Вера - не уравнение

Не оставляет ощущение, что народный артист России Сергей Мигицко немного играет и в обычном разговоре — декламирует, позирует,балансирует между серьезным рассказом и комическими репризами. Меж тем, актер до мозга костей, он человек глубоко верующий и вовлеченный в церковную жизнь.

Православие по-одесски

В театральной гримерке над столиком Сергея Мигицко — иконы и картины с видами монастырей и храмов. Как он сам говорит, дарят поклонники и братья по вере. Шутит, что некуда вешать: «Люди думают, что я живу в каком-нибудь замке». Вот один пейзаж, с видом скита в Оптиной пустыни, где актер старается бывать ежегодно.

— Оптина пустынь, к сожалению, не так давно появилась в моей жизни. Наверное, пять лет назад. В первый раз в Петербурге собралась своего рода малая паломническая группа — мы, так сказать, сговорились между собой и поехали. К нам тогда отнеслись довольно осторожно: присматривались. И эти первые несколько дней очень сказались на мне. Мы с товарищами посетили очень много служб, включая особую ночную службу. Эта служба, начинающаяся в половину четвертого ночи, — самая пронзительная. Не объяснить даже, чем именно. Ночной храм, и молится братия, и ты допущен, имеешь право молиться с монашествующими… это просто здорово. Тогда люди видят, что ты действительно приехал сюда обратиться к Богу, а не «для галочки» — там ведь люди очень проницательны. Там я приобрел духовника: скитоначальника игумена Тихона (Борисова).

Сергей Григорьевич пришел к сознательной вере в зрелые годы, как многие люди его поколения, но православие и церковную жизнь любит с раннего детства, которое он провел в Одессе. Будущий актер рос в верующей семье.

— У нас всегда отмечали главные праздники. Естественно, Рождество, естественно, Пасха. В нашем доме собиралось очень много народа. Надо сказать, это было связано с тем, как бабушка делала куличи и творожные пасхи. С тех пор я не ел вкуснее — хотя сейчас многие кондитерские великолепно делают эти вещи, всё же с тем вкусом ничто не сравнится. Я в детстве весь был в предвкушении этих праздников, хоть, может быть, не до конца понимал их суть. С тех лет я запомнил обычай: в Пасху надо было отнести вечерю — «ужин» по-украински — своей крестной маме. Моя крестная жила в соседнем доме. Маленьким я шел туда с мамой за ручку, а став побольше, сам ходил к тете Вере.

Бабушка знала очень много молитв, православных песнопений, традиционных распевов. Недавно я в одной православной компании спел несколько пасхальных куплетов, запомнившихся по детству. Священники очень удивились: откуда я помню эти строчки?

Мать также, видимо, уверовала задолго до моего рождения. Даже в самые тяжелые годы у нее стояла возле кровати очень красивая картонная иконка Богоматери. Цветная. Не знаю, как она пропала: моего отчего дома уже давно нет. Но крестильный маленький крестик хранится у меня.

Сокровенное

Воцерковление Сергея Григорьевича, произошедшее уже после падения советской власти, было связано прежде всего с конкретными местами и людьми.

— Какое-то время моей жизни — окончание школы, институт — проходило в некой суете. Спустя много лет в Петербурге после реставрации открыли храм Владимирской иконы Божией Матери. Я стал туда захаживать. Наверное, все началось с того, что в моей жизни появился протоиерей Владимир Фоменко, светлой памяти, бывший ключарем этого храма. Так получилось, что сперва я подружился с его зятем, протоиереем Александром Пашковым. Мы стали общаться, вместе ходить на службы, меня начали приглашать в дом. Когда отца Владимира не стало, прихожане буквально оказались в смятении — так много он сделал для храма. При нем возникло много кружков, прекрасный хор — он очень любил песнопения и был человеком высочайшей музыкальной культуры. А уж детский хор достоин отдельного разговора.

Стоит сказать, отец Владимир очень любил и театр и радовался, когда в Церковь приходили артисты. Вообще, он радовался всем людям. Никогда не пробегал мимо — когда бы к нему ни обратились прихожане, всегда подходил. Это ведь важно в жизни пастыря. Люди, может быть, искали, приехали издалека…

Сергей Мигицко гораздо охотнее говорит о священниках и святых местах, чем о личном опыте. Он не выпячивает своего участия в религиозной жизни Петербурга. Не любит он говорить и о том первоначальном импульсе, который привел его к вере.

