Русская семья

Представители русской семьи, о которой пойдёт речь, в России побывали впервые в 1989 году, когда нынешнему главе семьи Владимиру Павловичу Руденко и его супруге Евгении Димитриевне было уже за шестьдесят, но более русских людей по духу, воспитанию, традициям и благочестию, я, кажется, в жизни более и не встречала.

Листая записки Евгении Димитриевны, я не могу отделаться от мысли, что они, родившиеся в Сербии потомки уехавших из России офицеров Белой армии, прожили жизнь, о которой следовало бы написать роман: бомбёжки в Сербии и Хорватии, скитания по Германии, трудная жизнь в Марокко, переезд в США и через всё это пронесенные святость брака, чистый, без примесей и искажений русский язык и тот самый, описанный Лесковым и Шмелёвым, удивительный русский характер. А ещё – и самое главное – крепчайшая православная вера, без наших современных скептицизмов, нигилизмов, прочих -измов и томной теплохладности, та самая искренняя и горячая вера, которая может горы передвинуть и благодаря которой молитвы получают ответ, а чудеса принимаются с благодарностью.

Евгения Димитриевна и Владимир Павлович Руденко участвуют в замечательном фильме владыки Тихона (Шевкунова) «Русские»: на 5 примерно минуте они появляются в кадре, сидя на скамейке около нашей Бостонской церкви, и Владимир Павлович говорит: «Поскольку я учился в кадетском корпусе у старых-старых преподавателей, то мой язык – ещё дореволюционный».

Их русский язык в самом деле удивителен. День недели Воскресение они пишут именно так, с заглавной буквы и без мягкого знака. Воскресение. А телефонный разговор заканчивают неизменным «С Богом, милая». Слушая их, я обычно мысленно начинаю составлять словарь – вот каким был наш русский язык когда-то, мягким и каким-то весенним и полным спокойной надежды. Беременность – «ожидание», смерть – «отойти ко Господу». И само отчество Евгении Димитриевны – вот такое, сразу вспоминается святой Димитрий-царевич. И когда рассказывает она историю своей семьи, знаешь: всё у них сложится по Божьей воле…

А начинается история этой русской семьи… в Варшаве.

– Польша в то время входила в состав Российской Империи – напоминает мне Евгения Димитриевна, – и в 1896 году моя бабушка, Мария Эдуардовна Фендлер, в то время юная 17-летняя барышня, встретила молодого офицера Константина Ильича Запасова.

Когда их отношения стали крепнуть, и Константин Ильич собрался делать предложение, тётя Марии Эдуардовны, вдова генерала и важная дама, решительно воспротивилась и заявила, что если племянница выйдет замуж за «нищего подпоручика», то она лишит её наследства.

Мария Эдуардовна не знала, как быть. Константин Ильич Запасов никаким «нищим подпоручиком» не был. Родился и воспитывался он в Воцлавске, в поместье, которое граничило с поместьем Антона Ивановича Деникина, будущего генерала, с которым они вместе учились и вышли в офицеры.

Так что дело было не в наследстве, а в возможной ссоре в семье, мир же в семье в те времена старались хранить.

– Напишите отцу Иоанну Сергиеву в Кронштадт, попросите его молитв, – посоветовал знакомый.

В те годы о великом кронштадтском чудотворце уже знала вся Россия. На его адрес приходило такое количество посланий и телеграмм, что кронштадтская почта открыла для его корреспонденции специальное отделение.

Мария Эдуардовна, нимало не засомневавшись, что письмо её в многотысячном потоке может затеряться или остаться без ответа, написала отцу Иоанну, и вскоре от него пришёл ответ: «На всё – воля Божия, а Вы молитесь». Вскоре после этого брак офицера Константина Запасова и девицы Марии Фендлер счастливо устроился.

– С тех пор и до нынешнего дня, – говорит Евгения Димитриевна, – Мы всегда и обо всём молимся отцу Иоанну.

