«Дайте мне в собственность место для гроба между вами»

Следующий раздел Книги Бытия, в ветхозаветной традиции и в данном фрагменте (23, 1), называется «Житие Сарры». И казалось бы, что здесь и должен начаться рассказ о ее жизни. Но! Говорится о ее смерти! Так как жизнь человека по-настоящему раскрывается и реализуется в его последующем потомстве, плотском или духовном; определяется и распознается в последней предсмертной характеристике…

Благочестие человека раскрывается посмертно и в том, как относятся к его погребению и молятся за него после его смерти.

И мы читаем:

Жизни Сарриной было сто двадцать семь лет: вот лета жизни Сарриной (Быт. 23, 1).

Конструкция данного стиха, в тексте оригинала, достаточно сложная: «И было жизни Сарры: сто лет и двадцать лет и семь лет – годы жизни Сарры».

Возможно указание на то, что в сто лет она была свежа и подвижна, как в двадцать лет, а в двадцать лет чиста и непосредственна, как в семь лет.

И то, что житие Сарры обозначено в тот момент, когда она умирает, и потом рассказывается о ее потомках – это значит, что рассказывается о том влиянии, которое она оказала на своих детей, на свой род. Ее влияние было, прежде всего, на Исаака, и в дальнейшем – на все продолжающиеся поколения. Сарра в понимании Ветхого Завета – это как бы праматерь, и все последующие поколения евреев – ее дети по плоти. Посмотрите на Авраама, отца вашего, и на Сарру, родившую вас… (Ис. 51, 2).

Но Сарра является примером и для христиан и христианок – ее чад по духу. Так Сарра повиновалась Аврааму, называя его господином. Вы – дети ее, если делаете добро и не смущаетесь ни от какого страха (1 Пет. 3, 6).

Святитель Дмитрий Ростовский писал о святой двоице: «Сия сопряженная плотию и духом святая двоица, Авраам и Сарра, была среди рода неверного как крин в тернии, как искра в пепле и как злато между блатом (грязь, болото). В то время как все народы уклонились в идолослужение и жили безбожно, совершая неизреченное зло и нечестивые беззакония, они оба знали единого истинного Бога и веровали в Него, и верно служили Ему, угождая добрыми делами. Они прославляли и проповедовали святое имя Его и другим, кому могли, наставляя их в богопознании. Ради сего Бог и водил их с одного места на другое, из Халдеи в Харрань, из Харрани в Ханаанские пределы, оттуда в Египет, а из Египта опять в Ханаанскую землю, дабы Его Божественное имя было известно среди неверных язычников и прославлялось Его величие»^[1].

И далее:

И умерла Сарра в Кириаф-Арбе, [который на долине,] что ныне Хеврон, в земле Ханаанской. И пришел Авраам рыдать по Сарре и оплакивать ее (Быт. 23, 2).

Сарра умирает в местечке, которое называется «Кириаф-Арба». – В древности называние этого города истолковывали по-разному. Но, на мой взгляд, наиболее интересное истолкование заключается в том, что потом здесь будут похоронены четыре пары. По преданию, здесь, в пещере Махпела, были похоронены Адам и Ева^[2], Авраам и Сарра, Исаак и Ревекка и, наконец, – Иаков и Лия. То есть всего четыре пары.

Вот тут совсем непонятно: пришел Авраам рыдать по Сарре – Сарра умирает, и Авраам откуда-то приходит. Что же они, раздельно, что ли, жили? Это сложно представить, что Сарра умирает, а Авраам живет где-то в другом месте. Конечно, нет! Поэтому логичнее связать приход Авраама к Сарре с тем событием, которое мы изучали в 22‑й главе, – то есть Авраам возвращается с горы Мориа, где должен был принести в жертву Исаака, и Господь остановил это жертвоприношение. И вот, Авраам возвращается и узнаёт, что Сарра умерла.

