Солдат Господа Бога

В 40-й день по преставлении архимандрита Тихона (Секретарева), без малого четверть века бывшего наместником Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, о нем вспоминает некогда его келейник инок Зинон (Тараневский).

Архимандрит Тихон (Секретарев)

Как в Псково-Печерском монастыре всем управляют старцы

О Псково-Печерском монастыре я узнал в 2006 году. Именно в тот день, когда умер отец Иоанн (Крестьянкин) и по телевизору показали сюжет. Я присмотрелся: «Надо же, какой монастырь есть!» Начал интересоваться, у одного спросил, у другого.

– Да, есть такая обитель, – отвечают мне. – Там старцы. Правда, отца Иоанна я только со стороны как-то смог увидеть, подойти к нему уже было невозможно.

И вот спустя пару лет – в 2008 году – я наконец приехал в Печоры…

Мы, паломники, о наместнике отце Тихоне (Секретареве) все тогда были примерно такого мнения: лучше ему на глаза не попадаться. И вот я случайно оказался перед ним… Однако вместо громов и молний я был озадачен деликатным тоном заданного вопроса:

– Откуда благочестивый паломник приехал?

(Этот вопрос он, оказывается, задавал всем, кого видел впервые.)

Когда ты отвечал, откуда ты, он кивал головой:

– Знаем-знаем, с вашей епархии к нам постоянно приезжают, наслышаны.

Инок Зинон (Тараневский)

После, когда в 2013 году я уже приехал с намерением оставить мир, отец Адриан мне сказал:

– Поживи год. Если с братией уживешься, оставайся. А когда отец Тихон подойдет к тебе и скажет: «Пиши прошение на поступление в братию», тогда не забудь указать, что я тебя благословил.

Я тогда еще изумился: «Кто я такой, чтобы наместник ко мне персонально подходил с таким предложением?!»

Но как это на самом деле все будет обставлено, я еще даже не догадывался…

Послушание мне дали на коровнике: я пас коров. А в выходные дни мы вместе с кем-то из послушников развозили по скитам продукты и необходимые бытовые принадлежности.

И вот возимся мы как-то у машины, вдруг смотрим: наместник идет.

Я тогда вообще еще был простым паломником. Послушник, с которым мы в тот день работали, сразу же снял скуфейку и побежал под благословение.

– А ты кто такой? – останавливает на мне свой взгляд отец Тихон.

– Грешный раб Божий Зинон, – отвечаю я.

У отца Адриана (Кирсанова). Поздравление участника Великой Отечественной войны с Днем Победы

Отец наместник вдруг легонечко толкнул меня в бок:

Отец наместник вдруг легонечко толкнул меня в бок: «Смотри-ка, а имя-то монашеское!»

– Смотри-ка, а имя-то монашеское!

(Мне потом при постриге такое имя, как в Крещении, и дали, а в миру меня звали иначе.)

А тогда у меня дыхание перехватило: «Отец наместник заговорил о монашестве… Это же то, о чем я мечтаю!»

Отец Тихон, видимо, оценив мою реакцию, стоит улыбается.

А сам я, уже прочувствовав остроту момента, как тростиночка, покачиваюсь: «Что сейчас будет?!! Вот попался…»

И действительно: началось!

– Ты откуда?

– Со Ржева.

– М-м-м-м. Что приезжал-то?!

У меня душа – в пятки от этого глагола в прошедшем времени.

– Отче святый, помолиться… – говорю.

– Ну, что, помолился?!

– Да, помолился.

– А еще что приезжал?

– Попоститься.

– Ну, попостился?

– Попостился.

– А еще чего приезжал-то?

– Причаститься.

– Причастился?

– Да, отче святый.

– Ну, все, давай домой! – и уже складывает пальцы, чтобы благословить.

В монастырском лазарете

Я ладошки подставляю, а у самого туман перед глазами: я уже не мыслил жизни вне монастыря. Иду почему-то в сторону от своей машины, на которой я приехал сюда послушаться. И именно в этот момент у меня в сердце прямо громогласно звучат слова старца Адриана: «А когда отец Тихон подойдет к тебе и скажет: “Пиши прошение на поступление в братию”, тогда не забудь указать, что я тебя благословил!!!»

