«Нет ни одного детского дома, ни одной больницы, куда бы Церковь ни постучалась»

фото с сайта Патриархия.ru

На вопросы «Прихожанина» о том, что такое миссионерство сегодня, отвечает председатель Комиссии по миссионерству и катехизации г. Москвы протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского, Патриаршего подворья при МГИМО.

Отец Игорь, здравствуйте. Вы руководите Миссионерским отделом МП г. Москвы. Скажите, что подразумевает эта работа?

Добрый день. Эта работа предполагает, прежде всего, общение с людьми, но не простое общение. Если батюшка или православный миссионер будет ездить вместе с группой подростков на велосипеде или выпьет заздравную чашу с пенсионерами во дворе – это еще не миссионерство, а налаживание контакта с людьми. Миссионерством это общение станет тогда, когда эти люди из слушателей слова Божия превратятся в активных прихожан храма и будут участвовать в таинствах Церкви.

Миссионерство предполагает иногда достаточно необычные и романтичные формы. Есть ли сейчас храмы-корабли, храмы-поезда, храмы-автомобили для проникновения в отдаленные районы нашей страны?

Да, конечно, есть – это очень востребованная форма для нашей страны. Страна у нас большая. Новые храмы строятся, но их не хватает даже в Москве. Эти новые храмы быстро наполняются прихожанами. К примеру, наш храм святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, настоятелем которого я являюсь, построен недавно. Он заполнился очень быстро. 6 марта 2016 года Святейший Патриарх Кирилл освятил храм, а уже великим постом один из прихожан написал на своей странице в соцсетях: «Храм опять маленький».

Передвижные храмы проникают в отдаленные уголки нашей страны. В них крестят, исповедуют и причащают людей. И здесь возникают очень высокие требования к миссионерам: смогут ли жители глубинки увидеть на их лицах отблеск Божественной славы и воспринять его так, чтобы сохранить этот свет на долгое время? Ведь после отъезда храма многое зависит от их доброй воли следовать за Христом. Это сложная и очень востребованная форма миссионерской деятельности, требующая не только грамотного усвоения богословских знаний, но и способности заражать людей желанием личного подвига ради Христа.

А какие проекты были сделаны непосредственно под Вашим руководством сейчас в Москве?

Проектов было сделано и делается достаточно много. Один из наиболее актуальных сейчас – это организация дежурных консультантов в храмах. Сейчас во многих храмах в праздничные и воскресные дни дежурят молодые люди с бейджиками «Мне можно задать вопрос о вере». Они готовы с радостью и пониманием дать любому случайно пришедшему в храм человеку квалифицированную консультацию по вопросам веры и совершения таинств и снабдить его соответствующей его уровню литературой для дальнейшего воцерковления и участия в приходской жизни.

Еще один проект – это создание миссионерских курсов при викариатствах г. Москвы. Поступающие на такие курсы учатся на них 2–3 года и получают там катехизаторское образование. Не как в семинарии, конечно, но вполне применимое для ответа на любой вопрос прихожанина. Курсы заканчиваются сдачей экзаменов и получением соответствующего документа. Выпускники курсов беседуют с прихожанами, преподают в воскресных школах и, имея глубокие знаниями православия, могут выходить в любую светскую организацию. К примеру, от нашего прихода созданы библейские кружки в образовательных школах и даже в одном детском садике. Правда, в детском садике туда ходят воспитатели. Можно создавать такие кружки и в офисах, если человек там работает, или даже в семье. Главным запросом современного общества для облика миссионера являются сердечность и лояльность к окружающим людям и, конечно, большая эрудиция во многих вопросах. «Вера – она от слышания», – так говорит апостол Павел, и слушающий человек должен быть уверен, что миссионер пытается с ним говорить не просто «от ветра главы своея», но имеет достаточно фундаментальные знания по этому вопросу.

Хочу уточнить для читателей, что такое викариатства и сколько их в Москве?

Москва по территориальному признаку разделена на благочиния и одиннадцать викариатств, каждое из которых объединяет несколько благочиний. В девяти викариатствах есть миссионерские курсы. Поэтому слишком далеко никому из москвичей ездить не придется.

В Российской империи православие было государственной религией, поэтому миссионерство зачастую ассоциировалось с экзотикой. Дикие племена и аборигены с абсолютно иным менталитетом манили православную романтически настроенную молодежь. Есть ли такое служение сейчас? Например, работа с кочевыми народами?

