«Жить при социализме без Бога я считаю безнравственным»

В одном из живописных мест Чувашии, на берегу реки Суры, стоит наше село Иваньково.

Сколько святых душ помнит наш Свято-Троицкий храм, известно только Господу, Который открывает нам их имена. Один из них — староста храма Евфимий Яковлевич Молчанов, служивший в нем сторожем, мученик за веру Христову. 6 июля 1942 года он завершил свой жизненный путь и исповеднический подвиг в Вятлаге.

Храм Св. Троицы сегодня. Иваньково

Настоятель храма, протоиерей Константин Иванов, который служит в нашем храме уже 40 лет, поминает его на каждом богослужении: имя Молчанова было еще до него внесено в храмовый синодик. Батюшка говорит:

«Необходимо донести до жителей села историю подвига Ефимия Молчанова — как пример служения Господу, верности и преданности Матери-Церкви, его непоколебимости в вере Христовой, готовности перетерпеть страдания, но не предать своих христианских убеждений в годы гонений на Православие. Мученик Евфимий достоин церковного прославления, но хотелось бы, чтобы о нём знали не только православные христиане».

Евфимий Молчанов. Фото из лагерного дела

Того же мнения и местные жители, которым довелось прикоснуться к истории гонений за веру. Когда нашему звонарю Аврааму Иванову довелось ознакомиться с копиями документов из дела Евфимия Молчанова, он был поражен цельностью и твердостью характера Евфимия, который в предъявленных ему обвинениях себя виновным не признал, не отрёкся от Христа и принял свой крест достойно истинного христианина. Мужественно претерпел голод и холод лагеря, где Господь и забрал его к себе, изнуренного тяжким трудом на заготовке древесины. А Нина Воложинова проживала рядом с родными Евфимия, в местечке Нечаевка. По ее свидетельству, все семейство Молчановых были глубоко верующими людьми. Дочь, Анна Ефимовна, была иконоуборщицей — то есть занималась украшением икон, она скончалась в 2011-м г в возрасте 98 лет.

Память старого храма в Иваньково — люди и события

Мы ценим и собираем по крупицам сведения о славной истории нашего села и храма, о которой уже писали^[1] местные краеведы.

Храм с. Иванькова 1930 года

Селу Иваньково 400 лет (док. из архива за 1610 г.), но первое русское поселение в районе села относится к 1342 году! Обнаружена славянская керамика, наконечники стрел, кованый бронзовый православный крестик, монеты и др. находки.

Нательный крестик

В книге окладных сборов с Алатырской десятины за 1619 год указано о существовании часовни Архистратига Михаила «в деревне Ыванкове», вотчине князя Афанасия Васильевича Лобанова-Ростовского. Первая деревянная церковь Богоявления Господня здесь была построена в 1744-м году, каменная построена в 1890-м году протоиереем Петром Вознесенским, сохранилась — ей более ста лет. Именно батюшка Петр, будучи на протяжении многих лет законоучителем церковно-приходской школы, взрастил в душах своих воспитанников и воспитанниц зерно защитников веры православной. Это они в годы гонений твердо стояли за веру и сохранили сельский храм.

Так же и сыновья протоиерея Петра — Александр и Михаил, детство их прошло в с. Иваньково, они вместе с Ефимом Молчановым ходили в храм, возможно, даже и дружили. Они стали священниками, и их судьбы — такие же, как и у мученика Евфимия. Отец Александр Вознесенский в 1937-м г приговорен по ст. 58–10 к 8 годам ИТЛ. Содержался в Севжелдорлаге (Коми респ.). Скончался в лагерном лазарете 23 августа 1943 г на ст. Урдома. Его брат, иерей Михаил Петрович Вознесенский, перед арестом был настоятелем храма Святой Троицы в с. Иваньково. 7 ноября 1937 г осужден по ст. 58–10 к 5 годам ИТЛ, в Кемеровскую обл. После отбытия срока в 1942-м г судьба его неизвестна^[2].

Прот. П.М.Вознесенский и женская цер. приход. школа 1900-е гг.

