Церковные итоги 2019 года

Фото: Кирилл Зыков / АГН «Москва»     

В эксклюзивном интервью телеканалу «Царьград» глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, временно исполняющий обязанности руководителя пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси Владимир Легойда подводит церковные итоги 2019 года

Уходящий 2019 год, как и прошлый 2018-й, стал одним из самых сложных в истории Русской Православной Церкви и всего Мирового Православия, расколы в котором за прошедшие 12 месяцев только усугубились. Но в то же время именно в 2019 году с Московским Патриархатом воссоединилась Западноевропейская Архиепископия русских приходов, а значит, была поставлена точка в этом застарелом церковном разделении, спровоцированном революционной смутой и гражданской войной столетней давности.

Об этом и многом другом – наша очередная, уже ставшая традиционной беседа с одним из ключевых спикеров Русской Православной Церкви, главой Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, временно исполняющим обязанности руководителя пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси Владимиром Легойдой. Сегодня мы с Владимиром Романовичем подводим итоги ещё одного церковного года.

* * *

Владимир Романович, в прошлый раз церковные итоги года мы с Вами подводили в очень сложный и даже критичный момент: непосредственно накануне подписания патриархом Варфоломеем «томоса» об «украинской автокефалии». Ещё было сложно сказать, сколь драматичными будут последствия этого события для канонической Украинской Православной Церкви и в целом для единства Православного мира, но ситуация была и остаётся очень тревожной. Можно ли сказать, что для нашей Церкви главным в 2019 году стало именно это? А главное, какие выводы мы уже смогли сделать из случившегося?

Неканонические действия Константинополя обострили существовавшие и ранее и пока не решённые в Православном мире вопросы. Фото: Petro Poroshenko / Globallookpress     

Полагаю, что сегодня ситуация на Украине и её последствия – один из важнейших вопросов не только для Русской Церкви, но для всего мирового Православия. С точки зрения межцерковных отношений, конечно же. Неканонические действия Константинополя, помимо прочего, обострили существовавшие и ранее и пока не решённые в Православном мире вопросы (в том числе связанные с темой предоставления автокефалии), перевели из области межправославного диалога, в рамках которого их следовало бы соборно разрешать, в практическую плоскость – и сразу резко осложнили межцерковные отношения.

Выводов несколько. Самый масштабный состоит, на мой взгляд, в том, что очевидное возвращение религии с периферии общественно-политических отношений в их центр – очень непростой процесс. И не всегда положительный. Украинская ситуация показывает, что может произойти с церковным вопросом, если он станет разменной картой в политической игре. Причём как внутриполитической (Порошенко), так и внешнеполитической (США не скрывают, что поддерживали и поддерживают проект так называемой ПЦУ).

Слава Богу, среди Поместных Церквей в большинстве те, кто в той или иной степени поддерживает каноническое Православие на Украине, кого печалит произошедшее. И уже Предстоятель Иерусалимского Патриархата Кир Феофил предложил форму «братской встречи в любви». Но в чём причина оскудения этой любви, почему в 2019 году не удалось реализовать нечто подобное и, как видно, даже сейчас далеко не все готовы к такой встрече?

По сути, конечно, причина в нежелании или невозможности даже пытаться жить по Евангелию. Увы, падшая человеческая природа – не отвлечённый богословский тезис, а, если угодно, суровая реальность нашей жизни. Конечно, братскому диалогу мешает «человеческое, слишком человеческое»: человеческие амбиции, политическое давление (а оно в нынешней ситуации довольно сильное и существенно влияет на позицию некоторых Поместных Церквей).

И всё же хочется надеяться, что в наступающем году тема братской встречи сможет перейти в практическую плоскость. А также на то, что те представители Поместных Церквей, которые недавно пересмотрели свои же многолетние позиции и поддержали раскольников, вернутся к канонам церковной жизни.

При этом очевидно и то, что драматические события в Мировом Православии, по сути, укрепляют единство Русской Церкви. В том числе в диаспоре. Воссоединение Западноевропейской Архиепископии с Московским Патриархатом сложно переоценить, но непросто и просто оценить должным образом. Понятно, что главные оценки дадут церковные историки будущего, но хотелось бы узнать Ваше мнение о случившемся. В том числе о том, сняты ли былые противоречия между «парижским богословием» Архиепископии и консервативными богословскими традициями той же Русской Зарубежной Церкви?

Мы много говорили об историческом значении этого события. Могу лишь повторить, что оно имеет как общецерковное, так и собственно гражданское измерения. Это окончательное преодоление всех церковных разделений, возникших в результате революции и гражданской войны. Что касается богословских дискуссий, то они были и будут. Здесь я не вижу какой-то опасности. Главное, чтобы они развивали богословскую мысль, а не приводили к конфликтам.

Но вернёмся из-за рубежа на родину. Мы часто слышим, что «Церковь не в брёвнах, а в рёбрах», хотя в реальности она и там, и там, без мест для соборной молитвы полнокровной церковной жизни быть не может. И именно в уходящем 2019 году наш Святейший Владыка озвучил, что «мы строим в среднем три храма в сутки». Сенсационна ли эта цифра или это жизненно необходимый минимум для продолжающегося времени «Второго Крещения Руси»? Насколько вообще интенсивное храмостроительство важно для Церкви?

Фото: Konstantin Egorychev / Shutterstock.com     

Ещё раз хочу пояснить, откуда появилась эта цифра. Речь, конечно, не идёт о буквальном строительстве трёх храмов в сутки, от фундамента до куполов. Просто если разделить количество открытых в последнее время храмов на количество лет, за которое эти храмы были открыты, получится в среднем 3 в сутки. Это факт. И это – важное свидетельство того религиозного возрождения, которое сегодня происходит в нашем обществе.

