«Я счастлива, что родилась и выросла в православной семье и ни дня не была вне Церкви»

На этих словах, которые ранее довелось услышать из уст настоятельницы Зачатьевского ставропигиального женского монастыря в Москве игумении Иулиании (Каледа), хочется сделать акцент накануне ее юбилея. 8 апреля матушке исполняется 60 лет. Ее биография и путь к монашеству многим хорошо известны. Благодаря таланту матушки рассказывать о памятном ей прошлом со всей искренностью, приводя интересные и важные факты, эпизоды, детали, а также благодаря изданным Зачатьевской обителью книгам под рубрикой «Житийная литература», мы с вами смогли увидеть эпоху воинствующего атеизма и эпоху возрождения Православия не просто глазами очевидцев. Мы увидели эти две эпохи глазами непосредственных участников церковного развития в нашей стране, возродивших к жизни десятки тысяч храмов и сотни монастырей. Среди тех участников была и школьница Маша, молившаяся за Божественной литургией вместе с членами своей семьи и «законспирированными» верующими в домовой церкви, обустроенной в папином кабинете – кабинете ученого с мировым именем, тайно рукоположенного во священники. Затем она, повзрослевшая, прихожанка храма пророка Божия Илии в Обыденском переулке, становится старшей сестрой Сестринства в честь иконы Божией Матери «Милостивая» при храме, а спустя время – настоятельницей древнейшей девичьей обители.

Давайте снова обратимся к некоторым воспоминаниям матушки Иулиании и вместе с нею переживем то удивительное духовное состояние, которое она переживала в разное время в разных обстоятельствах – скорбных, затруднительных или радостных, духоподъемных. И всякий раз чувствовала великую силу благодати Божией.

В душе жила надежда: вдруг раздастся звонок, откроется дверь и на пороге будет стоять дедушка

Признаться, у меня лично вызвал сочувствие тот факт, что матушка Иулиания росла без бабушек и дедушек, отошедших в мир иной, и знала их только по фотографиям и воспоминаниям родителей. Ведь у многих из нас такое общение – личное, эмоциональное – было! Многие помнят огромную и зачастую жертвенную любовь старшего поколения к нам, внукам, которая словно негасимый огонь согревает по сей день, являясь надежным проводником в прошлое, куда мы частенько в мыслях наведываемся и светлеем душой. У матушки задушевных разговоров с бабушками и дедушками, веселых шуток, ласковых слов и, наконец, впитывания их житейской мудрости не было. Но Господь так управил, что у нее выстроился самый прочный мостик в прошлое, какой только может быть. После Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2000 года, причислившего священника Владимира Амбарцумова к лику святых Новомучеников и Исповедников Российский, игумения Иулиания молитвенно обращается к маминому папе так: «Святый священномучениче Владимире, дедушка мой». Хотя и до канонизации в их семье к отцу Владимиру, пропавшему в пучине «великой чистки» (после четвертого ареста в 1937 году), тоже молитвенно обращались. Поскольку твердое стояние родителей в вере – а отсюда и безбоязненность в разговорах с детьми на тему репрессий – помогли детям осознать, что дедушка стал мучеником за Христа...

В детстве (матушка рассказывала об этом) в ее душе жила надежда, что вдруг раздастся звонок, откроется дверь и на пороге будет стоять дедушка Володя. «Глупая надежда», – с улыбкой скажет игумения Иулиания в одном из интервью и пояснит, почему. При трезвой оценке положения дел если бы отец Владимир остался жив и проживал в каком-то глухом краю за сотни или тысячи километров, а потом вдруг смог разыскать семью своей кровной дочери Лидии и ее мужа – своего духовного сына Глеба Каледы, сколько бы ему было лет? Далеко за девяносто! Поэтому дети, по рассказу матушки, к утренним и вечерним молитвам неукоснительно добавляли прошение: «Господи, помоги, чтобы мы узнали, как умер дедушка Володя». И Господь откликнулся. Правда, прошло немало времени, и лишь в 1989 году стало достоверно известно: священник Владимир Амбарцумов был расстрелян 5 ноября 1937 года на Бутовском полигоне. Арестованный незадолго до своего дня рождения он «отметил» 45-летие в Бутырке, а через полмесяца несломленным, не поддавшимся на провокации ушел в Вечность. И только спустя 52 года после его мученической кончины родственники получили на Лубянке документальное подтверждение о его смерти. Вот тогда-то окончательно оборвалась надежда у Марии на возвращение дедушки. Надежда умерла, но молитвенная связь с ним укрепилась.