Тут же, словно и отец наместник услышал этот гром вещания, уже до моего внешнего слуха еле доносится его кроткое:

– Эй! Иди сюда!

Возвращаюсь.

– Чего ты от жизни вообще хочешь?!

– Да монахом хочу быть, – развожу руками.

– Иди пиши прошение.

Неописуемое чувство радости и восторга! Когда вот так чудесным образом слова старца напомнили о себе и сбылись. В прошении я, разумеется, не запамятовал подчеркнуть, что это он меня благословил. А вот позвал меня в обитель – у меня всегда было такое сокровенное чувство – отец Иоанн (Крестьянкин).

Если один проживешь, то и с наместником сладите

Нельзя сказать, чтобы характер у отца Тихона был простым. Когда потом он выбрал меня келейником, братия предупреждали: «Долго не продержишься».

Хотя после признавали:

– Ну, брат, ты побил все рекорды! Как тебе это удалось?!

– Да просто я никогда слова поперек ему не сказал, все с его стороны воспринимал как должное, – отвечаю.

Иногда отец Тихон намеренно прямо задавал вопросы, по которым чувствовал, что я с ним не согласен. Я тогда просто отвечал так, что он махал рукой:

– Ладно, я понял, ты не будешь отвечать.

Или:

– Я тебя услышал!! – хотя от ответа по сути вопроса я принципиально уклонялся.

Не любил лукавства и подобострастия. Быть с ним не согласным – это пожалуйста. А когда лебезят – терпеть не мог

Потом он, как правило, день со мной после таких дознаний мог не разговаривать. Но и не укорял, потому что понимал, что я не лицемерю. Он как раз таки больше всего не любил лукавства и подобострастия. Быть с ним не согласным – это пожалуйста. А вот когда перед ним лебезят – терпеть не мог.

Перед тем, как взять меня к себе в келейники, он отправил меня в скит Иверской иконы Божией Матери. Четыре месяца я там прожил в лесу один. Это у нас называлось «курс молодого бойца».

Когда отец наместник посылал меня туда, он мне сказал:

– Зинон, в скиту свое молитвенное правило. Его надо исполнять. Можешь его разбить на день, на полдня, как хочешь. Имей в виду, если ты не будешь молиться, тебя там очень быстро скрутит. И еще: избавься там от интернета – иначе погибнешь.

Правило там было такое: утренние молитвы, полунощница, одна глава из Евангелия, две из Апостола, кафизма; вечером Акафист иконе Божией Матери Иверская и, соответственно, вечерние молитвы.

Встреча в Псково-Печерском монастыре митрополита Тихона (Шевкунова)

Попал я туда поздней осенью, надо было поспевать управляться с дровами, чтобы протопить помещения. А с котлом там была проблема: у него был сломан регулятор, который при падении температуры отслеживал тягу. Я обратился с этим вопросом к отцу наместнику.

– Есть, – говорю, – человек, который может сменить нам этот регулятор.

– Для чего? – (Что касалось материального, надо было всегда тщательно обосновать.)

Я подробно все объяснил: закладываешь дрова на ночь и включаешь, допустим, температуру 60 градусов, а как только пламя разгорится и температура поползет вверх, этот регулятор уменьшает подачу воздуха и сдерживает температуру на нужном уровне, но, с другой стороны, и потухнуть дровам не позволяет.

– Действуй! – благословляет.

– Единственное, там надо заплатить за саму эту термопару, – говорю.

– Возьми деньги у казначея, я ему скажу.

Любые хозяйственные вопросы с отцом наместником решались мгновенно.

Так мы одним днем все и провернули. Причем получили ощутимую экономию: уменьшился расход не только дров, но и электричества, так как вспомогательные электрические тены практически уже не включались.

То ли из-за этого случая, то ли потому что в монастыре пономарь срочно понадобился, но меня из скита забрали.

Случай, при котором иноки из обители чуть не разбежались

– Будешь пономарить! – объявили мне по прибытии в обитель.

– Как я буду пономарить, если я еще даже не послушник, а трудник? Без подрясника же в алтарь заходить нельзя…

– Ничего, наденут, – ведут меня куда-то.

