Всплеск семейного насилия — это симптом болезни общества

Ни один случай жестокости по отношению к ребенку не есть частный, или, как говорили раньше, отдельный случай: это всегда симптом общей, общественной болезни. Да, есть правовые механизмы, есть люди, обязанные вмешиваться и как-то действовать в подобных случаях. Но настоящий врач всегда лечит именно болезнь, а не отдельное ее проявление. Есть ли у нас надежда на исцеление общества и если есть, то в чем она? Об этом размышляет игумен Нектарий (Морозов).

Фото Марии Струтинской

Всплеск семейного насилия — это очень серьезный и тревожный показатель нездоровья нашего общества. В здоровом обществе детей не бьют, не калечат, над ними не издеваются, наоборот, их любят, о них заботятся, им помогают. Сегодня, к сожалению, человек находится в состоянии ожесточения, постоянного страха. Он боится завтрашнего дня: боится, что не сможет отдать кредиты и к нему в дверь постучат коллекторы, боится, что потеряет работу, потому что предприятие, на котором он работает, еле-еле сводит концы с концами. И если у него в жизни нет ничего выше его сиюминутных материальных потребностей, то страх рано или поздно найдет себе выход в виде агрессии. А агрессия, как правило, бывает направлена на слабого, на того, кто не может ответить адекватно, например на ребенка. Поэтому и в семье, и вне семьи страдают от этой ситуации прежде всего дети.

Возникает вопрос: можно ли воспрепятствовать насилию в семье? Можем ли мы «зайти» в семью, чтобы понять, что там происходит на самом деле? Да, если речь идет о здоровом обществе, в котором естественным образом действуют нормальные законы обычного человеческого общежития. В здоровом обществе нет необходимости в применении каких-то экстраординарных мер, чтобы предотвратить семейное насилие. В нем работают механизмы, которые позволяют выявлять неблагополучные семьи и помогать им еще до того, как произошла трагедия.

В здоровом обществе учитель, а тем более классный руководитель, хорошо знает детей, которые у него учатся. Он следит за тем, приходят ли они в школу грустные или веселые; есть ли у них синяки или они прекрасно выглядят; в каком состоянии их одежда; в каком состоянии ногти на руках. В здоровом обществе учитель интересуется, чем живут его ученики. И если учитель следит за всем этим, то он может вовремя заметить тревожные признаки. Следить за этим должен, конечно, не только учитель, но это одна из важных составляющих его обязанностей. А кто еще может увидеть, что с ребенком что-то не в порядке? Например, соседи могут услышать, что в квартире раздаются крики, что там что-то падает, слышны звуки ударов, детский плач. Если это люди разумные и неравнодушные, они рано или поздно позвонят в проблемную квартиру, постараются вникнуть в ситуацию и, если нужно, вызовут полицию, словом, так или иначе привлекут внимание к тревожной ситуации. То же самое касается людей на улице. В здоровом обществе то, о чем я сейчас сказал, — это отлаженный механизм, который действует естественным образом. Проблема в том, что в нашем обществе этот механизм не работает, потому что здоровое общество предполагает наличие общности, а мы распадаемся в разные стороны, как разваренная картошка. В этом-то и заключается главная наша болезнь. А то, что происходит с детьми в семьях или вне семей, — это уже следствие.

Чтобы выявить неблагополучные семьи в наших условиях, требуется вмешательство официальных лиц, например инспектора по делам несовершеннолетних, участкового. Но этот механизм искусственный, и он не всегда срабатывает должным образом. В семьях иногда происходят такие ужасные вещи, о которых не только говорить, но и думать страшно, но никто на эту ситуацию не реагирует, иногда — до тех пор, пока ребенок не погибнет. И ювенальная юстиция близко к этому делу не подходит. А бывают ситуации совершенно безобидные: родители отшлепали ребенка, или у них вдруг холодильник оказался пустой. Вот тут-то и появляется инспектор и ставит вопрос о том, что ребенка плохо содержат и его нужно изъять из семьи. Таких случаев, к сожалению, очень много. Понятно, почему: легче иметь дело с семьями относительно благополучными, где нет никакого явного криминала, чем заниматься семьями, где криминал присутствует очевидным образом.

Наверное, для того чтобы своевременно выявлять все случаи насилия в семье, участковый день за днем должен обходить все квартиры, которые находятся на его участке. При тех сокращениях, которые сейчас происходят в полиции, это вряд ли возможно. Что же можно сделать? Просить, чтобы соседи сообщали в полицию о том, что в семье их соседей что-то не в порядке? В ряде случаев это поможет, но нужно помнить, что соседи могут ошибаться: что люди могут сводить таким образом счеты друг с другом, могут увидеть криминал там, где ничего криминального нет. Нет никакой гарантии, что бдительность соседей решит эту проблему.