Я руковожу миссионерской деятельностью в Москве и могу свидетельствовать, что здесь тоже есть кочевники. Это те люди, которые сюда приезжают на время. И среди них тоже ведется проповедь. На узбекский и киргизский языки уже переведены листовки, готовится перевод на азербайджанский и таджикский. Есть переведенные на эти языки Евангелие и молитвослов. Есть несколько священнослужителей, знающих эти языки и готовых проповедовать среди мигрантов.

Что касается выхода миссионеров за пределы страны, то могу сказать, что сейчас идет активная проповедь православия на Филиппинах. Там сейчас находится несколько священников РПЦ, и они очень удачно продвинулись в этом вопросе за последние несколько лет. Очень большой интерес к православию в Латинской Америке. Там в православие переходят многие католические монахи. Сейчас в Санкт-Петербургской семинарии учатся несколько индусов, там тоже есть спрос на эти знания. Одного индуса уже рукоположили. В Московской семинарии учатся китайцы. В этих странах не принимают священников иностранцев. Не всё так просто. Это важная часть миссии, но при этом мы не должны забывать о своих соотечественниках.

У нас 80% процентов людей, которые называют себя православными. При этом из них лишь 19–22% ежемесячно ходят в церковь и участвуют в таинствах. Большинство людей, называющих себя верующими, попадают в храм два раза в жизни на Крещение в ее начале, а потом уже на отпевание по ее завершении. Оба раза их просто приносят в храм на руках. На самом деле основное поле нашей миссионерской деятельности должно быть направлено именно на них.

Может ли миссионер для установления контакта с иноверцем позволить себе отступить от поста, съесть или выпить что-то необычное, выкурить трубку мира с индейцами или принять какой-нибудь слишком уж экзотичный подарок? Каковы границы отступления от правил в таких случаях?

Миссионер может себе позволить проповедь Христа! Миссионер может себе позволить лишить себя комфорта и удобства. Миссионер может себе позволить забыть о себе и видеть пользу другого человека. В чем эта польза будет состоять, решает каждый по месту действия. Наверное, «отмиссионерить» человека по какому-то протоколу не получится. Главная задача – показать Христа.

Что касается нарушения поста, то происходить оно должно без удовольствия. Если человек прикрывается миссионерством для того, чтобы есть в путешествиях пельмени постом и из-за этого готов ехать на край света – это, конечно, непозволительно, ну а если любимая теща, желая угодить зятю, сготовила ему котлет в постный день и тот, не желая отвратить ее от Христа, слезно каясь, съест их без всякого вожделения – это, наверное, другая ситуация. Нельзя подойти к проповеди, регламентируя абсолютно всё! Вера – она должна быть живой.

Стоит ли православным миссионерам назойливо ходить по квартирам или атаковать людей на улице вопросами о вере, как это делают некоторые секты?

Хороший вопрос! Это так называемая уличная миссия. В наше время ее практиковал убиенный отец Даниил Сысоев. До революции она была более распространена. До того, как построить храм, к отдаленно живущему народу приходил священник и знакомился с обычаем, бытом, языком этого народа. И сейчас, к примеру, если священник идет проповедовать в ВУЗ, то лучше, чтобы он был выпускником этого ВУЗа. Или ему надо как-то сродниться с этим ВУЗом, иначе дело проповеди идет туго. Его воспринимают как чужого, не имеющего права здесь находиться.

Иными словами, как святитель Николай Японский, приехать в страну, учить язык, стать своим, и тогда люди скажут: «Мы его послушаем, потому что он настоящий японец», – и потом после этого может следовать проповедь?

Да, именно так. Как Вы думаете: преподобномученица Елисавета Феодоровна – русский человек?

По своей сути, да.

Она русский человек даже более, чем многие русские, хотя никакой русской крови в ней нет. Дух в ней чисто русский.

Согласен. Очень хороший пример. У нас в стране есть регионы с исконно другими религиями. Где-то распространен ислам, а где-то буддизм. Там ведется какая-то миссионерская работа?

Мне сложно говорить – этой миссией я не занимаюсь. Могу говорить об этой работе только по ее отголоскам. В таких районах, как Азербайджан и Чечня, надо опираться на то, что христианство там было раньше ислама. Эта религия насаждалась там огнем и мечом, практически не оставляя очагов христианства. Многие географические названия свидетельствуют о христианских корнях этих народов.

