Великан, змей и стены

Иллюстратор: Владимир Довгяло

(Окончание. Начало см.: «Почему мы – великаны»)

Давайте теперь обратимся к сказке^[1]. Думаю, вы поняли, что великан из сказки – это мы сами. Всё говорит нам о том, что Бог создал великана. Давайте же посмотрим на этого Великана из сказки.

Он покинул свой дворец. Увы, вот в чем проблема: оставляя Бога, ты оставляешь свой дворец, свою родину, и ты уже беженец. Чужой повсюду. Что бы нам ни встретилось и что бы мы ни сделали, ничто нас не удовлетворит, потому что единственное, что является нашим, что может нас наполнить, – это наш дворец, Бог.

И вот этот Великан покидает свой дворец и 7 лет живет вдали от него. Кого же он отправился искать? Да он пошел и встретил своего приятеля – Корнуэльского змея. Ты скажешь сейчас: «Ну давай, рассказывай нам сказки! Да что ты такое говоришь?! И что это за сказки такие?» Но знаете ли вы, что мы прекрасно знакомы с этим змеем? И учимся у него, и что он нам скажет, то мы и делаем, потому что змей этот – никакой не Корнуэльский, а змей нашей жизни.

И если хотите увидеть его сущность, которую он скрывает, то она называется эгоизмом. И когда уходишь к нему, ты уже не плачешь, а заставляешь плакать других. И когда уходишь, живешь и учишься у него, ты черствеешь. И когда уходишь туда, ты слепнешь, больше не видишь и не слышишь. Видишь иногда этим самым своим эгоизмом, что другой тебе что-то говорит, но не слушаешь его, он тебя о чем-то умоляет, но ты не слышишь. Не придаешь этому значения.

Другой стоит перед тобой, а ты размышляешь: «Да ты что, бедный Лазарь лежал у двери богатого из притчи, а он на него даже не взглянул?» Да, он на него не взглянул. А почему? Потому что эгоизм, который жаждал удовлетворения помимо всей этой роскоши, трапез и наслаждений, заставил его не видеть другого человека. Если ты видишь только себя, разве увидишь другого?

Если ты видишь только себя, разве увидишь другого?

Ты видишь только эгоизм – змея, который тебя ослепляет, оглушает, окаменяет, делает больным, ожесточает, выводит тебя за рамки того, чем тебя реально сделал Бог. И это в конце концов становится твоим умалением: человек-великан, образ Божий становится карликом. Кто может завладеть всем, становится ничем. Вот где наш крах и грех.

Великан 7 лет проводит вдали от своего дворца. Это годы, проведенные вне своей души. Кто сегодня пребывает в своей душе? В уме-то мы остаемся. Но кто сегодня пребывает в своей душе, чтобы творить, говорить, действовать? Кто? Никто. Годы, проведенные вне души. Годы подряд вне человека, вне любви, в компании змея, годы вне Бога. С одним только змеем – эгоизмом. Отсюда ты понимаешь, что, когда ты не в душе, не в Боге, ты вне человека. Не чувствуешь, не веришь, не надеешься, не любишь, не живешь. Что бы ты ни говорил, ты не живешь.

Великан за столько лет, проведенных вместе с эгоизмом, только пропитался ужасом, и когда вернулся во дворец, маленькие Дети, завидев его, встали и ушли. Вникните в это. Ты боишься человека любви? Кто же его будет бояться, когда известно, что любовь изгоняет страх. Но сегодня любовь у нас отсутствует, и люди боятся друг друга: отец – ребенка, мать – отца, брат – брата, христианин – христианина, священник – верующего и верующий – священника. Мы все сегодня боимся. Чего же нам недостает, что мы так боимся? И чего боимся? Мы вне любви, люди. Не будем себя обманывать. Поэтому и боимся. Мы не любим, поэтому и боимся.