Храм, построенный жителями села на свои пожертвования, никогда не закрывался. Интересно, что именно в нашем Иваньково в 1853-м году у диакона церкви Богоявления Господня — Хрисанфа Федоровича Покровского, который впоследствии стал священствовать в соседнем селе Елховка — родилась дочь Мария, мать знаменитого архидиакона Константина Розова^[3]. В 1930-е годы в России неистовствовали богоборцы, а в Иванькове на праздник Крещения пришло всё село. Так крепка была вера в людях. На старых фотографиях в центре — священник Григорий Иванович Иванов, по национальности мордвин. В батюшку Григория однажды ночью стрелял кто-то из местных комсомольцев, прострелив ему лёгкое. Он и его прихожане совершили свой подвиг во имя Христа — сохранили храм. На полсотни вёрст окрест в десятках сёл храмы были разрушены, в райцентре Алатырь — закрыты. А у нас в Иваньково народ и священник не допустили святотатства. Разумеется, с помощью Божией.

Священник Григорий Иванов и прихожане 1928 г.

Первый раз крупное волнение в селе было в 1927-м году, по поводу установки на колокольне церкви радиоантенны. Второе — в 1930-м году, когда комсомольцы-активисты сбрасывали колокола со звонницы. Сейчас один колокол надколот, другой — с трещиной. Люди стали вокруг храма, кольцом сцепившись за руки, и не позволили разрушить храм. Колокола опять были подняты на колокольню.

Люди стали вокруг, сцепившись за руки, и не позволили разрушить храм. Колокола опять были подняты на колокольню

Властям нужен был повод, чтобы арестовать батюшку. В основном жители села жили безбедно, занимались хлебопашеством, — здесь чернозёмы, — а в межсезонье мужики уходили на отхожий промысел на Волгу, остальные нанимались крючниками в порты Ростова-на-Дону, Керчи, Новороссийска, Мариуполя. В Иванькове власти решили раскулачить несколько семей, не потому, что те были зажиточнее других, а из-за того, что были активными прихожанами.

В мае 1931 года пришли забирать имущество у Дмитрия Михайловича Борисова. Его защищали почти 200 жителей села. Впоследствии батюшку и ещё несколько человек обвинили в антисоветском заговоре «Дело трёх», хотя о. Григорий в тех событиях не участвовал. Жизнеописание о. Григория еще ждет своего исследователя.

По одним сведениям^[4], священник Григорий Иванов служил в Алатыре, был арестован и долгие годы провел в заключении. Здесь он смертельно заболел туберкулезом и был сослан в Тобольск умирать. Приехал в Тобольск осенью и долго скитался, потому что никто не брал его на квартиру, боясь заразиться. Взяла его к себе Наталья Ивановна Дергач. В местном церковном предании^[5] об этом сохранились воспоминания:

«Сторож [Покровского] собора Наталья Ивановна Дергач отличалась правдивостью, кротостью, любвеобильностью. Однажды приехал в Тобольск из заключения один священник. Жить ему было негде. Много он обходил домов, но его никто не принимал, так как он был болен туберкулезом. Попросился он в дом к Наталье Дергач, сказав, что болен туберкулезом. Наталья Ивановна была очень удивлена тем, что никто не принимал его из-за болезни, и сказала ему: ‟Милый ты мой батюшка, живи у нас, сколько тебе Бог даст жизни, все в руках Божиих, я не боюсь, что заражусь”. И она кормила и поила его, пока он не почил».

Как указывает журнал Чувашской Митрополии «Бог и человек»^[6], больной священник пролежал у нее всю зиму и умер весной перед Пасхой — в Великий Четверг, 2 апреля 1942 года.

По сведениям в другом Тобольском источнике^[7], за несколько часов до его смерти в дом пришел представитель НКВД и сказал:

— Я вашего ссыльного пришел проведать.

— Он уже отходит, — ответила Наталья Ивановна.

Похоронили о. Григория на следующий день, рядом с храмом. По-видимому, это храм Семи Отроков Ефесских на Завальном кладбище, т. к. рядом с Покровским собором кладбища нет.

