Разрыв цветовых шаблонов

Город у нас своеобразный – небольшой и «работающий». Тем, кто не работает, мало смысла здесь жить – климат тяжелый. Из-за этого всё время идет отток и приток населения: одни выходят на пенсию и уезжают в заранее присмотренные места «на земле», другие приезжают в надежде на заработок.

Поэтому новые лица, которые появляются у нас в храме на богослужении, делятся на три категории: только что воцерковившиеся горожане, верующие, недавно переехавшие в город, и командировочные.

С командировочными частого пересечения не происходит – они загружены делами и едва-едва вырываются на службы. Потом уезжают. А прочие новички регулярно задают вопрос: «ПОЧЕМУ?! Почему у нас в храме на такой-то праздник служили в облачениях НЕ ТОГО цвета?!»

Вопрос адресован мне, потому что я ризничая. Тон вопроса нередко слегка испуганный. Или слегка возмущенный. Или не слегка... Но я понимаю, отчего это происходит, и не спешу отчитывать человека за абсолютизацию второстепенных вопросов.

Естественно, что, придя в Церковь, он спешно старался ликвидировать свое невежество в вопросах веры. А теперь ему или жалко, или тревожно расставаться с чувством того, что в каком-то вопросе он уже разобрался.

***

Успенский собор в XIX веке. Художник: Генри Чарльз Брюэр

В свое время в дополнительной литературе к курсу литургики я прочла, что в Успенском соборе Московского Кремля в Великую Субботу духовенство переоблачалось не в белые, а в красные ризы.

В моем первом храме мне так долго и так вдохновенно объясняли про эти белые ризы Великой Субботы, так торжественно меняли их при пении «Воскресни, Боже», я так этим прониклась и так хорошо запомнила... А тут передо мной лежало дореволюционное издание авторитетнейшего литургиста, и там утверждалось нечто немыслимое – в свете моего колоссального пятилетнего церковного опыта.

Штопать разорванный шаблон не имело смысла. Тема открылась хоть и неожиданной для меня, но совершенно закономерной глубиной. И когда через пару лет одна почтенная матушка заявила мне, что ПО КАНОНУ подризник должен шиться без швов на плечах, я на всякий случай отодвинулась от нее подальше... Мало ли чего ждать от человека, который не видит разницы между каноном и обрядом, да еще и в таких мелких детальках.

Еще через год я стала прихожанкой Пюхтицкого Подворья в Москве, а еще через год – послушницей. И здесь тема уставного разнообразия раскрылась для меня во всей своей полноте и красоте. Хоть и не без элементов трагикомедии.

Помню, как молодой священник, которому перед всенощной под Собор архангела Михаила принесли красное облачение, потерял дар речи. А потом обрел...

Помню, как в процессе его гневного монолога у ризничей изумлённо вытягивалось лицо и приоткрывался рот. Не то чтобы она не имела опыта ссор и конфликтов, и не то чтобы у нее были какие-то уж очень большие познания в литургике, но 20 лет жизни в монастыре худо-бедно научили ее делить проблемы на принципиальные и непринципиальные.

К тому времени, когда батюшка устал излагать свои соображения насчет возможностей женского соображения, ризничая справилась с изумлением, поджала губы и уронила одну-разъединую фразу:

– Вам виднее, конечно... но Святейший в прошлом году в бордовом служил.

Развернулась и уплыла – величественно, как атомоход.

– Как в бордовом? – священник обратился ко мне, как к единственному свидетелю спора (я закладывала на клиросе книги). – Быть не может! Все ведь в белом служат... – голос его выдавал крайнюю растерянность.

Слегка злопамятствуя о недавней филиппике в адрес женского ума, я хотела посоветовать батюшке созвать Вселенский Собор. Но вспомнила, как рвались мои собственные шаблоны, посочувствовала ему и сказала, пожав плечами:

– Почему не может? Святейший в Михайло-Архангельском соборе Кремля служил, по их Уставу. Там очень древние уставные особенности сохранились.

– А у вас тогда почему?

– Хм... у нас, вообще-то, тоже старый Устав. Монастырь не закрывался, традиции не потеряны...

И ушла, предоставив ему самому решать, как жить с этим дальше.

***

Архангел Михаил

С тех пор прошло четверть века, я сама давно ризничая. Живу все так же на Пюхтицком подворье, но уже очень далеко от Москвы. И вроде бы сейчас информативное поле несоизмеримо больше... но подобные разговоры и не думают прекращаться:

– Да почему в бордовом-то? Ведь это же АНГЕЛЬСКИЕ силы! В белом же надо!

– А вы что – часто ангелов видите? Нет? Тогда почему вы так уверены, что именно в белом? Вот наш иконостас, в Рублевском стиле... видите: серафимы написаны бордовыми, херувимы – темными, сине-зелеными. Силы вокруг Господа Вседержителя – в тех же бордовых и сине-зеленых цветах, а плащи Архангелов Михаила и Гавриила – красно-бордовые. А в службе Архангела Михаила сказано: «И вид твой огнен, и доброта чудна...».

А вы что – часто ангелов видите? Нет? Тогда почему вы так уверены, что именно в белом?