Процитирую небольшой отрывочек из рассказа матушки Иулиании, который записывался для видеофильма осенью 2019 года, накануне 20-летия перенесения чудотворного образа Божией Матери «Милостивая» из Обыденского храма в Зачатьевский монастырь. Делясь воспоминаниями о том, сколько ей на начальном этапе возрождения обители пришлось ходить по разным конторам и узнавать по поводу выселения арендаторов (на территории монастыря было засилье всяких организаций), матушка сказала: «Иногда мне казалось: меня сейчас или побьют, или человек возьмет гантель, что рядышком лежит, и этой гантелей по голове огреет. Когда я в очередной раз куда-то приходила и спрашивала: "Скажите, пожалуйста, когда наших арендаторов переведут?", возникало чувство, что тех, кому адресовался вопрос, начинает трясти. Помню, последовало несколько особенно тяжелых моментов. И как-то после одного из них я поехала на Ваганьковское кладбище, на могилку моих бабушек, где была захоронена земелька с отпевания дедушки. Поехала, чтобы дедушку попросить о помощи. Действительно, помощь пришла. И после я тоже ее явно ощущала...».

А Лидия Владимировна Каледа, (впоследствии монахиня Георгия), с горечью говорившая, что ее детство закончилось в сентябре 1937 года, когда отца арестовали и она его больше не видела, дожила до канонизации своего родителя в составе Собора Новомучеников и Исповедников Российских. Она ездила на место его расстрела на Бутовском полигоне и молилась ему в храме святых Новомучеников и Исповедников Российских, настоятелем которого является ее сын, протоиерей Кирилл. Она возносила сердечные молитвы в посвященном своему отцу-священномученику приделе Свято-Духовского храма в Зачатьевской обители, настоятельницей которой является ее дочь, игумения Иулиания. Вспоминается предание семьи Калед. Одаренный, деятельный, высокообразованный Владимир Амбарцумов еще не осознал, что истина – в Православии. Это он поймет после 30 лет. Пока же, воспитывавшийся в лютеранской вере, затем перешедший в баптизм, он едет в паломническую поездку, где блаженная старица Мария Дивеевская предсказывает ему принятие священства. И ведь свершилось! Да как же нам, слабым и немощным, не возблагодарить Господа за то, что в тесном переплетении событий прошлого и настоящего, связанных со знакомыми нам людьми, людьми для нас дорогими, мы видим Его дивный Промысл и – воодушевленные этим наглядным свидетельством – стараемся избавиться от своего малодушия, сомнений и колебаний?

Отец Александр – «Красно солнышко»

Сегодня мы часто слышим: «возобновитель монастыря», «возобновительница монастыря». Немало монашествующих вошли в эту мощную когорту созидателей. Хотя, скажем, стартовые площадки у всех разные. Были те, кто воспринял многовековой опыт святогорцев, как, например, архимандрит Авель, (Македонов), который восемь лет жил на Афоне, какое-то время руководил русским Свято-Пантелеимоновым монастырем, а затем на родной Рязанской земле возродил Иоанно-Богословский мужской монастырь. Кто-то духовно возрастал под крылышком наших русских старцев-современников и, получив их благословение, бесстрашно приступал к, казалось бы, неподъемным трудам по физическому и духовному возрождению порушенной, поруганной обители. (Вспомним о Богом данном даре духовнику Троице-Сергиевой лавры архимандриту Науму. Батюшка мог разглядеть в каждом пришедшем к нему его предназначение. И этот дар дал такие обильные плоды, что теперь даже в самых отдаленных уголках России подвизаются батюшкины духовные чада – архиереи, игумены и игумении, монахи и монахини).

У матушки Иулиании, возобновительницы Зачатьевского монастыря, опыт духовной жизни оказался весомым благодаря воспитанию в такой уникальной семье, где на протяжении 18 лет в их домовом храме Всех святых, в земле Российской просиявших, папа тайно совершал Литургии и духовному окормлению в родном, любимом Обыденском храме, которому уже более трех столетий, и он, намоленный многими поколениями, никогда не закрывался – даже в годы советской власти. Об истории храма, его пастырях и крепких традициях написано немало. Немало воспоминаний встречается и о матушкином духовном отце протоиерее Александре Егорове, у которого будущая игумения с семилетнего возраста исповедовалась. Из важных сведений об отце Александре можно назвать тот факт, что назначенный сюда священником в 1951 году, этот кроткий, тихий, по воспоминаниям прихожан, батюшка прослужил здесь до конца жизни – более 48 лет. Можно привести и другой не менее красноречивый факт: после кончины отца Александра попрощаться с ним приезжал Святейший Патриарх Алексий II, а отпевание совершил архиепископ Истринский Арсенией, первый викарий Святейшего Патриарха по Москве (ныне – митрополит Липецкий и Задонский) в сослужении 80 священников и большого стечения народа.

