Восьмое марта. Три истории

История первая

С другом детства моего мужа Александром и его женой Ниной мы, пока еще не начали ходить в церковь, встречались довольно часто. А потом наши пути разошлись. Нет, не то чтобы совсем – мы перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками и иногда приходили на дни рождения. Александр руководил какой-то фирмой, и время для встреч найти ему было не так-то просто. А его жена старалась встретить мужа, как полагается, аппетитными запахами, доносящимися из кухни, в убранной до блеска квартире. Да и Александр частенько свое свободное время посвящал уборке, педантично собирая невидимые пылинки с ковра. Об его внешнем виде отдельный разговор: костюм всегда сидел на нем, как на манекене в витрине магазина. А когда он появлялся на пороге нашего дома со своей красавицей женой, все вокруг начинало благоухать дорогими духами и розами.

Эта история, о которой я хочу рассказать и которую мы запомнили до мельчайших подробностей, произошла лет 30 назад.

Часа в 2 часа ночи, с 8 на 9 марта, в нашей квартире раздался звонок. Причем звонок был непрерывный, а потому особенно пронзительный. Мало того, за дверью в это время раздавался истошный крик с воем, воплями и рыданиями. Муж, конечно, бросился открывать, несмотря на мои мольбы не делать этого. Но кто на меня обращал внимание? Это же мой муж, который, кидаясь на все зовы о помощи и не рассчитывая свои силы, говорил всегда одно и то же: «А если бы ты звала на помощь?»

Дверь распахнулась, и в нее ввалились двое: это были наши друзья Александр и Нина!

– На колени, Ниночка, на колени, ползи к иконам! – кричал Александр.

Нинины колготки были порваны, и окровавленные колени оставляли следы на полу

Мы отпрянули в стороны, пропуская их, а они, не обращая на нас никакого внимания, быстро поползли по коридору в нашу комнату. Нинины колготки были порваны, и окровавленные колени оставляли следы на полу. Все это время Нина продолжала кричать, а перед иконами заголосила:

– Господи, прости меня, прости, я верю, верю, только не показывай мне их! О-о-о, я не могу, какие они страшные! О-о-о!

При этом она временами изгибалась дугой так, что доставала головой до пяток:

– Помогите мне перекреститься, сложите мои пальцы!

Но как мы ни пытались сложить ее пальцы для крестного знамения, ее ладонь тут же распрямлялась:

– Вот, смотрите, смотрите, что они делают! Они не дают мне перекреститься!

И все повторялась снова и снова, будто она издевалась над нами. Тогда мой муж взял молитвослов, встал за спиной Нины и начал читать молитвы.

– Не отходи, – кричала Нина, – только не отходи, они тебя боятся! Ой, какие же они страшные!

Вся эта пытка продолжалась до пяти утра. За это время мы узнали от Александра, что же все-таки произошло с ними. Оказывается, они отмечали Международный женский день 8 марта в кругу своих друзей, и где-то, ближе к полуночи, Нина подняла бокал с вином, чтобы с кем-то чокнуться, но вместо друга она увидела перед собой жуткое чудище, протягивающее ей свой бокал. Тут надо сказать, что все это происходило во время Великого поста, который совсем не подходит для веселья, сопровождаемого вином и мясными блюдами. Нина страшно закричала: «Бесы, бесы!» Александр все понял:

– Ниночка, скорее, скорее к Сидоровым!

И пока он тащил Нину к такси, она постоянно падала, разбивая колени. Так, все понятно. А что же теперь делать?

– Надо ехать в лавру, – решил мой муж.

В 5 утра мы вызвали такси и поехали в Сергиев Посад, который тогда еще назывался Загорском. Но какая же это была поездка! Муж сидел с акафистом преподобному Сергию рядом с шофером и громко читал его, Нина кричала не переставая, машину бросало из стороны в сторону. Особенно мы испугались, когда на мосту под колеса подкатился огромный кусок картона, и машину чуть не выбросило на встречную полосу.