По поводу строительства храмов. Полагаю, что это важно не только для Церкви, но для всего нашего народа. Строительством храмов мы утверждаем верность христианскому мировоззренческому выбору, верность Христу и Евангелию. Свято место пусто не бывает. Если не будут строиться храмы, появятся другие здания. И совсем не обязательно религиозные. Давайте посмотрим на эту ситуацию не из уже почти наступившего 2020 года, а, скажем, из 2050-го, 2060-го. Какой будет наша страна? Что будет определять её жизнь, какова будет картинка наших городов? Вот о чём речь.

И здесь же возникает вопрос сбережения в буквальном смысле погибающих древних святынь: что может сделать и делает наша Церковь, чтобы хотя бы «законсервировать» уникальные храмы русской глубинки?

Это очень серьёзный вопрос, которому священноначалие придаёт большое значение. Непосредственно данной темой занимается Патриарший совет по культуре – в соработничестве с Министерством культуры Российской Федерации. Проблема масштабная.

Хорошо, что есть понимание общей картины, составлен список руинированных храмов и храмов, находящихся в аварийном состоянии. Их немало: это сотни церквей по всей стране. В наступающем году работа продолжится, мы будем о ней информировать. И вовлекать в работу всех неравнодушных людей. Очень надеемся здесь на активность волонтёров.

А если говорить не о количестве, а качестве? Какими показателями сегодня можно определить полноценность приходской, общинной жизни?

Сложный вопрос. Мое личное мнение – мы по-прежнему находимся в процессе становления приходской жизни. Конечно, есть прекрасные приходы, где давно налажена настоящая приходская жизнь. В целом же, думаю, что это – одна из важнейших задач современной церковной жизни.

Приход как одна христианская семья, где нет брошенных и где всем – от мала до велика – уделяется внимание. Приход как важный центр не только религиозной и богослужебной (хотя это, безусловно, прежде всего), но и культурной и социальной жизни. Это цели, которых хотелось бы достичь.

В 2019 году много говорилось о реформах в церковном образовании, в том числе о Сретенской духовной семинарии, которую планировалось объединить с Московскими духовными школами. Понятно, что подробно об этом мог бы рассказать глава Учебного комитета, но здесь хотелось бы определить, что называется, «общий знаменатель»: можно ли говорить о реформе как таковой, и если да, какова её цель?

Вопросы духовного образования – в центре внимания Святейшего Патриарха и священноначалия нашей Церкви. На заседаниях Высшего Церковного Совета эта тема является постоянной, ей уделяется максимальное внимание, с подробным обсуждением всех основных проблем.

Думаю, приоритетной, конечно (если мы говорим о духовных школах), является тема подготовки собственно пастырей. Образованных, способных прекрасно ориентироваться в современном мире, не только в академическом, но и в общекультурном плане. Но именно пастырей – то есть людей, призвание которых – быть священниками, помогать людям приходить к Богу. Все учебные планы, академические программы, все образовательные показатели подчинены именно этой важнейшей теме.

Мы видим, что Церковь, в том числе через столь значимую общественную организацию, как Всемирный Русский Народный Собор, главой которого является Святейший Патриарх Кирилл, очень активно подключилась к задачам государственного стратегического планирования. В первую очередь, в задаче народосбережения. И тут появились столь значимые дискуссионные темы, как законопроект о семейно-бытовом насилии, проблема так называемого «суррогатного материнства» и многое другое. Насколько, на Ваш взгляд, важен и слышим глас Церкви и православных экспертов в этих сферах?

Очень даже слышен. Причём, как Вы понимаете, не только в публичном пространстве. Ещё и ещё раз скажу, что по ряду вопросов медийная повестка порой обнаруживает только вершину айсберга. Нередко, кстати сказать, сильно искажая тему. Очень многое готовится и обсуждается в прямом диалоге с профессиональными сообществами (например, тема сокращения абортов).

Так и по законопроекту о профилактике семейно-бытового насилия мы, учитывая вызванный этой темой резонанс и реакцию самых разных кругов нашего общества, находимся в диалоге с законодателями. Доносим до них наши обеспокоенности, вносим свои предложения о том, каким образом можно было бы двигаться дальше в обсуждении этой темы и решении реальных, а не придуманных проблем.

Но ещё раз могу сказать, что голос Церкви, голос православной общественности и экспертов сегодня просто невозможно игнорировать. Это совсем не значит, что всё легко даётся и что везде мы сразу достигаем цели, но так и не бывает.

Как вообще возглавляемому Вами отделу удаётся работать с таким массивом информации, а главное помогать донести её до людей интересующихся, но зачастую далёких от Церкви? Насколько здесь важно, с одной стороны, развитие православных СМИ, а с другой – соцсетей и интернет-пабликов, включая телеграм-каналы, которым, как многие заметили, Вы уделяете особое внимание?

Всё важно. Главное не забывать, для чего всё это делается. Для чего Церковь. Ведь мы – не политическая партия, не корпорация, не учреждение культуры… Сегодня социальные медиа – полноправные участники медиажизни. У большинства традиционных СМИ есть свои «проекции» в социальных медиа, без этого современная коммуникация уже невозможна.

И в заключение традиционный вопрос: какие события грядущего 2020 года лично для Вас видятся наиболее значимыми и ожидаемыми?

Я не могу отделить свои личные ожидания от того, что происходит в церковной жизни. Конечно, это, в первую очередь, ситуация в Мировом Православии и её развитие. Поэтому, безусловно, это все события, связанные с данным вопросом.