То, о чем мы думаем во время молитвы, показывает, чем мы связаны

Почему человек боится жизни?», «Как понять, от чего ты зависишь?», «Чем свобода отличается от вседозволенности?» — эти и другие вопросы смогли задать руководителю информационно-издательского отдела Саратовской епархии игумену Нектарию (Морозову) собравшиеся на презентацию его новой книги «Путь к свободе. О зависимости от вещей, людей и мнений». Презентация прошла в иконной лавке «Лествица».

Встреча с читателями началась с выступления редактора книги Юлии Посашко.

— Идею книги о зависимостях дала сама жизнь. Нам встретился один молодой человек, одержимый страхом перед жизнью. Так и возникла необходимость поговорить об этом — рассказать о том, что бывают вещи, которые человека связывают, не дают ему быть собой, не дают ему жить полной жизнью. Мы обсудили как страшные зависимости, которые бросаются в глаза, так и бытовые, незаметные. Ведь какая разница, чем человек связан… Железная это цепь или тысячи мелких нитей — он все равно не свободен. Любая зависимость — это беда.

Несмотря на то что говорить автору приходилось о тяжелых вещах, о человеческой боли, после ее прочтения не остается гнетущего впечатления.

— Если ты осознаёшь, что ты связан, что ты бежишь от чего-то, то, поняв это, можно хотя бы остановиться,— объясняет Юлия.— Пусть у тебя пока не хватит сил повернуться лицом к своему страху, но остановиться ты можешь. Поэтому я бы сказала, что это книга о человеке и книга о надежде. О надежде на избавление.

Рассказывая о новой книге, отец Нектарий предложил собравшимся провести такой опыт:

«Сесть и задуматься: “От чего я завишу?”. Это на самом деле очень интересно. Мы выявим такие вещи, которые нас удивят. Святой Василий Блаженный как-то раз, находясь на богослужении с Иваном Грозным, императрицей и целым рядом людей, подошел по окончании службы к государю и сказал: “Сегодня в храме молилось три человека: митрополит Макарий, царица и я”. Иван Грозный возмутился: “Да как же? Я всю службу от начала до конца отстоял!”.— “Да нет, ты в это время был на Воробьевых горах, место осматривал под строительство дворца”,— сказал ему святой, имея в виду, что тот всю службу думал о том, как будет строить там себе дворец, и подразумевая, что практически все находившиеся в храме тоже думали о чем-то своем, не имеющем отношения к богослужению.

Бывает очень полезно посмотреть, куда отлетает наша мысль во время службы. Женщины, например, порой начинают думать о своем гардеробе, планируют перестановку в интерьере, мужчины продумывают какие-то технические вопросы… И вот то, о чем мы думаем во время богослужения или во время домашней молитвы, в какой-то мере и показывает нам, чем мы связаны. Один подвижник говорил: “Посмотри, какие мысли к тебе приходят во время молитвы, и пойми, что это твои враги, с которыми надо бороться”. Естественно, не люди, о которых мы думаем, не какие-то добрые дела нашими врагами являются, а наша привязанность к чему-то до такой степени, что мы, даже стоя перед лицом Божиим, думаем об этих вещах. Это дает нам зримое представление о нашей внутренней несвободе.

Очень хорошо несвободу показывает и наше раздражение, наш гнев. Из-за чего мы вскипаем? Даже если нам удается сдержать в себе возмущение, надо сразу прояснять для себя повод, из-за которого мы его ощущаем. И практически всегда будет оказываться, что гнев, раздражение, досада связаны с тем, что что-то происходит не по нашей воле. Когда мы поняли, что гнев имеет своим основанием несовпадение происходящего с нашими желаниями, далее нужно проанализировать, что это за желания, потому что у каждого человека они индивидуальны. Это тоже нужно в себе рассматривать и корни, источники этой зависимости находить.

Путь к совершенной свободе лежит, как говорит Господь, через познание истины (см.: Ин. 8, 32). Мы знаем из Евангелия, что когда Пилат задал Спасителю риторический вопрос: «Что есть истина?», он не получил на него ответа. Почему? Как говорят писатели церковные, если бы Пилат спросил «Кто есть Истина?», а не «Что есть истина?», то Христос сказал бы ему: «Это Я». И, собственно говоря, нас освобождает от любой зависимости не только и не столько познание той истины, что можно жить и не грешить, сколько познание той Истины, которая есть Христос, потому что Он Сам говорит о Себе: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14, 6). Когда начинается деятельное познание Бога, тогда человек начинает приобретать эту свободу. К этой свободе мы призваны абсолютно все, и если мы связаны, мы не должны воспринимать это как норму. Мы должны воспринимать это как то патологическое состояние, от которого обязательно надо уходить на протяжении всей своей жизни».