А у меня до года пребывания в монастыре еще месяц оставался. А все знали, что ранее года наместник ни на кого подрясник не надевал.

Внезапно появляется отец наместник:

– О! Скитянин, здорова! Ну, что, сколько ты у нас?

– Отче святый, 11 месяцев.

– Что?!! Год и 11 месяцев?

– Нет, просто 11 месяцев.

Он так на посох облокотился, задумался. Принципам своим он изменять не любил.

– Слушай, ну мы же договаривались: годик пройдет, и мы наденем на тебя подрясничек…

Я так обрадовался!! Пономарства я тогда боялся, я его просто не знал.

Вылетаю из покоев наместника, а на меня по пути даже кто-то запричитал: что, ты, мол, ради пользы дела месяц себе не мог накинуть, что ли?

– Зачем? – отвечаю я. – Будут мне потом тыкать, что на месяц раньше в подрясничек принарядился. Не надо.

Шествую дальше, а мне навстречу благочинный отец Филарет (Кольцов):

– Ну что?!!

– Отец Филарет, все вопросы к отцу наместнику.

И иду себе дальше.

– Э-э-э-э-й-й, – слышу, спустя малое время в спину мне кричит отец Филарет, догнал, – Бегом неси подрясник, пояс!

Они там пошушукались, все переиграли.

Отец Тихон нам всегда говорил, что надо на каждом шагу отдавать себя всецело в руки Божии. Ни в чем нигде не врать, не кривить душой, не подлаживаться, пытаясь выгадать себе что-нибудь по своей воле. Господь Сам все, что тебе необходимо, устроит.

Жить по воле Божией страстному человеку, конечно, тяжело. В монашестве каждый раз себя понуждаешь хоть на чуточку, но сердце свое постоянно пытаться отдавать и отдавать Богу. Жизнь тогда прямо на глазах меняется! А представляете, если полностью вырвать сердце у греха и страстей и отдать его Христу? Да мы просто в другом измерении сразу же окажемся! Так что и горы сможем двигать, и ничего не будет невозможного для нас (см.: Мф. 17: 20).

В Сретенском монастыре, 2011. Фото: А. Камальдинов

Отец наместник, как всегда, в храме стоял на своем коврике, увидел, что я в чем-то там замешкался.

– Ну-ка, иди сюда, – подзывает.

Подхожу.

– Так, ты у нас поёшь?

– Да вот меня регент слушал, сказал, что где-то у меня там на большой глубине какой-то басок существует…

– Стой рядом, будешь басить!

«Стой рядом, будешь басить!» Я как запел… Первым не выдержал отец наместник: «Все! Иди!..»

Я как запел тропарь преподобномученику Корнилию:

– Псково-Печерская обитель, издавна славная чудесами иконы Богоматерней, многия иноки…

Первым не выдержал отец наместник:

– Так! Все! Иди пономарь!

«…пока эти многия иноки, – думаю, возвращаясь к исходной позиции, – от такого пения не разбежались…» А сам выдохнул: «Слава Богу!» Так меня и на клирос потом не взяли.

– Что, ты не мог пропеть как следует? – подступили ко мне тогда тут же братия.

– Ну если у меня слуха нет, чего я там буду из себя что-то строить?! – отвечаю.

Как я вспомнил о том, что я «псих»,
или Причем тут светомаскировка?!

Выдохнуть-то я выдохнул, но не тут-то было…

На следующий день меня в алтарь вызывают:

– Иди, отец наместник зовет.

«Ну, все…» – думаю. Начинаю вспоминать, что и где я мог еще напортачить.

Захожу в алтарь, отца наместника там еще нет. Диаконская дверца распахнулась, и он с порога:

– Зинон, ты дурак?!!

Меня спасло то, что я в университете на психолога учился, а нас там для краткости всех «психами» называли.

Однако иду в разведку боем, вдруг мне сообщат-таки, по какому случаю сей вопрос задается:

– В каком смысле?

– В прямом! У тебя с башкой все нормально? – держит оборону наместник.