Древнейший из комментаторов Ветхого Завета – Иосиф Флавий (I век) – прямо ставит смерть Сарры в зависимость от произошедшего на горе Мориа. Флавий пишет: «Спустя неделю после этого (т. е. после жертвоприношения Исаака – О.С.) Сарра умерла, прожив сто двадцать семь лет»^[3].

По-крайней мере это более вероятное объяснение слов: И пришел Авраам рыдать по Сарре и оплакивать ее, потому что предположить, что они жили раздельно, в разных местах, – это было бы очень сомнительно, потому что это была крепкая семья. И чему бы тогда это могло нас научить?

…Святитель Дмитрий Ростовский писал уже об обстоятельствах погребения Сарры:

«Авраам не желал погребать ее тело в гробницах идолопоклоннических, хотя ему и не возбраняли тамошние жители, но даже говорили: послушай нас, господине, ты среди нас как царь, от Бога посланный, а посему погребай мертвецов твоих в честных гробницах наших, и никто из нас не возбранит погребать в своем гробе твоего мертвеца. Тем не менее Авраам, не соизволяя на то, чтобы тело благочестивой жены его было близ трупов тех людей, которые умерли, проведя жизнь свою в идольском нечестии, – купил у Ефрона Хеттеянина, при присутствии прочих сынов Хеттеевых, сугубую пещеру за четыреста дидрахм чистого серебра, чтобы у него была своя гробница и чтобы никто из нечестивых не пожелал иметь части там для погребения своих мертвецов, но чтобы там погребались тела только праведных и благочестивых»^[4]. – То есть все их действия – это пример и руководство для нас.

И пришел Авраам рыдать по Сарре и оплакивать ее. Здесь создается некий прецедент, то есть Писание подсказывает нам, что надо оплакивать мертвых. Оплакивал смерть Лазаря и Господь Иисус (Иисус прослезился – Ин. 11, 35). Но при этом в Новом Завете сказано: Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды (1 Фес. 4, 13). Мы читаем это место из Апостола во время отпевания усопших. То есть скорбь должна быть умеренной, и мы не должны скорбеть, как скорбят безбожники (язычники), которые не имеют упования на воскресение из мертвых. А мы верим в воскресение из мертвых, поэтому наша скорбь об усопших предполагает, что разлука не будет вечной...

Блаженный Августин писал: «Действительно, ты не должен считать себя покинутым, поскольку во внутреннем человеке у тебя присутствует Христос по вере в сердце твоем. Тебе ли должно скорбеть, как язычники, не имеющие надежды, когда, благодаря вернейшему обещанию, у нас есть надежда, что в этой жизни мы, собирающиеся ее покинуть, некоторых наших близких, которые от нас уходят, не потеряли, а послали впереди себя к той жизни, в которую придем и в которой они нам будут дороги и любезны, без всякого страха разлуки, по крайней мере настолько же, насколько были близки»^[5].

Поэтому, когда христиане прощаются с усопшими, они не говорят: «прощай», они говорят: «до свидания, до встречи». Потому что это временное расставание… Когда умирал царь Давид, как описано в Библии, то, утешая окружающих людей, он говорил: вот, я отхожу в путь всей земли (3 Цар. 2, 2; ср. Нав. 23, 14).

И далее мы читаем:

И отошел Авраам от умершей своей, и говорил сынам Хетовым, и сказал: я у вас пришлец и поселенец; дайте мне в собственность место для гроба между вами, чтобы мне умершую мою схоронить от глаз моих (Быт. 23, 3–4). – Вот это – очень интересное обстоятельство: казалось бы, Бог отдал Аврааму и его потомкам во владение всю эту землю. Однако Авраам говорит, что он пришлец и поселенец, то есть как бы иммигрант, не коренной житель. И он просит, чтобы ему дали землю в собственность. И этой собственностью должна стать могила для его жены.

С другой стороны, есть и некая двойственность в этой фразе: я у вас пришлец и поселенец. Если пришлец, то не поселенец, и наоборот. Авраам как бы говорит: считаете меня «пришельцем» (гер), буду пришельцем, считаете «поселенцем» (тошав) – буду поселенцем.