По другим сведениям^[8], он был осужден 10/09/1931 по обвинению в «антисоветской агитации, руководстве массовыми выступлениями», ст.58–10,11, 59–2 УК РСФСР, к 3-м годам ссылки на Урал. Реабилитирован Президиумом Верховного суда Чувашской Республики 13/07/2001.

Великое освящение воды

Навстречу идёт Женщина и горько плачет: «Что же вы, сынки, делаете: последний Мой удел закрываете?»

Храм в селе осиротел, но женщины не давали разграбить церковь, постоянно молились в ней. По всей Чувашии церкви были закрыты, и единственным действующим остался храм в Иваньково. Безбожная власть решила, однако, воспользоваться отсутствием священника и закрыть храм.

Было это осенью, выпал первый снежок, когда пришли опечатывать церковь. Смотрят, а навстречу им идёт Женщина и горько плачет, обращается к ним: «Что же вы, сынки, делаете: последний Мой удел закрываете? Пойдёмте, что я вам покажу». И они пошли вслед за Ней. Шли они шли, а Её и след простыл. Храм опечатывать не стали, уехали в район и договорились между собой никому не рассказывать о том, что с ними произошло. Лишь под старость один из них решился рассказать ту историю.

Жизнь как жизнь, в служении ради Бога

Ефим Молчанов (более правильно — по отцу: Молчановский) родился 16 января 1879 года, а 21 января был крещен, почти в великий Праздник. Родители его — села Иваньково крестьянин-собственник Яков Николаевич Молчановский и законная жена его Евдокия Кононовна, оба православные. Восприемники (крестные) — того же села билетный солдат Андрей Матвеевич Климентьев и крестьянка, Степана Ивановича Оринчева дочь — Матрона Степанова. Таинство Крещения совершили священник Пётр Вознесенский, диакон Аполлоний Преображенский и сверхштатный Александр Богоявленский. Записано в Метрической книге церкви Богоявления Господня, села Иванькова, Алатырского уезда, Симбирской губернии.

Нам трудно представить себе, за отсутствием мемуаров, его юность, уклад жизни в его родительской семье — его эпоха оперировала человеком как социально-экономической единицей, совершенно стирая черты индивидуальности: русский, из крестьян, социальное положение — крестьянин-единоличник, по специальности плотник, образование сельское — вот что нам известно из документов. С 1901 по 1905 год — служба в царской армии, рядовой. В Первую мировую войну 1914 года Евфимий Молчанов пошел на фронт — за веру, Царя и Отечество, честно исполнил свой долг. Свидетельствует документ Владимир-Волынского лазарета спец. госпиталя Всероссийского Земского Союза. Уведомление о приеме раненого или больного, поступившего с театра военных действий. Ефим Молчанов, 36 лет, ефрейтор 251-го Ставучанского пехотного полка, ранен 21 апреля 1915 года в Карпатах пулей в обе ноги, берцовая кость повреждена, находится на излечении, вернулся с войны инвалидом.

В 27 лет он женился. 3 февраля старого стиля 1906 года венчались села Иваньково уволенный в запас армии ефрейтор 5-го Закаспийского артполка 20 батальона Ефимий Яковлевич Молчановский, православного вероисповедания, первым браком, девица Мария Дмитриевна Клементьева, дочь села Иваньково, крестьянина-собственника Дмитрия Матвеевича Климентьева. Поручители по жениху — села Иваньково крестьянин-собственник Яков Константинович Павлов и Иван Евдокимович Оринчев. По невесте — того же села крестьянин-собственник Фёдор Никитич Друзин и Михаил Егорович Холин.

Таинство Венчания совершил священник Пётр Вознесенский, диакон Аполлоний Преображенский, псаломщик Андрей Алексеевский.

Господь щедро благословил его брак рождением детей, судьбы которых известны лишь частично. 16 ноября 1907 года родился сын Михаил, родившийся в 1909-м году сын Иван в 1942-м году пропал без вести, 28 октября 1911 года родилась дочь Анастасия, 6 октября 1913 года родилась Анна, которая дожила до 2011 года, отойдя ко Господу в возрасте 98 лет. После революции родились Петр (16.11.1918) и Павел (1923 год, погиб в апреле 1945 года).