– Как тебя зовут? – спросил мой муж молодого шофера.

– Витя, – испуганно ответил тот.

– Молись, Витя!

– Господи, помилуй! – закричал шофер.

Я думала, что эта дорога никогда не кончится! Но вот я увидела знакомые с детства купола! Слава Богу, мы, наконец-то, в лавре! И что же? Стоило нам только пройти через святые врата, как Нина тут же успокоилась и стала упрекать нас:

– Вы ничего не смогли сделать, а лавра мне помогла!

К Батюшке мы тоже пошли, но он только посмотрел в нашу сторону, но нас не принял. Видно, не было в том никого смысла.

После этого события жизнь наших друзей изменилась. Вскоре, не прошло и 20 лет, они повенчались. И теперь стараются жить по заповедям Божиим. По крайней мере Великим постом никогда уже не едят мяса.

История вторая

Прихожанке нашего храма Елизавете было в то время 23 года. Мы знали ее еще с детства. Лиза часто приходила на воскресные службы, чего нельзя было сказать о ее родителях. Елизавета работала в больнице медсестрой, и в день ее дежурства, который выпал на 8 марта, коллектив праздновал эту любимую всеми дату. Надо ли говорить, что, несмотря на Великий пост, не обошлось без спирта и мясных блюд, от которых Елизавета не могла отказаться, чтобы не обидеть сослуживцев.

После этого дня она стала похожа на психически больного человека. Ее начали одолевать страхования. Родители так испугались, что даже одно время подумывали о психиатрической больнице, потому что боялись находиться рядом с ней. А как тут не испугаешься, если она по ночам своими криками: «Страшно мне, страшно!» – не давала им спать.

А как тут не испугаешься, если она по ночам своими криками: «Страшно мне, страшно!» – не давала им спать

А еще заставляла всех молиться на коленях.

– На колени, мама, на колени! – вопила Елизавета.

И не только своих родителей она ставила на колени. Елизавета постоянно звонила нашим тверским игуменьям с такими же призывами. Особенно доставалось моей дочери, матушке Феодоре:

– Матушка, на колени! Вставайте на колени! – кричала она в телефонную трубку. – Мне легче, когда вы все на коленях молитесь!

А еще заставляла лить на нее святую воду:

– Еще, еще воды! Больше, больше! Кропите все углы!

И так ее приходилось щедро поливать святой водой, что вся одежда на Елизавете часто была совершенно мокрой.

А потом она пришла к нашим дочери и зятю, отцу Николаю и матушке Феодоре, и сказала, что спать будет только с матушкой в одной кровати, иначе она не выдержит больше этих ужасных видений и явлений! Ночами Елизавета продолжала кричать, показывая на окна:

– Смотрите, вон они, под окнами ходят, а сюда боятся войти!

И опять обливали ее водой, чтобы хоть немного успокоить. «Я, – говорила моя дочь, – ведра два, наверное, на нее вылила!»

И так продолжалось до тех пор, пока в храме не запели Пасхальный тропарь:

Христос воскресе из мертвых,
смертию смерть поправ
и сущим во гробех
живот даровав!

История третья

Александра появилась в нашем доме, надеясь на помощь. Наши общие друзья попросили нас помочь в ее беде. История, которую мы услышали от Александры, не могла не вызвать сочувствия. Особенно когда мы увидели ее исцарапанные и искусанные до локтей руки.

Александра жила вместе со своими родителями и семилетней дочкой. Мужа у нее не было, поэтому ей приходилось надеяться только на себя. Тем не менее жизнь Александры текла размеренно и спокойно: любящие родители, послушная дочка, радующая своими успехами в школе. До тех пор, пока не произошла эта ужасная история, с которой она и пришла к нам.

– В один день моя доченька Алина изменилась до неузнаваемости, будто ее подменили.

– А когда это случилось? – спросили мы.

– Это произошло две недели назад, восьмого марта. Моя мама пошла с Алиной в магазин за продуктами к праздничному столу. Когда они отошли от кассы, нагруженные покупками, Алина попросила у бабушки кусочек колбасы. Бабушка дала ей. И вот, с этого кусочка все и началось, – сказала Александра и заплакала.

