Шесть реальных историй о живых христианских семьях

В житиях не показано, как семья, построенная на христианском учении, реализует «земные» задачи

Где можно найти примеры по-настоящему «образцовых семей»? Конечно же, в первую очередь – в житиях святых. Мы обращались к этим образцовым историям в прошлой статье и увидели, что это и правда удивительные и вдохновляющие примеры, которые показывают бесконечное разнообразие «семейного» пути к святости; доказывают, что этот путь возможен в самых разных бытовых и исторических условиях. Но в агиографиях практически нет простых, бытовых подробностей. А еще в житиях показана самая главная история, путь к святости. Но не показано, как семья, построенная на христианском учении, реализует «земные» задачи, например, как получается (и получается ли?) совместить воспитание в вере и успешную социализацию детей, реальную погруженность семьи в «церковную» жизнь и качественное «светское» образование. Где же искать примеры, которые покажут и эти стороны жизни христианской семьи?

Почему семьи наших современников – не образец

Кажется, самое простое – знакомиться с ныне живущими «образцовыми» семьями. Для меня самой это жизненно важное дело: общаться с людьми, которые стараются строить свою жизнь на основании христианского учения, стараются воспитывать детей в вере, которые живут, руководствуясь теми же ценностями, что и я сама. Общаться, чтобы учиться у них, да просто – не чувствовать себя инопланетянином. Главный плюс историй наших современников – подробностей можно узнать очень много. Но минусы тоже есть, и серьезные. О том, почему современные истории не годятся в качестве «образцовых», убедительно рассказывает Геродот в самом начале своей знаменитой «Истории».

Рассказывает, что жил когда-то на свете царь – богатый, как Крез. Это и был, собственно, Крез. Однажды этот невероятно успешный человек и правитель спросил у афинского мудреца Солона – того самого, который составил законы для афинян:

– Гость из Афин! Мы много уже наслышаны о твоей мудрости и странствованиях, именно что ты из любви к мудрости и чтобы повидать свет объездил много стран. Теперь я хочу спросить тебя, встретил ли ты уже счастливейшего человека на свете?

Царь задал этот вопрос в надежде, что гость объявит его самого счастливейшим человеком^[1].

В ответ Солон рассказал царю Крезу несколько историй людей, которых, по его мнению, можно назвать счастливыми. Выслушав эти истории, Крез воскликнул:

– Гость из Афин! А мое счастье ты так ни во что не ставишь, что даже не считаешь меня наравне с этими простыми людьми.

Солон отвечал:

– Крез!.. Я вижу, что ты владеешь великими богатствами и повелеваешь множеством людей, но на вопрос о твоем счастье я не умею ответить, пока не узнаю, что жизнь твоя окончилась благополучно… пока человек не умрет, воздержись называть его блаженным, но [называй его] лучше удачливым^[2].

Русский народ изложил эту мысль немного короче: цыплят по осени считают.

Пока мы живы – путь продолжается. Для меня самой – продолжается. Для каждой семьи, члены которой сейчас живы, – путь продолжается. Кто мы такие, куда мы идем и куда придем – все это будет понятно, когда мы завершим свой земной путь.

Поэтому образцовые истории – истории завершенные. Непростая задача получается: и чтобы подробностей было много, и чтобы подробности были достоверными, и чтобы финал был по возможности «блаженный».

Критерии подбора «образцовых историй»

Самым интересным для меня было, какую роль в становлении личности будущего ученого играли его родители

Вообще, конечно, замечательных семей было на свете очень даже много. Я сама много лет собираю такие истории – и «для себя», и «по работе» (впрочем, для меня это примерно одно и то же). Одна коллекция таких историй – истории святости, то есть истории, в которых практически реализуется христианское учение. Другую коллекцию историй я собрала, когда начала заниматься изучением феномена семьи как «образовательного пространства». Я собирала и анализировала биографии выдающихся людей, в первую очередь ученых; наблюдала, как из «обычного ребенка» вырастает «умный взрослый», как складывалась образовательная траектория такого ребенка, и самое интересное для меня – какую роль в становлении личности будущего ученого играли его родители, можно ли в этих историях увидеть какое-то особенное влияние семьи. И то самое – как формируется образовательное пространство в семье, как это пространство в свою очередь формирует ребенка. Если формирует.