Видимо, гонения для него начались с твердого задания, заведомо невыполнимого.

Судим в 1930-м, 1933-м, 1935-м по ст. 61 (отказ от выполнения повинностей, общегосударственных заданий. На первый раз полагалось наказание в виде штрафа до 5-кратного размера стоимости наложенного задания, во второй раз — ИТЛ до 1 года). Из анкеты арестованного мы узнаем, что Ефим был судим в 1931-м году по ст. 61 ч. 2 УК РСФСР и осужден на один месяц исправработ. В 1933-м г снова судим по той же ст. 61 ч. 2 УК РСФСР, на этот раз осужден на 2 года лишения свободы за неисполнение налогов, наказание отбыл. На свободе он был недолго. В 1935-м году по той же ст. 61 ч. 2 УК РСФСР вновь осужден на 2 года лишения свободы, наказание отбыл. Закончив этот срок, он вышел на свободу в последний раз — наступало время Большого террора, призванного произвести капитальную зачистку земли Русской от «классовых врагов».

Начало крестного пути Ефима Молчанова

Постановление об избрании меры пресечения выписано 16, а объявлено арестованному 18 декабря 1937 года. 17 декабря оперуполномоченный УГБ Алатырского РО НКВД Петров произвел в доме Молчанова обыск и арестовал его, в протоколе указано:

«согласно данным указаниям, задержан гражданин Молчанов Ефим Яковлевич. Взято для доставления в РО НКВД следующее: книга ‟Ложь социализма”, всего 308 листов».

После ареста он первоначально содержался в Алатырской тюрьме^[9].

Постановление об избрании меры пресечения

В анкете арестованного указано, что он крестьянин, беспартийный, единоличник, церковный сторож при с. Иваньково-Ленино. паспорта не имеет, с воинского учета снят по возрасту. По социальному происхождению он сын кулака, родители до революции имели 2 лошади, 2 коровы, дом, имели также по 6–7 голов мелкого скота. Его родители занимались арендой земли у местных крестьян, умерли до 1912 года. Сам Евфимий отучился в сельской школе 3 года, до революции был и после нее остался середняком, имел 1 лошадь, корову, 5–6 овец, собственный дом. Семья на момент последнего ареста состояла из 6 человек, жили все вместе:

«жена Мария Дмитриевна 50 лет, домохозяйка, сын Петр 19 лет, припадочный, сын Павел 14 лет, дочь Анастасия 25 лет, работает в колхозе, дочь Анна 24 лет, работает в лесу».

18 декабря, заполнив анкету, сотрудник Алатырского РО НКВД Макаров допросил Молчанова. Анкетная часть протокола допроса копирует данные анкеты арестованного, с дополнением: избирательных прав Ефим не лишался, наград при советской власти не имеет, в Красной армии не служил, в белых и других контрреволюционных армиях — тоже, в бандах, контрреволюционных организациях и восстаниях не участвовал, общественно-политической деятельности не ведёт никакой.

Далее следователь сосредоточился на главной улике: книге «Ложь социализма», поинтересовался, откуда она у Молчанова, для чего и с кем он ее читал.

«Ответ:

— Указанную книгу мне в мае месяце 1937 года принес и дал почитать псаломщик Иваньковской церкви Бахаревский Александр Александрович... при этом сказал: ‟На вот хорошую книгу, почитай ее, как она понравится тебе»... Читал я эту книгу один и хранил в церкви вместе с религиозными книгами, и когда нес эту книгу, я оставлял у себя на столе в сторожке, возможно, ее кто-то и читал, и граждане, которые заходили ко мне, из религиозных лиц»^[10].

Следователь пытается определить круг людей, которых можно привлечь к делу.

«Вопрос:

— Скажите какую связь Бахаревский имел со священником Пылаевым^[11] и гражданином Балакиным^[12], и другими?

Ответ:

— Какую связь имел Бахаревский с Пылаевым и Балакиным, сказать не могу, но Пылаев иногда приходил в нашу церковь, где встречался с Бахаревским и Балакиным, является религиозником и часто ходил в церковь, где тоже встречался с Бахаревским, но какой происходил у них разговор, я не знаю».