В результате деятельности святого Николая Японского возникла целая Православная Японская Церковь. Есть ли надежда на Китай?

Надежда, конечно, есть, но необходимо учитывать специфику этой страны. Мы можем пытаться катехизировать китайцев, живущих в Москве. Давать им переводную литературу, листовки и брошюры на их родном языке, но за ними следят органы безопасности Китая. В каждой группе есть их представитель. Толстую богословскую книгу они боялись брать до тех пор, пока мы не догадались сменить обложку. На обложку поместили совместное фото Патриарха Кирилла и Си Цзиньпина, и китайцы перестали бояться брать в руки эту книгу. Поэтому проповедь идет очень медленно, но идет. Уже есть небольшое число православных приходов в КНР. Поймите, что у нас самая свободная в мире страна в плане свободы совести. Даже во Франции такой свободы совести нет, как у нас. Мы не понимаем чужих проблем и современного уровня своей свободы по сравнению с другими, даже очень развитыми, странами.

Как Церковь осуществляет миссионерское служение в приютах, тюрьмах и детских домах?

Есть специальные Комиссии в каждой епархии, которые этими вопросами и занимаются. Практически в каждом храме эта работа ведется.

Часто именно помощь «милосердного самарянина» приводит человека к вере. Есть ли сейчас у храмов ресурсы для материальной поддержки социально не защищенных слоев населения?

Надо вкладывать частичку души в свое дело, иначе это может привести к чисто потребительскому подходу со стороны просителей. Нет ни одного детского дома, ни одной больницы, куда бы Церковь ни постучалась. Но ее не везде приняли. Многие директора относятся к Церкви с предубеждением. Там, где есть сотрудничество, Церковь помогает очень активно: собираются вещи, устраиваются праздники, организуется сбор средств, устраиваются кружки – работы много, только вливайся. Что-то потребляя в Церкви, желательно что-то и отдавать ей, какую-то частичку своей души или времени. Чисто потребительский подход губит любое дело.

Я так понял, что юридических препятствий для миссионерской деятельности нет, кроме нежелания руководства организации?

Есть! Священник может идти с проповедью в тюрьму или в дом престарелых, но не в школу. Пережиток либерального законодательства 90-х. В школу сложно войти, но можно. Тому примером наш приход.

Как же вы туда ходите?

Группа родителей написала заявление с просьбой о проведении занятий для их детей. В этом случае ходить можно. Нас любят и зовут во всех школах нашего района. Мы проводим там занятия по духовно-нравственному воспитанию. Мы готовы делиться своим опытом, но только особо никто не торопится его перенимать.

Какие виды миссионерской деятельности наиболее доступны для любого православного храма?

Здесь тоже сугубо индивидуально. Всё зависит от его местоположения и прихода. К примеру, есть полупустой на службах храм, но рядом офис, в котором 24000 сотрудников. Народу в будний день гораздо больше, чем в воскресный. Огромное поле деятельности. Нужно подходить к людям, давать листовки, беседовать с ними.

Есть ли необходимость в увеличении проповеди православия в современных СМИ, интернете, телевидении, прессе и радиовещании?

Я думаю, да. Каждое утро на Первом канале показывается достаточно оккультная программа с гороскопами и тому подобным. Идет активная проповедь ложной духовности. Священники приглашаются на основные каналы ради каких-то склочных ток-шоу. Им не дают проповедовать Христа. Есть много людей, которые могут создать интереснейшие просветительские программы, но их просто не пускают в эфир.

Есть традиционные формы проповеди христианства. Могут ли быть какие-то новые способы подачи информации для молодежи, зачастую живущей в виртуальном, а не реальном мире?

Здесь мы серьезно проигрываем. Из-за рубежа в соцсети вливаются огромные деньги, чтобы нас разъединить. Церковь – это последнее, что нас соединяет. Если нас разъединить, то будет не нужна армия. Что и кого она будет охранять? Поэтому делается то, что возможно делать в этой сфере, сообразуясь с ограниченными финансовыми ресурсами.

И последний вопрос: куда Вы посоветуете обратиться человеку, желающему миссионерского служения и не нашедшего понимания в ближайшем к его дому приходе?

Как я уже сказал, ему нужно закончить миссионерские курсы в своем викариатстве.

Спаси Вас Господи, батюшка, за подробное и содержательное интервью!