«Самое интересное – видеть, как меняются люди под воздействием христианской любви, терпения и смирения»

Наша собеседница – хронологически вторая по счету настоятельница Петро-Павловского монастыря в Брянске после возобновления монашеской жизни. Коренной москвичке, ей довелось понести основную часть трудов по созиданию обители вокруг храма с накопленными приходскими традициями: богослужения в монастырском соборе возобновились при немецкой оккупации Брянска и после освобождения города от врага уже не прекращались. Именно здесь были обретены мощи преподобного благоверного князя Олега Брянского, пребывающие сейчас в Троицком кафедральном соборе областной столицы.

Жезл по послушанию

Матушка Елена, как впервые Вы оказались в Брянской обители? Что тогда представлял собой монастырь, сколько насельниц здесь было?

Монашеский постриг я приняла у управлявшего тогда Брянской епархией епископа Феофилакта (ныне епископ Дмитровский, управляющий Юго-Западным викариатством Москвы) после полутора лет послушаний в Покровском женском монастыре на Витебщине. Оттуда я и прибыла со своей наставницей матушкой Фамаидой (Стрельниковой), которую вскоре назначили управлять монастырем в другой епархии. А меня владыка Феофилакт благословил помогать ему по хозяйству. Три года спустя я серьезно заболела. Вернувшись в Брянск после лечения в Москве, я и оказалась в монастыре – фактически второй монахиней, вместе с игуменией Сергией (Ежиковой). Это было время самых первых шагов по возрождению монастырского хозяйства. Некогда наша обитель занимала почти половину исторического центра города. Достаточно сказать, что соседнее с нами высотное здание отеля «Брянск» возведено в 1970-е годы на месте Ильинской монастырской церкви. Соседний храм, Преображенский, также относился к монастырю. Обширное монастырское кладбище, на котором находится наш храм и часть монастырской территории, советская эпоха тоже не пощадила: львиная доля его площади закатана в асфальт или застроена, уцелели только считанные надгробия.

Когда я прибыла в монастырь, здесь, не считая соборного храма, были помещения трапезной и просфорной да маленький ветхий домик на крутом склоне деснинского берега. Некоторое время недуг меня не отпускал, и как раз в тот момент владыку Феофилакта и игумению Сергию переводят в столицу. Изо всей общины я осталась одна в монашеском постриге. Поэтому адресованное мне новым правящим архиереем митрополитом Александром благословение взять монастырь под управление, наверное, было логичным. Я тогда уже была на инвалидности и в некотором смущении ответила примерно так: владыко, я об игуменстве никогда не мечтала, мне кажется, это не мое, но обещаю монастырь не бросать. Вот так с Божией помощью и тяну все эти годы.

Вспомните, пожалуйста, ваших учителей на стезе монашеского послушания. Кого по этой части вспоминаете с особой благодарностью, чьи наставления запали в душу сильнее всего?

Таких трое. Помимо матушки Фамаиды (Стрельниковой), которая меня многому научила, это мой духовник, оптинский схииеромонах Серафим (Трофимов) и владыка Феофилакт. Уже позднее я как-то вдруг подметила: их советы, данные мне в разное время, поразительным образом совпадали, буквально с точностью до отдельных слов. Примечательно, что их жизненные пути когда-то пересекались у митрополита Питирима (Нечаева) в годы его руководства Издательским отделом Московской Патриархии.

Сколько сейчас в обители сестер, откуда они к вам пришли?

Две послушницы, три инокини и я – если считать вместе с одной трудницей, всего семеро. За одним-единственным исключением все они местные, брянские. Первую насельницу я позвала по телефону. Татьяна училась на иконописца в местном духовном училище, несла у нас клиросное послушание и внимательно присматривалась к монастырской жизни. Она до сих пор в нашем монастыре – теперь уже дипломированный иконописец. Второй я тоже позвонила сама: она работала у нас уборщицей и просилась в монастырь. Но с нею мы долго и, не побоюсь этого слова, мучительно искали пути соприкосновения и понимания. С Божией помощью мы стали близкими и родными, как и со всеми другими насельницами и труженицами.

От обедов для бездомных до курочек и пчел

На что Вы опирались при формировании монашеского устроения обители?

Заведенный при матушке Сергии порядок я постаралась сохранить. Как мне кажется, игумения Сергия вела себя очень правильно в плане ведения монастыря и литургической жизни. Знаменное пение на клиросе мы оставили, уставные моменты тоже трогать не стали. Вообще сложившийся приход у монастыря был еще с советского времени. Но ядро его составляли бабушки-пенсионерки, ходившие сюда по четыре десятка лет, да несколько монастырских рабочих. Полезных же знакомств в Брянске у меня не было, да и сейчас нет. Кроме того, на москвичей в провинции по традиции смотрят с прищуром. Поэтому, взяв монастырь под свое управление, почувствовала вокруг себя некоторый вакуум. Поваров, впрочем, сразу нашла. А вот чем да как кровлю крыть? Крыша-то как решето – течет… Пробовали писать письма в бизнес-структуры – бесполезно. И тогда митрополит Александр посоветовал: чтобы деньги пошли к тебе, с ними надо расстаться. При обители организовали еженедельное кормление бездомных. Слава Богу, помещение для этой цели как раз нашлось – длинный узкий хозблок при Святых вратах. И сразу же появились меценаты!