Следователь переходит к попытке получить признание — «царицу доказательств» в сталинской юриспруденции.

«Вопрос:

— Вы уличаетесь в читке контрреволюционной литературы книги ‟Ложь социализма” среди верующих граждан с. Иваньково-Ленино. Признаете себя в этом виновным?

Ответ:

— Виновным себя в читке указанной литературы среди верующих граждан нашего села не признаю, признаю себя виновным в том, что я лично сам читал указанную литературу, потому что в ней кое-что из критики в отношении социализма написано правильно, так же, как в Священном Писании, в отношении нравственной жизни, т.к. при социализме допускается безнравственная жизнь, а в христианстве этого не допускается, в частности, абортов женщинам».

Следователь усиливает обвинение:

«Вопрос:

— Вы читку контрреволюционной литературы книги ‟Ложь социализма” проводили среди верующих граждан с. Иваньково-Ленино совместно с псаломщиком Бахаревским, одновременно клеветали на политику ВКП (б) и Советской власти, высмеивая строительство социализма. Признаете себя в этом виновным?

Ответ:

— Еще раз следствию заявляю, что я среди верующих граждан указанной литературы ни с кем не читал, поэтому виновным себя не признаю, и повторяю, что я эту книгу читал один и считаю, что при социализме безнравственно допускается жизнь без Бога. Поэтому я против построения социализма, потому что я считаю, лучше жить только в христианстве с Богом, а не при социализме».

Наконец следователь вписывает в протокол наиболее расплывчатую формулировку.

«Вопрос:

— Вы обвиняетесь в преступлении, предусмотренным по ст. 58, 10 УК. Признаете себя в этом виновным?

Ответ:

— Признаю себя виновным во всём, выше мной указанном, за исключением того, что я с Бахаревским среди верующих читку контрреволюционной литературы — книги ‟Ложь социализма” — не производил».

21 декабря происходит новый допрос у того же следователя. На этот раз новые обвинения — уже в политической деятельности:

«Вопрос:

— В декабре месяце сего года, во время выборов в Верховный Совет, вы проводили враждебную антисоветскую агитацию, при этом клеветали на политику ВКП (б) и Советской власти?

Ответ:

— Во время выборов среди окружающих меня лиц антисоветской агитации я не проводил. Признаюсь, что я лично сам от голосования за выдвинутых кандидатов голосовать отказался, потому что эти кандидаты Верховного Совета отражали не мои интересы, то есть они идут против религии, за искоренение церквей и служителей религиозного культа. От односельчан, не помню сейчас, от кого, я слышал о том, что к нам в село Иваньково-Ленино приезжала кандидат, выдвинутый в Верховный Совет — Моисеева, на собрании среди массы говорила, что они борются и будут бороться против религии. А поэтому я и не стал голосовать за этих кандидатов, как за людей не наших интересов, то есть безбожников».

25 декабря 1937 года председатель Иваньково-Ленино сельского совета Майоров и секретарь В.Чуркин предоставили следствию справку, полностью разоблачающую Молчанова как открытого врага социализма:

«Активный церковник, года два общественно-полезным трудом не занимался, охраняет при с. Иваньково-Ленино церковь, в прошлом и настоящим является злостным неплательщиком обязательных платежей, за что в 1921-м г был осужден на один год исправ.-труд. работ, в 1933-м г по ст. 61 часть 2 УК был осужден на 2 года лишения свободы по той же статье УК. Кроме того, Молчанов проводил систематически среди населения антисоветскую противоколхозную агитацию, агитировал против займа Укрепления обороны Союза ССР особенно агитировал против выборов в Верховный Совет Союза ССР, отказался от участия в выборах, говоря открыто в сельсовете, что кандидаты — выдвинутые люди — не наши, голосовать мы за них не будем».

