«Пусть это будет навсегда святое место»

Статья Светланы Поливановой, нашего постоянного автора, о Кондинском Троицком монастыре была прислана в редакцию сайта еще в марте, и мы решили приурочить ее публикацию к престольному празднику обители – Троице. А в мае узнали, что Светлана Поливанова – журналист, историк, исследователь судеб Православия и подвижников Божиих на Югре, заслуженный деятель культуры Югры, преподаватель, общественный деятель – скончалась. Мы приносим свои соболезнования родным и близким Светланы Валерьевны, ее коллегам и просим наших читателей помолиться о новопреставленной рабе Божией.

В июне 1918 года к сходням Кондинского монастыря (ныне в п. Октябрьское Ханты-Мансийского автономного округа) подошел пароход «Красная звезда», на котором прибыл отряд красногвардейцев. В течение двух дней в монастыре шли горячие споры о том, правомерны ли новые власти отбирать имущество женской обители. А через два дня командир отряда П.И. Пейсель в присутствии своего помощника П.А. Чемагина и 30 гвардейцев объявил жителям села Кондинского о национализации монастырских владений.

К командиру тут же примкнули политические ссыльные, «беднота». «Пришло, пришло наше время…» – потирали довольно руки те, кто в бедности своей нередко оказывался из-за нерадения и лени. «Разрушим до основания старый мир». «Построим прекрасное счастливое свободное общество на земле». Как далеки были эти иллюзии от реальной жизни, покажет время. А пока близость к новой власти требовала проявлений лояльности. Старожил Октябрьского А.В. Калачев рассказывал со слов своей покойной мамы, происходившей из верующей семьи, что именно та самая беднота по наущению коммунистов грабила и закрывала сначала Свято-Троицкий Кондинский монастырь в 1923 году, а затем и храм Живоначальной Троицы в 1930-м.

Светлана Поливанова

«Здесь опасность другого рода»

Кондинский монастырь первый на Обском Севере. Он основан в XVII веке по челобитной остяцких князей Алачевых. Как говорится в поэме уроженки этих мест Галины Илларионовны Макаровой о времени создания монастыря, «Россия обрела Сибирь», и потому утверждение Православия было делом для державы политически важным. В описи церковного имущества, составленной в 1923 году, значится, что один из колоколов был подарен обители старшим братом Петра I – Феодором Алексеевичем. Несколько веков возвещал благовест о присутствии в этих глухих таежных местах Православия.

Один из колоколов был подарен обители Феодором Алексеевичем – старшим братом Петра I

Как отмечает в своей публикации консультант Архивной службы Югры Ольга Спиридонова, в XVII веке монастырь получил земли «на три версты кругом», имел большое хозяйство: свою кузницу, четыре мельницы, солодовню. Монахи добывали железную руду, слюду, изготавливали окна, сливочное и конопляное масло, свечи, сами пекли хлеб, добывали рыбу, держали скот. Кондинская обитель считалась процветающей, монастырь владел 775 душами крестьян.

Непростые для обители времена наступили после указа Екатерины о секуляризации церковных имений. В конце XIX века обитель преобразовали из мужской в женскую. Сюда прислали монахинь из Тобольского Иоанно-Введенского монастыря. И как бывает, женщины тут же навели порядок: обновили иконостасы, выкрасили стены храмов, стали обучать местных детей грамоте.

Группа монахинь Кондинского монастыря

Но уже стоял на пороге трагический XX век. Близость перемен явственно ощущали многие из живших в то время. А тот, кто умел «заглядывать» вперед, пророчествовал не только о скорбях, которые будет претерпевать Церковь, но и о духе ее обновления и очищения. Знали ли те монахини, которые в конце XIX века ехали по послушанию в затерянную в таежной глухомани обитель, что ждет их вскорости на новом месте? Вспоминаются письма священномученика Германа (Ряшенцева), которые отправлял он своим духовным чадам в начале 1920-х годов из ссылки – из села Самарово (ныне Ханты-Мансийска): в них говорится о нравственной атмосфере, которая царила в те годы в Сибири:

«…здесь опасность другого рода: все же среда… теперешняя очень груба, первобытна, во многом совершенно язычески живущая и настроенная».

Но монастырь постепенно объединял вокруг себя самые духовно здоровые силы общества. «Народ составляют святые, а не толпа людей», – очень емко определил этот процесс святитель Иоанн Златоуст. К сожалению, сохранилось немного свидетельств о жизни монахинь Кондинского монастыря после революции. По некоторым непроверенным источникам, когда распустили общину, настоятельницу матушку Серафиму арестовали и под конвоем отправили в Тобольск.