Опишите, пожалуйста, обычный день в обители.

Сестры встают около четырех часов утра. В половине шестого, после утреннего правила, начинается Чин двенадцати псалмов. Игуменскую практику я проходила в Дивееве и там взяла благословение на его чтение – конечно, не только потому, что он мне понравился, а еще и из-за малочисленности нашей обители, которая обуславливала необходимость особого усердия в молитве. Получила благословение правящего архиерея на его исполнение – так он и вошел в нашу жизнь. После утреннего богослужения – послушания: как правило, до половины пятого. Вечернее правило читаем в храме или келейно, в зависимости от обстоятельств.

Обитель находится в довольно шумном центре областной столицы. Каким образом это влияет на монашескую жизнь?

Я не жила в сельских монастырях, поэтому квалифицированно сравнивать вряд ли могу. Думаю, главный результат от нашего территориального расположения выражается в интенсивной социальной работе, которую мы ведем среди брянчан. В этом смысле приход монастыря открыт для благих проектов в духе христианской любви и взаимовыручки. Помимо бесплатных обедов для бездомных, мы постоянно опекаем один из детских районных приютов и одну общеобразовательную школу. Прихожан ежегодно приглашаем участвовать в акции «Подари детям Рождество» по сбору подарков для малоимущих и нуждающихся семей. В воскресной школе занимаются полсотни детей… Сейчас завершается капитальный ремонт в недавно переданном нам историческом монастырском здании. В годы Первой мировой войны в нем располагался госпиталь для раненых, после революции – областной кожвендиспансер. В отдаленной перспективе тут предполагается разместить брянский «Дом для мамы», а пока оборудовали кельи для насельниц. Поскольку отопительная система нашей воскресной школы оказалась увязана воедино с этим зданием, на капремонт поставили и ее. Но учащиеся не пострадали: для них оборудовали временные комфортные классы. Так понемногу крутимся как можем. Улей для пчел сделали своими руками, курочками занимаемся, на прибрежных террасах клубнику выращиваем.

«Непременного условия отдавать всю пенсию не ставлю»

Среди насельниц монастыря есть сестры пожилого возраста. Как обстоят дела с их медицинским обеспечением?

Прекрасно. Уж с чем-чем, а с этим проблем не было и нет. Раз в две недели визиты наносит заведующий терапевтическим отделением одной из городских поликлиник. Что касается первой помощи, если необходимость в ней возникает – я сама бывший медработник, да и среди прихожан двое профессиональных врачей. С госпитализацией тоже никаких вопросов обычно нет.

Время от времени среди монашествующих обсуждается вопрос, как правильно в наши дни поступать с денежными средствами, приходящими на личные счета насельников и насельниц, в основном пенсионными. Что Вы думаете по этому поводу?

Непременного условия полностью отказываться от них в пользу монастыря я не ставлю. Именно такой пример лично мне подавала моя настоятельница, и я им руководствуюсь. В любом случае речь, как правило, идет о меньшей доле пенсий – о сумме порядка 2-2,5 тыс. руб. Разумеется, в особых случаях – при той же госпитализации, к примеру, – она увеличивается, безо всяких лишних вопросов с моей или с чьей-либо еще стороны. Кроме того, сестрам нужны лекарства, и когда надо, я помогаю дополнительно.

Скажите, что самое приятное для Вас в игуменском послушании? Что больше всего доставляет радость, дает силы для новых трудов?

Наблюдать, как человек меняется в лучшую сторону. Самое главное на свете – любовь, и мне очень интересно видеть, как понемногу, но неуклонно под действием подлинно христианского отношения духовно возрастает собрат или сестра. В котором часу встала насельница, какие молитвы и по какой причине она не прочитала или почему куда-то вовремя не пришла – это важно, но не принципиально. Ведь я всегда знаю: если послушницы нет на месте, значит, у нее нелады со здоровьем, и здесь от всех нас требуется взаимовыручка. Она и сама мне подробно обо всем этом поведает! А вот реальные шажочки по пути стяжания мирного духа, если набираешься терпения, по-настоящему ценны. Уж я-то знаю, о чем говорю – у меня самой характер очень непростой!

Фото: Владимир Ходаков
В материале также использованы снимки с монастырского сайта