После венчания, в 1898 году, Мария Эдуардовна и Константин Ильич Запасовы поселились в Варшаве в крепости, где служил Константин Ильич. В 1900 у Запасовых родилась дочь Наталья, затем Женя, вскоре умершая от менингита. В 1905 родился сын Константин. В 1909 Константин Ильич со своей частью был командирован на охрану железной дороги по случаю высочайшего приезда Государя Императора Николая II. За отличную службу полковник Запасов был награжден орденом и званием потомственного дворянина.

Так жизнь и шла до рокового 1914… У беременной четвертым ребёнком Марии Эдуардовны болели ноги, во время эвакуации семей офицеров у неё лопнула вена, и она с детьми вынуждена была остаться. Узнавший об этом генерал Деникин прислал телегу, и Марию Эдуардовну с дочерью Наташей и сыном Константином удалось перевезти в Смоленск, где вскоре у неё родился ещё один сын и где Запасовы обосновались на несколько лет. С фронта вернулся раненый Константин Ильич. Шли страшные годы…

В 1920 семья полковника Запасова добралась до Новороссийска. На пристани собрались тысячи бездомных людей, спасающихся от Красной армии, царили тиф, холод и голод, а наутро уходил последний пароход «Россия». Старшая дочь Запасовых Наталья Константиновна услышала в толпе, что кто-то из прислуги адмирала может помочь с местом на пароходе. Решительная девушка обменяла свои золотые часы на кусок сала и буханку хлеба, отдала продукты матери и побежала на поиски. Зашла в ближайшую церковь, как делала перед каждым ответственным делом, оттуда – по улицам города, не зная адреса, спрашивая каждого встречного, где можно найти «прислугу адмирала». Под вечер голодная, усталая, промерзшая, присела на ступеньках какого-то дома и…уснула. А проснулась в большой светлой гостиной. Кто-то растирал ей руки.

– Слава Богу, приходит в себя, не замерзла. Кто Вы и откуда?

– Я – дочь полковника Запасова, пыталась найти прислугу адмирала, кажется, она может помочь с местом на пароходе для нашей семьи.

– Вас, верно, Ваш Ангел-хранитель сюда направил. Вы находитесь в доме адмирала. Завтра будьте всей семьёй на пристани и держитесь вместе, Вас вызовут с парохода.

Так и случилось. Утром по рупору вызвали с парохода семью полковника Запасова, и они, крепко держась за руки, чтобы не потеряться в толпе, подошли к пароходу.

– Чудны дела Твои, Господи… Сходни были уже убраны, – вспоминает рассказ своей матери Евгения Димитриевна, – Их поднимали на канатах. Мест в каютах не было, и сидели они прямо на палубе, глядя на удаляющиеся родные берега. И что чувствовали они, покидая Родину, я описать не берусь – это знает только тот, кто сам испытал. Добрались до Сербии. Король Сербии Александр I учился в пажеском корпусе в России, очень любил нашу страну и потому старался сделать для русских беженцев всё, что мог. При покровительстве короля были основаны для русских детей кадетский корпус, девичий институт и русская гимназия. А вскоре была построена и русская церковь во имя Святой Троицы, где пребывала икона Божией Матери Курская Коренная, Одигитрия Русского Зарубежья…

Жили Запасовы трудно. Константин Ильич, полковник Императорской армии, смог устроиться подёнщиком в канцелярии Министерства «шума и руде» (лесов и рудников). Наталья Константиновна, незаметно взявшая все заботы о родителях и младших братьях на себя, работала на трёх работах – подавальщицей в русской столовой, машинисткой и швеёй. Ставила ручную швейную машинку на раскладушку и сидя на полу шила шинели для военных. Вскоре она встретила молодого русского офицера Димитрия Ивановича Емельянова, работавшего в той же канцелярии, что и её отец, и вышла за него замуж.

Как-то прошел слух, что в канцелярии предстоят увольнения. Наталья Константиновна Емельянова решила ехать в Белград в министерство хлопотать за мужа и отца. Приехав в столицу, начала, как всегда, с церкви. Приложилась к чудотворной Курской Коренной иконе Божией Матери и пошла в министерство. Внутрь её не впустили. Наталья Константиновна обошла здание и увидела открытое окно. Перекрестившись и нимало не раздумывая, она через это окно залезла внутрь и побежала по коридору, не зная куда, спасаясь от погнавшегося за ней сторожа. Влетела в какой-то кабинет и вскоре оказалась у самого министра. Министр пообещал всё уладить, позвонил в канцелярию и, как говорит Евгения Димитриевна, «наделал много переполоха».

