Порфирий (Гулевич Поликарп Васильевич; 1864-1937),
епископ Феодосийский и Крымский, священномученик

Епископ Феодосийский и Крымский с 11.09.1931 г. по 02.12.1937 г.

Биография

Епископ Порфирий (Гулевич) В миру Гулевич Поликарп Васильевич, родился 26 февраля 1864 года в селе Токаревке Литинского уезда Подольской губернии в семье священника.

В 1885 году окончил Подольскую духовную семинарию и нёс служение псаломщика.

22 октября 1886 года был рукоположен в сан иерея к Михайловской церкви села Катеринки Балтского уезда. Имел двоих дочерей - Олимпиаду (30.06.1893 г.р.) и Евгению (22.12.1898 г.р.). С ноября 1899 года служил в Успенской церкви села Ольшанки Балтского уезда. С ноября 1912 года служил в Георгиевской церкви села Устья Ольгопольского уезда.

В 1914 году был перемещён на настоятельское место к соборному храму Чуда архангела Михаила города Ольгополя, возведен в сан протоиерея и назначен благочинным 1-го Ольгопольского округа. Был членом Всеукраинского Православного Собора в 1918 году. Преподавал закон Божий в местной гимназии, был законоучителем (1914-1920) и председателем Ольгопольского духовного правления (1922-1924). Оставался благочинным 1-го Ольгопольского округа по 1924 год.

В 1927 году овдовел.

В 1928 году был вызван Харьковским ОГПУ из Ольгополя в Харьков. Формальным поводом послужило попавшее в ОГПУ его письмо к некоему игумену Игнатию, отражающее его мнение в отношении Указа заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), отменяющего поминовение всех епархиальных архиереев, находящихся в ссылках. "Невозможно отказаться от сосланных епископов, это все равно, что отказаться от самих себя", - говорилось в письме.

Он познакомился с церковной жизнью г. Харькова и сблизился с замечательными священниками: игуменом Варсонофием (Юрченко), священником Григорием Селецким, священником Василием Подгорным. Именно в Харькове отец Порфирий познакомился с архиепископом Харьковским и Ахтынским Константином (Дьяковым), с которым в дальнейшем находился в близком общении. Видимо, в Харькове и было принято решение о его архиерейской хиротонии.

21 июня 1928 года был пострижен в монашество с именем Порфирий настоятелем Киевского Свято-Троицкого монастыря архимандритом Иовом. 24 июня того же года был наречён, а на следующий день - рукоположен во епископа Криворожского, викария Днепропетровской епархии. Хиротонию в Киево-Печерской Лавре на территории Больничного монастыря возглавил митрополит Михаил (Ермаков), патриарший экзарх Украины, в сослужении архиепископа Белоцерковского Димитрия (Вербицкого), епископа Богуславского и Липовецкого Георгия (Делиева) и епископа Черкасского и Чигиринского Филарета (Линчевского).

С первых дней своего архиерейского служения владыка снискал уважение и любовь духовенства и мирян, вверенных его святительскому окормлению.

11/24 августа вышло определение Патриархии, а 5/18 сентября 1930 года был издан указ о назначении епископа Порфрия викарием Одесской епархии с переводом на Зиновьевскую кафедру, которую до него занимал архиепископ Онуфрий (Гагалюк). Там владыку Порфирия запомнили смиренномудрым архиереем, неутомимым борцом с раскольниками и обновленцами.

4/17 сентября 1931 года назначен на Феодосийскую и Крымскую кафедру.