На этом пути я встретила много очень разных историй, не всегда «блаженных», не всегда заявлено христианских. Но потрясающая вещь: я видела, как теоретические основы христианского учения о семье отражаются в жизни, пожалуй, большинства «успешных» семей. Много всего очень разного – но также много общего. И в любом случае все эти истории – как раз завершенные. Значит, материал рабочий, подходит для того, чтобы начать поиск особенно «образцовых» семей. Я начала этот поиск, опираясь на такие критерии:

• Это должны быть семьи, для которых именно христианские нормы были ценностью, христианские идеалы были для них идеалами. Объективно и по свидетельству самих героев – родители и именно родители сумели передать своим детям ценности, культуру, веру.
• Эти семьи должны быть «успешными». Понятие успеха – тема, конечно, растяжимая. Здесь в целом: люди справились. Отношения в браке были очевидно хорошими, оставались таковыми всю жизнь супругов. Отношения с детьми также были очевидно хорошими, и дети, вырастая, отделяясь от родителей, продолжали явно ценить родительскую семью. Результаты воспитания тоже трудно поддаются оценке, но скажем так: с основными задачами воспитания и обучения детей родители, очевидно, справились, дети выросли, что называется, «достойными» людьми.
• Хорошими, интересными, в чем-то «образцовыми» должны быть и родители, и дети. Чтобы был повод думать: речь идет не просто о замечательном человеке, но о замечательной семье.
• Самое важное и самое сложное: необходимо, чтобы информация о семье была максимально достоверной и при этом по возможности подробной. Здесь достоверность – это сведения из первых рук, то есть воспоминания членов этой семьи, переписка, вообще тексты, написанные членами этих семей. Допустимо также использовать тексты, написанные людьми, лично знавшими эту семью. Иначе снова – схемы, представления биографов и прочие фильтры вместо реальности.

По этим критериям я нашла много историй, из которых выбрала всего шесть, зато, кажется, самых-самых. О некоторых таких семьях я написала несколько статей, но формат статей не позволяет показать все доступные аспекты, подробности. Ведь здесь надо неспешно, внимательно знакомиться с людьми, а не выхватывать что-то одно важное. Статья (на моем компьютере) – это около 7 страниц текста, а разносторонний рассказ об этой семье, построенный на анализе источников – это примерно 50 страниц, то есть чересчур долгое чтение. Выход был один: писать об этих семьях книгу. И вот – я написала «Жизнь замечательных семей: шесть реальных историй». Эта книга вот-вот должна выйти в издательстве Псково-Печерского монастыря «Вольный Странник» – сейчас она находится в типографии.

В этой книге собраны истории и святых, и «просто хороших», но именно христианских семей

В этой книге – и святые, и «просто хорошие», но именно христианские семьи. Сразу оговорюсь: кто же знает, может быть, не прославленные Церковью члены этих «просто хороших» семей – тоже святые? При этом оговорка нужна и в обратную сторону: может, и не святые вовсе, и это необходимо помнить… Так что корректности ради все же разделю на «святых» и «просто хороших».

В семьях святых мы можем увидеть, как строятся те самые отношения в браке, которые могут приводить к святости. А в «просто хороших» семьях видим не менее интересное: как отношения, построенные на христианских началах, делают брак крепким и счастливым.

В семьях святых родителей, вырастивших святых детей, мы встречаемся с максимально успешным примером воспитания – здесь достигнут успех в самом главном. А в «просто хороших» семьях мы видим, как воспитание, построенное на христианских основах, приводит к успеху даже во внешних, нерелигиозных аспектах жизни.