Хотя речь идет только о кладбищенской земле…

Действительно, сколько бы человек не имел богатств, сколько бы не имел земель, рано или поздно это все кончается двумя метрами на кладбище.

Святитель Дмитрий Ростовский писал: «Мы же отсюда да научимся двум вещам: что вся наша жизнь есть странствование, гроб – отечество и наследие для нашего тела, и что все, что мы имеем в сей жизни, есть для нас чужое, и один только гроб есть наш, в котором мы и истлеем»^[6].

И это становится стабильной и постоянной собственностью: больше ничего с собой в могилу человек не берет, кроме самой могилы, но эти два метра, отрезок земли на кладбище, – это то, что достаточно долго будет являться нашей собственностью.

Вот что пишет Климент Александрийский («Строматы») о праведном Аврааме: «Писание объявляет добродетельного человека наследником Царства и согражданином древних праведников, которые следовали закону или жили в согласии с законом еще до дарования закона. Поэтому их деяния стали законом для нас. Писание учит нас далее, что мудрец есть царь, которому люди чужого племени говорят: “Ты царь Божий посреди нас”, потому что подданные добровольно подчиняются праведнику и стремлению к добродетели. И философ Платон, полагая цель стремления в блаженстве, говорит, что оно состоит в уподоблении Богу, насколько возможно. В этом он, в некоторой степени, согласен с учением закона. В самом деле, как говорит пифагореец Филон, изъясняя жизнь Моисея, великие натуры, свободные от страстей, как-то легко достигают истины».

Но здесь Авраам, пришелец и наследник Царствия Божьего, показывает, что он не имеет никакой собственности на земле, кроме той, что перемещается вместе с ним, – это стада и люди. И единственную собственность, которую он хочет получить на Святой земле, это – кладбище. Он хочет создать кладбище для своего семейства, – научая и нас внимательно подходить к данному вопросу.

Все устремления Авраама вели к надмирной жизни, он ожидал град, который Бог даст ему после смерти​

Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет. Верою обитал он на земле обетованной, как на чужой, и жил в шатрах с Исааком и Иаковом, сонаследниками того же обетования; ибо он ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог (Евр. 11, 8–10). То есть в действительности все устремления Авраама вели к надмирной, непрекращающейся жизни, и он ожидал град, который Бог даст ему после его смерти. И устроитель этого города – Бог. В Новом Завете этот небесный город называется Небесным Иерусалимом или Иерусалимом, сходящим с небес. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло (Откр. 21, 2–4).

Авраам и Сарра действительно осознавали, что они странники и пришельцы на земле. И главным обетованием, которое они имели от Бога, было все-таки Царствие Небесное. При всей приземленности многих их действий и поступков, они стремились именно в Царствие Небесное взойти. И это было главное. Хотя они и заботились о земной вотчине своей, о том, что Бог обещал их потомкам землю, и Авраам ходил по этой земле и намаливал разные места, где потом происходили очень значимые события в будущей истории его потомков.

И далее:

Я у вас пришлец и поселенец; дайте мне в собственность место для гроба между вами, чтобы мне умершую мою схоронить от глаз моих. Сыны Хета отвечали Аврааму и сказали ему: послушай нас, господин наш; ты князь Божий посреди нас (Быт. 23, 4–6). Вот то, о чем пишет Климент Александрийский: что в глазах жителей Ханаана он был как царь, как князь Божий. И жители Ханаана говорят: Послушай нас, господин наш! То есть они как бы догадываются, что Авраам намного выше их, и что пришельцы на этой земле скорее они, нежели он…

Теперь они готовы предоставить любое место, где Авраам захочет похоронить Сарру, и готовы предоставить места, где были их гробницы, чтобы там приготовить место для Сарры.

Но Авраам понимает, о чем мы выше читали у святителя Дмитрия Ростовского, что нельзя хоронить вместе верующего человека и язычников.

