«Вы должны молиться, как дышать»

Эти слова архимандрит Наум (Байбородин) часто повторял своим духовным чадам, многие из которых нынче стоят во главе российских обителей. «Батюшка готовил кадры одновременно для грядущих земных трудов и для Небесного гражданства», – написала в своих воспоминаниях настоятельница Никольского женского монастыря г. Приволжска Ивановской области игумения Анатолия (Баршай).

А другая его духовная дочь – настоятельница Вознесенского Оршина женского монастыря под Тверью игумения Евпраксия (Инбер) навскидку насчитала около 40 монастырей, открывшихся по молитвам старца и опекаемых им. Матушка Евпраксия рассказала нам, какое это было счастье – по милости Божией иметь духовного руководителя, которому Господь открывал Свою волю о каждом человеке. Также мы говорили с ней о сегодняшнем дне «лесного монастыря», как называл его приснопоминаемый батюшка.

Старец выстроил жизнь многих людей

Матушка, Вы встретились с отцом Наумом, будучи еще студенткой? Я прочитала, что Вы учились в Московском авиационном технологическом институте.

Институт к тому времени закончила я уже давно. А у батюшки оказалась в 1980 году. Тогда почти невозможно было даже мечтать, что откроются монастыри. Теперь-то мы осознаем: отцу Науму в то время многое было видно и понятно. Я пришла к нему – вся из себя такая светская барышня, на каблуках, а он на меня посмотрел и сказал: «Игуменией будешь!» Подумала: «Какая игумения? Это смешно». У меня были абсолютно другие планы, о монашестве я и не помышляла, хотя сразу от батюшки четки получила… У него великий был дар – брать человека совершенно сырого и смело направлять всю его жизнь по воле Божией. Как он с нами справлялся, не знаю. Мы просто дикие люди были, в Православие только-только начинали вживаться. А он умел мгновенно выводить людей на этот вот узкий путь и показывать, в какую сторону двигаться. Будто от земли нас отрывал! Сам жил небесной жизнью, и нам не давал обмирщаться. В 1989 году в Московской епархии открыли первую православную женскую обитель – Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь в Коломне. Настоятельницей туда назначили любимое духовное чадо батюшки – игумению Ксению (Зайцеву). Старец отправил меня и других своих, можно сказать, воспитанниц вместе с ней, так что я три с половиной года жила там, вытягивали монастырь из руин.

Послушницей были?

Послушницей я далеко не сразу стала. Матушка Ксения не торопилась с внешней формой, давала время определиться. Конечно, все это было под руководством старца. Кстати, по ее примеру я тоже не спешу определять сестер в послушницы. Надо, чтобы человек созрел. Помню, ко мне в Коломну приехала подруга и с удивлением заметила: «Какой у вас интересный монастырь: паломники как послушники, послушники как монахи». Вообще матушка Ксения – уникальный человек, бесконечно талантливый. До сих пор с благодарностью вспоминаю многое из того, что ею было мне сказано, сделано для моей пользы. Казалось бы, три с половиной года в возрождающейся обители – не так уж много, но мне этого хватило на всю жизнь. Бесценная была школа!

А прежде чем попасть в Вознесенский Оршин монастырь в сосновом лесу под Тверью, тоже стоявший в руинах, Вы что-нибудь о нем слышали?

