Что на самом деле сказал Владимир Путин о теле Ленина и мощах святых

Фото: Алексей Дружинин/РИА Новости

По социальным сетям разбежались громкие заголовки: «Путин сравнил тело Ленина в Мавзолее с мощами святых», «Путин сравнил коммунистическую идеологию с христианством» и тому подобные. Заголовки вызвали ожидаемое волнение: многие поспешили истолковать это в том смысле, что, мол, президент путает коммунизм с Православием, а тело Ленина – с мощами святых.

Вся эта шумиха поднялась вокруг интервью Путина для документального фильма «Валаам», снятого телеканалом «Россия» о знаменитом православном монастыре.

Если бы Владимир Путин имел в виду нечто подобное, то это действительно было бы довольно неоднозначным посланием.

Сам В.И. Ленин, насколько мы можем судить по его сохранившемуся наследию, реагировал бы на это сравнение в выражениях, подпадающих сразу под несколько статей УК. Православные отреагировали бы менее темпераментно, но, скорее, с некоторым огорчением.

Однако на самом деле мы столкнулись с очередным примером медийного искажения – когда широкие массы блогеров оказываются взволнованы словами, которые в реальности не были произнесены, и позициями, которые не были заявлены.

В социальных сетях есть шутливое сокращение: ПЗ-ПГ. «Прочел (только) заголовок – постил гневные (комменты)». Дело более чем обычное, не читать дальше заголовка – это фактическая норма сетевого поведения, а заголовки очень редко адекватно отражают содержание новости. Это не чья-то злая воля – просто так уж работает интернет. Ужать содержание новости в заголовок из четырех–пяти слов – большое искусство. Не поддаться при этом соблазну заострить тему, чтобы привлечь внимание – очень трудно.

Далее срабатывает другой механизм – потребность пользователей интернета высказаться, не тратя время на попытки прочитать новость целиком. Это со всеми бывает. Притормозить и ознакомиться с материалом – это, скорее, редкий подвиг.

И третий механизм – то, что психологи называют «склонностью к подтверждению своей точки зрения». Люди склонны видеть в высказываниях других – будь то известные публичные фигуры или просто случайные сетевые собеседники – не то, что они действительно сказали, а то, что им полагалось бы говорить в соответствующей картине мира.

Для либеральной части интернета, которая пишет в «Фейсбук» по подпольному интернету из бараков ГУЛАГа, нужно, чтобы Путин саморазоблачился как кровавый коммунистический диктатор, эдакий Сталин сегодня.

Для тех, кто, напротив, продолжает ностальгировать по коммунизму – чтобы он подтвердил любезный им курс на идеологический синкретизм, смешение Православия с диалектическим материализмом.

Ни того, ни другого в словах президента, как легко убедиться, нет.

Речь идет о другом – о том, что коммунизм позаимствовал многое из христианства. Прочитать в тексте именно идеологические симпатии к коммунизму или приравнивание В.И. Ленина к святым довольно трудно. Президент признает «богоборчество» советской власти и отзывается о нем с несомненным неодобрением.

Вот, например:

«Патриарх рассказывал: когда советские войска готовы уже были войти на архипелаг, они почему-то остались на берегу, пригласили священнослужителей из монастыря. Один из них поехал, и вдруг советский офицер ему говорит: «Сколько вам нужно времени, чтобы все собрать и уехать?» Они попросили несколько дней, собрали все самое дорогое, все святыни. Сами уехали и все вывезли.

И в этой связи я подумал: конечно, в тяжелейшие дни гражданской войны и богоборчества потом, когда были заложены семена раскола в российском обществе, семена единения всегда оставались с нами. В первую очередь, как раз благодаря Русской православной церкви. И то, что офицеры тогда позволили монахам уехать и вывезти святыни, – это лучшее свидетельство того, что семена единения никогда нас не покидали».

Он также с благодарностью отзывается о финнах, которые позволили сохранить православные святыни перед лицом советских гонений:

«Финляндия наш добрый сосед, если бы не Финляндия, Валаамский монастырь вообще мог бы прекратить свое существование – мы знаем, как советские власти относились к религиозным ценностям. Они были вывезены в Финляндию и там были сохранены. И за это нужно сказать спасибо финнам и нашим соотечественникам, которые сохранили там Ново-Валаамский монастырь и святыни Валаама. Эти святыни дороги и финнам, и нам. Финны их хранят и обеспечивают свободный доступ всем, кто хочет к святыням попасть. И мне кажется, что эти святыни должны быть тем, что нас объединяет, в том числе и в духовной сфере».

