Любовь Твоя сильнее смерти

– А у меня завтра день рождения, – тихо произнесла, весело сверкнув ясными голубыми глазами, худенькая невысокая Кира.

Ее пальцы, чуть задумавшись, снова полетели легкими привычными движениями наносить крем на моложавое приятное лицо.

– Семьдесят первый годочек постучался… Но я на месте не сижу. Жизнь-то не балует. Лет десять назад посетил Господь скорбями… через доченьку мою.

Мне не говорили до последнего: боялись, что не выдержу. А уж в больнице, у постели Любоньки моей, зять возьми да и брякни: «Рак у нее. Четвертая стадия. Опухоль не операбельна». А то все про язву говорили. Я и сама материнским сердцем замечала: угасает кровиночка моя. Похудела, не ест ничего. Да только разве ж могла о таком-то подумать! Как бритвой резануло по сердцу.

В больнице услышала: «Рак у вашей дочери. Четвертая стадия. Опухоль не операбельна»

Не помню, как выходила из больницы. Металась по шумным питерским улицам среди галдящей молодежи, заботливых мамочек, гуляющих пенсионеров… И почему они улыбаются? Огромная бетонная стена горя разом отрезала меня от остального мира.

Хотелось в деревню, к трем березкам за родительским домом, чтобы вылить свое горюшко, уткнувшись лбом в шершавую кору. Много моих слез видели эти березки. Да только сравнится ли с этими детскими слезинками лава, готовая вот-вот вырваться из моих глаз?

Куда нести свое задыхающееся от нестерпимой боли сердце? Свернула на узенькую улочку, отделившись от чужого людского моря, и через некоторое время попала в глухой городской колодец (есть в Питере такие тупики, где стены соседних домов образуют каменную клетку). Животный крик вырвался из груди. Я выла в голос, как раненая волчица. До хрипоты, до полного бессилия. И тут мое безутешное рыдание наткнулось на простую, как ясное утро, мысль: «Мне надо в храм. Мне срочно нужно поговорить с батюшкой».

Утерев слезы, я побежала к отцу Василию, удивляясь, что сразу о нем не вспомнила. В храм-то я не сказать, что б ходила, а скорее захаживала. Исповедовалась пару раз у этого батюшки. Звал он меня на службы чаще ходить. Да разве ж есть у нас время на храм, когда в жизни все более-менее спокойно? А тут о Боге вспомнила, когда «гром грянул». И перекрестилась, как тот мужик из пословицы.

Литургия уже закончилась. Вышел батюшка, уставший, но по-особенному тихий и радостный после службы. Я бросилась к нему со своим горем.

Первое, что он спросил, внимательно выслушав мои несвязные слова, крещена ли Любовь.

– Виновата, батюшка, не крестила ее в детстве. Сами понимаете, советское время. А сама она и не думала в церковь идти…

Отец Василий после затянувшейся паузы сказал, как отрезал:

– Вот вам мое слово: если согласна креститься, везите ее завтра в храм. Я здесь проведу Таинство.

– Что вы! Она не встает. Четвертая стадия, уже не ест ничего, бедный мой ребенок.

– Везите ее сюда. Крестить буду только в храме. Молитесь, обращайтесь к Богородице. «Много может моление Матернее ко благосердию Владыки». А главное – не отчаивайтесь. Бог вам в помощь.

Как я спешила в больницу к своей Любоньке, как я молила Заступницу нашу Богородицу – знает Господь.

Доченька захотела креститься, с трепетом доверила Богу свою угасающую жизнь

Девочка моя захотела креститься, с трепетом доверила Богу свою угасающую жизнь. На следующий день с большим трудом мы привезли ее в храм. Все Таинство с зятем держали крещаемую с двух сторон.

Стоим еле-еле, а батюшка нет-нет да смерть вспоминает в молитвах своих. Что, мол, спогребохомся Христу. Слова-то страшные говорит. Для меня тогда о-очень страшные слова. Это потом уже узнала, что, когда водой омывают трижды – как бы смерти предают, подобно Иисусу Христу. А раз в смерти уподобились Господу, то и воскресаем с Ним в крещении. Умирает в нас ветхий человек, и рождается новый, уже в Боге. А потом миром-то помажут, так и Духа Святого в себя человек принимает, как апостолы в праздник Пятидесятницы.

Отец Василий произнес последние молитвы, благословил новокрещеную рабу Божию Любовь и сказал: «Теперь примите всё, что будет, как из рук Самого Господа. Положитесь на Его святую волю».

Ночь моя прошла в молитвах. Никогда не чувствовала Бога так близко. Вот я кричу Ему, плачу, жалуюсь, а Он – рядом. Слышит… Уснула лишь под утро.

На следующий день с замиранием сердца открыла дверь знакомой палаты… Кровать Любочки пустовала.

– Доченька! – я в панике выбежала в больничный коридор, боясь услышать от медиков страшные слова. Подняла глаза… Навстречу мне по стеночке медленно двигалась моя доченька. Живая и улыбающаяся.