Затем собравшиеся на презентацию смогли задать отцу Нектарию вопросы. Один из них касался эмоциональной зависимости, которая так или иначе возникает между близкими людьми. Стоит ли ее бояться?

— Человек должен избегать неправильного отношения к людям, но это не значит избегать близких отношений в принципе. С зависимостью надо бороться, но нельзя ее панически бояться. Нельзя жить и все время испытывать страх от того, что сейчас возникнет какая-то патологическая зависимость — от этой вещи, от этого человека, еще от чего-то. У человека тогда, может быть, никакой зависимости не возникнет, кроме как от страха. Близкие отношения с людьми могут быть, но они должны быть ровными и спокойными».

Следующий вопрос возник из ответа на предыдущий: что делать, если осознаёшь в себе зависимость от страха? Стоит ли с этим приходить на исповедь, является ли это грехом?

«Страх — это, безусловно, грех,— отметил автор книги.— Это недоверие Богу, потому что мы боимся тогда, когда предполагаем, что с нами может случиться что-то такое, что нам существенно повредит. Вместе с тем, если мы со своей стороны делаем все должное, то, безусловно, обо всем остальном позаботится Господь. Если же мы не делаем того, что необходимо, чтобы эта беда не случилась, то это грех беспечности. Мы и боимся, и одновременно беспечны. И тогда действительно Господь может попустить случиться тому, что нас вразумит.

Конечно, есть жизненные ситуации, когда любой человек испытывает страх — к примеру, на войне. Но есть страхи, в плену которых человек живет в обычной повседневной жизни. Это страх нищеты, страх одиночества, страх бесчестия. Вообще, бояться неизвестно чего — того, что, как мы смутно себе представляем, может случиться с нами в будущем — это патология, потому что за этим «неизвестно чем» будет скрываться тот, кто очень хочет этим страхом душу человека поразить и парализовать,— враг рода человеческого. И путь к избавлению от этой связанности один: подходить вплотную к своему страху и с ним разбираться. Другого способа нет.

В нашей жизни всегда должны присутствовать слова Спасителя о том, что даже птица небесная не падает на землю без воли Царя Небесного (см.: Мф. 10, 29) и что мы постоянно находимся в Его руке, которая нас держит, хранит и покрывает одновременно. И чем чаще мы в себе эту память восстанавливаем, тем меньше места для страха в нашей жизни остается».

«Чем свобода отличается от вседозволенности?» — прозвучал еще вопрос из зала.

— Это вещи не просто разные, а диаметрально противоположные. Вседозволенность — это как раз то, что лишает человека внутренней свободы, потому что порождает массу зависимостей. А свобода — это внутренняя свобода выбора, когда то высшее, что во мне есть, мой дух, имеет свободу к тому, чтобы следовать тем путем, который первоначально был ему определен, когда человек минимально связан всем внешним.

«Где грань между зависимостью и необходимостью, например, в отношении поста?» — звучит следующий вопрос.

«Есть одно известное выражение: человек ест для того, чтобы жить, а не живет для того, чтобы есть,— отмечает отец Нектарий.— Я знаю людей, которые едят по расписанию ради того, чтобы находиться в хорошей физической форме. И если они в нужное время не поедят, у них начинается просто какая-то внутренняя истерика. Безусловно, это зависимость, причем зависимость очень тяжелая. Такой человек приходит причащаться на пасхальную Литургию, ему говорят, что нужно выдержать литургический пост — шесть часов без еды и воды. И у него паника: “Как же так?”, хотя человек по состоянию своего здоровья способен и двадцать четыре часа выдержать.

Надо понимать, в чем заключается один из глубочайших смыслов поста. На свете мало людей, которые не любят есть — и это самая очевидная для человека зависимость. И когда человек начинает с этой зависимостью бороться и полагать определенные пределы в насыщении, в тех видах пищи, которыми он питается в какой-то определенный период времени, он закладывает основу для того, чтобы быть способным отказаться от других своих не благих пожеланий. То есть пост становится первой ступенькой. Пост — это некий элемент самодисциплины. Почему пост необходим даже для тех людей, которые физически поститься не могут? Он необходим как некое самоограничение, как некие рамки, в которые человек сам себя поставляет.