– Нам на кафедре психологии, – пускаюсь тогда в объяснение я, – говорили, что мы все немного того…

– Так ты дурак?

– Нет, батюшка, не дурак.

– Все, иди.

«Зинон, ты дурак?» – «Нет, батюшка, не дурак». Я вышел и думаю: «Что бы это значило? Что за проверка такая?»

Я вышел и думаю: «Что бы это значило? Что за проверка такая?» Следом за мной выбегает секретарь наместника, сбегав куда-то, возвращается с какой-то бумажкой, заскакивает в алтарь, а из него – ко мне:

– Распишись!

Смотрю приказ: назначен келейником.

«Вот я встрял», – думаю. А у нас до этого двое с этого послушания просто сбежали, и дальше у них как-то все неладно было.

Пошел я к отцу Адриану, а он увещевает:

– Значит, так надо. Положись на волю Божию. Это Он изъявляет Свое желание, чтобы ты послужил Ему у отца наместника.

Помню, как-то раз после Успения я был чем-то очень занят, так что все мои мысли ушли в работу, а в покоях оказался включен почти весь свет…

Влетает отец наместник и буквально набрасывается на меня:

– Да ты что?! Сдурел? Столько света включил! Всю светомаскировку нарушил, – добавил он почему-то еще и это солдатское присловье.

«Какую светомаскировку?! – думаю. – Не война же…» А сам смотрю: светильников действительно целая толпа горит.

– Отче святый, простите! – бросаюсь выключать весь этот свет.

Его даже оторопь взяла. Я так понял, он специально разыграл эту бурю гнева, а когда увидел реакцию, что я не обиделся, не сдерзил ему в ответ, усталый после многих трудов под престольный праздник, он вдруг так весь обомлел как-то:

– Да ладно ты! Не суетись так… Ты просто лишний свет выключи, – сказал он уже тихим голосом и сам нажал даже кнопочку рядом с собою.

«Не я, – объяснял отец Тихон, – а Господь всем управляет в обители»

Я слышал, что раньше келейники начинали с ним в таких случаях спорить, перечить ему, и он тогда или подрясник снимет, или переведет с этого послушания. Сам я четыре года келейничал у отца наместника и воспринимаю это время как особую ко мне, грешному, милость Божию.

Хотя до этого меня некоторые из братий так успели застращать: что, мол, одно неосторожное слово – и участь твоя решена… А мне и не хотелось ему ни в чем прекословить. Он был очень прямым в своих путях человеком.

Отец Тихон всегда давал понять, что на священноначалие возложена особая Благодать Божия. Он часто повторял нам слова отца Иоанна (Крестьянкина): «Миром правит Промысл Божий».

– Не я, – объяснял братии отец Тихон, – Господь всем управляет в обители. Бог любое даже зло в добро и на пользу обратить может. Что бы ни случилось, монах воспринимает это как то, что и должно произойти.

Он был и сам верен этому упованию до самых последних своих дней.

В монастыре всю свою волю надо полностью отсечь.

Финансовое доказательство

На реконструкции Дома паломника

Причем я заметил: как только полностью положишься на волю Божию, сразу все каким-то таинственным образом начинает решаться и выправляться.

Когда я впервые приехал в монастырь в 2008 году, я застал воинскую часть, которую отец наместник вознамерился переделать в Дом паломника, в таком чудовищном состоянии, что там без декораций можно было бы снимать фильм ужасов про Апокалипсис или Третью мировую войну. 90% разрухи. Все разворовано.

Помню, как отец Тихон помолился там… Наверно, ему что-то было открыто. Потому что делать все он там стал так, точно глядел в будущее. Иначе без крепкой веры в то, что так исполняется воля Божия, эту мерзость запустения было бы не преобразить.

Интересно, что поначалу многие наместнику высказывали свое негодование: «Зачем вообще за все это браться? Это не подлежит восстановлению! Где столько денег взять?» А отец Тихон действовал методично, попросил казначея обсчитать основные первоначальные затраты. Тот принес ему смету, не помню точно, но условно говоря: 444 тысячи столько-то рублей.

«Будем молиться святителю Спиридону, – говорит отец наместник, – он нам денежку пошлет». Так и вышло!

