Томос стал духовной берлинской стеной для украинского Православия

О том, как в УПЦ восприняли действия Элладской Церкви по признанию раскольнической «ПЦУ» и о причинах принятия такого решения греками, почему в связи с этим над Православием в Украине и мире навис кризис, роль США в этом процессе, об ошибках предыдущей власти в ведении религиозной политики, и когда в стране может воцариться мир и гармония — в интервью заместителя Председателя Отдела внешних церковных связей УПЦ протоиерея Николая Данилевича порталу apostrophe.ua.

— Начать разговор хотелось бы с важного события этого года, а именно признания Элладской церкви, а вслед за ней и Александрийским патриархатом, автокефалии “ПЦУ”. Какая официальная позиция УПЦ по этому вопросу?

— Конечную официальную позицию сформирует Синод нашей Церкви, который еще не заседал с момента упомянутых Вами событий. В настоящее время есть заявление Отдела внешних церковных связей УПЦ, в котором говорится, что это решение стало ударом ножа в спину канонической УПЦ. Ведь ранее упомянутые Вами Церкви признавали нашу Церковь единственной канонической, а теперь они заняли диаметрально противоположную позицию. Вместе с тем, нами была выражена благодарность митрополитам, священникам и мирянам Элладской Церкви, которые выступили против признания “ПЦУ”, а таких было много. Публично заявили о своем несогласии десять архиереев, а реально тех архиереев, которые против признания “ПЦУ” в Элладской Церкви, по меньшей мере, половина. Просто они молчат.

— Боятся? Или почему?

— Есть разные причины. Во-первых, Элладская церковь наполовину зависит от Константинополя. Каким образом? Она имеет 80 митрополитов, из которых 36 зависят от Константинополя почти напрямую: они административно руководствуются синодом в Афинах, но на их избрание влияет Константинопольский патриарх, которого они и поминают за богослужением. Так исторически сложилось. Кстати, была информация, что из Стамбула даже угрожали архиепископу Афинскому Иерониму – если он не признает “ПЦУ”, то эти 36 епархий полностью заберет к себе Константинополь.

Таким образом мы видим, что “ПЦУ” признали сателлиты Константинопольского патриархата, то есть те же греки, только в других церквях. То есть, вторая причина – это давление из самого Фанара.

Третья причина – греческая солидарность. Они пытаются поддержать своего патриарха, даже если он и не прав. 12 октября 2019 года много архиереев Элладской Церкви, когда выходили из собора, который фактически согласился с признанием “ПЦУ”, в кулуарах дословно говорили так: “Мы понимаем, что это неправильно признавать самосвятов и отлученных, но мы должны помочь своему патриарху [Константинопольскому]”. Для греков Константинопольский патриарх в какой-то степени является сакральной личностью, которая напоминает им о славных временах Византийской империи, где греки играли главную роль. Надо понимать, что греки и в Африке, а именно в Александрии и в Константинополе – это остатки тех греков, которые остались там после распада Византийской империи. Кстати, в Стамбуле их сейчас проживает всего-навсего не более 650 человек. Вселенский патриарх, на самом деле, не означает всемирный, а патриарх империи, Византийской империи, которой уже нет. Просто так перевели с греческого языка титул, и вводят в заблуждение людей.

Четвертая причина – это давление греческого государства, потому что Элладская Церковь имеет связь с государством на конституционном уровне, и, фактически, является государственной Церковью. Епископы и священники в Греции получают зарплату не от Церкви, а от государства. Греческое государство финансирует также и Александрийский патриархат. А это значит, что они находятся в зависимости от государства.