Этого «материала» оказалось вполне достаточно, чтобы 31 декабря 1937 года оперуполномоченный УГБ Алатырского РО НКВД ЧАССР — сержант Государственной Безопасности Петров — в Постановлении о предъявлении обвинения написал, что Ефимий,

«являясь враждебно настроенным к Советскому строю, на протяжении ряда лет проводил антисоветскую деятельность, распространяя среди граждан контрреволюционную литературу, одновременно высмеивал Советский строй, имея тесную связь с членом контрреволюционной группы псаломщиком Бахаревским»,

и постановил его привлечь в качестве обвиняемого по ст. ст., 58–10 и 58–11 УК РСФСР.

Видимо, даже по меркам Большого террора это было слишком очевидной натяжкой, и пришлось еще полтора месяца «поработать» с подследственным, прежде чем 14 февраля 1938 года следователь Макаров наконец вновь сделал запись, как он допросил Молчанова.

Являюсь противником построения социализма, потому что я считаю, лучше жить в христианстве с Богом, чем при социализме жить без Бога

«Вопрос:

— Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении по ст. 58–10 и 58–11 УК РСФСР — в том, что вы, являясь враждебно настроенным к советскому строю на протяжении ряда лет, проводили антисоветскую деятельность, распространяли среди граждан с псаломщиком Бахаревским в с. Иваньково-Ленино контрреволюционную литературу, одновременно высмеивали советский строй, и высказывались против голосования за кандидатов, выставленных в Верховный Совет СССР 12 декабря 1938 г^[13]?

Ответ:

— Да, я виновным себя в предъявленном мне обвинении признаю полностью, за исключением того, что я с Бахаревским читку контрреволюционной литературы среди верующих граждан не проводил, а читал один. Сознаюсь чистосердечно в том, что я со своим религиозным убеждением являюсь противником построения социализма, лишь потому, что я считаю, лучше жить в христианстве с Богом, чем при социализме жить без Бога я считаю безнравственным».

Евфимий Молчанов — Фрагмент протокола исповедание веры Христовой.

Что происходило с Ефимием в недрах НКВД следующие полгода, история умалчивает, но известно, что 8 июня 1938 года он был осужден Спецколлегией Верхсуда ЧАССР по стандартному обвинению — ст. 58 п.10 и п.11 УК РСФСР — за то, что «состоял в контрреволюционной церковной группе, проводил антисоветскую и антиколхозную агитацию». Приговор для тех лет типичный: «подвергнуть лишению свободы сроком на 8 лет с лишением избирательных прав на 4 года. Зачесть срок предварительного заключения с 16.12.1937 г. Меру пресечения осужденному не изменять, оставить его содержание под стражей». Вероятно, имела место апелляция, но определением Спецколлегии Верховного Суда РСФСР от 10.08.1938 г. приговор суда оставлен в силе^[14]. В это время маховик репрессий уже касался и самих чекистов, опального начальника «силовиков» Ягоду сменил Ежов, которому самому вскоре предстоит печальная судьба. 15 марта 1938 года был расстрелян Ягода, и среди мало что понимающих в процессах в верхнем эшелоне власти людей появились надежды на восстановление справедливости, как и после аналогичного расстрела Ежова. Писали жалобы и прошения о помиловании, о пересмотре дел. Кому-то даже повезло в этом отношении. Но «церковников» это не касалось: их аресты и планомерное уничтожение не были ошибкой.

Как отыскать «лагерную пыль» бывшего Вятлага?

Ефимий прибыл в Вятлаг 26.05.1939 г. из Чебоксар. Из дела осужденного мы узнаем его словесный портрет на случай побега: «рост — средний, телосложение — нормальное, цвет волос — русые, глаза — карие, нос — прямой, на груди три родинки, шрам на лбу. Инвалид 1-ой группы». Тщательные чекисты сохранили для тех же целей и фото Ефимия Молчанова.

