Добиться правосудия по похищенным в Косово очень тяжело

Фото: РИА Новости / Руслан Кривобок     

Чудовищные преступления против сербов и других национальностей, в которых обвиняют Освободительную армию Косово, и по прошествии 20 лет остаются нераскрытыми. Похищения, убийства и варварское удаление органов в конце 1990-х — начале 2000-х годов на территории южной сербской автономии стали тогда повседневностью, приобретя беспрецедентный для современной Европы размах. Страх за свою жизнь до сих пор заставляет молчать свидетелей тех событий. Председатель Объединения семей похищенных и пропавших без вести в Косово и Метохии из Косовска-Митровицы Милорад Трифунович рассказал в интервью РИА Новости, на что надеются и чего ждут родственники исчезнувших людей.

— Данными о каком числе пропавших без вести лиц располагает ваше объединение?

— Наше объединение, которое было основано и начало работать еще в 1999 году, собрало данные о 941 пропавшем. Речь идет не только о сербах, но и цыганах и 21 албанце. Это люди в возрасте от 16 до 82 лет, большинство из них мужчины от 25 до 45 лет. Это были люди в полном расцвете сил. Мы располагаем именами, фамилиями, датами рождения, местом и временем их исчезновения. Эти данные проверены, с ними ознакомлен местный комитет Красного Креста.

— В какой период времени происходили исчезновения этих людей?

— В 1998 году пропало примерно 20% из них. А уже после подписания технического соглашения о прекращении вооруженного конфликта в 1999 году в Куманово пропали оставшиеся 80% сербов и остальных в Косово и Метохии, и это под защитой международных сил под эгидой ООН, а затем НАТО. Они прибыли, чтобы поддерживать мир и безопасность, но именно при них пропали без вести 80% этих людей, прежде всего сербов, в Косово и Метохии.

— Есть ли свидетельские показания о том, как исчезали эти люди?

— Одним из первых стало групповое похищение девяти шахтеров из открытого разреза Белачевац близ города Обилич около семи часов утра 22 июня 1998 года на парковке предприятия, куда пропавшие без вести приехали на своих машинах. На них же они были отвезены в неизвестном направлении, среди них был мой брат Мирослав. Их похитили люди в форме Освободительной армии Косово (ОАК) и без униформы. С тех пор похищения происходили постоянно.

— Пропавшие шахтеры были обнаружены?

— У нас была информация, что их останки находятся в частной шахте близ села Жиливоде. Албанец, чью личность мы не раскроем, сообщил, что они были закопаны там. Мы потребовали от международного контингента под эгидой НАТО (KFOR) провести эксгумацию на этом участке, но через два дня получили телефонный звонок от нашего свидетеля, который сообщил, что копают в том районе, но в неправильном месте. Мы оповестили об этом международные органы следствия, но они ответили, что у них информация из трех разных источников. Это продолжалось с 2010 года в течение четырех лет с перерывом на зимний период. Участок действительно труднодоступный, во время дождей происходят оползни, было принято решение, что там ничего нет. Но за день до прекращения работ там произошел большой пожар, который продолжался два дня. Поэтому мы подозреваем, что если что-то было найдено, то уничтожено в огне.

— Как вы считаете, могла ли часть пропавших без вести быть похищена с целью изъятия органов?

— Конечно, мы это подозревали. Ведь большинство людей похищали в расцвете сил. Когда в 1999 году главой переходной администрации ООН в Косово был назначен Бернар Кушнер, к нему возникли вопросы как к одному из основателей международной организации "Врачи без границ". Когда журналисты спросили его, знает ли он что-то о торговле человеческими органами, он рассержено ответил: "Вы в своем уме, какая еще торговля органами?!"

Мы продолжаем разыскивать еще 572 человека из 941 в нашем списке. А останки 371 человека с результатами анализа ДНК при совпадении 99,9% мы передали семьям. Речь идет об обнаруженных в захоронениях по всему Косово и Метохии.

Но сейчас вся работа заморожена. В 2016 году не было проведено ни одной эксгумации, близким не передано останков ни одного человека. В 2017 году передано лишь одно тело из около 430 неопознанных, хранящихся в морге Приштины. После войны часто хоронили без всяких анализов ДНК, на основании личных вещей, опознаний, и мы считаем, что тогда множество людей погребли под чужими именами. Мы пытались инициировать проверку, но косово-албанские власти очень трудно идут навстречу. За весь прошлый год проведена всего одна эксгумация близ Джяковицы, где обнаружено семь тел. Мы еще не получили результаты анализа ДНК, но это почти наверняка тела похищенных сербов.