Собирая материал о стариках – жителях Реполово Ханты-Мансийского района, расстрелянных за то, что воспротивились закрытию храма в своем селе, потомок тех стариков Валентина Михайловна Провоторова вспомнила о и Марфе Андреевне Пластининой, бывшей монахине закрывшегося Кондинского монастыря. До революции у Марфы Андреевны был жених, но он погиб на японской войне. Девушка приняла это как Промысл Божий (остается только поражаться цельности натуры таких людей) и ушла в монастырь. После закрытия вернулась в родное село. Фамилия Пластининых была известной в этих краях: братья Пластинины здесь владели до революции мыловаренным заводом.

Детские воспоминания Валентины Михайловны относятся уже к середине прошлого столетия. Марфа Андреевна читала соседским девочкам, в том числе и Вале, Библию. «А почему другие молчат?» – с удивлением спрашивали девчонки, открывавшие для себя мир Православия. «Я одна, а одна голова не беда. Мне не за кого бояться», – слышали в ответ. Маленькая Валя на всю жизнь запомнит прощальный пронзительный взгляд старушки, когда ту заберут в приют для инвалидов.

«Хором пели “Интернационал”»

В 1930 году Свято-Троицкий храм окончательно закроют. Сохранились о том времени воспоминания Марии Сергеевны Калагуровой, которые предоставила мне директор Октябрьского краеведческого музея Елена Викторовна Толстошеина. Мария Сергеевна помнит, как сбрасывали на землю шесть больших колоколов, золоченые кресты, как неделями выколачивали эти кресты из куполов, как срывали с иконостаса иконы, рвали шелковые и атласные хоругви, церковные книги, затем все это собрали во дворе обители и безжалостно топтали грязными сапогами.

Иконы, хоругви, церковные книги топтали сапогами, затем принялись жечь

А.В. Калачев вспоминает рассказы его мамы, которая очень скорбела, видя надругательство над святынями. Их семья жила рядом с храмом, и когда жгли церковную утварь, иконы, богослужебные книги, пыталась хоть что-то спасти из огня. Так в их семье была сохранена одна из икон, которая после будет возвращена в восстановленный монастырь.

Кстати, еще одна икона – Божией Матери «Одигитрия» – из разоренного храма хранится сегодня в Октябрьском краеведческом музее, куда ее передала в 1997 году местная жительница Татьяна Ивановна Филатова, обнаружившая святыню на чердаке недавно приобретенного дома. Четыре года икона была на реставрации в Москве. И вот теперь напоминает посетителям музея о нашем трагическом прошлом.

О нем свидетельствуют и документы, сохранившиеся в Архиве Югры.

– 14 февраля 1930 года состоялось общее собрание Кондинского сельского совета, – рассказывает консультант Архивной службы Югры Ольга Спиридонова. – В повестке дня стоял только один вопрос – о закрытии церкви. Читаем:

«Церковь является угнетением трудящихся масс, агентурой классовых врагов. Церковь надо закрыть и передать ее под народный дом немедленно. Ценности передать в фонд индустриализации».

На собрании присутствовало 130 человек. В документе особо подчеркивается, что все они хором пели «Интернационал».

Но так просто закрыть Троицкую церковь не получилось. О том, что происходило на самом деле, сведений не сохранилось. Но в архиве есть ответ вышестоящего органа – Уральского областного исполнительного комитета Совета РК и КД от 10 марта 1931 года, которым предписывается Тобольскому окрисполкому немедленно передать в пользование верующих закрытую церковь в селе Кондинском Березовского района. Можно догадываться, что ответ пришел на письменное обращение той самой группы верующих, которые пытались противостоять незаконному закрытию храма.

– Нет никаких свидетельств, было ли разрешено верующим вновь пользоваться Троицким храмом, – повествует сотрудник Архивной службы. – До 1937 года здание церкви значилось как клуб, потом было передано Госрыбтресту под холодильник в обмен на равноценное помещение под клуб.

В 1941 году Омский областной совет трудящихся утвердил решение исполкома Микояновского райсовета разобрать молитвенное здание в с. Кондинское, используя его кирпич для строительства нужных объектов.

Вот тут начинается похожая на сотни других история о том, как сложно было разбирать храм на «строительные нужды». Ведь строили на века, и храм, как дом Бога на земле, жил по своим, внеземным законам. Еще один старожил села Василий Кролик вспоминает, что местные жители разбирали храм вручную, как правило на личные хозяйственные нужды, а потом стали мостить кирпичом дорогу по улице Ленина.

