«Благовестите день от дне спасение Бога нашего»

7 апреля 2024 года, в Неделю Крестопоклонную, совпавшую в этом году с праздником Благовещения Пресвятой Богородицы, исполнилось 55 лет с того дня, как митрополит Никодим (Ротов; +1978) рукоположил монаха Кирилла (Гундяева) в сан иеродиакона. Статья митрополита Будапештского и Венгерского Илариона опубликована в «Журнале Московской Патриархии» (№ 5, 2024).

В проповеди по окончании Божественной литургии святителя Василия Великого в Благовещенском соборе Московского Кремля Святейший Патриарх Кирилл сказал: «55 лет назад — я хорошо помню тот день — служба совершалась в Троицком соборе Александро-Невской лавры. В ожидании диаконской хиротонии я, как и полагается, стоял перед иконостасом с сосудом для архиерейского омовения и вдруг услышал прокимен: «Благовестите день от дне спасение Бога нашего». И меня прямо какой-то силой пронзило. Я сказал самому себе: вот это и должен быть символ твоей жизни, это должно быть знамение твоей жизни — благовестить день от дне спасение Бога нашего. И Господь споспешествовал так, что на всех тех местах, куда Священноначалие по Промыслу Божию направляло меня, будь то Ленинградские духовные школы, Смоленская епархия, далее ответственное служение председателя Отдела внешних церковных связей, а затем и Патриаршее служение, — в течение всего этого времени я чувствовал помощь Божию. Чувствовал, что Господь помогает мне благовествовать. И не только во время церковной проповеди, но и когда я стремлюсь включить благовестие во все деяния, которые Патриарх должен совершать, потому что только тогда они наполняются спасительным содержанием»^[1].

Будущий Патриарх родился в священнической семье и с самого детства хотел посвятить жизнь Церкви: «Я всегда хотел быть священником: не помню того времени, когда бы я не хотел быть священником», — вспоминал он впоследствии^[2].

В семилетнем возрасте Володя Гундяев поступил в школу. Дети из верующих семей в советской школе были изгоями: «Я довольно много страдал в школьные годы, потому что не вступал в пионеры и комсомол. И при этом я был одним из лучших учеников. Поэтому обо мне газеты стали писать не в девяностые годы, а в 1960-е, но писали критически. Вот есть такой мальчик, учится на пятерки, а не пионер и не комсомолец, к тому же верующий. Трудное было время. Я шел в школу как на Голгофу. Очень часто меня вызывали на педсоветы, на диспуты с преподавателями и учениками, и я всегда побеждал, потому что в советское время наши учителя к таким диспутам были не готовы, а я старался быть готовым»^[3].

Несмотря на постоянное давление со стороны учителей и одноклассников, Володя учился успешно и был одним из лучших учеников. После восьмого класса он ушел из родительского дома и поступил на работу в геологическую экспедицию. О мотивах, заставивших его принять такое решение, Патриарх Кирилл говорит: «Уже в 15 лет у меня были четкие убеждения и представление о будущем. В этом возрасте я ушел из дома и стал жить самостоятельно. Но ушел не потому, что было что-то не так. Я не мог, чтобы родители все время заботились обо мне материально»^[4].

В геологической экспедиции Владимир проработал три года, одновременно обучаясь в вечерней школе. После ее окончания хотел поступить на физический факультет Ленинградского университета, так как в годы учебы у него проявился интерес к точным наукам, особенно физике и химии. Желание быть священником не оставляло, но «идея была такая: вначале получить высшее светское образование, какие-то навыки научной работы, а потом уже поступить в духовную семинарию»^[5].

Однако старший брат, к тому времени уже учившийся в семинарии, порекомендовал Владимиру посоветоваться о своем будущем с митрополитом Никодимом (Ротовым). Пойти на прием к человеку, который был фактически вторым лицом в Церкви, казалось немыслимым для вчерашнего школьника: «Накануне встречи не мог уснуть, так волновался. Из дома вышел задолго до назначенного часа. Ехал до Лавры на троллейбусе, и с каждой остановкой волнение усиливалось. С трепетом вошел в кабинет владыки, но он встретил меня так задушевно, что от робости не осталось и следа. Выслушав меня, он сказал: "Знаешь, Володя, ученых в нашей стране очень много; если их поставить друг за другом, то цепочка дотянется до Москвы, а вот священников мало. Кроме того, неизвестно, удастся ли нам принять тебя в семинарию после института. Так что поступай-ка ты сразу в семинарию"»^[6].

Встреча с митрополитом Никодимом предопределила всю жизнь будущего Патриарха: «Такие люди рождаются, может быть, раз в сто лет, а может быть, даже и реже, — говорит Патриарх Кирилл. — Я митрополита Никодима ставлю на одну доску с самыми выдающимися представителями русской иерархии на протяжении всей истории. Например, на одну доску с Петром Могилой, митрополитом Киевским, митрополитом Филаретом (Дроздовым)»^[7].