Находился в лагпунктах №№ 1, 3, 6, 9, 4 Вятлага. Его «лагерный маршрут» можно обозначить наименованиями нынешних населенных пунктов Верхнекамского района Кировской области, расположенных вблизи мест дислокации бывших лагпунктов Вятлага: п. Рудничный (ОЛП-1, Комендантский) — п. Созимский (ОЛП-3, разъезд М.Созим) — Ягодный (ОЛП-6 до войны) — ст. Мурис (ОЛП-9, лесозаготовительный отряд) — п. Полевой-2 (ОЛП-4, Сангородок). В ОЛП-4 находился своеобразный лагерный хоспис, здесь завершили свой жизненный путь очень многие обитатели Вятлага. Здесь он и скончался 06.07.1942 г. Это типичная для того времени смерть, последствия аномально холодной и голодной первой военной зимы, когда вымерла почти половина заключенных Вятлага. Согласно архивной справке,

«Смерть последовала от декомпенсированного миокардита и старческой дряхлости. Погребён 07.07.1942 года в могиле Ш-16 на кладбище лагпункта № 4 Вятлага».

ВЯТЛАГ. Схема с именами

Едва ли удастся найти могилу Ш-16 на обширном кладбище больничного 4 лагпункта («сангородок»), поселок Полевой-2, названном по имени одного из докторов Марьиной горкой. Социализм — это учет и контроль, и можно не сомневаться, что все схемы захоронений были в полном порядке, но ко времени, когда страна смогла позволить себе взглянуть на страшное прошлое и признать его ошибкой, все эти документы исчезли в неизвестном направлении. И поэтому крест памяти исповедника веры Христовой стоит рядом с крестами двух прославленных святых как кенотаф, символическая могила.

Это максимум возможного приближения к их мощам — знать, что они там, на Марьиной горке, подобно тому, как очень многих святых людей мы можем почтить с точностью до локации «Бутовский полигон».

Ныне Господь пожелал извлечь из забвения имя Своего служителя, и, значит, на нас лежит ответственность за доверенную нам его память

Через 18 лет после смерти Ефимий Молчанов был реабилитирован 04.03.1960 г. президиумом Верховного суда РСФСР – «за отсутствием состава преступления».

Эта констатация не меняет ничего, если отношение к памяти погибших не изменится. Сегодня эта память отторгается одними нашими современниками, а в душе других, — потомков пострадавших, — рана до сих пор не заживает. Ныне Господь пожелал извлечь из забвения имя Своего служителя, и, значит, на нас лежит ответственность за доверенную нам его память, и надо исследовать ее и осмыслить, сделать достоянием церковного народа. Это не только научное исследование, но и духовная задача.

Прихожане церкви Св. Троицы с. Иванькова 2017 г.

Подвиг исповедников веры как мостик памяти

В 2020-м году мы познакомились, благодаря исследованию судьбы Ефимия Молчанова, и стали переписываться с директором музея Вятлага Алевтиной Николаевной Телепиной. Она горит идеей сохранения памяти погибших за веру Христову и много делает для этого. Вот что она написала мне о своей многогранной церковно-краеведческой работе и о почитании места погребения Ефимия Молчанова:

Еп. Иоанн Уржумский и А.Н. Телепина

«На севере Верхнекамского района Кировской области в 1938-м году возник Вятский лагерь НКВД — Вятлаг. Тысячами жизней оплачены были кубометры древесины. Многие здесь приняли смерть за верность Богу. Кладбища Вятлага — скорбь и память всей России, всюду живут потомки узников Вятлага. Смерть — таинство. Тело в могиле ожидает воскресения. Поэтому на них ставят кресты, символ молитвы. Мы молимся о них, они молятся о нас. Возвращенные имена, незабытые могилы. Земля Вятлага становится Полем Памяти.

Мы молимся о них, они молятся о нас. Возвращенные имена, незабытые могилы. Земля Вятлага становится Полем Памяти

Настоятель Покровского храма г. Кирс Кировской области прот. Александр Гаврилов, освящая кресты и совершая панихиды, произносит проповеди о том, как важно сохранить память о жестоких временах, пережитых нашей страной, когда были уничтожены, сосланы в лагеря, расстреляны, замучены сотни тысяч человек, уничтожалось духовенство и активные миряне.