Немного успокоившись, она продолжала:

– Алина вдруг сказала бабушке: «Не трогай меня, у тебя руки в колбасе!» А когда они пришли домой, стала просить меня, чтобы я протерла все дверные ручки, до которых дотрагивалась бабушка. Потом пошла в ванную и стала мылом тереть губы, а потом спросила меня: «Мамочка, а если ‟Фери” вымыть рот, он не будет пахнуть колбасой?» Я заплакала, но это ее только больше раздражило. А дальше все хуже и хуже. Алина в школу перестала ходить, а я на работу. Разве можно ее оставить с родителями? Они же с ней не справятся! Гулять Алина не хочет, только есть целыми днями, и так помногу, что заметно поправилась. Заберется на подоконник и начинает с улыбкой есть цветы, а сама на меня поглядывает, как я буду на это реагировать. Но самое страшное, когда она меня спрашивает: «Мама, а можно себя ножницами убить?» (это семилетний ребенок спрашивает!!!). А то еще хуже. Встанет на колени и смотрит умоляюще: «Мамочка, прошу тебя, исполни мою просьбу: убей меня!» Мы ведь никогда в церковь не ходили, молитв я никаких не знаю, а тут моя подруга дала мне молитвослов. Я положила Алину спать, а сама в своей комнате начала читать молитвы, не вслух, конечно, а про себя. А Алина вдруг как закричит: « Что ты читаешь? Выброси скорее эту книгу! Она меня жжет!» То вроде бы утихнет, а то набросится с кулаками и начинает руки мои кусать! Моя подруга говорит: «А что ты смотришь? Взяла бы ремень и отлупила ее как следует!» А что, думаю, надо попробовать. И когда она в очередной раз набросилась на меня, я несколько раз стегнула ее ремешком. Правда, не очень сильно, но все-таки ощутимо, а сама приговариваю (про себя): «Я все равно тебя сильнее!» – думая при этом о враге рода человеческого (будем делать скидку на то, что Александра тогда не имела никакого понятия о духовой жизни, отсюда такая опрометчивая самоуверенность – С.С.). А Алина кричит в ответ на мои мысли: «Да, ты думаешь, что бьешь меня, а страдает при этом Алина!» Выслушав Александру и посочувствовав ей, мы предложили единственный и самый действенный рецепт: поездку к нашему Батюшке отцу Науму.

Выслушав Александру и посочувствовав ей, мы предложили самый действенный рецепт: поездку к отцу Науму

На следующий день я встретились с Александрой и Алиной в лавре. Со мной был еще мой внук, которого я взяла в помощники. Александра вошла в батюшкину келлию, а мы остались стоять на лестнице, возле дверей. И пока Александра разговаривала с Батюшкой, мы с внуком изо всех сил старались удержать Алину, которая рвалась к матери. Ожидающие приема люди (и миряне, и священники) очень сочувствовали мне и поддерживали своими молитвами. Потом мы также вошли в келлию, но пробыли там недолго: Алина так себя вела, что пришлось нам выйти. Батюшка благословил сводить Алину на отчитку. И это меня несколько удивило. Обычно Батюшка не направлял духовнобольных людей к отцу Герману, который отчитывает в лавре одержимых. Он считал, что человеку надо самому потрудиться «молитвой и постом» (Мф. 17, 21). Но это был ребенок, и ему требовалась срочная помощь. Несмотря на активное нежелание Алины ехать в лавру и на ее отчаянные просьбы вывести ее из храма («Мамочка, иначе я умру!»), удалось все-таки выполнить Батюшкино благословение.

Семья Александры воцерковилась. А Алина, не ее мама, а она сама, нашла себе духовного отца, к которому вскоре стали ходить и все ее родственники. Сейчас Алина уже взрослая девушка, она закончила школу и поступила в институт. «Моя радость и помощница!» – так говорит о ней ее мама Александра.