— Сотрудничаете ли вы с миссиями ООН UNMIK, Евросоюза EULEX или с властями самопровозглашенной республики Косово?

— Должен вам сказать честно — мы и с чертями рогатыми готовы сотрудничать, лишь бы добиться правды о своих близких. Мы понимаем, что никто из них не выжил, но каждая семья хочет похоронить останки достойно. В субботу, 2 марта, был День поминовения усопших, все пошли на кладбище. А нам где поставить свечу в память о наших пропавших близких? И это каждый раз один из самых тяжелых дней.

До июня 2018 года расследованиями занималась миссия ЕС по верховенству закона в Косово EULEX. С июня их мандат изменен, миссия стала наблюдательной и рекомендательной, все дела перешли к косово-албанским правоохранительным структурам.

Сейчас действуют две комиссии по пропавшим без вести — приштинская и белградская. Ранее они успешно сотрудничали, сотрудничают и сейчас, но связаны политическими ограничениями. Косово-албанская комиссия назвала себя "правительственной", что представляет проблему для взаимодействия с властями Сербии. Председателю белградской комиссии Велько Одаловичу две недели назад албанцы запретили въезд на территорию Косово.

В марте должно быть заседание рабочих групп, посмотрим, состоится ли оно. Мы им передали данные о всех предполагаемых местах захоронений, но на уровне косово-албанского самоуправления ничего не предпринимается для проведения эксгумаций.

— Ведутся ли сейчас расследования в региональных и международных структурах по вопросу похищения людей в Косово?

— Мы подозреваем в причастности к похищениям всех полевых командиров и командующих семи оперативных зон ОАК. У нас есть их имена. Еще в 2002 году мы передали информацию о 574 пропавших без вести прокуратуре по военным преступлениям в Белграде. Они сообщили, что передали материалы Международному трибуналу по бывшей Югославии в Гааге (МТБЮ).

Пять лет назад был основан Специальный суд по преступлениям в ходе вооруженного конфликта в Косово, размещенный в Нидерландах. Он действует, мы встречались с представителями их прокуратуры из Гааги. Суд работает по косовским законам, но в нем задействованы граждане других государств. У нас есть информация, что они уже опросили 12 бывших членов ОАК. К сожалению, один из них (полевой командир Сулейман Селими. — Прим. ред.) туда и обратно в Гаагу летал правительственным самолетом самопровозглашенной республики, а по возвращении назначен советником премьера Косово Рамуша Харадиная.

Мы убеждены, что осуществлялась торговля человеческими органами, что подтвердил доклад 2010 года депутата Совета Европы Дика Марти. Парламентская ассамблея Совета Европы приняла этот доклад.

К настоящему времени из 176 семей пропавших без вести в Косово осталось всего пять живых родителей, остальные — матери-одиночки, теперь уже бабушки-одиночки, у которых масса социально-материальных проблем. Все боремся за выживание, а мы вместе с этим и за то, чтобы найти наших близких. Точнее — их останки.

— Были ли во время эксгумаций найдены тела, которые имели следы изъятия органов?

— Это практически невозможно установить спустя 20 лет. Остались только кости, почти ничего больше. Но существуют версии, что несколько клиник в Албании занимались трансплантологией. Есть некоторые сведения и предположения, что наши соотечественники доставлялись в Албанию и Македонию, где у них изымались органы, после чего они могли быть там убиты и захоронены.

Поэтому мы больше всего надеемся на Специальный международный суд в Гааге, на то, что он ответит на наши вопросы. Но есть еще одна проблема — защита свидетелей. Свидетели являются ключевым звеном в нашем деле. Мы, как члены семей пропавших без вести, не имеем права называть имена своих источников информации, потому что наши близкие точно мертвы. А что станет с ними и их семьями? Поэтому мы сейчас между молотом и наковальней, когда речь идет о свидетелях.

Кроме того, у Специальной прокуратуры при международном суде есть списков юристов, которые будут представлять наши интересы, и они говорят, что мы не можем выбирать своих представителей на процессе. При этом мы узнаем, что бывший главный судья МТБЮ Теодор Мерон, который приговаривал сербов, сейчас будет защищать интересы албанцев в предстоящих разбирательствах. Поэтому мы ощущаем себя гражданами пятого сорта. Как будто весь мир против нас.