Реконструкция типового лагпункта

Участниками паломнической экспедиции музея «ВятЛаг» при храме Покрова Пресвятой Богородицы г. Кирс Кировской области 14 июля 2020 года на старом захоронении в глубине леса, где сохранились металлические столбики с истёртыми номерами на могильных ямах, на небольшой поляне около раскидистой ели уставили поклонный крест Евфимию Молчанову. На кресте таблички: фотография и краткое жительство. Это максимум, как возможно обозначить его могилу — знать, что он тут, на Марьиной горке.

Мы углубились в лес, где сохранились металлические столбики с истертыми номерами на могильных ямах. Трава в человеческий рост, мы прорубили тропу и остановились на небольшой поляне около раскидистой ели, место хорошее, светлое. Перенесли оборудование и начали работать, скосили траву, вырубили кустарник, приготовили буром яму для металлического подкрестия. Прикрепили таблички, одну с фотографией Евфимия Яковлевича, вторую — с кратким жизнеописанием, поставили крест. Прочитали литию об упокоении всех здесь, на Марьиной горке, погребенных православных христианах. Ощущаем радость, границы восприятия местности раздвинулись, и Божия благодать наполнила наши сердца.

ВЯТЛАГ. Крест Е. Молчанова

На старом, заброшенном лагерном кладбище зазвучала молитва. Мы почувствовали реальную молитвенную связь живых с усопшими, ощутили правду слова Господа Иисуса Христа, что Бог не есть Бог мёртвых, у Него все живы (ср. Лк. 20, 38), и ушедшие ко Господу не перестают жить, а незримо присутствуют здесь с нами. ‟Молимся об упокоении душ усопших рабов Божиих, во дни лихолетия безвинно убиенных, страдания и истязания претерпевших, в изгнании и заключении горькую смерть приемших, и сотвори им вечную память”».

Мы почувствовали реальную молитвенную связь живых с усопшими, ощутили правду слова Господа Иисуса Христа, что Бог не есть Бог мёртвых

Для меня очень ценно это письмо, как свидетельство нашего церковного братства хранителей памяти. Мы трудимся над сохранением памяти погибших за веру в Чувашии, а наши братья и сестры — в Вятлаге. И судьба Молчанова, пострадавшего в Чувашии, а погибшего в вятской земле, теперь навсегда связывает нас. В вятской земле, около далекого таежного поселка Полевой-2, местные энтузиасты ставят крест памяти Молчанова, а в это время в нашем чувашском селе Иваньково настоятель храма Св. Троицы поминает на литургии имя приснопамятного Евфимия, вставшего на защиту веры. Вопреки стараниям гонителей веры, нить его воскресшей памяти, а лучше сказать — мостик памяти, — исполняет замысел Божий о нас: «рассеянных чад Божиих собрать воедино» (Ин. 11, 52).

Общение церковных людей наполняется новым смыслом. Хотя принципиально нового в этом нет — мы именно так приезжаем в известные монастыри: к дивеевским сёстрам — ради памяти преподобного Серафима Саровского, паломничаем к валаамским братьям — ради памяти преподобных Сергия и Германа Валаамских. Просто теперь это почитание памяти касается не только звёзд первой величины на церковном небосклоне, но и совсем незаметных, скромных людей, которые дороги Христу не меньше, чем великие святые.

Некогда темные места лагерей, места зримого торжества зла, ныне стали святыми уделами, их созиждет Господь на костях и крови исповедников веры Христовой. Дважды дьявол потерпел поражение — от стойкости погибших, которых он погубил руками служителей безбожия, и от верности хранителей памяти, которую ему не удается стереть руками равнодушных и корыстных людей. Все обращает Бог ко благу — забытые имена засияли для обозрения наших современников. И словно некая мистическая ткань расстелилась по всей стране — от мест служения мучеников до мест их страдания и упокоения.

Это живое дело соединяет живых душой людей сегодняшней Церкви

История подвига наших предшественников не может быть завершена статьями и фильмами, крестами и музеями — это живое дело соединяет живых душой людей сегодняшней Церкви.

Будем с помощью братьев и сестер, и с Божией помощью, созидать и поддерживать мостики памяти, мостики любви. Отраженный в судьбе каждого из исповедников веры Христос — посреди нас.