– Будем молиться святителю Спиридону, – говорит тогда отец наместник, – он нам денежку пошлет.

В СМИ дали объявление, что на восстановление части под Дом паломника требуются средства. Каково же было удивление всех, когда через пару дней на указанный в публикации счет легло в общей сложности 444 тысячи столько-то рублей – ровно столько, сколько по расчетам отца казначея требовалось на начало работ! После этого с отцом наместником уже никто спорить не смел, все поумолкли.

– Какие еще доказательства нужны?! – помню, сказал тогда отец наместник. – Это же богоугодное дело!

И работа закипела!

Сначала восстановили административный корпус, где сразу же разместили штаб по координации усилий. А дальше уже, как говорят, «деньги к деньгам»: работа шла, и постоянно находились те, кто тоже хотел бы поучаствовать в этом богоугодном деле.

Награждение орденом святаго благоверного князя Александра Невского II степени. Вручает президент России В.В. Путин

Преподобномученик Корнилий тоже все делал в монастыре с размахом – и только закончил крепостную стену, как Господь призвал его к Себе, сподобив мученического венца. Говорят, рак – это мученичество наших времен. Отец наместник даже не лечился. Просто взял и понес этот крест.

Помню, как-то раз, когда он еще был полон сил и здоров, у меня почему-то вырвалось:

– Его запомнят, как преподобномученика Корнилия, – в том смысле, что они оба – строители.

Примечательно, что когда отец Тихон реконструировал здания на территории самого монастыря, у его наместнического дома крышу перекрыли в самую последнюю очередь.

Кроме Псково-печерских святых отец Тихон особенно почитал святителя Спиридона. Даже успел буквально перед смертью съездить на остров Корфу поклониться ему.

Также особо почитал святого благоверного князя Александра Невского. Как же он был рад получить орден его имени из рук президента Владимира Владимировича Путина. И представляете, преставился отец Тихон именно на его память – точно его любимый святой князь Александр Невский встретил его там.

Вот это милость Божия!

Пост и молитва как средства администрирования

Архимандрит Тихон поздравил с Днем Победы участника Великой Отечественной войны монаха Мартирия (Шубина)

«Вот наш ветеран, наш вояка!» – приободрит, бывало, старца Мартирия

Отец Тихон с особым почтением относился к сединам. У нас, допустим, в братии из ветеранов был отец Мартирий (Шубин), он, как правило, не успевал к началу трапезы: пока еще только доплетется, шаг за шагом… Заходил, кланялся отцу наместнику, тот тут же подскакивал ему навстречу, благословлял:

– Вот наш ветеран, наш вояка! – еще как-то так приободрит старчика.

Не только перед великими старцами-духовниками Псково-Печерской обители, но вообще перед каждым человеком тех доблестных поколений у отца наместника было глубочайшее благоговение.

– Все, уже больше таких людей не будет, – говорил он нам, молодняку.

Сказать, что он старцев любил, – это ничего не сказать. Он их всех и каждого как-то по-особенному ценил как некое сокровище. Может быть, знал и понимал, что пережили эти люди.

Отец Мартирий, например, четыре раза был в плену, четыре раза бежал, его снова ловили, он партизанил, пробирался к своим, постоянно находясь в опасности, лишенный куска хлеба и вообще какой-либо возможности крыши над головой, – каково это пережить? Это сейчас мы знаем, что война четыре года прогромыхала и кончилась, а тогда все это длилось изо дня в день…

С ветеранами

Отец Тихон привечал вообще всех ветеранов. Старался им условия жизни улучшить. Сам о них хлопотал, лекарства им доставал какие-то. Неукоснительно поздравлял с 9 мая. Панихиды служил. Участвовал в акции «Бессмертный полк».

О старшем поколении братии заботился так, что им отдельно готовили диетические блюда. Вообще остановит, бывало, кого-то из них:

– Отец, в чем нужда?

Если что-то требовалось, тут же неотлагательно распоряжался принести, устроить.

Да он и к молодым из братии был внимателен.

Зная о том, что я болен, благословлял на лечение, не позволял мне поднимать тяжести.