Нет. Да и в самой Твери не бывала. А как все получилось: 26 лет назад в Тверскую область приехала к своим друзьям будущая первая игумения нашего вновь открытого монастыря, матушка Иулиания (в то время – Кирси Ритониеми, в крещении Кира). По рождению финка, по вероисповеданию лютеранка, она во время учебы в МГУ приняла Православие и все каникулы проводила в Ново-Голутвине монастыре, считаясь там уже «сестрой № 38». Кира прочно вошла в монастырскую жизнь, выполняла разные послушания и после окончания университета решительно настроилась на поступление в эту обитель. Но поехала перед этим навестить своих друзей в село Васильевское под Тверью – дочь и зятя-священника одной удивительной московской четы – своей крестной, Светланы Викторовны, и Алексея Ивановича Сидоровых (замечу, что Алексея Ивановича высоко ценят студенты и тепло вспоминают выпускники Московской Духовной академии, где он преподает­ – комментарий авт.). Они тогда во многом поспособствовали открытию наших монастырей. В тот день на приходе в Васильевском оказался еще один удивительный человек, теперь уже покойный – протоиерей Николай Васечко. У него была такая «харизма» – открывать монастыри и храмы. Он ничего не боялся. Как-то пришел отец Николай с известным тверским краеведом Борисом Николаевичем Ротермелем в областную инспекцию по охране памятников и наткнулся на рериховцев. Те хотели забрать себе во владение тогда еще закрытый Оршин монастырь. Дескать, Епархия в нем не заинтересована. «Считайте, что с этой минуты Епархия заинтересована!», – сказал батюшка и «спустил их с лестницы». А сам быстренько приехал на Оршу, собрал двадцатку из тех оршинских бабушек, которые еще были живы, и буквально за три дня открыл приход. Председатель колхоза «Красная нива» Сергей Владимирович Миронов, в то время еще коммунист, ставший за эти годы глубоко верующим человеком и нашим прихожанином, помог настелить полы в полуразрушенном храме, что-то подновил и уже можно было служить. Отец Николай подумал: если найду игумена, будет мужской монастырь (с давних веков до 1903 года он и был мужским). Если игумению – женский. У него было поразительное чутье на людей! Приехав в гости, где была наша Кира, увидел ее в храме на клиросе, и как-то всё про нее понял. Спросил о ее планах. Она ответила, что хочет поступить в обитель в Коломне. «Нет, поступаешь в Оршин монастырь», – твердо произнес он. Все решили, что это шутка. А батюшка не шутил: собрал гостей и хозяев и повез их на катере к монастырю. Кира, хотя всерьез эти слова не восприняла, вскоре отправилась к отцу Науму, чтобы все ему рассказать. А старец очень обрадовался, неожиданно для нас всех, и сказал ей: «Может, для тебя лично лучше было бы подвизаться в Коломне, но для пользы народа надо ехать в Тверь». И добавил: «Если только настоятельницей поедешь». Она спросила: «Как же я буду одна? Можно мне Катю забрать?». И еще одну сестру из Коломны назвала, Любу Лобанову – нынешнюю настоятельницу Христорождественского монастыря в Твери игумению Ларису, ­– батюшка благословил.

Матушке Ксении пришлось за послушание вас отпустить?

Коль было батюшкино благословение, тут никуда не денешься. Буквально за час мы собрали какие-то свои вещи и вскоре оказались на Тверской земле.

Божественная вязь событий

Матушка, а первую Литургию в Оршине монастыре вспоминаете?

Ее забыть невозможно, как и те трудности, что предваряли службу и разрешились чудесным образом. Август 1992 года. Мы собирались отправиться в разрушенный монастырь на катере, но в то время горели леса и такой смог спустился на город, что плыть было невозможно. Два часа простояли на пристани с Чашей, просфорами и подумали уже, что службу отменим. У меня с собой была Смоленская икона Божией Матери на металле – маленькая, старинная, я всегда ее раньше брала в путешествия. И эта первая Литургия после нашего приезда должна была состояться как раз на Смоленскую. На пристани все заволокло дымом, мы устали, и попросили капитана разрешить нам пройти на катер, чтобы немножко отдохнуть. Он так смешно сказал: «Ладно, кто в платочках, заходите». Спустились мы в каюту, повесили на гвоздик мою иконочку и начали служить молебен. Через десять минут появляется удивленный капитан и говорит: «Туман рассеялся, плывем». Несколько лет потом он возил нас бесплатно, настолько его впечатлила эта история. А у нас на первых порах вообще ни копейки не было, и такое благодеяние с его стороны мы воспринимали с благодарностью. Вот в память об этой Литургии в центральном иконостасе нашего Вознесенского собора, который нам в Троице-Сергиевой лавре прекрасно написали, слева от Царских врат – Смоленская икона Божией Матери. Работа иконописца Екатерины Чирковой – ну просто музейная!

Знакомясь с монастырем, мы, матушка, застали Екатерину за другой ее удивительной работой, близящейся к завершению: перед Владимирской иконой Божией Матери молятся старцы. Один слева стоит, другой – справа. Архимандриты Кирилл (Павлов) и Наум (Байбородин).