Общество — это организм. Как и любой организм, его нужно лечить не точечно, а комплексно. Выделить из общего неблагополучия только проблемы семьи, наверное, можно, но это менее продуктивно, чем лечить общество в целом.

Проблема жестокого обращения с детьми — это в первую очередь болезнь семьи. И профилактика такого положения вещей — работать над тем, чтобы семья соответствовала своему назначению.

Браки сегодня заключаются как будто случайным образом. Спрашиваешь людей, которые только что стали мужем и женой, почему вы поженились, а они не могут ответить. И это те, которые дошли до загса и до храма. А сколько пар сейчас живет вне брака и не задается никакими вопросами? Люди вступают в брак зачастую просто для того, чтобы не быть одинокими, чтобы рядом кто-то был. А когда рядом «кто-то», а не любимый человек, то эти отношения деградируют, а вместе с ними деградирует и человек. Его жизнь пуста, и он пытается чем-то ее наполнить. Неважно, что это будет — игровые автоматы, компьютерные игры, пиво, водка или что-то еще. Важно, что эти суррогаты опустошают жизнь еще больше. А тут еще и ребенок крутится под ногами, раздражает, мешает…

Разумеется, существует такая вещь, как родительский инстинкт. Для человека в принципе естественно любить и беречь того, кто от него родился. Это естественно даже для животных. И если этот инстинкт дает сбой, и тот, кого ты родил, внушает тебе чувство ненависти, а не любви, это признак болезни личности и шире — общества. Что делать? Оздоровлять общество в целом? Но это звучит слишком общо. На мой взгляд, из этой ситуации нет простого выхода. Нет такого очевидного решения, которое бы все расставило по своим местам. Но если мы не задумаемся о том, куда идет наше общество, то итог этого движения может стать еще более страшным, чем распространенность домашнего насилия. Потому что, насытившись насилием по отношению к близким, к своему ребенку, агрессор обязательно выплеснет свою ярость где-нибудь еще.

В любом обществе должны работать некие системы приоритетов, сдерживающие плохое и стимулирующие развитие хорошего. Я сейчас говорю даже не о духовной составляющей как таковой. Большинство наших граждан в своей жизни руководствуются отнюдь не Евангелием, и мы не можем им Евангелие навязать. Те, кто реально воспринял Благую Весть, составляют небольшой процент, и так было всегда.

Но управлять нравственными приоритетами общества все-таки можно. Есть нации, в которых очень силен коллективный дух. Например, японцы. Если им в какой-то момент объяснить, что вот это — плохо, то общество разворачивается на 180 градусов и этого «плохо» начинает избегать, настраиваясь на то, что «хорошо». Объяснили детям в школе, что воровать плохо, и они не воруют. Потому что объяснили как следует. У нас в школах тоже говорят: «Дети, не воруйте», но они не слушают, потому что им объясняют неубедительно. Потому что перед глазами они видят массу примеров воровства, которое не просто поощряется, а возводится в ранг добродетели. А в Японии действует целая система, которая дает ребенку понять, что воровать — это так же неприлично, как ходить по городу голым. Поэтому в Японии можно оставить на улице любые вещи.

В Советском Союзе действовала мощнейшая система нравственных настроек: «Мы — советские люди, поэтому должны…». Да, это не делало жизнь общества идеальной, но объединяющая общество мораль все же была. В сегодняшней России такой морали, к сожалению, нет. Говорить о том, что нравственным кодексом современного россиянина является христианство, — значит, обманывать себя. Дай Бог, чтобы те, кто ходит в храм, в своей жизни руководствовались Евангелием не на словах, а на деле. Такие люди, конечно, есть. И среди них процент тех, кто бьет своих детей, издевается над ними, ничтожно мал. Это может произойти только в состоянии сильнейшего стресса либо когда речь идет о каком-то психическом заболевании. Находящийся в нормальном состоянии христианин, безусловно, над своим ребенком издеваться не будет, иначе какой же он христианин.

Может ли верующий христианин в какой-то ситуации отшлепать своего ребенка? Да, конечно, бывают ситуации, которые могут этого потребовать. Но телесные наказания не должны становиться основным инструментом воспитания. Мы же не бьем в обычной жизни людей по щекам. Но если мы должны вывести человека из состояния истерики, то пощечина — это один из способов решения проблемы. Есть чрезвычайные ситуации, когда физическое воздействие на ребенка оправданно, но в нормальных ситуациях это не просто не оправданно, а предосудительно.

Опять-таки наказание наказанию рознь. Если у ребенка после таких «воспитательных» действий остаются синяки, если у него выбит зуб, подбит глаз, сломано ребро, понятно, что речь идет не о любовном родительском воспитании, а об издевательстве.