– Ты лучше два раза, – говорил, – сходи, но бери понемногу. Не целое ведро, а половину принеси, мне хватит.

Участник «Бессмертного полка»

Ничего чрезмерного в его требованиях не было. Но и расслабляться не давал. Требовал от братии просто армейской мобилизованности. При этом каждый всем был обеспечен. Просто исполняй Устав и все.

Отец наместник по самым великим праздникам, на Пасху, на Рождество например, и вино братии благословлял. Просто оговорится:

– Помните, что сказано в Псалтири? Не упивайтесь. Пригубили, немножко сердце возвеселилось, и слава Богу! Знайте меру.

Сам он однозначно был аскетом. Во многом себе отказывал. Когда ему нужно было решить какую-то проблему, начинал поститься, усиленно молиться.

– Сегодня же день не постный, – бывало, удивлюсь я.

– Мне надо, – махнет рукой.

С военными

Как Божия Матерь о братии Своей Свято-Успенской обители заботится

При отце наместнике я даже подумать о чем-то неподобающем боялся, только Иисусову молитву творил. Неоднократно убеждался, что не знаю, каким именно образом, но ему было открыто то, о чем мы помышляли, по крайней мере в его присутствии. Не берусь судить, прозорливость ли это или просто большой жизненный опыт.

Точно так же про каждого он точно наперед знал, потянет этот человек монастырскую жизнь или нет. Если начинали за кого-то упрашивать: «Давайте возьмем!» – он так, отвернувшись, скажет вполголоса:

– Давайте возьмем…

Но в таких случаях обычно эти люди надолго не задерживались. Сами уходили. Он не выгонял.

Когда от него как от наместника требовались какие-то жесткие меры, так что даже братия предлагала кого-то изгнать за постоянное нарушение Устава, отец Тихон, помню, говорил:

– Я его не буду выгонять, его Сама Матерь Божия изгонит.

И действительно, смотришь: месяц, другой проходит, и человек сам в мир подался.

Не знаю, наверно, какая-то печать суетливости бывает видна в других тем, кто сам уже долгое время провел в монастыре. Если у отца наместника и были какие-то внушения свыше, сам он это тщательно скрывал. Как-то ко всему очень просто относился, как к само собой разумеющемуся.

На общую исповедь он приходил всегда со всеми. Всем кланялся, у всей братии просил прощения. Первым исповедовался.

К чужим грехам относился совершенно отстраненно:

– Это не мое дело. Мне бы за собой уследить.

Завещал похоронить себя как простого монаха: не в отдельной нише, а на общем монашеском кладбище, – даже мантию с себя снять просил и отдать ее в ризницу, когда гроб уже обнесут вокруг монастыря.

Как-то он о себе и при жизни старался высоко не думать, так и числил себя солдатом Господа Бога. Сдержанно поступательно шел узким тернистым монашеским путем.

Не любил излишеств. Многое из того, что ему дарили, раздаривал. Сам был нестяжателен. «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20: 35), – часто напоминал он.

Архимандрит Тихон идет по обители. На этот раз с посохом

Никогда не помню, чтобы у него в поведении какой-то пафос, напыщенность проскальзывали. Нет, он вообще старался не выделяться. Одевался просто. Ходил как-то не величаво, даже без посоха. Со спины и не поймешь, что это наместник идет. Так многие, кстати, и попадали впросак, не зная, кто перед ними.

Когда строили Дом паломника, отец Тихон работал наравне со всеми: и лопатой орудовал, и камни сам тягал. Со всеми там же молился, трапезничал и – снова в бой!

Практически с нуля поднять все в этой разоренной части да еще и увенчать эту реконструкцию строительством нового храма, такое дело сатана просто так не оставит – будет мстить. Кто знает, может быть, отцу наместнику его последнюю болезнь диавол у Бога выклянчил как испытание, что и Иову Многострадальному когда-то было попущено.

Вообще от диавола страдают больше всего те, кто делает что-то спасительное на века: игумены, иконописцы. Знает враг, что они уйдут, а люди все еще их трудами спасаться будут, вот и неистовствует.