...А еще можно привести цитату из очень трогательного рассказа матушки Иулиании, много раз слышавшей о начале священнического служения своего духовника: «Он пришел в Обыденский храм совсем молоденьким священником, в 24 года. В то время там служили такие известные протоиереи как отец Александр Толгский, отец Николай Тихомиров. И наши монахини (последние монахини разоренного Зачатьевского монастыря – Примеч. Ред.) вдруг стали ходить к нему на исповедь. Казалось бы, ну мальчик по существу! Многие, даже батюшки, его звали: отец Александр – "Красно солнышко". В храме тогда было два отца Александра... Почему его так звали? Да потому что он был очень стеснительный. Когда к нему кто-то подходил под благословение, он стеснялся и покрывался румянцем. Позже от него самого я услышала, что когда монахини у него исповедовались, особенно матушка Антонина, матушка Нина, то они ему такие тайны приоткрывали, что неизвестно, кто у кого учился, кто у кого мудрости набирался. А мы с сестрами долго думали, почему же монахини стали ходить к молоденькому священнику, и как-то в очередной раз рассуждая на эту тему, пришли к мысли: видимо, так Господь управил – чтобы батюшка смог стать переходным мостиком к вновь открывшемуся монастырю. Он, действительно, как бы передал нам эстафету от старых монахинь».

Отец Александр всегда с большой любовью рассказывал про тех монахинь, что жили недалеко от храма по переулочкам, и эта его любовь поселилась в сердцах нового поколения зачатьевских сестер, понесших нелегкие труды по восстановлению обители.

Как святители Марии помогли

В августе этого года исполнится 30 лет, как Святейший Патриарх Алексий II подписал Указ о создании Сестринства в честь «Милостивой» иконы Божией Матери при храме святого пророка Илии в Обыденном переулке. Сестринству суждено было стать некой переходной формой к монашеской общине Зачатьевского монастыря. Это событие предваряли другие, которые матушка Иулиания помнит во всех подробностях, словно вчера всё произошло. После учредительного собрания в родном храме и избрания ее, помощницы старосты, старшей сестрой будущего Сестринства ей было поручено передать документы на имя Его Святейшества, чтобы он ознакомился с ними и дал благословение. В Москву на следующий день привозили мощи святителя и чудотворца Иоасафа Белгородского, найденные чуть менее полугода назад на чердачном помещении Музея истории религии и атеизма, размещавшегося в Казанском соборе тогда еще Ленинграда. Крестным ходом встречала их православная столица. На Патриаршую литургию в Богоявленском Елоховском кафедральном соборе собрались верующие со всей столицы.

Среди них была и Мария, вспоминавшая об этом так: «"Страх и трепет прииде на мя", когда я пришла в Елоховский собор и меня поставили вместе со всеми отцами с правой стороны. Стояли маститые пастыри в облачении – и рядом с ними я, в клетчатой юбочке. Я прижалась к решетке возле кафедры. Как раз получилось стоять около раки с мощами святителя Иоасафа, а напротив меня находились мощи святителя Алексия, митрополита Московского. Всю службу я усердно просила двух святителей, чтобы они помогли мне передать документы, потому что я боялась не то что куда-то там пройти – боялась даже шаг в сторону сделать, глаза поднять. И уже в самом в конце службы, когда я думала, как мне к владыке Арсению подойти (хотя пробраться через плотные ряды богомольцев казалось нереальным), вдруг увидела возле себя благочинного нашего округа отца Владимира Дивакова. Он прошел ко мне через эти плотные ряды, чтобы сказать, что Обыденский храм служит молебен у мощей святителя Иоасафа. В тот момент я и передала ему наши документы. Таким дивным образом два святителя мне помогли».