С другой стороны, святость никогда не иссякает. И видишь святых в наши дни в городе, в селе, где уже, казалось, и нет никого. Боялся ли кто-нибудь подойти к старцу Паисию? Боялся ли кто-нибудь святого Порфирия, хотя было известно, что можно к нему подойти и он «прочитает» тебя как книгу, раскроет всю твою жизнь как книгу? Ты знал это, а побояться не мог. Почему? Потому что у святого была любовь, был Бог. А человека Божия, человека любви ты не боишься. Подойти к эгоисту – этого ты боишься, потому что эгоист неприступен, непреклонен, безличен. Как его не испугаться! Как не прийти от него в ужас!

Когда Великан вернулся в свой дворец, где оказались дети, которые играли там, послушайте, чему он научился у эгоизма. Он закричал:

– Это место – мое!

Вот чему ты учишься: «мое».

Не знаем иного слова, а всё «мое» да «мое». Но «му-у» («μοῦ» [му] по-гречески «мое») говорят не люди, а коровы

Один старец на Святой Горе Афонской говорил:

– Увы, дитя мое! «Это мое» – так учимся говорить мы постоянно. И не знаем другого слова, а всё «мое» да «мое». Но «му-у» («μοῦ» [му] по-гречески «мое») говорят не люди, а коровы.

Отцы Церкви называют эгоизм, черствость эгоизма скотским состоянием. «Это место мое!» Но неужели ты не понял, что и место, и пространство, и время, если ими не поделиться, то они не порадуют тебя?

И что же делает дальше Великан?

Посмотрите, сколько же эгоизма у нас иногда бывает. Христос приходит и говорит тебе:

– Дитя Мое, будь осторожен!

А ты отвечаешь:

– Моя жизнь – это мое право!

Любовь тебя посещает, указывает тебе на твою болезнь, состояние парализованности, твой мрак, а ты говоришь: «Мое право!» Ты многократно отвечаешь таким образом на эту любовь, и в этом наш огромный крах. Я не понял, что сломанная ветвь, если отломить ее от дерева, обречена на смерть, увядание. Вот на что меня обрекает эгоизм, если я отломлюсь от дерева Бога, дерева общения с Богом. Бог – мой корень. Ты говоришь: «Моя жизнь! Мое право!» – и ветка отламывается, она обречена на гибель.

Великан выгоняет Детей из своего сада. Эгоист изгоняет всё самое чистое, что только находит в саду своей души и жизни. Вот что делает эгоизм – изгоняет всё самое чистое, детское и хорошее, что у тебя есть. Этот эгоизм часто принимает облик Ирода, который умерщвляет всё самое чистое и обезглавливает самое святое. Ирод умерщвляет младенцев, обезглавливает святого Иоанна Предтечу – то же самое делает и мой эгоизм. Умерщвляет во мне самое чистое, обезглавливает самое святое и таким образом меня изолирует.

Иллюстратор: Владимир Довгяло

И что же делает дальше Великан? Строит высокую стену вокруг своего сада и вешает табличку: «Нарушители будут наказаны». И эта высокая стена, которую мы видим в сказке и считаем воображаемой, говорит о том, что мы своим эгоизмом воздвигли стены, не одну стену.

Если вы читаете исторические повествования, то знаете, что в Константинополе были две стены, и поэтому город считался неприступным: стена святого Константина и вторая – святого Феодосия. Мне недостаточно одной стены, я построю и вторую, и третью, воздвигну много препятствий, лишь бы не приблизиться к другому и другой не приблизился ко мне. И, воздвигая стены, я оставляю человека и Бога снаружи и вхожу внутрь сам. Ну скажите мне, если нельзя определить это как ад, то как еще назовешь это?

Святые отцы определяют ад как одиночество. А Рай – это что такое? Жизнь вместе с другим

Если почитать «Патерик» и отцов, то они определяют ад как одиночество. Поэтому ад – это не то, чем я буду жить, а то, чем я живу сейчас, оно и продолжится в вечности. Рай – это что такое? Жизнь вместе с другим. А эгоизм научил меня, что во мне нет места ни для кого. Я воздвигаю стены, чтобы кто-нибудь случайно не вошел в мою душу.

