Митрополит Берлинский и Германский Марк (Арндт): «Вопрос единства Русской Церкви не обсуждается»

Митрополит Берлинский и Германский Марк (Арндт) в 2007 году был одним из основных сторонников воссоединения Русской Зарубежной Церкви и Московской Патриархии. 15 лет спустя в течение нескольких месяцев он фактически руководил РПЦЗ, осиротевшей после кончины ее Первоиерарха митрополита Илариона (Капрала). О том, какой Церковь станет при новом Предстоятеле, мы с владыкой поговорили во время состоявшегося в Нью-Йорке Архиерейского Собора РПЦЗ, который избрал епископа Николая (Ольховского) митрополитом и Первоиерархом.

Митрополит Берлинский и Германский Марк (Арндт) – Владыка, что означает для РПЦЗ избрание епископа Николая новым митрополитом и Первоиерархом?

– Оно означает, что мы продолжим идти по тому же пути, по которому шли все это время до сих пор. Владыка Николай учился у митрополита Лавра (Шкурлы), он был в очень тесных отношениях с митрополитом Иларионом (Капралом), и для нас это значит, что он постарается продолжать действовать в том же духе.

– На ваш взгляд, должна ли Русская Зарубежная Церковь принять какие-то изменения в своей жизни?

– Мы постараемся продолжать следовать тем заветам, которые нам оставили наши предшественники. Мы постараемся укреплять нашу автономию и в то же время свидетельствовать Православие во всем мире.

– Как-то незаметно прошло событие, которое можно назвать историческим. По духу вы больше русский, чем многие из нас, но по крови – исключительно немец. В сущности, вы стали первым за сто лет нерусским иерархом, который возглавлял РПЦЗ в течение нескольких месяцев. Пусть это было лишь на короткий период, но факт остается фактом. Какие у вас были ощущения?

– Мое восприятие церковной жизни не менялось. Я был и остаюсь старейшим архиереем нашей Церкви, знаю ее отношение ко всем другим православным Церквам и к государственным инстанциям. Все это продолжается так же, как и было в течение сорока лет, что я служу архиереем. В этом отношении ничего не изменилось. Ну а то, что я не являюсь русским по крови, никак не влияло на нашу церковную жизнь.

– Разные клирики РПЦЗ независимо друг от друга говорили мне перед выборами, что владыка Марк не будет выставлять свою кандидатуру. Вы действительно исключали для себя такую возможность?

– Я исключил такую возможность и говорил об этом еще до отъезда на собор из Германии. Но, наверное, после перелета был настолько уставшим, что просто забыл предупредить об этом перед началом голосования (смеется). Так что в конечном итоге меня все же включили в список для голосования. Только когда мы приступили ко второму туру выборов, я сказал, что беру самоотвод.

– В 2007 году вы были одним из самых главных сторонников воссоединения РПЦЗ с Московской Патриархией. Сейчас вы критикуете определенные позиции ее руководства в связи с нынешней ситуацией на Украине. Давайте расставим точки над «и»: считаете ли вы необходимым, чтобы Русская Зарубежная Церковь и впредь оставалась в лоне Русской Православной Церкви? И вообще обсуждается ли этот вопрос сейчас, актуален ли он?

– Вопрос нашего церковного единства не должен подлежать никаким конъюнктурным соображениям. Мы являемся единой Церковью. Конечно, внутри Церкви каждый архиерей может иметь свои взгляды на те или иные ситуации, ведь все мы – свободные люди. Но нынешние политические и, к сожалению, военные события не должны иметь никакого влияния на нашу церковную жизнь.

– Понятно, что не должно. А имеет ли в реальности?

– Есть люди, считающие, что некоторые представители Московской Патриархии слишком сильно поддерживают политику своего государства. Конечно, это меня как гражданина Германии не касается. Безусловно, меня печалит, когда я слышу, что тот или иной архиерей высказывает какие-то мнения, которые не совпадают с моими. Но это не разделяет нас в церковном плане. Это просто позиции разных людей.