Крест своей последней болезни отец Тихон пронес очень достойно. Никогда не жаловался. Хотя и видно было, что ему с каждым днем все сложнее и сложнее давались какие-то элементарные вещи, каждый шаг.

Уборка картофеля на монастырских полях

«Мой дом там!»

Когда я сообщил родителям, что отец Тихон преставился, у меня мама заплакала. Они с отцом очень хорошо его знали.

Будучи ребенком, тогда еще Алексей Секретарев как-то раз с мамой и другими своими многочисленными братьями впервые оказался в Печорах. Здесь их очень тепло встретил тогдашний наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Алипий (Воронов). Помня его радушие, отец Тихон и сам всегда с людьми был приветлив. Возьмет что-то да и подарит, слово какое-то ласковое скажет. Если уж совсем торопится, общее благословение преподаст:

– Простите-благословите, – всем откланяется и быстренько ретируется.

О приеме паломников в монастыре он всегда очень заботился.

– Наше дело, – говорил, – чтобы они стяжали здесь благое расположение духа.

Особое внимание уделял чтению за богослужением синодиков.

– Братия, поймите: люди несут в обитель копеечку, может быть, отдают из последнего. Для кого-то заказать поминовение – это немалые деньги. Мы обязаны сосредотачивать все свои силы на молитву. И за живых надо усердно молиться. А покойнички так и еще больше нуждаются в нашей молитве!

У него в отношении чтения синодиков прямо ревность была. Сам он пока служба идет, один-два-три и более синодиков просто «проглатывал». У него было развито скорочтение.

Про каждого христианина отец Тихон так говорил:

– Смотри, как только тебя покрестили, Господь сразу тебе на Небесах воздвиг теремок. Но и огонь адский тоже уже зажегся. Ты призван своей жизнью затушить это гееннское пламя и попасть в райское жилище.

Любые передряги учил встречать как повод к укреплению веры.

У меня, помню, друзья как-то сообщили мне между делом, что сильно задолжали.

– Долги? – услышав от меня про это, сразу же отозвался отец Тихон. – Так ведь это надо святителю Спиридону молиться!

Я отправил им акафист, сказал заказать молебен святителю. Вскоре, ошеломленные, сообщают: «Мы и не думали, что молитва святому поможет расплатиться с долгами…»

Так раз за разом я и сам учился послушанию, потому что, когда исполняешь его, оказываешься в каком-то все устрояющем наилучшим образом потоке Благодати Божией.

– Да пойми ты, – вразумлял, бывало, кого-то из братии отец Тихон, – Господь в Евангелии все открыл. О чем вы печетесь: об одежде, о еде?! «Царства Божия [ищите] и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6: 33)!

Сам он ко всему здешнему относился как-то дистанцированно, часто приговаривал:

– Мой дом там! – поднимет глаза. – Придет время, я эту келью сдам.

Порой мне даже казалось, что он, чувствуя приближение апокалиптических времен, начинает уже всем здесь тяготиться: не по Богу всё мир устраивать норовит…

Отец Тихон, очень-очень любивший Псково-печерских старцев, точно уже стремился душою переселиться к ним. Здесь он как-то уже не при делах в последнее время был, в мыслях словно уже с тамошними жителями собеседовал.

Говорил: «В жизни не бывает совпадений, Господь все времена и сроки рассчитал!»

Как-то раз, уже в этом 2018 году, мы разговорились с отцом наместником, и я у него спросил:

– Сколько лет вы уже в монастыре?

– 43 года.

– Это же с 1975 года получается?!!

– Да, а почему ты так удивился?

– Я только родился в 1975-м, – отвечаю я, и тут же не удержался и прокомментировал: – Здорово! Совпадение какое!

– В жизни не бывает совпадений, все заранее предусмотрено, Господь все времена и сроки рассчитал, – сказал тогда он.

Когда отец наместник только преставился и его еще не переоблачили, я подошел к нему попросить прощения за то, в чем был перед ним когда-то виноват, и вдруг увидел на его лице еле заметную, но определенно блаженную улыбку. Было какое-то спокойное тихое чувство на душе рядом с почившим.

Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего архимандрита Тихона, прости ему вся согрешения вольная и невольная и даруй ему Царствие Небесное!