Евгения Димитриевна — средняя дочь Натальи Константиновны и Димитрия Ивановича Емельяновых. Кроме неё, в семье Емельяновых родились старшая Елена (Ляля) и младший Михаил.

– Первое, что я помню сознательно, – рассказывает Евгения Димитриевна, – это как я проснулась в своей детской кроватке. В комнате было темно, но в углу, у иконы, горела лампадка. И было так тепло, радостно и уютно. Потом я узнала, что это была Казанская икона Божией Матери, которую дедушка купил в Москве много лет назад и освятил у мощей преподобного Сергия Радонежского… А с Лялей мы жили дружно и весело. Наших кукол мы крестили. Выбравши имя, ставили глубокую посуду на табуретку, а полотенце, сложив в длину как епитрахиль, прикалывали той из нас, чья очередь была быть батюшкой. Вторая была псаломщиком…Вечерами мама шила, а мы, сидя рядом, кроили куклам платья. Сколько интересного и поучительного рассказывали нам в эти вечера родители! Папа вспоминал свой родной Владимир на Клязьме и так подробно описывал город, что мне, побывавшей там впервые в 1989, был знаком каждый дом. Церкви, Княгинин монастырь, здание папиной гимназии – я всё нашла сама и на каждом знакомом месте передавала от папы привет, думая, как же он сам мечтал здесь снова оказаться…

Увы, увидеть Россию родителям Евгении Димитриевны больше не довелось. Сербию им тоже вскоре пришлось покинуть. Наступала вторая мировая война. Семье предстояли новые испытания.

– 6 апреля 1941, в Воскресение, немцы начали бомбить Белград, – вспоминает Евгения Димитриевна, – Слыша воздушную тревогу, мы брали каждый свой кулёк с вещами и бежали в соседний низко стоящий дом. Вставали под дверную раму и читали «Живый в помощи Вышняго»… Через некоторое время оставаться в Сербии стало совсем опасно, и мы всей семьей – папа, мама, бабушка ^[1] и трое нас, детей, – отправились в путь. Добрались до Загреба. Мама пошла искать русских, чтобы снять квартиру. Идя по улице, увидела в нише стены статую Богородицы. Остановилась, помолилась и повернулась, чтобы идти дальше, как вдруг увидела пожилую женщину с русской газетой в руках. Она и предложила нам кров…

После Хорватии Емельяновы попадут в Германию, оттуда – в Северную Африку – Марокко. Дороги Русского Зарубежья…

«Первым делом русская община всегда строила церковь»

В Марокко русские эмигранты поселились на окраине Касабланки, в местечке Бурназель, в бараках с раскладушками. Поскольку первым делом русская община всегда строила церковь, то самый большой барак переделали в храм.

– Там и служили первую заутреню, – рассказывает Евгения Димитриевна. – Войти в церковь было трудно, так как нас было много, но на поле перед бараком светилось море огоньков от свечей. На батюшкино «Христос воскресе!» мы, молящиеся, отвечали с таким подъёмом и радостью, как, думаю, было в первый раз по Воскресении.

Вскоре усилиями отца Митрофана (Зноско-Боровского), выдающегося представителя Русской Зарубежной Церкви и будущего епископа, в Касабланке была построена церковь Успения Божией Матери.

Там, в Марокко, Евгения Димитриевна, уже взрослая барышня, встретила Владимира Павловича Руденко, своего будущего мужа, чья судьба так похожа на её собственную. Родился Владимир Павлович в Сербии, в семье русского офицера, покинувшего Россию после 1917 года. Мальчиком Владимир Павлович поступил в Первый русский великого князя Константина Константиновича кадетский корпус в Белой Церкви и учился блестяще. Так же, как и Емельяновы, семья Руденко затем попала в Германию, а оттуда – в Марокко. В 1951 году, в октябре, на праздник Покрова Пресвятой Богородицы, Евгения Димитриевна и Владимир Павлович венчались. Вскоре у них родился сын Андрей.