– И тем не менее, сейчас в Русской Зарубежной Церкви есть самые разные мнения в связи с нынешними политическими событиями. Это касается и иерархов, и духовенства, и обычных прихожан. Наверное, от этого никуда не деться, ведь все мы – люди.

– Да, это естественно.

– Может ли это в принципе стать причиной раскола?

Раскол вообще никогда не может быть оправдан

– Нет. Раскол вообще никогда не может быть оправдан. Он может случиться только тогда, когда зиждется на догматических вопросах. Если кто-то отступает от Истины, то другие, конечно, должны отмежеваться. Но в данном случае об этом нет даже и речи. Мы говорим о политических событиях.

Естественно, военные действия как таковые никто не может оправдать. Но одни люди могут считать их более необходимыми или неизбежными, а другие будут смотреть на это иначе. Это естественно. Но это различия в политических взглядах, а не в догматике.

– Ваша Германская епархия фактически оказалась на переднем крае событий. К вам прибывают беженцы, у вас появляются новые священники. У всех них, наверняка, разные взгляды на происходящее. Как епархия переживает это?

– Мы сталкиваемся с огромным количеством беженцев. Среди них также есть и священники. И да, среди выходцев с Украины существуют самые разные мнения, иногда диаметрально противоположные. Поэтому мы как церковные деятели должны стоять выше всего этого. Наше дело – проповедь Евангелия, а не меча.

– Я слышал, что в связи с объявлением Украинской Православной Церковью о независимости проблемы могут возникнуть в вашей епархии. Раз это независимая церковь, значит, на вашей территории могут находиться ее иерархи, священники, ее храмы, и это все придется каким-то образом утрясать. Как вы будете решать подобные вопросы?

– Со стороны нашей епархии мы неоднократно высказывались в том духе, что не желаем параллельных структур. Ведь их появление может привести к разделению в наших рядах, чего мы, естественно, не хотим. Но Украинская Церковь в лице митрополита Онуфрия объявила об открытии своих приходов в Германии и других странах Европы. Когда украинские священники обращаются к нам, мы стараемся им помогать советом, где это в наших силах. Однако зачастую они обращаются ко всем, кроме нас – представителей двух ветвей Русской Церкви. Есть такие бедные люди, которые не хотят слушать русское слово или слышать имя Патриарха и т.д. В моем понимании, это ограниченная группа ограниченных людей.

Я понимаю их чувства. Я сам вырос в Восточной Германии и знаю, что тогда означало русское слово для нас, оккупированных советской властью, потому что тогда мы не умели различать между русским и советским.

Первые четыре года пришлись на Вторую мировую войну, я ее очень хорошо помню и знаю, что это такое. Я помню, как меня за голову вытащили из погреба, потому что мы лежали на угле, который начал тлеть. В этот момент рядом со мной умер мой крестный в протестантизме, который был евреем. А потом я видел разруху, которую война принесла. И мы тоже два раза были беженцами в собственной стране: сначала в конце войны в 1945 году, а потом в 1953 году после восстания против советской власти (имеется в виду «Рабочее восстание» 17 июня 1953 г. – Ред.).

Поэтому я сейчас сочувствую этим людям. Но среди них нет единого видения. Мы разговариваем с украинцами с восточной, западной или центральной Украины – у них с десяток разных взглядов, и поэтому мы не можем сказать, что на самом деле чувствуют украинские верующие. Я всегда подчеркиваю, что мы проповедуем Христа, а не какую-то национальную линию.

Я всегда подчеркиваю, что мы проповедуем Христа, а не какую-то национальную линию

Обратите внимание: у нас в Германии два архиерея РПЦЗ, и оба – немцы. В Великобритании служит один архиерей – владыка Ириней, американец. В Швейцарии – владыка Александр, швейцарец. Мы делаем Божие дело, а не украинское, русское, немецкое или английское. Это самое важное. Это показывает лицо нашей Церкви.