Я постаралась построить повествование так, чтобы рассказ был не столько о людях, сколько именно о семье как об особенной общности, как о едином организме. Чтобы получились не столько био-графии, сколько эко-графии, жизнеописания семей.

Первая история. Семья Василия Ритора и святой Эммелии

Святые из семьи Василия Великого

История давняя: первая половина IV века, Каппадокия. Отец семейства – известный в те времена и в тех краях ритор Василий, мать – Эммелия (Эмелия), известная также как святая преподобная Емилия. Дети этой супружеской пары прославлены в лике святых: старший сын – великий вселенский учитель и святитель Василий Великий. Одна из дочерей – основательница женского монашества преподобная Макрина, еще один сын – святитель Григорий Нисский. Некоторые дети избрали для себя девство, некоторые вступили в брак^[3]. Все дети, воспитанные этими родителями (а всего их было десять, один умер во младенчестве), по свидетельству святителя Григория Богослова, показали «превосходство», «преуспели в добродетели», и эта успешность – результат родительского воспитания^[4].

Дети выросли, имели возможность и свободу выбирать любой путь в жизни – и все выбрали путь ко спасению

Конечно, история знает немало таких семей, в которых все – святые. Но здесь – особенное: дети выросли, имели возможность и свободу выбирать любой путь в жизни – и все дети выбрали путь ко спасению. Впрочем, для меня даже важнее другая, техническая особенность: о жизни этой семьи мы можем узнать из уникальных по достоверности источников. Один из детей Василия и Эмилии, святитель Григорий Нисский, описал жизнь своей старшей сестры в «Повести о житии святой Макрины»^[5]. У самого Василия Великого тоже есть несколько замечаний по поводу собственного воспитания. А еще об этой замечательной семье писал друг Василия Великого, вхожий в эту семью, великий вселенский учитель и святитель Григорий Богослов. Так что это жития, написанные самими святыми. Не агиографические легенды, а история, рассказанная очевидцами и участниками этой самой жизни.

Я постаралась «вынуть» из этих источников все, что имеет хоть какое-то отношение к вопросам брака, устроения семьи, воспитания детей, детско-родительских отношений, обустройства быта. Здесь рассказ о том, как святая Эммелия выбрала себе в мужья Василия Ритора. Здесь история обучения мальчиков и девочек, даже немного – о программе обучения. Здесь о том, как дети слушались родителей и как… не слушались. Описан случай депрессии, экономические вопросы, а еще – как дочь и мать поменялись ролями, как дочка стала духовной наставницей своей мамы. Я же предупредила: здесь нет привычных схем – здесь живая жизнь.

Вторая история. Семья Хомяковых

Старший сын Хомяковых Дмитрий (первый слева) в доме отца в селе Богучарово

Это вторая история в книге, но на самом деле я написала эту историю, когда все остальные части книги были уже закончены. Алексей Степанович Хомяков – математик, член-корреспондент Императорской академии наук; признанный поэт и художник, переводчик, богослов, философ, механик-изобретатель; богатый русский помещик, который активно занимался медициной и сельским хозяйством. Конечно, он широко известен в первую очередь как «славянофил», но я постаралась уйти от этой клички. Хотела сама увидеть: как глубоко верующий и всерьез умный человек устраивал жизнь своей семьи, как общался со своей любимой женой, как воспитывал детей, чему и как учил их.

Поначалу казалось, что найти информацию из первых рук почти невозможно. Конечно, есть тексты, написанные самим Алексеем Степановичем: о воспитании и обучении детей, о семье. Тексты сами по себе очень интересные, глубокие, во многом определившие развитие русской педагогической мысли во второй половине XIX – начале ХХ века. Есть переписка Алексея Степановича с женой. Но для полноты картины мне необходим был взгляд с «детской» стороны. В многократно изданном собрании творений Хомякова нет подобных текстов, но долгие поиски увенчались успехом: удалось отыскать воспоминания старшей дочки Хомяковых, Марии.