В середине 1950-х русские эмигранты начали покидать ставший небезопасным Марокко. Емельяновы-Руденко решили уезжать в Америку.

– Всё было уже готово, куплены билеты и сложены вещи, – рассказывает Евгения Димитриевна, – Осталось пройти медицинский осмотр у американского доктора. Во время этого осмотра у моей бабушки, Марии Эдуардовны, обнаружили затемнение в лёгких, и въезд в Америку ей запретили. Что делать? Мама пошла к отцу Митрофану и попросила его отслужить панихиду по батюшке Иоанну Кронштадтскому (он в то время ещё не был канонизирован). Мы положились на помощь отца Иоанна, так часто оказывавшего милости нашей семье, отслужили панихиду, и на следующий день мама повезла бабушку к той же американской докторше. Принимать бабушку та вначале не хотела, но мама со слезами её упросила. Докторша увела бабушку на повторный рентген, а вскоре выбежала, потрясённая: лёгкие бабушки оказались совершенно чистыми, без каких-либо следов вчерашнего затемнения!… «Дивен Бог во святых Своих»… Каждый день я в молитве благодарю батюшку отца Иоанна за его помощь.

Так семья Емельяновых-Руденко оказалась в американском Бостоне. Первые их годы в очередной новой стране были трудными. В том возрасте, в каком родители Евгении Димитриевны попали в Америку и должны были опять начинать всё сначала, их сверстники-американцы уже думали о пенсии. Мама, Наталья Константиновна Емельянова, поступила на работу в больницу, а папа, Димитрий Иванович, устроился работать на кухне Гарвардского университета.

Вскоре Димитрий Иванович сдаст экзамены на звание магистра, потом начнёт преподавать, а ещё через несколько лет станет профессором русского языка в Гарвардском университете. Его сын Михаил Димитриевич, младший брат Евгении Димитриевны, которого примут без знания английского языка сразу на второй курс Массачусетского технологического института – одного из самых престижных университетов Америки – станет успешным учёным, будет работать в НАСА и совместно со своей супругой Ниной Константиновной создаст одно из лучших в Америке бюро технического перевода. А Елена Димитриевна, старшая дочь, много лет проработает в Гарвардской библиотеке.

У Евгении Димитриевны и Владимира Павловича Руденко родится второй ребёнок, дочь Алёнушка. Владимир Павлович будет работать на фирме Honeywell, а кроме того, руководить церковным хором, петь в хоре Бостонского симфонического оркестра, одного из лучших хоров Америки, и ставить американским певцам русский язык. Все знаменитые бостонские постановки и записи опер Мусоргского и Чайковского тех лет будут проходить с его участием. Через несколько лет Владимир Павлович создаст Русское хоровое общество, с которым на сцене знаменитого концертного зала в Нью-Йорке – Карнеги-холла – будут выступать великие певцы Николай Гедда и Джером Хайнс.

Слушая эти истории, я с восторгом думаю: «Знай наших!» А потом понимаю: «Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое».

…В 1964 году Димитрий Иванович Емельянов тяжело заболел: с ним случился сердечный приступ, и начались приступы изнуряющей икоты. Евгения Димитриевна, придя проведать больного отца, увидела стопку журналов «Православная Русь». Взяв наугад один журнал, она нашла в нём житие святителя Николая. Прочитала житие вслух Димитрию Ивановичу и вдруг вспомнила, что ей недавно привезли из Бари чудотворное миро от мощей святителя. Этим миром помазали Димитрия Ивановича, и тяжелейшая икота прекратилась.

– Умирая, мой дед, отец Димитрия Ивановича, благословил сына иконкой святителя Николая, и папа всю жизнь носил образок в кармане пиджака. И в тяжелую минуту святитель Николай сам пришёл к папе на помощь, – со слезами рассказывает Евгения Димитриевна. – А мама вставала в 4 утра, готовила завтрак папе и нашей бабушке – каждому по его диете – потом шла пешком в любую погоду в церковь Mission Church, где была православная чудотворная икона Божией Матери, оказавшаяся после войны в Бостоне. Зажигала перед иконой свечу и потом бежала на работу, чтобы успеть к 6 часам утра.