Это византийская традиция, когда еще непрославленных святых пишут без нимбов. В новой часовне в честь преподобных Иулиании и Евпраксии Московских Свято-Екатеринского монастыря в Твери вы увидите роспись, на которой тоже изображены старцы Кирилл и Наум. Нам с матушкой Иулианией и сестрами обеих обителей очень хотелось, чтобы наш батюшка всегда был рядышком. Это помогает осознать: рядом с тобой реально живут святые люди. Понятно, что сам ты до этого не дотягиваешь и не дотянешь никогда, но если поймешь, что такое возможно, то почувствуешь великое утешение: на этой земле можно жить практически в любых условиях!

Интересно, отец Наум беспокоился, как сестры обустроились, какие физические трудности они преодолевают?

Большинство трудностей мы преодолевали по батюшкиным молитвам. Конечно, он во все вникал. Надо только было добраться до батюшки. Едешь в Лавру нагруженная проблемами, нерешенными задачами, скорбями какими-то, заходишь к старцу и все разлетается в прах. Сколько раз бывало: батюшка не успевает всех принять (как известно, к нему толпы людей шли), а у меня в кармане лежит список с десятью вопросами. У батюшки есть минута, и он подходит, отвечает на вопросы именно в том порядке, в каком они у меня записаны, даже не видя мою бумажку. Или вообще ничего не говорит – подойдет, благословит, и ты знаешь, что все будет в порядке. Ну вот, например. Уже зима, а дом такой холодный, что в коридор не выйти без шубы и валенок. Приезжаем к старцу. Он: «Вам надо утеплять корпус». Понятно, что надо. Вот только как, денег-то нет. Через три дня приезжает Михаил Константинович Ефимов. «Третий день не сплю, – говорит, – все переживаю, как вы там. Я решил – надо утеплять ваш дом. Впервые так буду работать – зимой, без выселения, да еще в кризис». И ведь справился! Утеплил полы, чердак, поставил дополнительные двери и рамы, и совсем другая жизнь началась. Очень часто батюшка давал конкретные советы, отправлял нас в другие монастыри перенимать опыт. Практически сам спроектировал наш новый келейный корпус – до деталей все рассказал Ирине – архитектору. Отправлял благодетелей в новые обители на помощь. Но самым главным для него являлось молитвенное устроение монастырей. Попали мы сюда – трава выше головы, единственное уцелевшее здание – игуменский корпус XIX века – стоит без окон и дверей, без перегородок, храм в жутком состоянии, сами мы ютимся в стареньком домике в деревне, а у батюшки главный вопрос: «У вас совершается полный суточный богослужебный круг?» И мы, несмотря ни на что, этот круг богослужений совершали. Каждый день, от начала до конца. Не было священника, сами молились, обедницу служили. После образования двух монастырей – Оршина здесь, и Свято-Екатерининского в Твери, в каждом стал совершаться полный суточный круг ежедневно.

Из уст сестер довелось услышать веселую шутку: «У нас один монастырь с двумя игумениями». Что Вы по этому поводу скажете?

Мы ведь с самого начала были с матушкой Иулианией. Как вместе начали, так в одной упряжке и идем. Если вкратце, то образование двух монастырей произошло так: собор здесь не отапливался, службу в нем можно было совершать только до начала морозов. Тогда архиепископ Тверской и Кашинский Виктор (ныне ­ митрополит) благословил нас зимовать в Твери при храме святой великомученицы Екатерины, где вскоре и было открыто подворье Вознесенского Оршина монастыря. В 1996 году Екатерининское подворье преобразовали в Свято-Екатерининский женский монастырь, настоятельницей которого стала матушка Иулиания, а меня сюда назначили настоятельницей. С тех пор мы для них как бы деревенское подворье, они для нас – городское. Наши сестры живут там подолгу, когда сдают сессию в вузах или возникает необходимость лечиться в городе. Три оршинских сестры преподают на Православных Богословских курсах, созданных более двух десятков лет назад матушкой Иулианией со Светланой Викторовной Сидоровой. Мы едим хлеб, который пекут в монастыре святой великомученицы Екатерины и берем оттуда просфоры. А с ними делимся молочными продуктами. На праздники девочки из детского центра тоже помогают матушке Иулиании и сестрам на клиросе и на кухне.