Последняя, но очень важная причина – это давление Соединенных Штатов Америки. Это заметно и по тому, что посол США в Греции Джефри Пайетт за последнее время встретился с большинством митрополитов Элладской Церкви и продолжает это делать. Американские послы за последние полтора года начали регулярно встречаться с главами и представителями почти всех Поместных Православных Церквей. Последние такие встречи с патриархами Болгарии и Сербии. Этому есть подтверждение в виде многих официальных сообщений и фотографий, которые легко найти в интернете. Кроме того, Государственный секретарь США Майк Помпео приветствовал “ПЦУ” с созданием, а Сенат США даже опубликовал целую резолюцию по этому поводу. А на днях вишенкой на торте стало сообщение о том, что на второй день после объявления Иерусалимским Патриархом Феофилом 21 ноября инициативы о Всеправославном совещание в Иордании для разрешения кризиса в Православии, уже упомянутый нами Посол Джефри Пайетт встречается с Архиепископом Афинским Иеронимом, который после встречи заявляет, что никуда не поедет. И уточняет, что не поедет, пока ему об этом не скажет патриарх Варфоломей из Стамбула. Вызывает удивление, почему ни одна другая страна не уделяет такого внимания православным процессам в Украине, а Америка, которая есть в большинстве протестантско-католической страной, где православные относятся к меньшинствам – так открыто поддерживает “ПЦУ”? Согласитесь, это вызывает определенные подозрения.

Фото: oukraniko.blogspot.com     

— В чем проявляется интерес Штатов?

— Я думаю, что для США Греция и Украина имеют ценность, скорее, как форпост в противостоянии с Россией, но теперь уже и в духовном плане. Если раньше США боролись с Россией в политической, военной, информационной и экономической сфере, то теперь противостояние перешло в сферу церковную. Нам в Украине это надо четко понимать. Понимать наше реальное место в этих противостояниях. Мы являемся полем боя. К сожалению. Это представляет большую проблему для самой Церкви. Вмешательство политических и геополитических факторов в церковную ситуацию становится очень заметным. И это понимают в Поместных Церквях. На днях авторитетный в православном мире Архиепископ Албанский Анастасий поддержал Иерусалимского патриарха относительно всеправославного обсуждения украинского церковного вопроса. В своем заявлении он, между прочим, сказал, что “церковные события уходящего года, создали новую действительность, с явным вмешательством геополитических интересов”. Наша Церковь категорически против любых внешних или внутренних государственных воздействий на церковную жизнь. Это только усложняет жизнь и миссию Церкви. Это одна из причин того, почему наша Церковь не хотела и не хочет принимать участия в этих играх с Томосом, которые мы наблюдали в течение прошлых полутора лет.

— А какая тогда роль России в борьбе за церковное влияние в Украине?

— Я понимаю Ваш вопрос. Нашу Украинскую Православную Церковь очень часто обвиняют в том, что, якобы, мы хотим быть с Москвой, поддерживаем интересы Российской Федерации, “русского мира” и. т. п. Но это не так, это неправда. Как сказал Блаженнейший Митрополит Онуфрий, когда ему поставили подобный вопрос, “мы никакой русский мир не строим, мы строим Божий мир”. Это важно понимать. Церковь отделена от государства, – как украинского, так и от российского, да и от американского, кстати. И Церковь должна быть вне политики. Поэтому для УПЦ важна не Москва, не политические вопросы, а вопросы церковные, вопросы сохранения канонического порядка в Церкви. Эти вещи надо понимать и отделять.

Вместе с тем, очень хотелось бы, чтобы в будущем Украина не была антироссийской, так же как и Россия не была антиукраинской. Ведь от этого страдают оба народа. Но это взаимный процесс, нужны усилия с обеих сторон. Церковь и священники должны призвать к миру и к примирению, а не к войне и противостоянию. Так записано в Евангелии. Это мы и пытаемся делать. Между церковными людьми наших стран нет напряжения, конфликт существует только между политиками, между государствами. Начать примирение, по моему мнению, можно было бы с “информационного мира”. Надо перестать в СМИ нагнетать истерию друг против друга. Надо уходить от радикальных взглядов и заявлений с обеих сторон.

— Какой реакции следует ожидать от других патриархатов? Станут ли для них сигналом уже оглашенные решения Элладской и Александрийской Церквей?

— Ситуация с провозглашением автокефалии “ПЦУ” противоречит как канонам, так и традиции Православной Церкви. Такого никогда не было в церковной истории. Я имею в виду, чтобы признавалось наличие священнического и епископского сана за теми, кто его совсем не имеет. И это понимают в Поместных Церквях. А потому, даже те Церкви, которые солидаризируются с ошибочными действиями Фанара и признали “ПЦУ”, вынуждены делать это не потому, что это правильно с церковной точки зрения, а потому что они подвергаются внешнему давлению. Мне очень неприятно говорить об этих вещах для внешней аудитории, но люди должны знать правду, поскольку это уже вышло наружу. Таким образом, ответ на Ваш вопрос зависит от того, подвергнутся ли другие Церкви внешнему давлению или нет. Но в любом случае Церкви, которые не признают “ПЦУ”, все равно останутся, пока не будет принято какое-то общее православное решение. Следует говорить откровенно, сейчас мировое Православие не просто вошло в зону турбулентности, оно стоит перед угрозой раскола. И виной тому действия Константинополя.