Это очень серьезная проблема современной России – отсутствие православных кладбищ. У нас есть в России мусульманские кладбища, и там вы никого не похороните, если мулла не даст на это разрешения. У нас есть старообрядческие кладбища-погосты, где тоже требуется разрешение старообрядческого священника. Есть еврейские кладбища. Но нет ни одного православного кладбища! Вот это – серьезная проблема, потому что, так как православных подавляющее большинство, нас как бы вписали в общую массу и хоронят вместе с нами, рядом безбожников, коммунистов с красными звездами, самоубийц и вообще непонятно кого. Вот это – очень серьезная проблема, потому что до революции были достаточно жесткие законы: настоятелем православного кладбища являлся священник ближайшего к кладбищу храма. И он решал, кого можно хоронить, а кого – нельзя. Если человек был самоубийца – его хоронили за православным кладбищем: была специально выделенная земля для таких случаев. Если это был лицедей, актер – тоже хоронили за православным кладбищем: считали, что это неприличная профессия. Если кладбище приходило в негодность – то есть вся земля, вся площадь, например, была уже заполнена, или прошло много лет, уже никто не посещает это место, – то выкапывали вокруг кладбищенской земли границу-ров, потому что кладбищенская земля считается освященной (отделенной) землей. И вот этот выкопанный ров свидетельствовал о том, что никто не имеет права осквернять это место, это как бы пограничная полоса. И когда кресты на кладбище приходили в ветхое состояние, рассыпались от времени, то их забирали в церковь и зимой ими отапливали храм. Эти кресты могли использовать только для отопления храма. И это место отчуждалось – никто не имел права там чего-то перекапывать, перезахоранивать, эксгумировать и так далее. То есть в имперской России были достаточно жесткие законы на этот счет. Были похоронные братства до революции. Эти братства состояли из уважаемых обеспеченных людей, которые за свои средства хоронили малоимущих или найденных людей, умерших на улице. И если устанавливалось, что он православный человек – на груди видели крест, и не было никаких свидетельств, что это самоубийство или еще что-нибудь ужасное, – то его хоронили на кладбище за счет братства. Во дни Иисуса Христа считалось, что есть три самых великих добродетели: навещать больных в субботу, заниматься сватовством и хоронить умерших. Библия учит, что рядом с тем, кто погребает мертвого, всегда как помощники присутствуют ангелы (Тов. 12, 12). Праведный Товит, свидетельствуя о своих заслугах, восклицал: алчущим давал хлеб мой, нагим одежды мои и, если кого из племени моего видел умершим и выброшенным за стену Ниневии, погребал его (Тов. 1, 17). Все это – достаточно серьезный вопрос. Сейчас есть православные кладбища при некоторых монастырях, где хоронят только монастырскую братию. А в целом проблема остается проблемой: когда православных христиан хоронят рядом с безбожниками, рядом с еретиками, сектантами, – это неправильно.

Церковное милосердие определило иметь и Чинопоследование отпевания некрещеных и иноверцев, благоговея перед фактом человеческой кончины и напутствуя усопшего неправославного молитвами и каждением^[7].

И поведение Авраама является для нас примером. Он не хочет хоронить свою жену даже среди гробниц князей земли Хета, он хочет иметь свое собственное кладбище.

Авраам встал и поклонился народу земли той, сынам Хетовым; и говорил им [Авраам] и сказал: если вы согласны, чтобы я похоронил умершую мою, то послушайте меня, попросите за меня Ефрона, сына Цохарова, чтобы он отдал мне пещеру Махпелу (Быт. 23, 7–9).

Само слово: hаМахпела^[8], с приставкой: hа, может быть прочитано, как, «та самая (hа) пещера». При этом само слово махпела означает «сдвоенная» или «двойная», «удвоенная». Получается: Та самая двойная пещера. Но что может означать: та самая?