В 1933 году был арестован. Поводом к аресту послужило то, что владыка неоднократно открыто разъяснял своей пастве о существенных разногласиях, существующих между последователями патриарха Тихона и обновленцами. Обновленцы, в свою очередь, отвечали на обличение угрозами. Так, обновленческий митрополит Иерофей (Померанцев) с церковной кафедры заявил, что он арестует епископа Порфирия, а раскольнический священник Попов, угрожая с амвона законному архиерею, обещался его проучить. Не обращая внимания на угрозы, владыка публично говорил православному народу о сотрудничестве обновленцев с покровительствующими им безбожными властями. Как пример, он указывает на незаконные действия бывшего ответственного секретаря культкомитета при КрымЦИКе Голубченко, покрывавшего обновленцев и притеснявшего духовенство Тихоновской ориентации, всячески ограничивая их действия, даже согласные во всем с буквой закона. Переживая эти события, епископ Порфирий составил и распространил по приходам своей епархии письмо, в котором указывал на несоответствие между законом и тем, как он соблюдается. Но владыка призывал верующих претерпевать до конца все унижения и притеснения, невзирая на очевидные всем беззакония. Все это дало повод обвинить владыку в контрреволюционной деятельности, которую он «…прикрывал церковной борьбой с обновленцами, говорил прихожанам, что власть преследует тихоновцев и поощряет обновленцев, которые в угоду власти ведут раскольническую работу».

Через два месяца он был отпущен.

На Епархиальное управление был возложен огромный налог, не соответствующий никаким доходам. Владыка обратился по этому вопросу в Наркомфин и налог уменьшили. Но в то же время был несоразмерно увеличен налог по культсбору. Владыка обратился за советом к бывшему присяжному поверенному Анатолию Корди. Начав обсуждать финансовую проблему, они сошлись во мнении, что политика властей принципиально и по всем параметрам направлена на уничтожение религии в целом. Но все же владыка написал о налоговом несоответствии в Москву, в результате чего его просьба была удовлетворена. Некоторое время Анатолий Корди еще консультировал архиерея по всем юридическим вопросам, давая ценные и своевременные советы, но вскоре его арестовали. На допросах он держался мужественно, виновным себя в предъявленном ему обвинении в контрреволюционной деятельности не признал и был расстрелян.

Владыка служил в Симферопольском Преображенском соборе в окружении единомышленников: протоиерея Николая Казанского, протоиерея Димитрия Полежаева, игумена Макария (Гонцы). На службу епископ Порфирий ходил всегда пешком. Служил владыка вдохновенно.

Как предупреждение архиерею, арестовывают его ближайшего помощника и сомолитвенника игумена Макария, сказавшего на проповеди: «…стойте за веру и Святую Церковь, не бойтесь гонений, боритесь до последней капли крови». Но и это не устрашает епископа Порфирия, он с прежней ревностью и бесстрашием, обращаясь к народу, говорил: «Советская власть притесняет религию, арестовывает духовенство, доходя до беззакония, однако все это к лучшему и временно…» Открыто с кафедры владыка призывал православных молиться о «сосланных и заключенных, невинно томящихся в изгнании архиереях, священстве, монашествующих и мирянах».

На одной из проповедей, произнесенной в мае 1932 года в защиту православного народа и в обличение антинародных деяний коммунистов, он сказал: «У нас в стране голод, … на Украине народ голодает. Я и сам голодаю. Власть довела страну до голода и нищеты, народ ничем не снабжают, благодаря этому развивается спекуляция, за которую власти опять же карают».

Владыка с любовью принимает в свою епархию священников, возвращающихся из ссылок и тюрем. Когда приехал священник Димитрий Чайкин и сектор религиозных культов долго его не регистрировал, владыка предоставил ему свой дом и содержал его за свой счет. И это не единственный случай, когда владыка принимал участие в судьбе своего клира.

К этому времени относятся воспоминания о владыке, каким его запомнил очевидец. Он был высокого роста, с длинной седой бородой и седыми ниспадающими на плечи волосами. Нос был крупный, с горбинкой. Над глубоко посаженными глазами — густые поседевшие брови. Впавшие щеки ясно очерчивали скулы. Тонкие губы выражали волю, собранность и решительность. Все движения были неспешны, выверены и по-архиерейски величавы. Голос густой, исходивший как бы из сердечной глубины. В нем чувствовалась внутренняя сила духа. Со всеми, кто к нему приходил, епископ Порфирий был ласков и приветлив. К немощным и заблуждающимся был снисходителен. Владыка отличался большой работоспособностью, его никто не видел уставшим.