Если бы здесь, в Украине, все было сделано согласно канонам и законам Церкви, то ни у кого в православном мире не возникало бы вопросов. Но поскольку Константинопольский патриархат в Украине фактически создал параллельную иерархию, основав параллельную церковь, ввел в лоно Церкви людей, которые в действительности не имеют священников и епископских рукоположений – это вызывает, мягко говоря, много вопросов в других Поместных Церквях. Сейчас в Украине два митрополита Киевских. Это как два президента в одном государстве. Но это же неправильно! Почему наша УПЦ выступает против “ПЦУ”? Потому что “ПЦУ” была создана на основе УАПЦ и УПЦ КП, которые когда-то были частями нашей Церкви. Говоря светским языком, в начале 1990 годов в Украине состоялись процессы церковного сепаратизма. От УПЦ отделилась УАПЦ в 1989 году, а затем и УПЦ КП в 1992 году, и теперь эти части, которые тогда отошли от нас, претендуют называться Поместной Церковью Украины. Вот такой абсурд состоялся в украинской церковной среде. Но хуже всего то, что этот абсурд сегодня подается и пропагандируется как норма. Поэтому эти неправильные вещи следует исправлять.

— Вы упомянули об инициативе Предстоятеля Иерусалимской Церкви, который пригласил Первоиерарха в Иорданию, чтобы обсудить вопрос “сохранения единства в евхаристическом общении”. Что даст это обсуждение? Поможет ли это в конце концов обрести гармонию в отношениях православных?

— Да, это очень положительный и обнадеживающий жест. Мы надеемся, что в нынешний кризисный момент этот голос будет услышан и если не все, то значительное количество глав Церквей будут иметь волю туда приехать. И тогда украинский церковный вопрос будет или решен, или же будут намечены пути его решения. По крайней мере, это шанс решить проблему. Других возможностей пока нет. А голос Албанского Архиепископа Анастасия, который также выступает за Всеправославное совещание, повышает шансы того, что оно все-таки может состояться.

— Какие вопросы там должны быть подняты?

— Украинский вопрос, прежде всего. То есть, что делать с “ПЦУ” и как решить церковный раскол в Украине, поскольку действия Константинопольского патриархата только привели к еще большим проблемам – не только в Украине, они породили всеправославный кризис. А также, при случае, могут быть подняты и другие актуальные для Православия вопросы.

— То есть может случиться, что на Всеправославном совещании “ПЦУ” могут ликвидировать или объединить с УПЦ?

— Сейчас никто не может сказать, что может быть. Но совершенно ясно, что в одной стране должна быть только одна Православная Церковь, а не две или больше. Это в диаспоре у нас сейчас такая ситуация, когда на территории какого-либо государства, в Западной Европе или в Америке, есть несколько православных епископов – греческий для греков, румынский для румын, русский для россиян. Но эмиграция является относительно новым явлением для православных народов. Конечный порядок функционирования церковных структур в диаспоре еще не выработан. Однако на традиционных территориях Поместных Церквей, где православное население живет компактно, должен быть один епископ, одна Церковь. Это требования канонов. Поэтому та ситуация, которая сейчас есть в Украине, ненормальная. Также я хотел бы подчеркнуть, что мы не воспринимаем “ПЦУ” как отдельную Церковь. Это часть нашей Церкви, которая ранее отошла от нас. Так же как Донбасс и Крым – это часть Украины. Поэтому они как были раньше, так и должны быть в будущем частью нашей Церкви, единой Церкви. Ну, дали им Томос, и что? Вопрос единства не решен. От этого они не перестали быть теми, кем являлись ранее – бывшей частью нашей Церкви, отошедшей от нас.

