Мы встретимся с Богом, и это будет реально

В Священном Писании есть много мест, в которых говорится о посмертной вечной участи человека. Например, в книге пророка Даниила мы читаем такие слова: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12, 2).

Земная жизнь человека коротка, даже если он проживет девяносто лет, а у кого-то она длится 30-40 лет, у кого-то – и того меньше. Разве справедливо за согрешения, совершенные в столь краткий жизненный срок, получить столь безмерное наказание: «вечное поругание и посрамление»?

Когда мы говорим о том, какова будет вечная участь человека, нельзя рассуждать в земных юридических категориях справедливости, преступления и наказания. Здесь речь идет о том, что нам дается возможность соединиться с Богом, через развитие в себе свойств подобия Ему, и через это единение мы призваны быть с Ним в вечности. Если кто-то знает, что ему предстоит переплыть бурную реку, он будет к этому готовиться: учиться плавать, задерживать дыхание, как использовать вспомогательные средства и прочее, – иначе он утонет в реке. Так же и здесь: если я точно знаю, что меня неотвратимо ждет встреча с Богом, надо к ней готовиться, узнавать, что нужно делать, каким нужно быть, чтобы встретившись с Христом, получить от этого радость, а не мучение. Если же человек игнорирует это, живет, как хочется, потакает своим страстям, тогда эта встреча будет для него провалом, огромной проблемой.

Дело не в том, «что я должен сделать и что могу за это получить – наказание или поощрение», а в том, каким я должен быть на тот знаменательный момент, когда произойдет моя встреча с Господом. Либо человек об этом помнит и готовится к вечности, стремится жить по заповедям Господним, чтобы быть способным воспринять состояние рая. Либо остается беспечным о своем состоянии, и у него развиваются качества, которые делают его несовместимым с Богом. В таком случае он просто объективно не сможет существовать в одной реальности с Христом.

Апостол Иоанн Богослов пишет, что Суд «состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы, ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы» (Ин 3, 19-20). Суд – это встреча с Богом, встреча с этим Светом. Человек либо пойдет к Богу, либо скроется от Него (Быт. 3,8), в зависимости от того, какое его будет состояние, и какие свойства он в себе развил в течение жизни. Христианство говорит нам о том, каким человек должен быть, чтобы в вечности пребывать с Богом, и дает все средства к тому, чтобы этого достичь. Вне Христа этого достичь нельзя, иначе бы Он не приходил на землю.

Господь хочет, чтобы всякий человек спасся, а способен ли будет человек воспринять спасение, и если будет способен, то в какой мере, – этого мы не знаем. Глядя на того же распятого рядом с Христом благоразумного разбойника, осужденного за грабежи, убийства, насилия, никто бы не сказал в тот момент, когда его осудили на смерть, что он после распятия вместе с Христом войдет в рай. Но это случилось именно так, поэтому нет смысла судить о чьей-либо судьбе. Таким образом, вопрос заключается не в юридическом аспекте: не в количестве преступлений и, соответственно, наказаний за них, а в состоянии человека, которое он приобретает за жизнь.

«Кто думает, что наказание временно и через некоторое время будет восстановление демонов и нечестивых людей, да будет анафема». Этот анафематизм был принят отцами Пятого Вселенского собора против учения Оригена, который выступал против вечности посмертных мук и утверждал, что будет всеобщее восстановление и дьявол, и демоны, и нечестивые люди, все в обязательном порядке будут исправлены Богом. Это не соответствует православному учению, и отцы Вселенского собора прямо это выразили произнесением этого анафематизма.

Но, может быть, подобные анафемы имеют педагогический характер – настроить человека на определенный образ жизни, чтобы человек не расслаблялся, а проводил свою жизнь правильно, учился угождать Богу, а не своим страстям? Мы не отрицаем, что в этих анафематизмах есть педагогический момент, но это не только педагогика для неразумных «взрослых детей». Точно так же эти положения имеют и богословский характер, то есть говорят об истинном положении вещей. Если человек в течение своей жизни развивал в себе богопротивные свойства, и тем самым уподоблялся дьяволу, он не сможет в будущей жизни быть в единстве с Богом, так же как и дьявол.

Подобные утверждения звучат столь грозно, что кажутся некоторым богословам несовместимым с Божией Любовью. Так, богословы Парижской школы, составляя свой катехизис «Жив Бог», говорили о том, что идея «вечного ада и вечных мучений для одних, вечного блаженства для других» – устаревшая, а потому от нее следует отказаться: «Пора покончить со всеми этими чудовищными утверждениями прошедших веков, которые творят из нашего Бога любви то, чем Он не является: “внешнего” Бога, Который лишь аллегория земных царей и ничего больше».

Странный выбор нам предлагается! Либо надо согласиться с их идеей о том, что Бог всех спасет и будет апокатастасис, либо надо признать, что мы верим в немилосердного Бога. Но Бог не такой, и ни одно, и ни другое утверждение не верны.

По пути культивирования злого Бога пошел католицизм, что в итоге привело к атеизму, – отрицанию такого грозного Бога. А с точки зрения православия, Бог – это Любовь и Милость. Но для того, кто действует против Любви и Милости, Бог становится нестерпимым огнем. Если человек оскорбил того, кто его любит, он сам не сможет находиться рядом с ним, хотя тот продолжает его любить. Для оскорбившего это будет невыносимо.

То же можно сказать и про Бога. Он знает все наши действия, поступки, мысли, даже греховные, но продолжает нас любить. Если в нас ответной любви нет, хотя бы в каком-то минимальном количестве, то для нас любовь Божия будет невыносимым прожигающим огнем. А для праведников та же самая любовь будет источником вечного блаженства. И чем чище, праведнее человек, тем больше он сможет эту Любовь прочувствовать, тем больше он от этого Источника сможет ее получить. В православном понимании этого вопроса нет ни бога, который устроит апокатастасис, ни бога – аналога земных царей.

В той же книге говорится: «Педагогика устрашения и ужаса больше не эффективна. Наоборот, она загораживает вход в Церковь многим из тех, кто ищет Бога любви». Мы тоже считаем, что «педагогика устрашения и ужаса» неприемлема. Педагогика должна направлять человека к Истине. А педагогика всепрощения и наплевательства тоже ни к чему хорошему не приведет. Если человек будет уверен, что он все равно спасется, все равно будет в раю, зачем ему здесь в чем-то себя ограничивать? Зачем проявлять воздержание, ‑ бери от жизни все. Но этот путь не верен, он привел к порабощению человека в раю, отрыву его от Источника жизни.

Среди многочисленных имен Бога мы можем назвать Его и Педагогом. Но Педагогом совершенно определенного направления, Который ведет человека к спасению. Он не запугивает, но и не дает ложных обещаний. Он показывает реальность, с которой мы встретимся и которую мы должны знать, пока идет наша земная жизнь, потому что потом может оказаться поздно.