На последнем, авральном этапе работы над книгой мои дети начали активно помогать мне

Книга с этими воспоминаниями – редкая. Мой муж купил ее для меня в букинистическом магазине. Оказалось, что тексты и правда уникальны представленным в них детским взглядом, обилием тех самых подробностей, которые мне были так важны. И так удивительно сложилось, что с этими подробностями всерьез познакомились мои родные дети. На этом последнем, авральном этапе работы над книгой они начали активно помогать мне. В частности, они перепечатывали те самые воспоминания Марии Алексеевны из книги на компьютер, чтобы я могла работать с уже набранными текстами. Потом еще долго мои дети периодически, в общении друг с другом и с нами, родителями, к месту и не к месту ссылались на жизнь этой удивительной семьи. Если бы не моя работа, вряд ли бы они настолько серьезно погрузились в эту историю. Но погрузились. А это значит, что сами по себе такие истории могут быть интересны современному читателю и даже подросткам.

Третья история. Семья Сикорских

Все дети Сикорских: Игорь, Сергей, Ольга, Лидия, Елена

Об этой семье я уже как-то писала, те самые 7 страниц. А в этот раз, в книге – история максимально подробная, с самых разных сторон. История семьи профессора, психолога, педагога и психиатра Ивана Алексеевича Сикорского – поистине замечательного человека, горячо верующего христианина, который вырастил пятерых прекрасных детей. Его старшая дочь стала его сподвижницей и помощницей, вместе с ним работала с «особенными» детьми. А его младший сын – тот самый авиатор Игорь Сикорский. Здесь источники – тексты, написанные отцом и теплые воспоминания сына.

Это история о том, как молодой врач совмещал заботу о своих малышах с научной и практической деятельностью

Это история о том, как молодой врач совмещал заботу о своих малышах с научной и практической деятельностью. О том, как строил отношения со своими детьми. Какой была образовательная траектория его младшего, великого сына. О том, как родители могут поддерживать и развивать интересы своих детей. О ситуации, в которой ребенок выбирает несуществующую профессию. Вдохновляющие и порой даже дикие истории. Я сама уже давно взяла на вооружение опыт этой семьи, и мы уже многим – живем.

Четвертая история. Семья царственных мучеников

Царственные родители и их дочери

Самая известная из всех собранных мной историй. И здесь материала, слава Богу, очень много. Все, кому надо, уже все прочитали и перечитали. Но я включила эту историю в книгу потому, что просто невозможно не включить: как можно говорить о замечательных семьях и не сказать об этой семье? С другой стороны, при всем прекрасном многообразии текстов о жизни этой святой семьи мне хотелось посмотреть на нее с особенного ракурса.

Часто книги о царственных мучениках – собрание писем, воспоминаний, дневников. Это, конечно, лучший формат, в котором нет тех самых фильтров и натяжек. Но обширность такого материала порой затрудняет выделение каких-то особенных «семейных» аспектов. Например: в наследии царской семьи есть множество упоминаний о том, чем члены семьи занимались в часы досуга. Я постаралась собрать такие упоминания воедино: о том, как дружили и ссорились святые дети, о том, как посещали богослужения, и что делали, когда по болезни не могли пойти в храм…

Другой формат книг о царственных мучениках – также на максимально достоверном материале, но рассказывается о каждом члене этой семьи в отдельности. Тоже важное и интересное дело, но я хотела показать, как жила эта семья именно как семья, как единое целое.