Еще полтора года назад, когда Константинополь анонсировал свои намерения относительно Украины, в такой сценарий среди глав и иерархов Поместных Церквей никто не верил. Я об этом могу сказать ответственно, потому что мы имеем с ними постоянное общение. Собственно поэтому мировое Православие не приемлет этих шагов патриарха Варфоломея и даже тот факт, что две Церкви признали “ПЦУ” – только усиливает раскол, а не решает сути вопроса. Это показывает, что одни церкви становятся на одну сторону, а другие – на другую. И это большая проблема.

— К чему может привести такой раскол в православии? Можете смоделировать какие-то сценарии?

— Трудно прогнозировать. Может быть все, что угодно. Можно предположить, два основных сценария. Первый – состоится Всеправославное совещание, на котором будет найдено решение. Мы очень надеемся на такой оптимистичный сценарий. Второй вариант – разделение Поместных Церквей на два лагеря – условно грекоязычные и славяноязычные. Это пессимистический сценарий. Возможен и некий третий сценарий.

— В связи с этим, как вы оцениваете высказывания министра культуры о том, чтобы церковные структуры, которые имеют отношение к Российской Федерации, должны обязательно указывать это в названии?

— Считаю, что министру культуры, как человеку ответственному, следовало бы очень осторожно высказываться на такие темы. На данный момент нет ни одного законного требования, которое обязывало бы УПЦ изменить свое название. В законе не говорится об УПЦ. Министерство культуры при предыдущем политической власти пыталось ввести людей в заблуждение и с помощью манипуляций утверждать, что это касается именно УПЦ. Они прибегли к манипуляциям, анализируя не юридические, а канонические документы, которые не имеют к государству никакого отношения. Ведь церковные каноны или правила не имеют для государства силы закона. Это в Византии когда-то так было, когда церковные декреты или каноны имели силу государственных законов. У нас же в Украине государство сейчас имеет светский характер. Повторюсь, что наши внутренние церковные документы не имеют для государства юридического веса. Насколько я помню, в нашем религиозном законодательстве говорится, что государство уважает, признает и не вмешивается “во внутренние установки церквей и конфессий”.

Именно поэтому религиоведческая экспертиза, которую сделало Министерство культуры за подписью председателя Департамента по делам религий А.В. Юраша, где указывается, что мы должны переименоваться, не имеет никакой законной силы. Здесь происходит смешивание канонических и юридических понятий. Собственно, поэтому мы подали иск в суд по поводу этой экспертизы, а также инициировали обращение в Конституционный суд относительно этого закона. Ведь сам закон противоречит не только Конституции, но и базовым правам человека. Религиозная организация сама выбирает себе название, и никто не может заставить ее назваться по-другому. В этом и заключается антиконституционность этого закона.

– То есть, вы хотите сказать, что это решение принималось в результате неосведомленности?

– Скорее, в результате политической целесообразности, наличия заказа со стороны прошлой власти, а также по подсказке из недр нынешней ПЦУ. Это еще и определенное лукавство и манипуляция общественным сознанием. Есть принцип, что государство не вмешивается во внутренние установки церквей. То, кто там с кем связан духовно, кто за кого молится – не касается государства. Как я уже сказал, за попытками нас переименовать стоят очень некрасивые, по сути рейдерские намерения “ПЦУ”. Почему? Потому что они хотят забрать наше название как УПЦ. Каким образом? В нашем государстве Церковь не имеет статуса юридического лица. Такой статус имеет каждый приход, монастырь, духовная семинария, но Церковь как конгломерат, определенная сумма, этих приходов не имеет такого статуса. Но есть понятие религиозного центра, который этой суммой приходов руководит. В нашем случае этот религиозный центр зарегистрирован как “Киевская Митрополия Украинской Православной Церкви”. После создания “ПЦУ” они умышленно зарегистрировались с почти подобным названием “Киевская Митрополия Украинской Православной Церкви (Православная Церковь Украины)”. И это при том, что в Томосе они не называются УПЦ, а именно “ПЦУ”, или еще “Святейшая Церковь Украины”. То есть, налицо противоречие. И это они сделали в надежде, что нас переименуют, и они смогут забрать наше имя, а затем и храмы. Они и в СМИ пытаются часто называть себя не “ПЦУ”, а именно УПЦ, вводя в заблуждение людей. То есть это чистой воды рейдерство, которое в перспективе вновь приведет к конфликтам. Зачем это делать? Я уже не говорю, что это не по-христиански.