Через 5 лет, в 1969 году, Димитрий Иванович отойдёт ко Господу. На Троицу он выстоит все коленопреклоненные молитвы и скажет, что чувствует себя «легко и радостно». Через несколько дней его земной путь закончится. Наталья Константиновна пережила мужа на 16 лет. Она увидела правнуков, стараниями детей побывала на Святой Земле, и 7 августа 1985 года, в день успения святой праведной Анны, мирно ушла, окружённая своей большой семьёй.

Евгения Димитриевна написала и прочла во время прощания это письмо:

«Вот мы, дети, у гроба Мамы. Я сознательно говорю – дети – так как в доме мамы и папы не было невесток и зятьёв, а были сыновья и дочери, которых они любили, о которых заботились, радостям нашим радовались, а в бедах помогали нам. После Бога, к которому мама так усердно вела нас, зная, что только в Нём наше спасение, семья для неё стояла на первом месте. Для семьи мама жертвовала всем, не только своими интересами или желаниями, но часто и самым необходимым отдыхом… Мы ничем не можем лучше выразить свою любовь и благодарность маме, чем обещать, что её труды не пропали даром, что если в радостные минуты мы ограничимся телефонным звонком или поздравительной открыткой, то в тяжёлую минуту найдём возможность быть рядом и сделаем всё возможное, чтобы помочь друг другу. Прощаясь с мамой, будем помнить, что мы прощаемся только с телом, так как душа жива, она нас видит и о нас молится, и с уходом мамы у нас на небе есть верная молитвенница».

В 1988 году Евгения Димитриевна и Владимир Павлович Руденко побывают в Сербии, в местах своего детства. Зная, как её покойная мама любила Сараево, Евгения Димитриевна надела мамины туфли и в них обошла все места, которые помнила. Зашла в церковь Архангела Михаила, в которой венчались её родители.

– Я выбрала минуту, когда была одна, встала внутри церкви у входа, представила ряды кадет класса дяди Кости, маму, входящую в церковь, и тихо пропела «Гряди, гряди от Ливана, невесто…» Чтобы быть на маминой свадьбе, дядя Костя с одноклассниками отлучились без разрешения, что на кадетском языке называется «самодрал», и во избежание наказания мама с папой поехали к директору корпуса генералу Адамовичу просить о помиловании…

Е.Д. Руденко и Е.И. Зубарева в 2001 году, в гостях у великого художника И.С. Глазунова (фото из архива автора)     

В 1989 году Евгения Димитриевна и Владимир Павлович впервые побывали в России.

– Мы поехали на свою Родину… Мы были так воспитаны, что где бы мы ни были, мы были русскими, и Родиной нашей была всегда Россия. Москва, которую мы знали лишь по картинкам, вдруг ожила. Я повторяла: «Мы в Москве», – но полностью осознать это не сразу удавалось.

В 2001, в августе, мы с Евгенией Димитриевной и Владимиром Павловичем вместе поехали в Оптину пустынь и в Дивеево. Что это было за чудесное паломничество! Правда, я, по свойственной мне лености, всё пыталась увильнуть от «трудного»: то мне холодно было окунуться в источник батюшки Серафима, то «заболела нога» и «совершенно невозможно» было идти по канавке. Но стоило Евгении Димитриевне или Владимиру Павловичу доброжелательно, но строго на меня посмотреть, как я сразу приходила в себя. Наверное, это о таких, как они, преподобный и сказал: «Стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасется около тебя».

Так они и идут по жизни, эти невероятные люди, у которых так многому можно научиться. Живут они сейчас недалеко от Сан-Франциско, рядом с сыном Андреем. У Евгении Димитриевны и Владимира Павловича пятеро внуков и (пока что) четверо правнуков. По-русски говорят все. Андрей Владимирович Руденко, принявший дело отца, руководит церковным хором. Во дни радостей и печалей, праздников и утрат они все вместе – семья, словно сошедшая со страниц книг Шмелёва. Благочестивая семья. Настоящая. Русская.