Монастырским кирпичом замостили… улицу Ленина

Но храм непросто отдавал небесное земному. Андрей Калачев рассказывает, что перед войной приехала целая экспедиция со специальным инструментом. Опустили сверху вниз желоба – и так спускали кирпичи. «Один кирпич весом в 8 килограмм», – вспоминает о том времени старожил. Потом этот кирпич увезли на барже, а недорушенное здание храма отдали исправительно-трудовому лагерю, затем там разместили керосиновую лавку. В 1957 году в Октябрьском запустили электростанцию, и надобность в лавке отпала. После в помещении храма было хранилище кинолент. Как вспоминают старожилы, в 1950-е годы разобрали два придела Троицкого храма и колокольню. Сохранился лишь один придел – во имя Николая Чудотворца.

Красноречивый факт: два раза строили на месте монастыря в советские годы светские учреждения, и оба раза здания погибали в пожаре. Богобоязненные жители села шептались:

– Господь явно показывает, что не Божие это дело – на территории монастыря устраивать светские организации…

В 1960-е годы хозяевами помещения стали связисты, которые пристроили к храму двухэтажное деревянное здание. В те годы на стенах храма росписи уже не было, только в верхней части восьмерика просматривался, как значится в воспоминаниях, «нарисованный на стене глаз».

Памятник сибирского барокко

Известный в этих краях человек Галина Илларионовна Макарова в самом начале 1990-х годов задумалась о создании краеведческого музея. Как все символично… Только-только отгремела своими разрушительными переменами перестройка, надо было начинать созидать новую жизнь. А Галина Илларионовна начала ее с возвращения прошлого. И в первую очередь с истории Троицкого монастыря, который был по-особому близок ее родителям – последней паре, венчавшейся в стенах обители. Об этом событии со слов Галины Илларионовны, своей мамы, написал историк и краевед Геннадий Николаевич Тимофеев в своем очерке об истории Кондинского монастыря:

«11 октября 1929 года в монастырском храме состоялась последняя служба, во время которой состоялось бракосочетание Марии Сергеевны Чупровой с потомственным монастырским крестьянином Илларионом Варфоломеевичем Калагуровым. Венчание проходило в зимнем соборе, а в памяти осталось благостное свечение зеленого, белого и золотого цвета… огромные иконы Богоматери, Николая Чудотворца, целый ряд которых замыкал большой портрет (в натуральный рост) митрополита Тобольского Филофея (Лещинского). Последнюю службу совершил священник Яков…»

Этот очерк хранится сегодня в Октябрьском краеведческом музее, у истоков которого стояла Галина Илларионовна, бережно сберегшая для потомков не только семейные предания, но и историю родного края.

Галина Илларионовна, собирая исторические материалы, нашла фотографии монастыря 1896 года, разработала его план-схему, на основании которой местный художник Ю.А. Привалов сделал макет обители. Так обитель постепенно возвращалась из небытия. Первые реставраторы приехали в Октябрьское в 1994 году из Ленинграда и Нижнего Новгорода, но потребовалось еще почти два десятилетия, чтобы колокола обители вновь зазвучали над тайгой.

Сегодня колокола обители вновь звучат над тайгой

19 февраля 2020 года на региональном телеканале «Югра» вышла передача, посвященная истории Свято-Троицкого монастыря, журналиста Павла Инькова. Несколько лет велись съемки, свидетельствующие о постепенном возрождении обители, о том, как жители Октябрьского «поднимали» монастырь своей молитвой, трудами по благоустройству и несомненной верой в его восстановление.

Тележурналист называет обитель памятником сибирского барокко, который имеет тесную связь с культовыми сооружениями допетровских времен.

Еще одна интересная подробность: монастырь начинали реставрировать в то время, когда территория Югры входила в состав Тобольско-Тюменской епархии, затем дело возрождения продолжилось в рамках Ханты-Мансийской епархии, которая со временем переросла в митрополию (глава – митрополит Павел (Фокин)); сейчас монастырь является Свято-Троицким архиерейским подворьем новообразованной в рамках митрополии Югорской и Няганской епархии. Сегодня в монастыре постепенно возрождается монашеская жизнь, при обители действует иконописная мастерская: игумен Алипий (Князев) долгие годы возглавлял Тобольскую иконописную школу, и открытие такой мастерской при монастыре вполне логично.

Возрожденная обитель по-прежнему возвышается над многовековой тайгой, своим благовестом призывая к молитве и покаянию.

«Пусть будет память, неподвластная векам, – писала еще до возрождения монастыря, чувствуя свою глубокую сопричастность православной истории своего народа, Галина Илларионовна Макарова, – пусть это будет навсегда святое место».