Существует старинная палестинская легенда, что когда Авраам побежал за бычком в поле, чтобы накормить Трех гостей (Быт. 18, 7), то бычок, спасаясь от патриарха, забежал именно в эту самую пещеру. И когда Авраам вошел в эту пещеру, то он увидел свет, который наполнял ее изнутри, и обнаружил там останки Адама и Евы. Они восстали из гробов и начали его расспрашивать, как там живут люди. Особенно любопытствовала праматерь Ева, которая захотела даже выглянуть наружу. С трудом Авраам уложил ее в гроб и, распрощавшись с Адамом, покинул пещеру с твердым убеждением, что это знаковое место, то есть hаМахпела, то самое место, где и надо упокоиться после смерти.

Красивая притча-легенда не отвечает на вопрос, почему это именно Та самая удвоенная пещера, но пытается найти ответ на него.

В настоящее время это место находится под огромной мусульманской мечетью в Хевроне. Мечеть построена в XVI веке, а до этого это место почитали и христиане, и иудеи, и мусульмане. Но когда мусульмане захватили Святую землю, они построили над этой двойной пещерой, в которой похоронены Авраам и Сарра, Исаак и Ревекка, Иаков и Лия, огромную мечеть, потому что мусульмане тоже почитают Авраама, Исаака и Иакова. И в эту мечеть, когда ее построили, категорически никогда не пускали иудеев. Причем мусульмане запрещали им даже близко подходить к этой мечети, к этой пещере, которая под мечетью. А христиан пускали, только за деньги.

В настоящее время паломники иногда заходят в эту мечеть, но сейчас в Хеврон стараются никого не возить, потому что там напряженная ситуация. Но принято, что именно в этом месте христианские и иудейские женщины, у которых нет детей, молятся, чтобы родился ребенок. Или мужчина приезжает туда, молится, потому что у него нет наследника.

Два таких места есть в Палестине: это как раз пещера Махпела и могила Рахили, которая умерла от родов между Вифлеемом и Иерусалимом. Именно в этих местах молятся о чадородии.

Погребение Сарры. Гюстав Доре

Что означает выражение: Ефрон же сидел посреди сынов Хетовых? Оно означает, что Ефрон был очень важным человеком.

Ефрон же сидел… во вратах города (Быт. 23, 10). Вот здесь упоминаются врата города, то есть он не просто восседал – он был судья Хетский. Врата города в древности – это то место, где совершались судебные акты (Втор. 21, 19; 22, 15). Почему у врат города? Если человека приговаривали к изгнанию, его сразу через эти врата и прогоняли, а если его миловали – его оставляли. А если к казни приговаривали – выводили из города и совершали казнь, по другую сторону ворот и пред глазами судии (Втор. 17, 5).

Ефрон же сидел посреди сынов Хетовых; и отвечал Ефрон Хеттеянин Аврааму вслух сынов Хета, всех входящих во врата города его, и сказал: нет, господин мой, послушай меня: я даю тебе поле и пещеру, которая на нем, даю тебе, пред очами сынов народа моего дарю тебе ее, похорони умершую твою (Быт. 23, 10–11). – Казалось бы, Ефрон предлагает бесплатно отдать погребальное место этому уважаемому человеку, Аврааму, которого называют князем Божиим, царем среди племен Ханаана. Но Авраам отказывается. Он отказывается получить бесплатно эту землю, потому что у язычников, у безбожников, как правило, короткая память.

Авраам поклонился пред народом земли той и говорил Ефрону вслух [всего] народа земли той и сказал: если послушаешь, я даю тебе за поле серебро (Быт. 23, 12–13).

Святитель Иоанн Златоуст учит: «Посмотри, как и их научает праведник самими делами своими, не прежде соглашаясь взять у них гробницу, чем он заплатит за нее должную цену. Хотя вы, говорит он, и оказываете мне такую благосклонность, но я не согласен взять у вас гробницу прежде, чем отдам за нее надлежащую цену. И дав, сказано, деньги, Авраам взял гробницу… Итак, муж, столь славный и уважаемый, имевший такую близость к Богу и пользовавшийся от всех, живших в том месте, таким вниманием, что сыны Хетовы называли его даже царем, – такой муж не владел даже пядью земли»^[9].