На самом деле, почему человек так часто падает в те или иные грехи? Людям кажется: вот есть такой-то грех, я буду с этим грехом бороться и ему не поддамся. Но для того чтобы бороться с каким-то конкретным грехом, с какой-то конкретной страстью, которая нас беспокоит, нужно бороться со всеми грехами и со всеми страстями. Более того, человек должен постоянно находиться в собранном состоянии. Мы знаем, что спортсмен, дабы достичь наивысшего результата во время соревнований, должен постоянно находиться в форме. Это значит, что у него должны быть правильное питание, режим дня, тренировочный режим, определенное эмоциональное состояние. Если всего этого нет, то в момент состязаний он будет проигрывать. Для нас момент состязания — это момент искушения, и эти состязания у нас происходят каждый день по нескольку раз. Так что в форме мы должны быть всё время. Наша внутренняя собранность, наша внутренняя готовность определяет, падаем мы в грех или стоим на ногах. И невозможно всё отпустить, а в чем-то одном себя сохранить.

Например, человек говорит, что у него есть какая-то зависимость, он чему-то подвержен. Возьмись за свою жизнь в целом — и сразу станет проще и здесь. Но человек, как правило, сосредоточен на том, что его беспокоит, он хочет, чтобы получила разрешение эта конкретная ситуация, а эта ситуация не получает разрешения в отрыве от всей его жизни. Это то же самое, что кто-то пришел бы к врачу и сказал: “Вот у меня есть такая-то болезнь, меня то-то и то-то беспокоит. Дайте мне лекарство от этого”. Врач ему начнет вместо этого объяснять, что нужно столько-то спать, нужно определенным образом питаться, что-то в своей жизни исключить, не курить, отказаться от алкоголя. А человек ему на это: “Да мне это всё не нужно. Мне надо, чтобы вот тут не болело”. И врач ничего с этим человеком не сделает, если человек к нему не прислушается. Он поможет ему в какой-то ограниченной мере — может быть, сейчас снимет его боль. А может быть, лучше сейчас эту боль не снимать для того, чтобы пациент свою жизнь в целом постарался исправить. То же самое с нашей внутренней жизнью, со всеми возможными эмоциональными зависимостями и прочим».

В продолжение поднятой темы читатели задали следующие вопросы: «Зависимость — это то, что передается по наследству? Человек рождается с предрасположенностью стать зависимым или это продукт неправильного воспитания? На какие вещи обращать внимание ребенка, о чем с ним разговаривать, какие задавать вопросы, чтобы предупредить его зависимые состояния в дальнейшем?».

«Совершенно естественно, что дети наследуют от своих родителей то, что в них первоначально было, но правильным воспитанием это как раз можно корректировать,— ответил автор книги.— А вот если сочетаются и наследственность, и неправильное воспитание, то всё гораздо сложнее. Мир ребенка сначала ограничен родительским домом, где он находится, и его первые представления о том, что и как должно быть, закладывают, безусловно, родители. Потом эти представления начинают получать какое-то дополнение от его соприкосновения с другими областями жизни, с другими частями этого мира. И если то, что говорят ему родители, то, что они делают сами, более убедительно, более красиво и более сильно, чем то, что предлагает ему мир, он выберет родительское. Если же это не убедительно, не красиво и не сильно, тогда, скорее всего, то, что его окружает в мире, разложит постепенно ту систему, которую давали ему родители.

Безусловно, надо дать ребенку представление о том, что не важно, как поступают все,— важно, что говорит твоя собственная совесть. То есть если мы с самого начала обращаемся к тому высшему, что есть в каждом человеке и, соответственно, в каждом ребенке, и помогаем ему правильно выстроить внутреннюю иерархию дух — душа — тело, что выше всего дух, то ему будет гораздо легче быть свободным. Если же у него эта пирамида будет переворачиваться и тело будет доминировать над душой, а душа над духом, то дух будет постоянно задавлен, душа — деформирована телесными потребностями, и тогда, конечно, ему будет очень сложно к свободе прорваться и даже будет непонятно, зачем.

Любой человек в детстве — как маленькое мягкое деревце. Оно растет, и если ему на пути встречается какое-то препятствие, то его ствол изгибается и оно вырастает кривым. Но дерево выправиться уже не может, когда оно выросло, а человек, который в детстве получил искривления, все это с помощью благодати Божией может выправить. Благодать Божия способна в нас изменить всё при соответствующих трудах с нашей стороны.

Виктор Франкл, замечательный психолог, живший в XX столетии, говорит об одном свойстве человека — «упрямстве духа». Нет таких условий жизни, таких обстоятельств, нет таких внутренних проблем, внутренних пороков, с которыми человек посредством этого упрямства духа не был бы способен справиться. И это он говорит просто о человеке. А если мы говорим о человеке, который Бога знает и Бога просит об этом изменении, и при этом прикладывает весь труд, необходимый с его стороны, эти изменения тем более возможны».

Один из вопросов касался борьбы с тяжелой зависимостью — наркоманией. Разумно ли матери до конца дней решать все проблемы взрослого сына-наркомана?