Но, если избежать телесного наказания нельзя, нужно приложить все усилия к тому, чтобы делать это не в гневе, не в раздражении, не с чувством ненависти, а потому, что в данной ситуации телесное наказание оправданно. Но человеческим сердцем трудно управлять, поэтому, когда человек наказывает ребенка, ему сложно остаться бесстрастным. Авва Дорофей, например, говорит, что бывают ситуации, когда меньшим из зол является сказать неправду. Но к таким ситуациям нужно относиться как к искушению и обязательно каяться на исповеди даже в вынужденной лжи, потому что иначе ложь станет привычной. Так и с наказаниями. Они должны восприниматься нами как искушения, и в этом нужно каяться. Нашлепать ребенка — это отнюдь не добродетель. Не нужно считать, что таким образом родители реализуют предписания Священного Писания. Такого предписания в Новом Завете нет. Оно есть в Ветхом Завете, но мы же не исторгаем око за око, никого не побиваем камнями? В учении Христовом нет призыва к тому, чтобы бить детей.

Сторонники жестких мер воспитания любят ссылаться на Домострой. Мне же ближе позиция святителя Игнатия Брянчанинова, который пишет одному из своих корреспондентов о том, что ребенка нельзя даже пальцем трогать, особенно девочку. В первую очередь нужно обращаться к уму и совести ребенка, потому что мы со своими воспитательными шлепками не всегда будем с ним рядом, и только его собственная совесть может помочь ему сделать правильный выбор.

К сожалению, порой дети погибают не потому, что их родители изверги, а потому, что до них никому нет дела.

Регулярно происходят такие страшные ситуации, когда приходят родители, у которых покончил с собой ребенок 12, 13, 14, 15 лет. И все они говорят одно и то же: «Мы ничего такого не замечали». Как так? Ребенок идет к самоубийству, а они ничего такого не замечают? А причина как раз в том, что они «ничего такого не замечали» на протяжении всего того времени, пока ребенок жил в семье. Они его кормили, одевали-обували, но не интересовались его душой. «Знаете, она постоянно резала руки, но мы не думали, что за этим стоит что-то серьезное». Или говорят: «Мы больше любили другого ребенка, и, видимо, она расстраивалась». Такое впечатление, что родители и дети живут на разных планетах, они не входят в жизнь друг друга. Дети в таких семьях вырастают очень хрупкими, нежизнеспособными. И таких ситуаций не меньше, чем случаев жестокого обращения с детьми.

Может ли что-то сделать в этой ситуации государство? Государство — это некая универсальная форма сосуществования людей. Должны быть механизмы, которые регулируют его жизнь. И таким механизмом является идеология. Идеология — это не какое-то страшное слово, это стержень, вокруг которого строится жизнь общества. Если такого стержня нет, то люди развращаются, и это происходит очень быстро, причем не только на уровне государства, но и на уровне любой структуры. Например, в трудовом коллективе. Люди должны знать, ради чего они здесь работают. Каков смысл их труда? И должен быть кто-то, кто постоянно об этом напоминает. В противном случае начинается распад. Конечно, есть люди высокоорганизованные, которые не нуждаются в таком напоминании, но их процент ничтожно мал. А общество — это огромный сложный организм, и если им не заниматься, то оно будет пребывать в состоянии хаоса. В России XX века идеология была очень жесткой, отступление от нее считалось преступлением. В России XXI века идеологии нет. Попытки ее создания на базе противостояния нельзя назвать успешными, потому что идеология должна иметь позитивную составляющую. Может быть идеология процветания, может быть идеология развития. Она может быть неправильной, ошибочной, но даже такая идеология лучше, чем ее отсутствие, потому что место отсутствующей позитивной идеологии занимает идеология достижения личного блага. И в этом случае единственной подлинной ценностью становится доллар, и такая идеология доллара убивает все живое и подлинное. Когда у нас перестанет главенствовать идеология доллара, когда что-то более высокое встанет во главу угла нашей российской жизни, тогда можно будет говорить о возможности улучшений.

Современное общество пребывает в страхе перед будущими потрясениями, и этот страх разрушает человека. Бродят слухи о военной угрозе, нарастает экономический кризис, «падает» рубль, растут цены… И нет четкого ответа на вопрос о том, когда это все прекратится и к чему это все приведет? Если у нас нет доверия к Богу, то жить в такой ситуации очень тяжело… Мы привыкли к самым разным общественным потрясениям, поэтому многие ждут, что будет еще хуже. И на этом фоне происходит разрушение отношений в семье. Если обезвредить этот страх, дать нашим гражданам ощущение стабильности, то будет гораздо легче. Если в России появится больше людей, умеющих доверять Богу, то будет еще легче. А если будет больше людей, умеющих любить, то будет совсем хорошо.

Журнал «Православие и современность» № 39 (55)