Мы очень легко строим стены, а рушатся они с большим трудом, потом нам нужно будет огромное смирение, чтобы разрушить стены, огромное смирение. Много труда, много любви, много молитвы, необходимо большое терпение. Стена строится легко, в один момент, а сломать ее тяжело. Очень тяжело.

Когда возводишь стены, ты что делаешь? Когда я возведу высокую стену, я буду вас видеть? Нет. А вы меня будете видеть? Нет. Отсюда мы понимаем, почему мы реально не можем ни почувствовать, ни понять, ни полюбить другого: ты его просто не можешь увидеть.

Иногда мы говорим: «Но он же меня не чувствует! Не понимает, не видит!» Это потому, что и ты, и он, вы оба воздвигли стены. Чему же тогда удивляться? И стены эти удастся сломать с большим трудом.

Мы не только строим свои стены, но и помогаем другому строить их. Он приходит, и что мы ему советуем? «Не надо с ним говорить! Отойди от него!» – и подносим ему стройматериалы, чтобы стены стали еще выше.

Как же мне увидеть человека, как почувствовать человека, как понять человека? Великое дело – понимание. Прочтите молитву Оптинских старцев. Там говорится нечто такое, о чем мы никогда не задумывались. Что мы обычно говорим на молитве? «Боже, помилуй нас, сделай, чтобы с нашими детьми всё было хорошо, чтобы на работе всё было хорошо». Это всё, конечно же, неплохо, а вот Оптинские отцы говорят: «Помоги мне понимать, помоги прощать, помоги любить». Вот о чем они молятся. Несколькими словами, поскольку мы люди: «Помоги мне, понимая, прощая и любя другого, разрушить стены. Разрушить таким образом то, что меня ограничивает, и снова стать великаном. Разрушить ад и открыть рай». Об этом молят Христа отцы.

Святитель Василий сначала был в Кесарии пресвитером, еще не стал епископом, епископом был тогда Евсевий. А святитель Василий был оратором, великим богословом, подвижником, и народ его любил. А сейчас представьте себе: идет священник, и все бегут к нему, а к епископу не шел никто. Евсевий был человек и немного завидовал, и так между ними стали расти стены. И святитель Василий в какой-то момент решает: «Я должен уйти. Если останусь, что тогда будет? Церковь разделится».

Как хорошо рассуждали отцы! Вот где смирение. Он не искал своей пользы. Одним кивком головы он мог всех перетянуть на свою сторону. Но это его не интересовало. Ему больно было за Церковь: «Неужели я посмотрю на свой интерес и свое право в ущерб Церкви? Разделю народ?» – и уходит.

А легко ли уйти? Нелегко. И святителю Василию нужна была в этом чья-нибудь поддержка. Он ее находит у Христа: «Христе мой, помоги мне!» – а еще и у святого Григория Богослова, который был его другом. Как это прекрасно, вот где находит поддержку человек – у человека и Бога. Он подумал, встал и ушел. Но святой Григорий был миротворцем и владел искусством ломать стены. И с его помощью стены впоследствии пали, и люди объединились. А единение одного человека с другим – это радость для неба.

А наш Великан воздвигает стены и вдруг обнаруживает, что на улице весна, а у него в саду нет: он не мог найти ни одного цветка, там трещал мороз, выла буря, бил град, и больше ничего. А теперь скажите мне: отличается ли от этого тот климат, который создает мой эгоизм? Может ли эгоист почувствовать тепло, весеннюю радость, весенний свет? Внутри у него стоит суровая зима, потому что он выбросил весну вон.