Авраам не хочет ничего получать даром от этих людей

Авраам не хочет ничего получать даром от этих людей. Помните, когда царь Содома предложил ему часть богатств, которые он (Аврам) освободил после битвы царей? Аврам сказал тогда: даже нитки и ремня от обуви не возьму (Быт. 14, 23)! Он никогда не хотел оказаться в зависимости от язычников.

Увы! У некоторых современных россиян гуманитарное сознание: они живут, получая гуманитарную помощь, транши, в секты уходят ради гуманитарной помощи – это ужасно! Авраам не хочет быть зависимым от язычников, и он говорит Ефрону: …вслух [всего] народа земли той и сказал: если послушаешь, я даю тебе за поле серебро; возьми у меня, и я похороню там умершую мою (Быт. 23, 13).

И вот сейчас мы увидим, насколько этот Ефрон переменчивый человек. Казалось бы, сначала он был готов отдать землю бесплатно, а сейчас появилась возможность назначить цену, и тут уж он своего не упустит. Это означает, что Ефрон с самого начала догадывался, то есть он знал об Аврааме, что этот человек ничего даром не берет ни от кого, что это совершенно независимый человек. Авраам ничего не берет просто так, потому что просто так ничего не бывает в этой жизни, за все приходится платить.

Ефрон отвечал Аврааму и сказал ему: господин мой! послушай меня: земля стоит четыреста сиклей серебра; для меня и для тебя что это? похорони умершую твою (Быт. 23, 14–15). В действительности он называет очень крупную сумму. Четыреста сиклей серебра – это огромная сумма, этот участок земли не стоит таких денег. Можно привести пример из Кодекса Хаммурапи – это древнейший юридический документ. В Кодексе Хаммурапи говорится, что работнику, который в течение года трудился, нанявшись к какому-нибудь богатому человеку, платили шесть или семь сиклей серебра. Это за год! То есть пяти сиклей серебра одному человеку хватало, чтобы жить год.

И вот этот Ефрон, казалось бы, такой «гуманитарый» человек, говорит: Четыреста сиклей! На краю его поля участочек, там пещера…

Это очень большая, просто огромная сумма! Но Авраам – человек слова, ведь он сам предложил Ефрону самому назначить цену. Сказано: Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5, 37).

Ефимий Зигабен писал: «Пусть будет, говорит, словом вашим, когда вы утверждаете, – да, и когда отрицаете, – нет. Этим только и пользуйтесь для утверждения вместо клятв и ничем другим больше: да и нет. А что сверх этого присоединяется, называет клятвою»^[10]. – То есть у верующего человека ДА – это всегда ДА, а НЕТ – это всегда НЕТ. А не так, что сегодня да – это да, а завтра меняется на нет, и наоборот.

Авраам выслушал Ефрона; и отвесил Авраам Ефрону серебра, сколько он объявил вслух сынов Хетовых, четыреста сиклей серебра, какое ходит у купцов (Быт. 23, 16). Это были не деньги в нашем понимании – в те времена денег не было, а серебро и золото нарезали кусками и взвешивали на весах. Сикль – это мера веса.

Кстати, и на Руси в древности не было денег, слово «рубль» означает «отрубленный кусочек серебра» или «отрубленный кусочек золота». Были такие серебряные или золотые бруски, но когда их нарубали ( вы знаете, что серебро и золото – мягкие металлы), – то эти кусочки как раз и назывались «рублеными» или «рублями», то есть отсеченной частью слитка.

И вот Авраам отвешивает четыреста сиклей серебра этому «бескорыстному», «гуманитарному» Ефрону. С этими людьми вообще опасно связываться: все эти гуманитарные программы – уловки проходимцев‑политтехнологов и кризисных менеджеров-авантюристов.

Авраам не хотел оказаться в зависимости от язычников (людей другой веры), поэтому он и занял принципиальную позицию. Вот это для нас – пример, как себя вести. Поэтому Климент Александрийский и пишет: «Их деяния стали законом для нас».

Как говорится, бесплатный сыр бывает только в мышеловке!