...Затем случилось то, что сегодня называют попыткой государственного переворота или «августовским путчем». Молодежь знает об этом из исторических материалов или понаслышке, а представители старших поколений стали свидетелями тех грозовых дней августа 1991 года, когда последовала попытка ГКЧП отстранить от власти легитимного Президента СССР и ввести в стране чрезвычайное положение. К Белому дому в Москве (Дом Советов РСФСР) подъехали танки. Горожане стали строить баррикады вокруг здания. В воздухе всё больше сгущалась тревожная атмосфера. Что будет дальше? Штурм? Кровопролитие? 21 августа в половине второго ночи Святейший Патриарх Алексий II выступил с публичным обращением, лейтмотивом которого стало: «Да избавит нас Господь от страшного греха братоубийства!» Громко, отчетливо зазвучал во время смуты голос Церкви. Но оставим в стороне политические события, по сей день интерпретируемые по-разному, и обратимся к церковному календарю. 21 августа Православная Церковь на протяжении долгих веков празднует память чудотворной Толгской иконы Божией Матери. 21 августа того незабываемого года Патриарх, несмотря на полную неизвестность дальнейшего пути развития взбудораженной страны, подписал Указ о создании Сестринства, а Марию Каледа благословил быть старшей сестрой. И такой символический момент: в родительском доме будущей игумении была Толгская икона Божией Матери. Она в их семье особенно почиталась. Маленькой Маше обещали: когда та будет выходить замуж, ее благословят этим святым образом. «Вот и получилось, что именно Толгской иконой Божией Матери Господь через Святейшего Патриарха благословил меня на труды по возрождению монастыря», – улыбается матушка Иулиания.

В контексте новейшей истории: «Мама стала дочкой, а дочка стала мамой»

Символических моментов, если брать семью Амбарцумовых-Калед, очень и очень много. Один из них, в церковной среде широко известный (и тем не менее услышав о нем в очередной раз, мы чувствуем живой отклик в душе) – это «подсказка» Господа игумении Иулаинии, какое имя дать своей родительнице при монашеском постриге. О чем, кстати, матушка подробно рассказывает в фильме Сергея Князева (2012 год) «Монахиня Георгия». Есть там и о приезде отца Илия (Ноздрина) в Зачатьевскую обитель. И о желании своей мамы, которая уже без инвалидной колясочки не передвигалась, проводить батюшку вместе с сестрами и взять у него благословение. И о вопросе старца, обращенном к Лидии Владимировне, когда она будет постриг принимать. Также есть рассказ о благословении Святейшего Патриарха Алексия II на постриг с его пожеланием «не тянуть», поскольку возраст уже солидный... Прося помощи у Господа по поводу выбора имени, матушка Иулиания молилась. И вот после молитвы у нее в голове и в сердце однозначно возникло имя «Георгия». Конечно, нужно назвать маму в честь преподобноисповедника Георгия (Лаврова) Даниловского – старца, у которого папа Лидии Владимировны какое-то время окормлялся! У которого Лида в детстве сидела на коленях, общалась с ним и запомнила его, как батюшку доброго, ласкового. В Житии преподобноисповедника Георгия написано: «Ко всем святой относился по-доброму, и мягкая улыбка, шутливое, веселое слово, которым была пересыпана его речь, ласковые обращения – "золотце", "золотой мой", "деточка" – обнаруживали в нем избыток любви». Избыток любви он не растерял – несмотря на репрессии. Постриженик Оптиной пустыни, подхваченный революционным вихрем гонений на Церковь, батюшка попал в тюрьму, находился там на волосок от смерти, затем был переведен в другую тюрьму, в третью. Но в начале 20-х годов прошлого века по Промыслу Божию отца Георгия освободили, и он стал насельником Московского Данилова монастыря, одним из самых любимых братских духовников древней обители. Миряне не меньше братии уважали старца – к нему на исповедь обычно выстраивалась большая очередь. А умер он в 1932 году на обратном пути из ссылки. Еще один яркий символ нашей эпохи: прославление преподобноисповедника Георгия в лике святых, как и священномученика Владимира, пресвитера Московского, состоялось на памятном Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года.