Кроме того, во времена, когда президент Зеленский пытается решить проблему вооруженного конфликта на Востоке, продолжать создавать религиозные проблемы внутри страны – не очень правильно. Президент говорит о том, что необходимо примирение, в том числе внутри страны. Мы хотим сшивать страну, а такие вещи как переименование Церкви, являющиеся рудиментом идеологии предыдущей власти, только вредят этому. Мы же понимаем, как это будет действовать в общественном сознании: Россия – враг, значит, Русская Церковь – также враг, значит все те, кто связан с Русской Церковью, также враги. Мы фактически себе искусственно формируем врагов внутри страны. Ведь к УПЦ относятся сами украинцы, граждане Украины, а не завезенные россияне, как это иногда можно прочитать в пропагандистских СМИ. Поэтому, на мой взгляд, эти движения по переименованию, а соответственно и заявления министра, противоречат стратегической линии Президента.

Кроме того, наша Церковь была и остается крупнейшей в стране. У нас почти 12 500 приходов и по моим подсчетам каждое воскресенье в храмы нашей Церкви по всей стране приходят от 2 до 3 миллионов верующих – граждан Украины.

— Как вы это посчитали?

— В среднем в сельском храме во время службы молятся 50-70 человек. В городском храме – 300-500. Если мы возьмем за среднюю цифру 150 человек по приходам, то это получается почти два миллиона. В большие праздники бывает и больше. По той же статистике мы получаем в “ПЦУ” примерно 400 000 человек. Но в связи с тем, что количество реально церковных людей в них значительно меньше, я думаю, в среднем в обычное воскресенье их храмы по Украине посещают примерно 200 000 человек. Опять же, мы не говорим о Рождестве или о Пасхе. На большие праздники люди идут в храмы, обычно не задумываясь об их конфессиональной принадлежности.

— А как в целом на прихожан повлияла эта ситуация? Что говорят люди, которые приходят в церковь?

— Пока по телевидению была вся эта истерия по Томосу, было внимание государственной власти, СМИ, было напряжение среди людей, и это привело к тому, что люди перессорились между собой. По селам и в семьях люди поделились, общество разделилось, начались захваты храмов. Особенно на Западной Украине. В результате, если выразиться образно, Томос стал определенной духовной берлинской стеной для украинского Православия, он не просто разделил, а законсервировал разделение украинского Православия на две неравные части. Причем разделил людей как на уровне личного общения, так и структурно. Есть сейчас УПЦ и “ПЦУ”. Мне скажут, что разделение было и раньше. Соглашусь, но теперь оно зацементировано Томосом. Если раньше те церковные части, которые отошли от нас, чувствовали свою неполноценность и была надежда на их возвращение к нам и восстановление единства, когда в одной стране одна Церковь, а не две, то теперь они почувствовали себя самодостаточными из-за признания Константинополем. Теперь мы должны ожидать какого-то момента, когда эту стену можно было бы разрушить. Также я боюсь, чтобы эта стена не стала таковой для всего мирового Православия, которое уже разделилось в оценке украинских событий.

Уже с мая 2019 года, когда не стало Порошенко, нет имассовых захватов храмов. Есть единичные конфликты на местах, которые в основном остались от действий предыдущей власти. Сейчас же надо, чтобы государство равноудаленно относилось ко всем конфессиям, а не помогало захватывать прихода, как это было при предыдущей власти. Ведь при Порошенко на местах полиция и даже представители СБУ помогали захватывать наши храмы, выгоняли оттуда наших людей. Такие случаи зафиксированы нами в Ровенской и Волынской областях. Уму непостижимо – государство в лице этих структур воюет со своими гражданами?

Зато нынешняя власть начинает более адекватно реагировать на эту ситуацию. Например, недавно в Винницкой области, когда представители “ПЦУ” ночью захватили помещение воскресной школы нашего прихода в селе Лука-Мелешковская, утром приехала полиция и выгнала их оттуда. То есть, появились признаки того, что государственные структуры начинают адекватно выполнять свои функции и пытаются обеспечивать законность и порядок.

— Где эти случаи были квалифицированы как захват?