И стало поле Ефроново, которое при Махпеле, против Мамре, поле и пещера, которая на нем, и все деревья, которые на поле, во всех пределах его вокруг, владением Авраамовым пред очами сынов Хета, всех входящих во врата города его (Быт. 23, 17–18).

То есть это было судебное решение. Идет опять упоминание о вратах города, а мы с вами определились, что на языке Библии это означает место, где выносятся какие-то юридические постановления. То есть это решение было узаконено, и Авраам получает единственную собственность – это место упокоения и кладбищенская земля, которая отчуждала пещеру Махпела от земли, принадлежавшей язычникам. И таким образом патриарх Божий Авраам, которому Бог отдал всю эту землю, является собственником земли для погребения.

И стало поле Ефроново, которое при Махпеле, против Мамре, поле и пещера, которая на нем, и все деревья, которые на поле, во всех пределах его вокруг, владением Авраамовым пред очами сынов Хета, всех входящих во врата города его. После сего Авраам похоронил Сарру, жену свою, в пещере поля в Махпеле, против Мамре, что ныне Хеврон, в земле Ханаанской. Так достались Аврааму от сынов Хетовых поле и пещера, которая на нем, в собственность для погребения (Быт. 23, 17–20).

Легенда-притча, о чем мы вспоминали выше, о бычке и сияющей пещере с Адамом и Евой, – это, конечно, сказка. Но дело в том, что в Библии очень часто встречается такое выражение – когда говорится о мертвом человеке, что он приложился к отцам своим (Быт. 25, 8; Дан. 14, 1; Деян. 13, 36 и др.), то есть «лег с отцами своими». И в Новом Завете сказано, что верующие, когда умрут, будут на лоне Авраама возлежать: Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном (Мф. 8, 11).

Итак, пещера Махпела – это особое место, и это первая и единственная собственность, которую Авраам имел на Святой земле. Это очень важный вопрос – вопрос погребения наших близких. Мы должны думать о том, где и мы будем похоронены, это очень важно. Важно, чтобы и дети знали, где они будут похоронены, после нас и с нами. Вот я, например (надеюсь), знаю, где меня должны похоронить, – это очень хорошее место… Там кладбище в сосновом бору, и для меня там есть место, очень удачное место, так я думаю.

На Руси считали, что если человек готовится к смерти, то он, как правило, долго живет. Обычно подготовка к смерти начиналась тогда, когда человек женился, если это был мужчина. Если женщина – она выходила замуж и начинала готовиться к смерти. Как правило, когда человек женился, ему ставили отдельный дом, чтобы молодые жили своим хозяйством. И молодой делал гробы для себя, для своей жены и ставил их на чердак. И вещи для погребения тоже в этот гроб клали. Когда происходили какие-то искушения, помыслы, русский человек в старину мог залезть на чердак, полежать в гробике своем, подумать. Ну, а к моменту смерти гроб настолько высыхал, что один человек мог его поднять – гроб становился очень легким, поскольку он долго лежал на чердаке, а люди, которые готовятся к смерти, очень долго живут. То есть это такая традиция русской земли – философски относиться к моменту собственного ухода.

Что нам известно о погребении в библейские времена?