Слова, пересказанные в заголовках, находятся во вполне однозначном контексте:

«Православная вера всегда нас сопровождала, она укреплялась, когда нашей стране, нашему народу было особенно тяжело. Были совсем жесткие богоборческие годы, когда уничтожали священников, разрушали храмы, но одновременно ведь создавали и новую религию. Коммунистическая идеология очень сродни христианству, на самом деле.

Свобода, братство, равенство, справедливость – это же все заложено в Священном писании, это все там есть. А кодекс строителей коммунизма? Это сублимация, это примитивная выдержка из Библии, ничего там нового не придумали. Ленина положили в мавзолей – чем это отличается от мощей святых для православных, да просто для христиан? Мне говорят: «Нет, в христианском мире нет такой традиции». Как же нет? На Афон поезжайте, посмотрите, там мощи святые есть, да и здесь тоже святые мощи Сергия и Германа.

То есть, по сути, ничего нового тогдашняя власть не придумала, она просто приспособила под свою идеологию то, что человечество уже давно изобрело».

Сама мысль о том, что коммунизм являл собой суррогатную религию, никоим образом не нова. Ее можно найти уже у Н.А. Бердяева – а, возможно, и раньше. Вот что писал Николай Александрович в своей работе «Правда и ложь коммунизма» в 1931 году:

«Коммунизм и как теория, и как практика, есть не только социальное, но также и духовное и религиозное явление. И коммунизм страшен именно как религия. Как религия противоположен он христианству и хочет заменить его.

Как социальная система, коммунизм мог бы быть религиозно нейтрален. Подобно религии коммунизм несет с собой целостное отношение к жизни, решает все основные вопросы жизни, претендует дать всему смысл, имеет свои догматы и свою догматическую мораль, издает свои катехизисы, имеет даже зачатки своего культа, он захватывает всю душу и вызывает энтузиазм и жертвенность.

Коммунизм, в отличие от большей части политических партий, не признает секуляризованной, отделенной от целостного миросозерцания политики. В нечеловеческой активности коммунизма мы встречаемся как бы с переключением энергии, накопленной в человеческой душе длительным религиозным процессом. На служение безбожной и антихристианской идее коммунизма идет религиозная энергия души.

Если бы коммунистам удалось путем антирелигиозной пропаганды окончательно вырвать из человеческой души религиозное чувство, веру и готовность жертвовать во имя своей веры, то они сделали бы невозможной и веру в коммунизм, они подорвали бы собственное существование и никто не пожелал бы уже нести жертв во имя коммунистической идеи».

И эта мысль достаточно очевидна.

«Тоталитарные политические идеологии как суррогат религии» – совершенно обычная тема для многих мыслителей, пытающихся осознать трагический опыт Европы ХХ века. Мощная соблазнительность этих идеологий в том и состояла, что они отзывались на глубочайшие человеческие потребности – потребность обрести смысл жизни, единство со своими ближними, потребность посвятить свою жизнь чему-то великому и достойному, что служило бы ей смыслом и оправданием. Потребности, на которые традиционно отвечала религия.

Коммунизм, конечно, не был религией в смысле «организованного поклонения высшим силам». Он провозглашал идеологию атеизма и материализма. Но он вполне подпадает под другое определение религии, данное Паулем Тиллихом – «предельная забота», то, что человек считает самым важным в своей жизни.

Впрочем, многие люди до сих пор ищут смысл своей жизни в политических идеологиях – коммунизме или, напротив, яростном антикоммунизме.

Бывает печально видеть, как одни посвящают свою жизнь борьбе с режимом, которого уже четверть столетия как нет, и даже производят при этом немалые разрушения (как это особенно легко видеть на Украине), другие продолжают яростно защищать учение, опровергнутое его же собственным критерием – практикой.

Одни при этом гневно спрашивают «ненавидишь ли ты проклятых красных, как ненавижу их я?», другие, напротив, требуют благоговейного почитания материалистических святынь.

Каждый прочитывает любое слово в интернете именно в контексте своей яростной идеологической борьбы.

Но Валаам – это одно из тех мест, где весь этот шум и ярость оказывается пустым и бессмысленным. Да, наши предки (и часть наших сограждан сейчас) приняли суррогат за подлинник, тяжело ошиблись. Но мы не собираемся ненавидеть их за это. Мы собираемся вернуться к подлиннику – святой Православной Вере.

Как сказал президент, «конечно, в тяжелейшие дни гражданской войны и богоборчества потом, когда были заложены семена раскола в российском обществе, семена единения всегда оставались с нами. В первую очередь, как раз благодаря Русской Православной Церкви».

И с ним трудно не согласиться.