«С одной стороны, ребенок всегда должен знать, что рядом находятся любящие его родители, которые могут прийти ему на помощь. С другой стороны, он с самого раннего детства всё должен учиться делать сам, в том числе принимать решения. Родители могут для этих решений дать ему необходимые знания, необходимые условия, точно так же, как и для самостоятельной деятельности. Но если всего этого в детстве нет, то вырастает человек, совершенно к жизни неприспособленный.

Если говорить о наркотиках, об алкоголизме, то всегда в основе и того, и другого будет лежать потеря человеком смысла жизни. Или же не потеря, а просто первоначальное отсутствие осознания им этого смысла в своей жизни. Безусловно, бывают кризисные ситуации, выходящие за рамки обычных — война, несчастный случай, чрезвычайно сильное переживание, вызвавшие некий крах той системы смыслов, которые у него существовали, и порой человек не может из этого состояния выйти сам. Но если речь идет о том, что человек без видимых причин начал пить или употреблять наркотики колоться, совершенно очевидно, что в его жизни нет смысла.

В данном случае этого не произошло — по-видимому, мама все-таки делала за своего сына всё сама на протяжении всего периода его детства и взросления. Продолжать ли совершать те же ошибки? Это ложный путь. С другой стороны, совершенно бросить сына, уйти из его жизни, когда он может погибнуть в любой момент… Она потом себе этого никогда не простит. Здесь нужно какой-то средний путь избрать, и в экстренных ситуациях когда он погибает, все-таки помогать ему и спасать его, но в повседневной его жизни не заниматься тем, чем она занималась в детстве. Голодает? Пусть голодает. Нечего одеть? Пусть нечего одеть, пусть каким-то образом позаботится об этом сам.

Проблема заключается в том, что мы постоянно занимаемся решением каких-то ситуаций, а не их профилактикой. Вот это наша трагедия. Видимо потому, что в то время, когда можно было бы заниматься профилактикой, человек не понимал, насколько это может быть страшно, и, в общем-то, его беспечность к такому результату и привела».

«Как быть, если родители не отпускают от себя взрослого человека, опираясь на чувство сыновнего или дочернего долга? Возможно ли не причинить им боль и быть свободным?» — спросил один из слушателей.

«Ситуация достаточно сложная, потому что всегда страшно своим родителям причинить боль,— сказал батюшка.— Но вместе с тем совершенно очевидно, что каждый человек — это свободная личность и родители растят его не для того, чтобы превратить потом в свой ресурс материальной и психологической поддержки. Естественно, что у всех нас есть долг перед родителями — долг любви, долг уважения, долг помощи им. Этот долг для нас обозначен одной из десяти заповедей: Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе (Втор. 5, 16). И если мы эту заповедь выполняем — о своих родителях заботимся, любим и уважаем их, но при этом видим, что наши родители хотят, чтобы мы были их собственностью, то мы понимаем, что наши родители претендуют на нечто гораздо большее, нежели Господь. Господь дает нам свободу, и, дав нам заповеди, которые надо исполнять, при этом не ограничивает нашего свободного выбора. И только при этих условиях мы можем оставаться людьми. И если с родителями складываются такие отношения, что они относятся к нам как к какой-то игрушке, а мы в этом им потакаем, то мы зло причиняем и им, потому что в тот момент, когда им действительно понадобится наша помощь, мы оказать ее будем неспособны. Так что из этой порабощенности надо выбираться и в этом не бояться родителей обидеть. Другое дело, что все это должно происходить без конфликта, без ссоры. Мы должны делать со своей стороны то, что мы считаем необходимым, но при этом ни любви, ни заботы родителей не лишать.

Нужно понимать, что в таких ситуациях конфликт может быть и односторонним. Нас могут обвинять, нас могут оскорблять, нам могут говорить самые тяжелые слова. Но мы, понимая правильность принятого решения, должны просто его реализовывать. Ведь на самом деле еще и Господь с родителя спросит за то, что он со своим ребенком сделал, и не надо давать возможности делать с собой то, за что Господь потом будет с них спрашивать. И нужно иметь в себе достаточно сил, чтобы делать то, что, как мы понимаем, необходимо делать и вместе с тем не находиться в состоянии внутренней истерики. Когда человек, даже близкий для нас по крови или близкий по жизни, просит или требует от нас того, что решительно невозможно, потому что решительно неправильно, мы должны иметь внутреннюю способность дистанцироваться от него. Сохранять к нему любовь, молясь о нем, желая ему всего самого доброго и в первую очередь спасения, но не воспринимать то, что он говорит, как здравые слова. Потому что если мы будем воспринимать слова неразумные как здравые, то сломается всё наше внутреннее устроение».

По окончании презентации ее участники смогли приобрести новую книгу игумена Нектария «Путь к свободе» и подписать ее у автора.

Газета «Православная вера» № 10 (582)