб, способностей и характеров?

Мы все призваны к благовествованию, но оно должно осуществляться приёмами и методами, отличными от тех, которыми пользуется для торговли, агитации и пропаганды этот больной мир. И, главное, ведь нам не надо ничего выдумывать. Мы имеем счастье быть хранителями и продолжателями тысячелетней православной традиции на Руси. И не надо думать, что наше время уж настолько отлично от всего остального, что и методы благовествования нам нужно выдумывать какие-то особенные. «Ученик не выше учителя», – говорит Господь (Мф. 10, 24). И если мы посмотрим на проповеди, скажем так, святых первого тысячелетия и святых последних десятилетий Православия на Руси, то увидим, что средства этой проповеди, может быть, и менялись, но сама суть её оставалась прежней. И светлый лик Православия оставался неизменным, являя себя в ликах святых, которые, несмотря на всё разнообразие их судеб, характеров и привычек, – оставались живыми носителями и хранителями духа Христова. Вот это главное, что нам надо понять.

Несколько лет назад, ещё в бытность Крыма в составе Украины, из Киева нам был «спущен» указ о сборе сведений о работе приходов с государственными учебными заведениями. Этим указом предлагалось оценивать работу приходов посредством составления рейтингов. Так что священники с изумлением узнали, что теперь они должны будут побороться за высоту положения своего прихода в «горячей епархиальной двадцатке».

Я понимаю, что священноначалию нужно как-то контролировать приходскую жизнь, но Боже мой! Какой же тоской веет от подобного бюрократического «креатива». Так и слышатся бравурные отчёты о «проделанной работе», о «значительных успехах» и «налаженных связях», как-то уж очень маячит за этим барабанным боем и трубным гудом стахановская показуха, необходимость которой весьма сомнительна. Душа противится регламенту, распорядку, контролю и критериям оценки «успешности», которые всё больше насаждаются и внедряются у нас повсеместно.

Будучи священником, скажу и, думаю, многие священники со мной согласятся, что самые светлые и значимые события в духовной жизни прихода происходят негромко, в сокровенной глубине задушевных встреч, разговоров, переживаний, осмыслений, решений и поступков. И самые светлые, незабвенные примеры подлинной духовности в нашем Отечестве мы находим не там, где была грамотно и своевременно организована миссионерская работа, хоть это и важно и не исключается, конечно, но именно там, где был человек или люди, группа единомышленников, действительно горевших подлинным духом Православия.

Вот парадокс – самые яркие, если можно так сказать, общенациональные примеры распространения православной веры мы находим там, где была организована эта сокровенная духовная жизнь человека, общины и прихода. И именно благодать, распространяющаяся через этих людей, привлекала и присоединяла к Церкви новых членов, даже помимо всех тех «технологий влияния», которые мы называем маркетинговыми.

Конечно, нельзя оправдывать леность и нежелание идти к людям, встречаться с ними. Но всё-таки мы должны общаться с теми, кто действительно этого хочет, а не «метать бисер перед свиньями» по слову Спасителя (Мф. 7, 6). Здесь надо сделать пояснение. Господь никогда не говорил о людях в пренебрежительном тоне и, сравнивая некоторых со свиньями, Он вовсе не хотел унизить кого-то, а только дать понять, что существуют люди, для которых святыни нашей веры не значат ровным счётом ничего, как и драгоценный жемчуг не значит ничего для свиней. И именно потому мы должны проповедовать слово Божие с осмотрительностью и благоразумием, не давая повода для ненависти и богохульства своей излишней напористостью и рвением.

Приводят ещё слова апостола Павла: «Для всех я стал всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9, 22), в оправдание некоторых сомнительных мероприятий и соблазнительных встреч. Но важно понять вот что. Апостол старался найти общий язык со всеми, будучи движим любовью и состраданием, но притом он не выходил за рамки безусловного благочестия, то есть при всём расположении и открытости всегда оставался самим собой и не переступал грань, за которой проповедь превращается в человекоугодие и потворствование греховным страстям и похотям.

К счастью, всё больше в нашем Отечестве встречается примеров благовествования, благоразумно соединяющего в себе традиции и современность. И если присмотреться, то можно заметить, что в основании подобной деятельности всегда стоит тот самый «сокровенный сердца человек», без которого подлинная проповедь Христа невозможна.

Важно и необходимо широкое и повсеместное распространение знаний о святой православной вере. Но ещё важнее и даже неизмеримо важнее, чтобы через нас действовала благодать Божия, чтобы мы сами были тем «светом мира», о котором говорит Господь (Мф. 5, 14), чтобы мы были способны делиться благодатным опытом сокровенной духовной жизни. А это возможно только в том случае, если мы будем строже к себе в подражании Христу, если само молчание наше и сдержанное благоразумие можно будет назвать благовествованием. Потому что только тогда могут иметь значение наши слова и поступки, вся наша разнообразная деятельность на ниве миссионерства и духовного просвещения.