«Очень хотелось, чтобы сестры жили в радости»

По Вашему благословению, матушка, мы смогли познакомиться с некоторыми сестрами и поговорить. Например, молодая монахиня Иоанна (Дмитриченко), старший воспитатель Православного детского социально-реабилитационного центра «Родник» во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского, поделилась сокровенным: как происходят добрые перемены в характерах девочек с трудной судьбой. 97-летняя монахиня Ефрема (Синяева), дочь убиенного репрессированного священника, вспомнила о своей поездке в юности к преподобноисповеднику Сергию (Сребрянскому) – до пострига – протоиерею Митрофану, духовнику Марфо-Мариинской обители в Москве. Возникло ощущение, что соединились эпохи. У вас большая монашеская семья?

У нас сейчас 56 сестер. «В монастыре люди по духу собираются», – как-то сказала мне матушка игумения Ксения в Коломне. Я эти слова на всю жизнь запомнила. В каждом монастыре своя атмосфера. Здесь вот такая…

Атмосфера любви, открытости, что невозможно было не почувствовать.

Это не моя заслуга. Я думаю, что все связано с молитвами батюшки, блаженной Любушки Сусанинской, к которой мы по благословению отца Наума ездили. Связано с молитвами тех святых, которые за нас молятся. Помню, батюшка как-то заметил: «Если у тебя что-то получается, ничего себе не приписывай. Это все Матерь Божия». И тут же спросил: «У вас же есть чудотворная икона?» – «Феодоровская», – ответила я. Надо всегда помнить, что действует Бог Своей благодатью, а наше дело – не мешать. Мне хотелось, чтобы сестрам здесь было жить интересно. Очень хотелось, чтобы сестры жили в радости. И – чтобы они учились. Батюшка однажды сказал мне: «Сажай всех за парты. У вас должна быть семинария». Позже несколько раз это повторял. И как-то так получилось, что многие сестры учатся. Сначала сами занимались, а потом познакомились с руководством Алма-Атинского межъепархиального православного духовно-просветительского центра, при нем есть богословский факультет с дистанционной формой обучения. Их программа нас сразу же заинтересовала, понравилась.

Матушка, об организации учебы сестер, а также о жизни ваших подопечных –воспитанниц социально-реабилитационного центра «Родник» и их учебе по программе «Русская классическая школа» мы расскажем в следующих публикациях. Сейчас же ответьте, пожалуйста: как добиться того, чтобы послушания, зачастую физически трудные, не изматывали сестер, не разрушали их молитвенное состояние?

Послушания мы стараемся чередовать. У нас нет такого, чтобы человек постоянно был в коровнике или на клиросе. Или на кухне. Многие из сестер настолько немощные, что на кухне приходится по три раза в день менять их состав, только тогда они выдерживают. У нас немало монахинь пожилых или совсем стареньких, немало инвалидов. Монастырь же не работный дом. Тем не менее все послушания в обители – в детском центре, пение на клиросе, труды на кухне, на коровнике, на огородах, уход за старенькими монахинями, проведение экскурсий, катехизаторские занятия, работа на пасеке и в саду – все выполняется исключительно силами сестер. Утром сестра может регентовать на клиросе, днем пойти на коровник, вечером готовиться к семинару по истории Церкви, на следующее утро оказаться на кухне или у детей. В общем скучать некогда. А рабочие занимаются ремонтами и стройками.

В то же время у вас – скажем так – большая концентрация послушаний, требующих профессиональных знаний и навыков. Например, преподавание сестрами в школе для девочек-воспитанниц детского центра, преподавание на упомянутых Богословских курсах в Свято-Екатерининской обители. Или столь непростые трудоемкие дела как реставрация старых икон, книг, занятие мозаикой.

Нам верится, что Господь посылает сюда людей по батюшкиным молитвам. Слава Богу, приходят в монастырь и молодые сестры, всем сердцем устремленные ко Христу, и многому учатся уже здесь. Как батюшка говорил – «человек верующий всему научится». По-прежнему чувствуется присутствие старца в нашей жизни. Столько месяцев прошло со дня его кончины, а я не могу молиться об его упокоении, продолжаю молиться о здравии. И так многие, знаю. Записки подаю «Об упокоении», а в домашних молитвах… Должно пройти время, чтобы осознать утрату. Масштаб его личности многим только сейчас начинает открываться.

Фотограф: Владимир Ходаков

Также представлены снимки из архива монастыря