— В общем, из около 500 конфликтных точек, возникших за прошлый год, мы потеряли около 250 храмов, из которых 70 перешли к “ПЦУ” добровольно, а другие были ими захвачены. Сами по себе эти последние случаи являются захватами. То есть в последних случаях мы потеряли храмы, но не потеряли людей, общины остались. И люди во многих местах начинают строить новые храмы, много где идут суды.

— Почему после Томоса процесс перерегистрирования приходов шел активно, а сейчас замедлился?

— Потому что нет государственного заказа. Тогда это была политика президента Порошенко. Когда мы ездили по проблемным приходам в западном регионе, нам люди говорили, что если бы не председатель сельского совета, у нас бы было спокойно. Понятное дело, председатель сельского совета действует не один. Указания шли от Администрации президента в облсовет, а оттуда на местный уровень. Примерно за неделю до Пасхи 2019 года была встреча представителей Всеукраинского совета церквей с Петром Порошенко, и Блаженнейший Митрополит Онуфрий об этом ему прямо сказал. Порошенко был растерян и не знал, что ответить.

— Учитывая все вышесказанное, какую историческую оценку вы дали бы Петру Порошенко?

— Как священник, я компетентен давать оценку только его религиозной политике. Тот факт, что 73% украинцев проголосовали против Порошенко, означает, что старая идеология, в том числе и в религиозной сфере, потерпела фиаско. Время показало и люди подтвердили неправильность его религиозной политики, которая во многом разделила народ, еще больше усилила уже существующие разделения, породила около 500 религиозных конфликтных точек по всей стране. Если смотреть с исторической точки зрения, то Порошенко, не знаю сознательно или нет, но пытался реализовать религиозную политику, которая была характерна для некоторых православных стран конца XIX-начала ХХ века, когда в Европе был период рождения и развития национальных государств. Сам тезис “Армия, язык, вера”, кстати, принадлежит периоду политики Российской империи начала ХХ века. Теперь же, в XXI веке, Церковь уже не играет такой роли, которую она играла ранее, а формирование национальных идентичностей происходит по-другому.

Кроме того, считаю, что Петра Порошенко в религиозной политике просто использовали. Использовал Константинопольский патриархат. Ведь на самом деле инициатива по Томосу исходила не от Порошенко, а из Стамбула. Его фактически позвали на Фанар и сказали, что хотят и готовы дать Томос. Заметьте, не с Церковью начали говорить, а с президентом. А он просто решил воспользоваться ситуацией и начал пиариться на ней. Но это ему не помогло. Он вызвал иерархов УПЦ КП и УАПЦ, заставил их написать обращение в Константинополь и пошел процесс. Это одна из тех причин, почему наша Церковь не захотела участвовать в этой игре. Фанар, по сути, дождался антироссийской власти в Украине и, опершись на западную поддержку, открыл свою юрисдикцию в Украине в лице “ПЦУ”, назвав ее автокефальной, которой она в реальности не является, потому что находится под удаленным контролем из Стамбула. Сейчас бы, при нынешней власти, Константинополь такого в Украине уже не смог бы сделать. Они просто воспользовались моментом. Что-то подобное Фанар сделал и в Эстонии в 1996 году.

Кроме того, Порошенко стал заложником тех людей, которые одолевали его, и он был вынужден уже идти в фарватере сторонников “ПЦУ” и греко-католиков. Он не смог вести свою сбалансированную религиозную политику. Через его уста в официальных речах звучали выпады и очень некрасивые слова против нашей Церкви. И эти идеи ему вкладывали сторонники упомянутых конфессий. Это вредило стране, ведь и мы тоже являемся ее гражданами, а из нас пытались сделать врагов.

Поэтому я бы дал Порошенко однозначно негативную оценку. Он позволил еще одной внешней силе зайти в Украину. Единства Православия его действия точно не принесли, а людей рассорили основательно. И тот результат на выборах, который получил Порошенко, об этом красноречиво свидетельствует. Верующий народ не воспринял этого. Кстати, за митрополитом Винницким Симеоном из 291 прихода пошли лишь 26.

В то же время, когда президент Зеленский ездил в Стамбул и встречался с патриархом Варфоломеем, то он отказался подписывать любые документы, которые обязывали бы его к продолжению политики Порошенко в этой сфере.

— О чем это говорит, кстати? Более светская политика Зеленского в этом контексте будет способствовать единству?

