Заявление

Человек был худ и сед. Сжатые тонкой нитью губы глядели уголками вниз и придавали его лицу выражение то ли отчаяния, то ли злобы, то ли просто угрюмости. Глаза же смотрели прямо, и ровно, не бегая из стороны в сторону. Покоен и гладок казался и широкой лоб человека. Две контрастные части лица – невозмутимую и тревожную - разделяли густые усы, рыжие с проседью, которые венчались острой седой бородкой.

Человек ходил по горенке, поглаживая рукой то бороду, то лоб. Затем решительно сел за стол. Придвинул к себе чернильницу и лист бумаги. Бумага эта была разлинована, и видимо, когда-то являлась частью приходской книги. Человек обмакнул перо в чернила, но мысль, тенью пробежавшая по его лбу, остановила его. Он откинулся на стул и подняв вверх большие светлые глаза, вздохнул. Сложил троеперстие и широко, крепко перекрестил чело, беззвучно шепча: «Господи, прости!» Раньше креститься было также легко и естественно, как дышать, но в последние годы, а особенно месяцы после суда приходилось эту привычку удерживать, скрывать, а то и выживать из себя.

Человек снова потянулся к перу, в правом углу листа крупными буквами вывел:

В ВОЛОГОДСКИЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ

ОКРУЖНОЙ КОМИТЕТ

И следом чуть меньше:

Заштатного /безместного/¹

Протоиерея бывшей Двинницкой

Михаило-Архангельской церкви

Алексея Николаева Казанского

Заявление

Человек поставил перо и погладил в раздумье седую бороду. Достал из-за пазухи записную книжицу, в которой хранил важные для себя пометки. Открыл нужную страницу и положил перед собой. Уголки его губ поползли ниже. Он обмакнул перо, и принялся писать мелким бисером:

«При выявлении объектов обложения общая сумма моего дохода за 1929-1930 с\хоз год была выявлена в сумме –

он сверился с записями в книжице-

706 руб. 24 коп. Из каковых 613 руб. 42 коп от неземледельческих заработков и 82 руб. 82 коп от домашняго хозяйства. Каковая сумма совершенно произвольно и в нарушении ст 27 и 31 Разд. 2 Закона о с\хоз

– статьи были заранее выверены в соответствующем документе –

преувеличена и налог Волостной и Районной Налоговой Комиссиями начислен несправедливо в сумме 547 руб. 65 коп. Последствии чего я, при нервном

Перо пересохло и пришлось слово «нервном» обводить заново, отчего оно вышло жирно и некрасиво, и человек досадливо сморщился, но продолжил писать.

- я, при нервном разстройстве и слабости своего здоровья, вышел заштат и оставил службу в Сентябре месяце 1929 года и с этого времени не получаю никаких доходов.

Он облизал пересохшие губы.

Несмотря на это Двинницкий С\совет начислил на меня зернового хлеба

– Человек перелистал книжицу –

62 пуда \10 цент\, какого у меня совершенно не было, так как я совсем не имею земли и сбора руги зерновым хлебом за настоящий (прошедший) год за выходом со службы не производил и хлеб должен был покупать, а впоследствии просить и хлебный паек.

Человек сглотнул, вспомнил что с утра ничего не ел, и тут же отмахнул эту мысль, как ненужную и даже вредную:

Все это было известно Председателю Двинницкого С\совета, который заранее при описи производил осмотр хлебного амбара и кладовых два раза.

За неуплату и невывоз хлеба Председатель С\совета представил меня к суду. Суд по этому делу был 24 октября 1929 года. Один из заседателей на Суде, видя полную несправедливость начисления на меня хлеба остался при особом мнении, что излишка хлеба у меня нет и Суд приговорил меня за неуплату и невывоз хлеба к 1 месяцу принудительных работ.

Председатель Двинницкого С\совета -

Человек с особой любовной аккуратностью выводил эти три ненавистных слова "Председатель Двинницкого С\совета" – слова, которые олицетворяли того, кто был виною всех или почти всех его напастей. Завитки на заглавных буквах взлетали вверх, и человек довольный, что отныне его обидчик увековечен не именем-отчеством, а бездушным названием должности, писал:

Председатель Двинницкого Совета и тут остался недоволен судом, сделал протест и обжаловал снова, чтобы меня приговорили за неуплату к высшей мере наказания.

К высшей мере! К расстрелу то есть. Вот, сволочь, прости, Господи.

Последствие чего был второй Суд по сему делу, каковой тоже не обратил внимания на мои доводы, что я не имею хлеба, приговорил меня к 6 месяцам принудительных работ, каковое наказание я в настоящее время и отбываю. Моя кассационная жалоба, направленная в Вологодский Окружной Суд по сему делу осталась без разбирательства.

Он поставил жирную точку, и добрые его глаза заблестели недобрым светом.

После этого начислено на меня самообложение -

Человек нашел нужную сумму на потертых страничках -

- 274 руб. , какового я уплотить был не в состоянии и в следствии этого произведена была опись моего имущества на сумму 282 руб. 40 коп. которое и было продано с торгов на сумму 429 руб.

Таким образом – продолжал писать человек. – уплочено было самообложение и осталось за Двинницким С\советом около 155 рублей,

- Эта цифра получилась при отнятии двести семидесяти четырех из четыреста двадцати девяти-

- Несмотря на это Двинницкий С\совет тоже совершенно произвольно сделал другую опись. Описал дом в 300 рублей и хлебный амбар в 20 рублей, ссылаясь будто бы на то, что я не уплотил начисленный на меня лен в количестве 8 пудов, наложив на это на меня штраф около 400 руб., точно и оффициально мне не объявил. Опись произвел одновременно с объявлением наложения на меня льна. Лён начислен на меня неправильно, потому что не имею земли 6 лет и по должности льна не собирал тоже 6 лет. Двинницкому С\совету хорошо известно было, что у меня такого количества льна не могло быть и при первой описи и по проверке моего имущества тоже столько обнаружено не было. Таким образом сделано означенное начисление льна и штраф за невывоз его с явным намерением отобрать дом.