Не быть похороненным в местах погребений отцов считалось проклятием

После наступления смерти покойнику закрывали глаза (Быт. 46, 4). Хоронили в том облачении, какое носили при жизни: царя – с диадемой, пророка – в плаще, а воина – при оружии (1 Цар. 28, 14; Иез. 32, 27). При раскопках Гезера в одной древней могиле найдено острие копья. Клали с усопшими и богатства… Иосиф Флавий рассказывает об ограблении Иоанном Гирканом могилы царя Давида на 3000 талантов серебра. Он же повествует о похищении оттуда же Иродом множества золотых украшений («Иудейские Древности»: 13, 8, 4; 15, 3, 4; 16, 7, 1). В могилы знатных лиц клали сжигавшиеся тут же ароматные растения (2 Цар.16, 14; 21, 19; Иер. 84, 5; «Иудейская война»: 1, 33, 9). Бальзамирование (Быт. 50, 2, 26) и упоминаемое при погребении Иосифа положение во гроб (саркофаг), как видно, представляют египетские обычаи, совершенно чуждые евреям библейского периода (3 Цар. 13, 21). Выносилось тело обыкновенно на носилках (2 Цар. 3, 31). У евреев во все времена покойников хоронили (Быт. 23, 19; 25, 9; 1 Цар. 25, 1), а не сжигали. Раскопки в Гезере доказали вероятность сжигания трупов только во времена языческие, у евреев же оно применялось лишь в качестве позорного наказания (Нав. 7, 25; Лев. 20, 14; 21, 9; Ам. 2, 1), так как не быть похороненным считалось величайшим несчастьем (1 Цар. 14, 11; 16, 4; Иер. 16, 4 и др.). Поэтому каждый считал долгом предать земле найденный в поле труп (2 Цар. 21, 14; Иез. 39, 14). Даже казненного преступника следовало похоронить (Втор. 21, 23). В тесной связи с этими взглядами стоит завет засыпать землей всякую пролитую кровь (Быт. 37, 26; Лев. 17, 13), так как в крови – душа, и непокрытая кровь вопиет о мести (Иез. 24, 8; Ис. 26, 21). В раннее время хоронили в естественных пещерах, причем клали на землю с приподнятыми коленами. Тела же знатных лиц в одиночных могилах клались распростертыми на скамьях или на земле в особых покоях из необтесанных камней. Если естественная пещера оказывалась недостаточной, то ее расширяли или устраивали новую. И, вероятно, уже только во время израильских царей перешли к обычаю высекать в скалах правильные одиночные могилы или фамильные склепы. В распростертом состоянии хоронили покойников сперва только в могильных склепах, но потом это стало общим обычаем. В могилах вместе с покойником ставилась глиняная посуда, например, лампы, горшки, миски и т. п. Нередко найденные сосуды заключают остатки пищи, костей… Представлением о том, что общность рода существует и после смерти, объясняется особое значение, которое придавали общей родовой могиле, фамильному склепу. Первоначально склеп устраивался возле дома, а иудейские цари, жившие возле храма, имели свои усыпальницы около храма (Иез. 43, 7), а затем в саду Уззы (4 Цар. 21, 18). Для бедных и чужестранцев, а также для преступников имелись общие могилы (Иер. 26, 23; Ис. 53, 9). Не быть похороненным в местах погребений своих отцов считалось проклятием (3 Цар. 13, 22). Это и было, согласно Хронике, уделом нечестивых царей Иорама, Иоаша и Ахаза. Хоронили обыкновенно в день смерти. Похороны сопровождались оплакиванием. Кроме женщин дома, в оплакивании принимали участие профессиональные плакальщики и плакальщицы (Иер. 9, 16; Ам. 5, 16; 2 Пар. 35, 25; Мф. 9, 23; Мк. 5, 38) – «певцы и певицы». Оплакивание сопровождалось возгласами: «увы, мой брат» или «государь» и т. д. Соблюдение траура составляет очень древний обычай. Иосиф скорбел по отцу в течение семи дней (Быт. 50, 10), по Моисею и Аарону скорбели 30 дней (Числ. 20, 29; Втор. 36, 8). В знак печали разрывали одежду (2 Цар. 3, 31 и др.). Облачались, кроме того, в траурный плащ – мешок («вретище», Ис. 15, 3 и др.), садились в прах и посыпали головы пеплом (Иов. 2, 8; Нав. 7, 6); били себя в перси и бедра (Иер. 31, 18), снимали обувь, покрывали голову. В более поздние времена вместе с усопшим клали в могилу скляницу со слезами скорбевших о нем^[11].

Как сказано в Слове Божием: время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать (Еккл. 3, 4). И в следующий раз, если будем живы и Господь позволит, – мы, сегодня поговорив о погребении, поговорим и о веселой свадьбе и сватовстве.