— Мне кажется, что новая власть увидела, что в религиозной среде существует много конфликтов и надо успокоить страну, примирить. А примирять страну, добиваться мира на Востоке и параллельно делить людей внутри страны по религиозному признаку – это неправильно. Стратегическая линия президента – прекращение войны и мир, но, к сожалению, религия сейчас у нас стала конфликтным полем. Мне неприятно об этом говорить как священнику, но, к сожалению, это так. Поэтому я, как гражданин Украины считаю, что нужно дать людям успокоиться и не педалировать этих тем. Поэтому, когда наши оппоненты с “ПЦУ” говорят, что они ожидают вторую волну переходов приходов, надеясь на то, что это им удастся сделать в результате переименования нашей Церкви, то это только будет вредить стране – ее внутренней стабильности и безопасности. Сама стратегия перетягивания и захвата приходов, которую формируют в “ПЦУ”, а соответственно и порождение конфликтов среди людей, является радикально неправильной и вредной. Заметьте, не мы захватываем храмы, а у нас их похищают. Под патриотическими лозунгами. Этому надо положить конец. Нужно отходить от этого, от этой риторики, искоренять психологию войны. Нужно идти к миру, и церковному прежде всего.

Кроме того, это все еще и приводит к падению уровня доверия к Церкви. Недавно было заседание в центре Разумкова, где было констатировано, что доверие к церкви частично понизилось, причем ко всем конфессиям. Эти конфликты отражаются на всех конфессиях. Церковь развивается, когда ее не трогают. Конечно, Церковь и в гонениях растет, но когда ее не трогают, всем от этого становится только лучше.

— Как в целом должны быть построены церковно-государственные отношения?

— Нужна новая религиозная политика. И как это ни странно может Вам показаться, но эта новизна должна заключаться в простом исполнении уже существующих законов. Государство не должно вмешиваться в дела Церкви, должно положить конец захватам храмов, должно быть равноудалено от всех конфессий. Государство не должно оперировать такими понятиями как каноническая или неканоническая церковь, потому что не дело государства определять это. Это внутренние церковные вопросы. Все противоположное тому, что я сказал, мы видели в течение последних 5 лет. Этого не должно быть. Знаете, в Библии написано, что израильский народ состоял из 12 колен или родов. Были количественно большие колена, были меньшие. Им, соответственно, давали меньше земли. Большим давали больше земли, но права всех были одинаковые. Нам так же нужны равные права для каждой конфессии. Кроме того, необходимо, чтобы государство допустило наших священников в качестве капелланов в армию, потому что там так же служат наши прихожане.

— Это действительно правда, что священников УПЦ сейчас не берут в армию капелланами?

— Да, это правда. Вообще в армии у нас сейчас только 1 капеллан, который официально оформлен. И это при том, что “ПЦУ” на данный момент имеет 80-90 капелланов, а Греко-католическая церковь около 20. Это несправедливо, потому что там служат и наши прихожан, соответственно, им также нужен свой священник. Тогда не берите наших прихожан в армию, потому что в ином случае они имеют право на обеспечение своих духовных потребностей с помощью священника нашей церкви. По статистике, не менее 30% военных являются прихожанами нашей Церкви.

— Вы упомянули о переименовании. Подобная ситуация сейчас с УПЦ (КП). Патриарх Филарет и его сторонники всячески отстаивают сохранение полного названия. Как там будут развиваться события, по вашему мнению?

— Это уже проблемы другой конфессии, но я прокомментирую. Филарет фактически сделал раскол внутри “ПЦУ” отошел от них и создал параллельную иерархию, то есть рукоположив новых епископов. То есть он повторил то же самое в “ПЦУ”, что сделал у нас в 1992 году. По церковным правилам, “ПЦУ” его должна отлучить, но они боятся его осудить, потому что они сами возникли по такому же сценарию. То есть осудить Филарета для них означает осудить самих себя.

Во-вторых, мне кажется, что с точки зрения государственных законов, если они хотят называться УПЦ Киевского патриархата, то государство им должно обеспечить это право. Общество Владимирского собора хочет остаться в Киевском патриархате, значит, государство должно способствовать этому и предоставить им это право.

— Чем это закончится?