Вскоре после описи дома, дом с разрешения Сямженскаго РИКа без ведома Округа, чего по моему мнению не должно быть был продан без всякого объявления торгов за 80 рублей, стоимость котораго по страховой оценке с двором была-

Человек знал сумму наизусть –

960 рублей.

Сразу же после продажи Председатель Двинницкого С\совета объявил мне что дом продан Кооперативу за 80 руб. и в него переводится Двинницкий С\совет несмотря на то, что дом для С\совета был куплен и исправлено было под него место в центре волости и в этом огромном кругом в окнах в два этажа доме, купленном у крестьянина, могли поместиться свободно все учреждения Волости.

Одновременно с продажей моего дома Председатель Двинницкого С\совета предложил мне с семейством немедленно выходить из дома, указав комнату в ветхом доме бывшего диакона, без печи, с частию провалившегося потолка, с гнившим полом и разбитыми стеклами у рам, совершенно не пригодную для жилья. Крыша на доме совершенно сгнила.

Лицо человека приняло и вовсе унылый вид, но в глазах читался нарастающий гнев. Всю жизнь человек проповедовал о смирении и кротости. Но унижения рождали в нем гордость и бунтарство, и он теперь горячо утверждал сам себе, что смирение не есть раболепство. А вот раболепство чаще всего от зависти и человекоугодия, и потому оно противно Богу.

Дом этот Двинницкий С\совет хотя и считает общественным, но он был куплен как непригодный для училища диаконом за наличный расчет у Земской Управы – хотел поставить точку, но добавил после запятой - на то есть достоверные свидетели.

И его губы чуть заметно дрогнули словно хотели улыбнуться, но не позволили себе это сделать.

В конце Декабря 1929 года при таких обстоятельствах, когда у меня уплочены были все Государственные налоги, я вышел из своего дома и за невозможностию жить в указанной мне квартире, нашел приют в квартире того же диакона, с каковым совместно жил 4 недели, покуда происходил небольшой ремонт моей небольшой комнаты, на который я израсходовал около 40 рублей, продав на это два улья и в котором живу без всяких удобств с семейством в 5 человек, и с опасностью для жизни, так как потолок сгнил и сделаны подпорки и подкрепления, благодаря которым он только и держится.

С выходом самого и семейства из дома, я принужден был убирать из дому и свою небольшую пасеку в 6 домиков,

Тут что-то теплое появилось в его взгляде. Пасека была любимым детищем священника.

- каковыя пришлось поместить в старой сгнившей избе одного гражданина, где при больших морозах они прозимовали несовсем благополучно, потеряв и истратив при плохом и холодном помещении все запасы корма, взять которого негде, а без чего грозит гибель всей пасеке в 6 домиков.

Принадлежащая мне медогонка дана была для пользования тоже пчеловоду гражданину Двинницкаго С\совета дер. Макаровской Вас. Вас. Пантину. У котораго и находилась временно. При производстве у него описи имущества Секретарем С\совета была описана в 25 руб., как его собственность, несмотря на то, что они заявляли, что вещь не ихняя, а моя. Председатель Двинницкаго С\совета на наше заявление об этом не обратил внимания и она продана была при первых торгах за 2 рубля, как вещь мне непринадлежащая.

- Все суммы человек тщательно проверял по своим записям.

При выходе из дома я по распоряжению Двинницкого С\совета с дочерью был направлен на лесозаготовки, где пробыл и работал при непривычных для меня условиях целые месяцы, не имея дня отдыха и только благодаря участию Тотемского Военного Комиссара, который видя мою старческую немощь, меня снял с работы незадолго до окончания лесозаготовок.

«Помогай ему Господь!» - хотелось сказать человеку, но он промолчал, ведомый ходом письма далее:

В бытность мою на лесозаготовках по распоряжению Председателя Двинницкого С\совета увезены были без моего ведома принадлежащие мне около 80 тесин, хранившиеся у меня для ремонта крыши своего убогаго жилища, около котораго есть небольшой на столбах дворик…

Человеку казалось, что чем больше он напишет деталей, чем точнее приведет все суммы и цифры - эти неоспоримые знаки человеческой логики - тем яснее станет читающему вся несправедливость, обрушившаяся на долю стареющаго заштатного священника. А любая несправедливость в советской стране должна быть изкорена, ведь новые власти строят именно общество равенства и общество справедливости. Ведь так?

+++

- Вот поп дает, а? – ухмыльнулся розовощекий офицер, вальяжно сидящий в кресле в просторной комнате. Он оттолкнул от себя рукопись, и откинув руки за голову взглянул на своего компаньона.

- А что он хочет? – зевнул другой офицер и, подойдя к столу, пробежал глазами по нескольким листам, испещренным мелким витиеватым почерком.

- Так… Заявление… Налоги, хлеб, пасека из шести домиков… забавно. А… вот «О возвращении мне отобранного тесу, медогонки, хлевов и другого имущества, проданного с торгов…»

- Ха-ха – загоготал читающий. – Да он сбрендил что ли? Или зажрался? Ему тут высшая мера светит…

- Машенька! – обратился первый офицер к молоденькой девушке-секретарю, набивающей что-то на машинке.

- Машенька. Возьми эти бумаги и пометь, как дело о служителе религиозного культа. Надо найти какие есть на него судебные документы и жалобы.