И Великан думал: «Надеюсь, погода изменится». А здесь нам надо быть очень внимательными. Если не разрушишь стен, не полюбишь, не простишь, не приблизишься, исключено, чтобы погода изменилась. Почему? Потому что не изменился ты: изменись ты, чтобы изменилось всё. А если не изменишься, не жди перемен. Думать, что что-то изменится без того, чтобы изменился ты, – это обольщение и самообман.

Если не изменишься, не жди перемен. Думать, что что-то изменится без того, чтобы изменился ты, – это обольщение и самообман

Не жди перемен. Перемены приходят, когда человек меняется. А он меняется, когда любит, когда смиряется, когда кается. Так что не говори: «Погода изменится!» Человек решает и меняется. И если изменится, он может изменить всё.

Но Великан так и сидел в своей лютой зиме, как сидят в ней многие люди. Знаете, сколько людей могут оставаться в суровой зиме собственного эгоизма с юных лет? А сейчас, с течением времени, эта возрастная граница еще больше падает, потому что человек воспитывается на большом эгоизме, вырастает с большим эгоизмом. И вот уже видишь человека, который пребывает в этой суровой зиме с 10-летнего возраста до 90 лет, и весна для него не наступит уже никогда.

Но в какой-то момент стена Великана рухнула. Бог всё устроил так, что, если ты не смиришься, Он что-нибудь сделает, чтобы тебя смирить, дать тебе возможность для смирения каким-нибудь событием, какой-нибудь ситуацией. Поэтому в какой-то момент рухнула стена, которую Великан сам воздвиг, хотя он ничего для этого не делал, а всё сидел и думал: «Погода изменится», – как и мы думаем: «Что-нибудь произойдет. Старый год подходит к концу, а новый будет лучше», – и т.д., однако ничего не меняется.

Итак, Бог дал такую возможность, и стена рухнула. И вдруг он видит, как весна входит в сад, видит каких-то детей, и один из них хочет залезть на дерево, но не может. Великан от радости лишился дара речи: наконец-то весна пришла! Бросился в сад, но дети испугались его, убежали, и снова вернулась зима. Только самый маленький Ребенок не успел убежать.

Иллюстратор: Владимир Довгяло

Там, где в человеке почивает чистота, там весна. Какая весна? Христос – вот весна человека. В чем же почивает Христос? В любви, чистоте, прощении, добродетели, молитве, смирении. Где Христос, там весна. Где Христа нет – там суровая зима.

Тогда Великан спускается в сад, поднимает Ребенка и сажает его на дерево.

Ох уж эти деревья! Какое огромное значение они имеют в нашей жизни! Из-за одного дерева мы пали – хотя, впрочем, не из-за дерева, не дерево было тому виной, а из-за непослушания, из-за нашего эгоистического состояния.

И вот Великан подходит и поднимает Ребенка. И это не случайно. Почему? Чтобы поддержать весну, надо что-нибудь поднять – свой крест. Если понесешь свой крест, древо непослушания снова станет древом послушания. Древо, сделавшееся началом твоего ада, станет началом твоего рая.

Надо понести крест. Великан его понес, и так вернулась весна. Ребенок обрадовался. Великан обнял его и поцеловал, потому что то, что почувствуешь, когда поднимаешь свой крест, – это Божия любовь.

Но когда же любовь в конце концов коснется этого мертвого, холодного, непреклонного эгоизма? Когда произойдет это чудо? Мы все ищем чудес: чтобы какой-нибудь слепой прозрел, парализованный пошел, но всё это ничто в сравнении с прикосновением любви. Любовь воскресит всё мертвое, исцелит всё парализованное, просветит всё омраченное. Прикосновение любви – как же оно важно! Великан обнял Ребенка и поцеловал его – он никогда еще не ощущал такого чуда.

Послушайте теперь голос старца Ефрема Катунакского, который каждый день видел Христа на святом дискосе. Он говорит:

– Я вижу Христа.