Глубоко символично и другое. По благословению Патриарха постриг совершал наместник Данилова монастыря архимандрит Алексий (ныне – епископ Солнечногорский, викарий Святейшего Патриарха). Тот день в новейшей церковной истории стал днем величайшей скорби: неожиданно умер Патриарх Алексий, пятнадцатый Патриарх Русской Православной Церкви. Многомиллионную паству при этом трагическом известии охватило чувство осиротелости, невосполнимой потери. По признанию матушки, лишь на одну-единственную минуту в ее мыслях задержался вопрос: какой может быть постриг, когда умер Святейший? Но уже в следующую минуту она ясно осознала, что обязана выполнить последнее благословение Первосвятителя. Постриг должен был начаться в три часа дня. Именно на это время была объявлена минута молчания – вся Россия 5 декабря 2008 года в три часа дня почтила память Предстоятеля Русской Церкви. Затем в обители отслужили литию и начался постриг. По кадрам документальной съемки, включенной в фильм, видно, что слова отца Алексия в конце (процитирую их: «У каждого теперь свое послушание. Мама стала дочкой, а дочка стала мамой») вызвали теплую улыбку.

Есть, конечно же, есть в наше постатеистическое время подобного рода примеры, когда дочь в молодом возрасте выбирает монашество, затем становится настоятельницей, а ее мама, постепенно увидев всю красоту и высоту монашеского пути, принимает постриг на излете земной жизни. Не забыть мне, к примеру, того, как настоятельница Свято-Введенской островной пустыни на Владимирской земле игумения Феврония (Маратканова) рассказывала, каким помощником для нее в повседневных обительских делах стала ее мама, приснопамятная монахиня Варвара. И вот что написала о постриге своей родительницы, «перешагнувшей» на тот момент девятый десяток лет, настоятельница Свято-Никольского женского монастыря Переславской епархии игумения Евстолия (Афонина): «Новая жизнь в полноте духовной силы вошла в ее обновленное преобразившееся таинством сердце. И оно озарилось необычайной любовью!» Монахиня Георгия (Каледа) пробыла в монашеском сане около полутора лет. Слишком короткий временной отрезок? Но, вероятно, она успела понять и прочувствовать глубинный смысл слов преподобного Феодора Студита, что монахи выше царей и вельмож...

* * *

Неудивительно, что, имея такой духовный капитал, с младых лет укорененная в православной вере, матушка Иулиания стала для сестер Зачатьевской обители матерью, какой была для нее ее родительница – монахиня Георгия. В интервью «Шесть столетий чудес», данном порталу «Монастырский вестник» чуть более пяти лет назад, матушка ответила нам на вопрос, можно ли нелегкий игуменский крест нести с радостью. «Можно, – твердо сказала она, – потому что не сам ты на себя его взял, а Господь тебе его дал. И если Господь дал, то, как говорится в псалме, "работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом" (Пс. 2, 11). Вот с этим трепетом мы и несем свой игуменский крест. А когда несем его с трепетом, то Господь одаривает нас радостью. И, конечно, любая игумения скажет, что крест становится намного легче, если сестры тебя слушаются, если они действительно желают идти за Христом и стараются идти за Спасителем».

Господь одаривает игумению Иулианию великой радостью и как человека, несущего одно из чрезвычайно ответственных послушаний в Церкви. В ее должности заместителя председателя Синодального отдела по монастырям и монашеству сосредоточен огромный массив важных организационных дел и забот. Но особое место, пожалуй, занимают ознакомительные (инспекционные) поездки в епархиальные монастыри. По словам матушки, хотя поездки называются инспекционными, всё же члены Коллегии СОММ, напутствуемые его председателем – архиепископом Каширским Феогностом, приезжают в обители не «как ревизоры из центра». Прежде всего они стремятся установить братские и сестринские отношения и при необходимости оказать помощь советом, рекомендациями, а иногда и конкретными действиями. Та же цель стоит и при посещении монашеских общин, желающих получить статус монастыря. Важно увидеть, насколько эти общины прочно встали на ноги и что-то им подсказать, направить, духовно поддержать. (Хочется добавить, что нам во время командировок не раз доводилось слышать слова благодарности в адрес матушки Иулиании и других членов Коллегии Отдела за их искреннюю заботу и поддержку).

Еще настоятельницу Зачатьевского монастыря с признательностью вспоминают те, кто проходил в этой московской обители стажировку. Назначенные настоятельницами монастырей или исполняющими обязанности настоятельниц, монахини из разных епархий многое здесь почерпнули под руководством духовно опытной игумении. И главное – увидели подлинную монастырскую жизнь, несмотря на то, что совсем рядом, в каких-то сотнях метров от обители шумит, гудит, утомляет буйством неоновых огней наша столица.

А матушка... Как тут не вспомнить изречение святителя Феофана Затворника: «Хочешь радоваться? – понеси прежде крест. Радость – цель; крест – средство»?

Фото: Владимир Ходаков
Снимки также предоставлены архивом Зачатьевского монастыря