— Я рассказываю об этом только нескольким людям и на Исповеди. Но, мне кажется, особого «толчка» быть и не должно. Россия — православное государство. Нашей вере очень много лет. История этой веры прекрасна, глубока и настолько полна мудрости, что не нам о том рассуждать. И столько людей ходили по этой земле… О ком написано в житиях — я счастлив, что прикасаюсь к этим «духовным биографиям». Кто здравствует сейчас — я счастлив, что могу пообщаться с ними. Прекрасно, что в моей жизни есть пастыри, что они абсолютно разные — и при этом все чудесные. В том, что они умнее, выше и лучше меня, нет никакого сомнения, поэтому это общение мне необходимо.

Сколько лет, например, Оптина пустынь существует, сколько там имен, какие разные судьбы! Вся Россия должна гордиться, что здесь есть такое место. Будь моя воля, бывал бы там чаще. За несколько дней там я прихожу в себя. Происходит как бы полная перезагрузка. Но это не единственное такое место. Я также бываю в Святогорском монастыре, в Пушгорах, где живет еще один близкий мне по духу священник и друг, иеромонах Василий (Бурков). У нас такая любовь, будто мы братья, родившиеся от одной матери, — единство взглядов и духа. Есть у меня любимый батюшка и на Валааме, игумен Мефодий (Петров). Мы нечасто встречаемся, поскольку он духовник очень многих людей. Но его образ, его пример — в молитве, в жизни, в любви к людям — отдельная глава в моей жизни. Не могу не сказать об архимандрите Виталии (Радомысльском), которого я знаю с юности. И о епископе Кронштадтском Назарии, человеке потрясающей энергии, образования, обаяния.

Служение и радость

Наряду с храмом Владимирской иконы Божией Матери важным местом для Сергея Мигицко сегодня является Феодоровский Государев собор в Царском Селе. Поэтому особенно проникновенно актер рассказывает о своей дружбе с епископом Царскосельским Маркеллом.

— Владыка благословил меня на участие в службах — что, конечно, огромная честь и радость. Мы помогали в службах также с другим артистом, Сергеем Перегудовым, и в Казанском, и в Никольском соборах.

Владыка Маркелл, конечно, на вид строг, но у него огромное сердце, душа, полная радости. Надо сказать, сперва мы сошлись на теме спорта, особенно футбола, ведь мы оба — болельщики «Зенита». Я тогда еще в Феодоровском соборе не бывал, но встречал владыку, видел его издалека, мы всё сближались, а потом и первая служба, и вторая, вот и Исповедь, вот и Причастие.

Епископ Маркелл обладает огромным чувством юмора. Он неоднократно бывал в нашем театре, многое ему понравилось. Кстати, особенно у священников пользуется успехом «Ревизор». Даже оптинцы приезжали и смотрели — «Ревизора» и «Женитьбу» Гоголя. Вообще все люди, которых я упомянул, могут оценить хорошую шутку или посмотреть комедию в нашем театре — и утереть слезы доброго смеха. В них нет ни напускной мрачности, ни уныния. Ведь если они по многу лет служат Учителю, Господу нашему, то не могут не быть носителями высочайшего счастья. В Его глазах всегда радость, они источают любовь, веру, надежду.

Познакомившись с разными священниками, побывав в десятках монастырей и храмов, актер делает осторожные выводы о том, каким должен быть настоятель или духовник, чтобы не отвратить и не отпугнуть прихожан и новообращенных от Церкви.

— Я не против строгости. Но строгости нам хватает везде. Те люди, о которых я сказал, — в них очень много доброты. И они слышат тебя: твои проблемы, твою боль — и покрывают это своей любовью.

Сергей Григорьевич погружен не только в православную жизнь Петербурга. Год от года он выступает на акциях памяти жертв политических репрессий, на митингах у Соловецкого камня. Память о прошлом тоже переплетается для него с личной историей.

— От тех событий очень серьезно пострадала моя семья. Дедушка был арестован и домой уже не вернулся. Я его знаю только по фотографии, но очень его люблю. Другой дед свое отстрадал — и вернулся. Его, к счастью, я видел, помню очень хорошо и часто вспоминаю. Но дело даже и не во мне. Мы должны вспоминать, чтобы это никогда не повторилось. Не имеем права больше платить такой ценой за свои ошибки.

Сергей Григорьевич торопится: театральный сезон уже начался, впереди репетиции, прогоны, спектакли, выступления. Говоря на темы глубокие и серьезные, Сергей Мигицко остается радостным — как те, о ком он рассказывает.

— Таких, как я, очень много и в Церкви, и в кино. В этом нет совершенно ничего удивительного. Прежде всего, конечно, я артист. Мое место — в театре. Таким образом, я думаю, приношу пользу: России, Петербургу, людям. А вера — это совсем другое. Но не нужно составлять какое-то уравнение, чего больше, что к чему ведет. И никакого вывода из своих историй я делать не могу. Жизнь наша еще продолжается. Выводы делать вам.

Фото: Станислав Марченко