Еще один формат книг о царской семье – как раз «воспитательный». Понимаю, что, возможно, видела не все изданные книги на эту тему, хотя постаралась увидеть все. Во многих таких книгах, кажется, слишком много тех самых фильтров, порой – откровенных натяжек. Когда автор использует сюжеты, цитаты из наследия царской семьи как иллюстрацию к собственным воззрениям на «правильное православное воспитание». Например, в одной из таких книг рассказывается, что спокон веков в многодетных православных семьях старшие дети «присматривали за младшими», и в качестве примера приводятся отношения между царскими детьми. Как старший ребенок из большой семьи, как мама и как педагог я вижу много добрых моментов в этой «системе», неважно сейчас, с какими именно оговорками. Но одно дело – мои представления, и совсем другое дело – отношения в реальной конкретной семье. Из доступных нам источников о жизни царской семьи известно, что святые родители говорили о важности «подавать хороший пример» младшим. Известно также, что старшие дети в этой семье действительно приглядывали за младшими: например, государыня просила одну из дочерей «следить» в ее отсутствие за младшими во время богослужения, чтобы они вели себя в храме подобающим образом. Но простой отсылкой натягивать этот подход на жизнь «каждой православной многодетной семьи» явно некорректно: у детей были няни, вокруг было множество прислуги, которую неоднократно упоминают и сами дети, и святые родители в переписке. И, конечно, информация о штате прислуги императора всероссийского вполне доступна.

Я постаралась как можно меньше говорить сама и как можно больше «спрашивать» у самих героев

Понимаю, что я сама в истории об этой очень дорогой мне семье, как и в историях о других семьях, могла нечаянно сделать подобные натяжки. Но я очень постаралась их избежать. Постаралась как можно меньше говорить сама – и как можно больше «спрашивать» у самих героев. Если встречались моменты, которые мне не близки, или отсылки к чему-то «неудачному», или идеи, которые сложно перенести на жизнь «простых смертных», я старалась их не обходить, а показывать «как есть». Чтобы по возможности максимально сохранять ту самую достоверность. Очень надеюсь, что у меня получилась. Надеюсь.

Пятая история. Семья Артоболевских

Люблю эту историю хотя бы за то, что много интересных подробностей. Отец этого семейства, священник, профессор, новомученик Иоанн Артоболевский произносил проповеди, посвященные вопросам воспитания детей, и эти проповеди были изданы. Из них мы может узнать, какими были педагогические принципы отца Иоанна. А реальные, бытовые подробности о жизни этой семьи мы узнаем из воспоминаний одного из четырех детей новомученика – из автобиографии советского ученого, академика Ивана Ивановича Артоболевского.

Об этой семье я писала давно и много – одна большая статья на эту тему опубликована в Вестнике ПСТГУ^[6], другая, тоже обширная, вошла в монографию, изданную Институтом истории естествознания и техники им. И.С. Вавилова^[7]. Так что именно по этой замечательной семье у меня было много готового материала. Но это оказалось… проблемой. Ведь тексты в новой книге, конечно, должны были отличаться научным подходом, но при этом быть легкими, доступными и во всех отношениях живыми. Когда у меня на руках были всего лишь источники и какие-то мои заметки, я писала тексты «с нуля», строила их сразу для данной книги. А в случае с Артоболевскими – пыталась просто изменить уже имеющиеся тексты: зачем писать новое, когда есть вроде бы со всех сторон выверенное старое? Но после нескольких неудачных попыток слепить новый текст из старого оказалось, что лучше писать заново, чтобы как раз не «лепить». Мне было жалко и, честно сказать, лень. Но в итоге как обычно: скупой платит дважды, а ленивый переделывает трижды. Так что пятая история, которую я считала готовой еще до начала работы над книгой, оказалась чуть ли не самой сложной. Но в результате, кажется, удалось показать очень подробно и, надеюсь, интересно, из чего складывается знакомство ребенка практически с каждым школьным предметом, как малыш с помощью семьи входит в большой мир науки.

Шестая история. Семья Боголюбовых

Профессор протоиерей Николай Боголюбов, Ольга Николаевна и их дети: Николай, Алексей и Михаил

Все трое сыновей протоиерея Николая Боголюбова выросли выдающимися советскими и русскими учеными

Финальный аккорд, последняя история – фантастическая и очень обнадеживающая. Снова священник, снова профессор, который учил и воспитывал детей в условиях революционных беспорядков и гражданской войны. Это исповедник Николай Михайлович Боголюбов, который родил (люблю этот оборот – отсылку к Аврааму) и воспитал троих сыновей. Все мальчики выросли выдающимися советскими и русскими учеными: двое стали академиками, один – членом-корреспондентом. Эта последняя история так же, как и предыдущая, показывает разные варианты обучения детей в смутные времена. Тема, к сожалению, актуальная сегодня… Впрочем, как и всегда.