– Солнышко мое! – только и смогла я прошептать. Слезы радости брызнули из глаз. Уже в палате наплакались мы с ней, наговорились вдоволь. Всё больше она говорила. Рассказывала, какой небывалый мир и какая тишина окутали душу после крещения, как поразила ее ласковая весна за воротами храма. Солнце слепило глаза, но и без него ей было бы светло. Свет был в ней, свет и чистота. И еще любовь.

– Мама, как это радостно – быть с Богом. Он нас так любит! Наша самая сильная любовь – лишь далекий отзвук Любви Божией, которая никогда не предаст, никогда не оставит, даже если мы отвернемся, уйдем. Дверь этой Любви может закрыться только с нашей стороны. Мама, ты понимаешь? Только мы можем закрыть эту дверь своим предательством, своими грехами. Я, наверное, сейчас тебе страшную вещь скажу… Но, если Господь в эти дни меня позовет, я с радостью к Нему уйду. Мамочка, дорогая, смерти нет, когда есть такая Любовь! – такие вот пронзительные слова услышала я в тот день от моей доченьки. Никогда не забуду их. Никогда.

Люба быстро шла на поправку без химий и медикаментов

В этот же день вернулся к ней аппетит. Любонька быстро шла на поправку без химий и медикаментов. Врачи разводили руками, не в силах объяснить выздоровление пациентки с неоперабельным раком. Ее выписали из больницы с диагнозом «Здорова».

Не передать словами радость тех весенних дней. Я полюбила службы в храме, постепенно вошла в приходскую жизнь, помогаю, чем могу, батюшке. Летом езжу в монастырь, чтобы по мере сил потрудиться во славу Божию. Всё время благодарю Бога, – закончила свой рассказ Кира.

Мы еще какое-то время сидели молча, пораженные чудом, которому, оказывается, есть место и в наши дни.

Воскресла в крещении душа, а вместе с ней обновилось, исцелилось тело. Водою и Духом Святым родился новый человек, свободный от греха, отрекшийся от сатаны, сочетавшийся Христу и получивший в Таинстве всё, чтобы беспреткновенно войти в Царствие Небесное. Мир, вера, любовь вошли в сердце благодатью Духа Святого. И подумалось мне:

Великая милость от Господа – умереть после Крещения.

Великое доверие Бога – остаться жить, чтобы сохранить и приумножить плод Духа, дарованный человеку в этом Таинстве.

Каков Дар! Задумываемся ли мы об этом, крещенные в детстве, крещенные за компанию, принявшие Таинство в угоду настойчивым уговорам близких? А ведь это Сокровище остается с нами. И пока живы, всегда можем найти его среди хлама своей души. Можем очистить, заставить сиять и светить, приумножить. Для этого нам даны Таинства Покаяния и Причащения.

Иначе, когда придет время умирать, мы не найдем в себе ничего, чтобы войти в Царствие Небесное, ибо, как говорит Спаситель в евангельской притче о талантах, «всякому имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется и то, что имеет» (Мф. 25: 29).

Господь услышал молитвы матери, и Люба осталась жить. Кто-то из нас спросил Киру:

– А что же ваша дочь? Она ведь стала глубоко верующим человеком. Как изменилась после крещения и выздоровления ее жизнь?

– Любонька долгое время, действительно, истово верила, спешила в храм каждое воскресенье, соблюдала пост, молилась часами. Потом – всё реже и реже. Сейчас приходит в церковь по большим праздникам. Да и некогда ей: дети, муж, хозяйство. Я-то свободная. Вот и приехала в монастырь, чтобы подарить Господу свой 71-й день рождения. Слава Богу, дает еще силы потрудиться да помолиться.

Под сильным впечатлением от услышанного мы стали готовиться ко сну. Завтра вместо банкета Кира со всеми будет работать под палящим солнцем на монастырских огородах, не жалея себя, не переставая благодарить и славить Того, Кто услышал ее молитвы и утер материнские слезы…

С тех пор прошло более двадцати лет. Я побывала в разных монастырях, слышала множество интересных случаев из жизни православных людей. Вот только история чудесного исцеления, рассказанная Кирой вечером накануне дня ее рождения, осталась в моем сердце как урок настоящей веры, горячей молитвы, искреннего благодарения. Эта немолодая уже женщина, получив просимое, не растеряла в суете быстро бегущих дней живую веру, может, потому, что научилась благодарить Спасителя и словом, и делом.

Почему-то я уверена, что дочь Киры, которую коснулась в крещении Благодать Святого Духа, Господь ведет Своими путями к источнику бессмертия. Она, конечно, вновь обрела и приумножает в своей душе бесценный дар. И теперь уже ее горячими молитвами и добрыми делами держится их род.

Любое горе – это урок, благой и совершенный. Ступенька к вечности. Это может быть ступенька к Тебе, Господи, или ступенька вниз. Вразуми, Боже мой, всегда выбирать подъем, хоть даже будет он крутым и трудным. И не дай мне забыть, что Любовь Твоя к нам, Твоим созданиям, сильнее смерти, а дар Твой, преподаваемый в Крещении, дороже жизни.