Староста храма Николай Тайнов, сотрудничавший с органами, регулярно информировал своих хозяев. До нас дошла одна из его характеристик владыки:

«…епископ Гулевич является активным церковным реакционером, стремящимся всяческими путями укрепить Церковь Тихоновской ориентации и защитить Православную Церковь от дальнейшего разгрома. Обновленческое духовенство Гулевич называет не иначе, как «антихристами, продавшимися властям…»

9 октября 1936 года еп. Порфирий был вновь арестован. На допросах держался просто и твердо. На провокационные вопросы следователя отвечал безбоязненно, не роняя архиерейского достоинства.

Архипастыря обвиняли в том, что он благословлял священство молиться за уже осужденных и тем самым демонстрировал их невиновность. Владыка этого не отрицал:

«Ко мне обращались некоторые верующие с просьбой помолиться за осужденных, находящихся в тюрьме, во время произношения ектений, и я действительно такие слова говорил».

Владыку обвиняют в поощрении «нелегальной деятельности некоторых монашеских подпольных организаций», в «проявлении излишней ревности в борьбе с обновленцами» и во многом другом. С ним было арестовано еще десять священников и монахов. В течение четырех месяцев содержался в симферопольской тюрьме.

3 января 1937 году был приговорён к пяти годам административной высылки в Казахстан.

Прибыв в г. Алма-Ату, где находился пересыльный пункт НКВД, епископ Порфирий написал письмо митрополиту Сергию (Страгородскому) о своем новом положении и познакомился с архиепископом Алма-Атинским Тихоном (Шараповым).

В феврале 1937 года был сослан на станцию Уш-Тобе Каратальского района Талды-Курганской области. Там уже проживал сосланный в 1935 году епископ Екатеринославский Макарий (Кармазин) со своею племянницею Раисой Ржевской и священником Королевым. Родственники и близкие помогли владыке Макарию купить домик по улице Деповской, 20. Сосланные архипастыри были рады встрече и в общении друг с другом укрепилось их единомыслие и решимость до конца стоять за Истину и Церковь Христову. Епископ Макарий предложил владыке Порфирию поселиться у него в доме. Вскоре, 2 октября 1937 года, приехала племянница епископа Порфирия Анна Петровна Михо. Она привезла из Крыма письма и посылки от духовных чад владыки. Епископы жили очень замкнуто, мало общаясь со внешним миром, пребывая в постоянной молитве и богомыслии. Иногда тайно на дому совершали божественную Литургию.

20 ноября 1937 года епископ Порфрий и епископ Макарий были арестованы. Их обвиняли в том, что на станции Уш-Тобе они «…проводили антисоветскую пропаганду и дискредитировали Советскую власть, а также поддерживали связь с контрреволюционными элементами, систематически получая от последних материальную помощь».

На допросе епископ Порфирий виновным себя не признал, на требование следствия — рассказать о своей к/р деятельности, ответил:

«Я контрреволюционной агитации никогда не проводил, сталинской конституции не дискредитировал, антисоветского элемента вокруг себя не группировал. Имел связи с Симферопольской, Ялтинской, Керченской общинами, от которых получал помощь. С 1928 года по день высылки в Казахстан являлся служителем культа. Проживал и совершал религиозные обряды в г. г. Днепропетровске, Одессе, Симферополе, откуда был выслан в Казахстан. Судим никогда не был, за исключением арестов».

1 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич), епископ Макарий (Кармазин), Раиса Александровна Ржевская постановлением тройки УНКВД Алма-Атинской области были приговорены к смертной казни.

2 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич) и Раиса Александровна Ржевская были расстреляны.

Память и почитание

Заключением прокуратуры Талды-Курганской области от 27 апреля 1989 года епископ Порфирий (Гулевич) был реабилитирован.

Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Долгое время место погребения святого оставалось неизвестным. Его мощи были обретены в конце 2013 года, в 40 км от Алма-Аты, на бывшем полигоне НКВД "Жаналык", близ храма в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского поселка Жетыген, рядом с честными останками священномучеников иереев Сергия Бредникова и Симеона Афонькина.

1 апреля 2015 года решением Священного Синода Украинской Православной Церкви его имя внесено в новообразованный Собор Винницких святых.