– Ну, не знаю...

– А если не знаете, то зачем спорите?

– Но ведь везде в белом!

Как будто я запрещаю кому-то служить в белом. Для употребления белого в этот праздник есть свои причины. Но по нашему Уставу – в бордовом. А уж то, что он имеет под собой серьезные основания, – разговор отдельный.

И на Благоверных князей мы служим в бордовом, потому что багряница – царский цвет. И на Пророков – потому что у них была пламенная ревность о Господе. И на Апостолов, думаю, по той же причине. Хотя старые сестры и обосновывали мне этот момент словами Писания: «Коль красны нози благовествующих мир» ( Ис. 52, 7), но я понимаю, что красны здесь означает прекрасны – это не о цвете. Но и пророки, и апостолы горели духом и принимали за Господа мученические венцы – бордовый очень уместен.

На малые посты мы одеваем храм, алтарь и духовенство в темно-зеленые облачения. Замучились, признаться, ткань искать, потому что вариант нестандартный. Но не отказываемся от этой особенности – веская она. Сразу понятно, что не просто будни, а пост.

А вот от риз черного цвета Великим постом мы уже 20 лет назад практически отказались, хотя в Уставе монастыря они приняты. Ну, как «отказались»... не сами, конечно – благословились у Патриарха. И дело не в том, что умные люди всё чаще теперь пишут: «это не православная традиция». Просто в нашем храме с огромным иконостасом в стиле XV века черные облачения смотрятся как нечто совершенно инородное; не нужно никаких богословских изысканий – всё видно глазами.

***

Удивительная вещь! – засилье синтетики, которое всем так не нравится, для современных ризниц просто манна небесная. Как вы думаете, почему у нас так укоренилась традиция служить, например, на Рождество в белых ризах? Почему бы нам не служить в золотых, как говорили Уставы?

Говорить-то они говорили, но откуда эти золотые ризы взять – не объясняли. И где-нибудь в Великой Софии или в огромных цветущих лаврах, где складывались эти Уставы, золотая парча находилась. А в скромных деревенских храмиках о ней даже и не подозревали. Но не служить же на Рождество в том же желтом облачении, что и на буднях? Белое поторжественней...

Поясняю: та парча стоила безумных денег, так как была действительно золотой – изготавливалась с использованием золота. Потому что никак иначе заставить ткань блестеть ни древность, ни Средневековье, ни даже Новое время не умели.

Та парча стоила безумных денег, так как была действительно золотой

А современность умеет. Современность предлагает огромный выбор тканей и отделок, которые блестят и радуют глаз, а стоят относительно дешево. Но на службе они создают ту же самую праздничную атмосферу, что и златотканые ризы древности.

Правда, синтетические ткани «не дышат». Но зато они легкие, так что то на то и выходит – батюшки не в обиде.

***

В. Г. Шварц. «Вербное Воскресение в Москве при царе Алексее Михайловиче. Шествие патриарха на осляти», (1865).

– Мать Наталья, почему?! Почему у нас на Вход Господень в Иерусалим служили в облачении не такого цвета?!

– Какого «не такого»?

– Ну, везде все служили в зеленых, а у нас – в желтых.

– Не в желтых, а в условно-золотых. Они вам не понравились?

– Понравились, но...

– Мы встречали Спасителя, как Царя Славы. Золото – символ Горнего Царства, потому что оно красиво и наиболее долговечно. У нас Устав такой. Мы подробно говорим о подобных вещах на лекциях по понедельникам, – выпаливаю я все доводы сразу и убегаю – на Страстной седмице много дел.

А вслед слышу:

– Ой, точно... Патриарх же в прошлом году тоже не совсем в зеленом на Вербное служил!

Да, Патриарх служил тогда в облачении «золотой» парчи, с кусочками зеленого фона и небольшими красными цветами. Подобное сочетание цвета на праздник Входа Господня упоминается в описаниях «Шествия на осляти» XVII века...

А в канун первого дня предпразднства Рождества я одеваю алтарь и храм в белое. И новые люди снова удивляются:

– Как же так? Ведь храм должен стать белым на сам праздник! Ведь это же создает вполне определенное настроение!

Я в затруднении потираю лоб. Сложно объяснить, что это создает определенное настроение не в силу объективных причин, а в силу вполне определенных ассоциативных связей у конкретного человека. Если бы он воцерковлялся у нас с самого начала, то белые ризы предпразднства вызывали бы у него ощущение не наступившего праздника, а наступающего.

Разнообразие благообразное и чинное – богатство церковной жизни

Церковный Устав – не жесткая, раз и навсегда застывшая форма. Как очень многое в нашей вере, он дозволяет существенное разнообразие практик. Само слово Типикон переводится, по сути, как «книга образцов» – он предлагает большой выбор способов попоститься в тот или иной день и упоминает о существенной свободе в вопросах устройства богослужения.

«Всё у вас благообразно и по чину да бывает» (1 Кор. 14, 40 ) – сказал апостол. Разнообразие благообразное и чинное – богатство церковной жизни. Надо лишь следить, чтобы разнообразие это естественным образом вырастало из жизни Церкви, а не являлось плодом самочинных выдумок.