Многие родители уже давно сетуют на некачественное школьное образование. Но как бы то ни было, для большинства наших сограждан школа – вполне доступное и, кажется, стабильное учреждение. И все же не так давно мир внезапно очутился в ситуации, когда привычная школа оказалась закрытой, а предложенные альтернативы – или профанацией образовательного процесса, или настоящим разрушением духовного, психического и физического здоровья детей. В эти смутные времена, когда стабильность теряется, что делать родителям, что делать детям?

Эти истории так или иначе показывают, как честные и крепкие семьи переживали разного рода кризисные времена

Все предложенные истории так или иначе показывают, как честные и крепкие семьи переживали разного рода кризисные времена. Все эти истории оказываются снова и снова невероятно актуальными, ведь они о том, как можно продолжать обучение детей, продолжать свое служение, сохранять семью, оставаться внутренне свободными и вообще людьми в условиях кризиса, смуты и даже, не дай Бог, в условиях лишения свободы, революции и войны.

Безусловно, готовых рецептов нет и быть не может. Но я сама для себя в этих историях нашла множество подсказок, реально работающих идей. Это – не про страхи, не про бункер, не про уныние. Наоборот – про любовь, про веру, про надежду и истинную свободу. Я очень надеюсь, что эти истории правда помогут кому-то выстроить то самое «образовательное пространство» в собственных семьях, по крайней мере – вдохновят, поддержат, помогут найти свой собственный путь. Помогут в условиях доброй стабильности и в условиях разрушения привычного мира сохранять любовь и единодушие в семье, добрые отношения с детьми и непрерывность качественного всестороннего образования всех членов семьи.

Не анализ, не оценка, но знакомство

Эти истории не совсем объективно показывают «жизнь замечательных семей». Хотя бы потому, что здесь отобраны истории именно христианские, истории людей, преданных Богу и Церкви. Это уже не просто замечательность, а христианская замечательность. Предвзятость моя также и в том, что я сама – христианка, и для меня самой ценность – это христианское учение, в том числе – учение Церкви о семье. Подобная позиция определяет вполне конкретный ракурс подачи материала. Но эта моя предвзятость, кажется, позволила в определенном отношении подойти к этим историям ближе, чем «независимый» эксперт. Потому что я, как и каждый православный христианин, нахожусь в той же самой системе ценностей, что и «мои» герои. Некорректно заявлять, будто я способна увидеть описанные истории глазами этих самых героев – никто на это неспособен. Но все же общая система ценностей – это, если угодно, общая призма, сквозь которую мы все, православные христиане всех времен и народов, всех социальных статусов и уровней образования, смотрим на мир. Со множеством важных оговорок, конечно, и все же – призма есть.

Я, как и каждый православный христианин, нахожусь в той же самой системе ценностей, что и герои этой книги

Но тем не менее – еще раз: натягивать свои представления на истории жизни других людей крайне некорректно. Поэтому я постаралась как можно дальше убрать саму себя в этих историях. По возможности строить рассказ на источниках, не только подкрепляя каждый тезис проверенными ссылками, но в каждом случае «давая слово» самим героям. Предлагать не свою интерпретацию, а тексты, написанные членами этих самых замечательных семей. Старалась быть не только мамой, которая спрашивает: «Ой, а как же вы справляетесь?» – но также исследователем, который максимально бережно относится к историческому контексту, к каждой фразе, к каждому слову исследуемого материала. Попробовала вместе с читателями будто войти в жизнь каждой из этих замечательных семей. Через десятилетия, века, тысячелетия – протянуть руку и открыть дверь того дома, в котором живет «блаженная» семья. Это сделать, конечно, практически невозможно. Но попытка не пытка. Получилось ли у меня провернуть такое немыслимое дело – судить уже не мне.