— Вряд ли УПЦ КП имеет какое-то будущее, потому что им не за счет чего расти. В 1990-х активно открывались новые приходы и за счет этого УПЦ КП тогда и набрала большое количество приходов. Это происходило и при содействии государства, которое отдавало им те храмы, которые были музеями, памятниками архитектуры. Сейчас такого процесса нет. Религиозная сфера уже насыщена, поэтому нарастить свою силу за счет новых общин им вряд ли удастся. Путь экстенсивного развития, когда создаются новые приходы и строятся храмы, заканчивается. Наоборот, мы сейчас на пути интенсивного развития, где приходы должны увеличивать количество своих прихожан иным образом, за счет роста качества приходской жизни.

— Сейчас проходит конкурс на замещение должности главы государственной службы по вопросам этнополитики и свободы совести. На днях стало известно, что Андрей Юраш, которого называют главным по Томосу во времена Порошенко, не прошел собеседование. Какие задачи стоят перед этой службой и кто ее должен возглавит?

— Мы уже говорили с Вами о необходимости формирования новой религиозной политики и о ее принципах. Именно этим и должен заниматься вновь созданная государственная служба. И эту политику должны формировать новые люди. В Евангелие сказано, что нельзя новое вино вливать в старые мехи. Юраш был одним из идеологов религиозной политики предыдущего политического сезона, которая привела к конфликтам, и всего тому, о чем мы говорили ранее. Поэтому оставлять его на том же направлении, это значит продолжать политику Порошенко, от которой все устали и которая показала свою неправильность и вредность. Кроме того, в отношении Андрея Юраша открытое уголовное производство, которое еще продолжается. Он является ангажированным лицом и нарушает права верующих. Наша Церковь выиграла недавно суд у Минкультуры, которое не хотело регистрировать уставы наших приходов. И несмотря на это, насколько мне известно, уставы все равно не регистрируются. Во Всеукраинском совете церквей также весьма недоверчивое отношение к Юрашу среди многих конфессий, кроме разве что “ПЦУ”, интересы которой он лоббирует. Буду откровенен, верующие нашей Церкви категорически против этого человека во главе такого органа.

На этой должности должен быть человек незаангажированный, который не лоббировал бы интересы какой-то конфессии. Конечно, в личном плане любой чиновник может иметь свои религиозные убеждения, но в рабочем плане он не должен этого проявлять, как это делал Юраш.

— Вы сказали, что Церковь всегда была объединяющим фактором. Во времена поиска примирения, которым сейчас занимается власть, очень важно, чтобы такой объединяющий фактор все-таки был. Что может стать таким фактором сейчас? Как нам найти внутренний порядок и гармонию?

— Трудный вопрос на сегодня. К сожалению, такой объединительной силы я сейчас в государстве не вижу. “ПЦУ”, на которую делала ставку предыдущая власть, на такую силу не тянет. Она только разделяет людей. То, что творят ее сторонники в западных регионах страны, просто не по-христиански. Такое впечатление, что они действуют по принципу, чем хуже, тем для них лучше.

До войны 2014 года, когда были спокойные времена, такой объединяющей силой в какой-то степени была наша Украинская Православная Церковь. Ее сила заключалась в том, что наши общины равномерно находились и находятся по всей территории страны. В государстве в то время существовала идеология инклюзивности. То есть, все живущие в Украине являются украинцами, а не только те, кто разговаривает на украинском языке. Если бы нашу Церковь искусственно не подвергали обструкции, она могла бы быть в какой-то степени духовной и моральной силой по той причине, что присутствует по всей территории Украины, где живут и русскоязычные, и украиноязычные, и румыноязычные, и болгароговорящие люди. Наша Церковь очень разная. Мы это чувствуем. Но таково и государство. Какова Украина, такова и Церковь.

Больше нет такой общественной силы, партии или организации, которая просто своим присутствием объединяла бы страну. Все остальное у нас региональное. Украина разная, и успех ее состоял в том, что поддерживался баланс между этими различиями. Как только этот баланс был нарушен, мы получили не только проблемы с Крымом и Донбассом, но и проблемы внутри страны. К сожалению, в результате страна оказалась разобщена политически, социально, религиозно.

Поскольку сейчас объединительной силы нет, то просто нужно уважение друг к другу и понимание того, что мы все разные. Нужна толерантность, терпение, примирение, взаимопонимание, восприятие того, что все мы различны.