Пельмени

Все произошло пятничным августовским вечером, в бархатных объятиях которого уже чувствовалась неизбежная прохлада сентября. Целую вечность стояла я перед магазинным морозильником, сравнивая ценники на пельмени. Неожиданности не произошло: «Останкинские» в картонной алой пачке, как впрочем, и всегда, оказались самыми дешёвыми.

— Если их приготовить по-умному, то эти пельмени очень даже вкусны. Разогреть сковородку, кусочек сливочного масла, поджарить. Потом убавить огонь, подлить немного соевого соуса, перевернуть и накрыть крышкой. Масло сливочное — не по акции, дорогое, возьму подсолнечное, дома есть, оно полезнее, и соевый соус в другой раз куплю, он дорогой, — уговаривала я себя почти вслух.

Дома ждали дети. От скуки или, наоборот, от избытка эмоций, они постоянно дрались. С криками, воплями и обзывательствами. Вдобавок, если были голодны, то постоянно звонили мне и спрашивали, вырывая друг у друга трубки, что поесть. Каждые полчаса. Вот как сейчас. Я сказала им, что буду скоро и приготовлю на сковороде обалденное блюдо. Пельмени...

Оставалась последняя подопечная. Мигом слетать к ней на пятый этаж без лифта, отдать продукты и домой — жарить дешёвые пельмени, уговаривая себя и детей, что это вкусно, и только потому, что до зарплаты неделя.

Дверь Зинаиды Петровны была открыта, слышались посторонние голоса и пахло лекарствами. Врачи скорой сняли электрокардиограмму и тревожно переглядывались:

— Нужно в больницу, бабуль, и как можно скорее. Вещи собраны?

— Я никуда одна не поеду, вот сын вернётся из командировки, свезет меня. У него авто имеется. Красное, — отрезала моя подопечная.

— А вы кто? — спросила врач, будто только что увидев меня.

— Я соцработник. Вот, продукты принесла.

— Сможете сопроводить? Может, с вами она согласится? Инфаркт у нее, похоже, — тихо сказала та, что постарше.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Да, это снова были дети:

— Он дерётся и ещё укусил меня!

— Она выключает мои мультики!

— У нас нет в холодильнике вообще ничего!

— Хлеб даже плесневый!

— Она ударила первая и ручкой мне нарисовала на ноге!

— Сел на пульт и не встаёт!

— А она ущипнула! Больно!

— Никуда Ирка не поедет: у ней дети дома бедлам устроили, вы что, не слышите? — грозно сказала бабуля, — я отлежусь, и пройдет. Чай, не впервой. Зря я сегодня принялась потолок мыть на кухне. Надо было с ванной начать...

— Потолок?! — врач уважительно посмотрела на Зинаиду Петровну.

Только мои горячие уверения в том, что дети дома с бабушкой (на самом деле нет) и накормлены, заставили подопечную согласиться на госпитализацию. И конечно, я поехала с ней. Просто не могла бросить ее. За 85 лет это была первая больница в ее жизни. Рождение сына не в счёт. Роддом — место радости, а не инфарктов.

Ожидание в приемном покое длилось бесконечно, как высверливание кариозной полости в больном зубе. Тогда не было у меня ловкости и знаний растолкать всех и продвинуть бабулю вперёд. Ее сердечко билось из последних сил, она крепко держала меня за руку. В пакете у меня были две коробки «Останкинских», которые, как я подозревала, начинали подтаивать. Самое подозрительное и странное было то, что дети мне не звонили, и я молилась: только бы не потому, что соседи вызвали полицию из-за жутких воплей.

Когда мы оформили все документы и прошли еще раз медицинские процедуры, подопечную положили на каталку, пришла санитарочка, взяла узелок Зинаиды Петровны, а она все никак не хотела разжать мою руку.

— Хмуришься, как дети твои? Не тревожься, девочка, Бог позаботится о них. Спасибо, что была со мной, боязливой старухой. Очень страшно, когда одна, милая. Очень страшно.

— Боюсь, что не к добру это затишье, — подумала я, но вслух с улыбкой сказала другое — первое, что пришло в голову. — И не волнуюсь даже: дома они, сидят рисуют, конфеты едят, «Цитрон» и «Ласточку». Я вам такие тоже принесу в больницу, ладно?

— С белой начинкой — самые вкусные, — улыбнулась бабушка, и ее увезли. Долго я смотрела вслед, пока не стихло дребезжание каталки. Хотелось, чтобы она видела или хотя бы чувствовала, что ее провожают и очень ждут обратно. Пусть даже и соцработник, а не сын на солидной красной машине.

Домой добралась очень поздно — автобус, потом метро. Снимая обувь, с тревогой прислушалась. Тихо. Уже взявшись за ручку двери, прошиб холодный пот: пельмени... «Останкинские» остались на холодном замызганном полу приемного больничного отделения. Поставила пакет, когда бабулю провожала, и забыла.

В квартиру зашла виновато, как кутила, проигравший состояние. Сил снова идти в магазин не было. Да и время было очень позднее.

Дети смотрели мультфильм. На столе лежали крупные спелые фрукты, орехи, торт и бутерброды с колбасой. Судя по виду и запаху, «Брауншвейгской», не меньше.

— Я забыла пельмени в больнице и ничего не принесла...

— Ты их туда лечить носила? — спросил четырехлетний Федор.

— Приходила соседка, мы забыли, как ее зовут, она сказала, что к ней племянник приехал и много навез вкусностей, она сама не съест, вот и решила угостить. И хлеб даже принесла — ей белый нельзя. Ешь! — Василиса гордо обвела рукой неожиданную скатерть-самобранку.

Августовские ночи бывают очень звёздными, но с нашего первого этажа не видно неба, только прохожих и немного детскую площадку. Было тихо и радостно. Никто не дрался. Казалось, крупные летние звезды сами спустились и щедро рассыпались по столу, превратившись в угощения. «Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в свое время. Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас» (1 Петра 5:6-7).