Он видел Его своими детски чистыми чувствами и свидетельствовал об этом. И в одной молитве говорится: «Приди, Свет! Где Ты, Свет, Которого я не увижу снова?» Что же это значит? Что благодать Божия входит в человека, но не остается в нем на всю жизнь, а приходит, услаждает его и уходит, чтобы человек продолжил подвизаться, смиряться, усердствовать, терпеть, нести свой крест и ждать. Потому что, если бы она была здесь, я бы ничего не делал и ничего не ждал.

Вспомните мудрых дев из евангельской притчи (см.: Мф. 25). Что они делали? Ждали Жениха. Что такое эта жизнь? Ожидание, вожделение весны, желание того, чтобы она пришла, чтобы меня коснулась любовь, чтобы пришел Христос. Вот что она такое.

Покаянием ты разрушаешь стены. И предоставляешь Богу, чтобы Он теперь строил Своей любовью

И Великан разрушил все стены. Когда тебя коснется любовь, ты снесешь все стены и препятствия. Это духовная жизнь. Покаянием ты разрушаешь стены. Всё, что воздвигал в качестве стен, ты идешь и вычеркиваешь: «Это не нужно», – говоришь. Покаяние – это и есть разрушение. Ты разрушаешь всё и предоставляешь всё Богу, чтобы дальше уже строил Он Своей любовью. Это покаяние. Это рай. Когда вложишь Христа в свою жизнь, когда тебя коснется любовь, стены падут, и тогда Его жизнь войдет в твою жизнь и твоя жизнь – в Его жизнь. Это рай.

Наступит в духовной жизни и зима, но ты ее больше не ненавидишь, не боишься, потому что знаешь, что за ней, за искушением и испытанием скрывается весна, Бог. Ты знаешь это и ждешь. Не боишься. Наступит зима.

Один великий подвижник Святой Горы Афонской, отец Герасим – отличный химик, получивший образование в Европе, говорил:

– Вы видите эту молнию, которая сейчас ударила? Вы и представить себе не можете, сколько математики скрыто за этой изломанной молнией! Это математика Бога. Ты иногда говоришь: «Ударила молния». Но это тоже просчитано. Всё просчитано.

Наступила зима, но Великан уже не боялся: он ждал, знал, как верующий знает, что за испытанием скрывается весна. И вдруг он в изумлении стал протирать глаза, снова и снова вглядываясь в сад. Там открылось чудесное зрелище: в самом отдаленном уголке сада стояло дерево, всё покрытое белыми цветами. Ветки у него были золотыми, и на них висели серебряные плоды. А внизу стоял тот маленький Мальчик, которого Великан так полюбил.

Он быстро спустился в сад. Так бывает, когда познаешь любовь: ты спускаешься вниз и, спускаясь, восходишь. От радости он пустился бежать. Это та спешка, которую мы видим в жизни святых. Они никогда не дают себе отдыха, бегут день и ночь.

И вот, преисполненный радости, он прибежал в сад и прямо по траве подошел к Ребенку. А подойдя, весь побагровел от ярости и закричал:

– Кто посмел нанести Тебе раны?

На ладошках Мальчика видны были следы от гвоздей, и на маленьких ножках тоже.

– Скажи мне, кто посмел Тебя ранить? – закричал Великан. – Скажи, я возьму большой меч и убью его!

– Нет! Это раны любви, – ответил Ребенок.

– Да кто же ты? – спросил Великан.

И вдруг почувствовал странное благоговение и встал на колени перед умерщвленным Ребенком. А Ребенок улыбнулся Великану и сказал:

– Когда-то ты разрешил Мне играть в твоем саду. А сегодня пойдешь со Мной в Мой сад – в рай!

Когда дети прибежали после обеда в сад, они нашли умершего Великана: он лежал под деревом, весь покрытый белыми цветами.

Это рай – когда вложишь Христа в свой сад, в свою жизнь. Но, чтобы сделать это, надо быть великаном. Не эгоистом, а смиренным великаном, надо быть человеком. Когда вложишь Христа в свой сад, Он тоже примет тебя в Свой. А сад этот – рай.