В начале 1960-х годов, когда митрополит Никодим взошел на ответственные должности митрополита Ленинградского и председателя Отдела внешних церковных сношений, в епископате происходила смена поколений: многие архиереи старого поставления уходили в мир иной, и надо было искать им замену, а власти препятствовали рукоположению в епископский сан молодых образованных клириков. Митрополит Никодим сумел переломить эту ситуацию и добиться разрешения на рукоположение молодых епископов. Он убеждал власти, что для достойного представления Церкви на международной арене нужны молодые талантливые кадры в архиерейском сане: эти епископы отправлялись на несколько лет за границу, но затем возвращались на Родину и занимали вакантные кафедры. Таким способом митрополиту Никодиму удалось сохранить и обновить епископат Церкви в ту эпоху, когда власти предпочитали закрывать вдовствующие кафедры или держать на них архиереев преклонного возраста, неспособных противостоять давлению воинствующего атеизма.

У митрополита был особый дар — замечать молодых талантливых людей и привлекать их к служению Церкви. Одним из таких избранников стал Владимир Гундяев.

В то время все Ленинградские духовные школы переживали нелегкие времена. Открытые в послевоенный период, семинария и академия в городе на Неве к 1958 году насчитывали около 800 учащихся. Однако уже к 1962 году их число снизилось до 357, а к лету 1965-го — до 150. Деятельность духовных школ строго контролировалась государственными органами. В первой половине 1960-х годов власти ставили вопрос о закрытии академии и семинарии, и лишь твердость митрополита Никодима помогла им выстоять. Дабы предотвратить закрытие академии, он создал в ней факультет иностранных студентов, на котором обучались студенты из африканских стран^[8].

Вспоминает Патриарх Кирилл: «Семинарию и академию готовили к закрытию. Осуществлялся довольно жесткий отбор студентов. Делалось это при активном вмешательстве властей. И начиная с 1960 года в семинарию брали очень мало слушателей. Причем принимали людей очень низкого интеллектуального уровня, и чаще всего — душевнобольных. А те, кто учился в академии и заканчивал ее, это были молодые, здоровые, симпатичные, достаточно развитые люди. И эта граница воспринималась мною видимым образом. Входишь, бывало, на трапезу, за столами "гудят" полные академические курсы: четвертый, третий, второй. Первый — уже поменьше. А за семинарскими столами — мрак и уныние. Мне было очень тяжело. Неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы опять-таки не владыка Никодим. Пока он был жив, мы не чувствовали давления власти, о котором поговаривали все. Владыка всех нас защитил от этих холодных ветров. Мы были как в оранжерее с очень доброжелательной атмосферой, благоприятствующей нашему росту»^[9].

Поступив в семинарию, Владимир Гундяев лишь полгода проучился в режиме обычного студента. А потом митрополит Никодим пригласил его и сказал, что он будет у него послушником и личным секретарем. «Все мое последующее обучение сочеталось с работой личного секретаря митрополита, — рассказывает Патриарх Кирилл. — Поэтому у меня не было возможности посещать лекции систематически — я посещал их выборочно, слушал только наиболее интересных профессоров и преподавателей. Более того, митрополит требовал, чтобы я закончил курс обучения быстрее, чем это предполагалось учебным планом. И мне приходилось за один год сдавать два курса. Не знаю, хорошо это или плохо, но годы учения запомнились бессонными ночами и постоянной необходимостью сдать очередной экзамен или написать очередное сочинение. Это было очень напряженное время, потому что и по секретарской линии тоже были большие нагрузки»^[10].

В 1969 году Владимир, которому тогда было 22 года, подал прошение о пострижении в монашество. Пройдя восьмилетний цикл обучения за четыре года, уже заканчивал учебу в духовной академии.

Решение принять монашество пришло не сразу. Важную роль сыграл митрополит Никодим: «Я, поступив в семинарию, не думал о монашестве… Моей целью было окончить семинарию и академию, получить богословское образование. Я мечтал быть богословом и, может быть, совмещать это с приходским служением. Но когда я был назначен на пост секретаря митрополита Никодима, то стали возникать мысли о монашестве. Во-первых, потому, что владыка подчеркивал важность монашеского служения для современной жизни Церкви. А во-вторых, образ жизни: мне необходимо было отдавать себя служению в гораздо большей степени, чем при обычной семейной жизни. Я невольно стал задавать себе вопросы о том, как же сложится моя судьба дальше. Митрополит говорил, что работать надо так и еще больше. Что другого пути нет, нас мало»^[11].

Приблизительно за год до пострига Владимир понял, что просто так решить этот вопрос, взвесив все за и против, невозможно: «Надо всего-навсего предаться в руки Божии. Я сказал себе, что если до хиротонии я встречу девушку, которая будет моей избранницей, то женюсь, а если нет, то приму монашеский постриг в преддверии праздника Благовещения. Так оно и получилось»^[12].

3 апреля 1969 года митрополит Никодим постриг Владимира в монашество с именем Кирилл в честь святого равноапостольного Кирилла, просветителя славян. 7 апреля, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, монах Кирилл был рукоположен митрополитом Никодимом в сан иеродиакона, а 1 июня — в иеромонаха. Одновременно с прохождением священнической практики иеромонах Кирилл сдавал экстерном экзамены за последний курс академии, получив по всем предметам оценку «отлично».

Спустя год после окончания академии, в июне 1970 года, иеромонаху Кириллу была присуждена степень кандидата богословия за диссертацию «Становление и развитие церковной иерархии и учение Православной Церкви о ее благодатном характере». В своем исследовании иеромонах Кирилл на основе творений ранних отцов Церкви (Игнатия Богоносца, Иринея Лионского и других) рассматривает становление епископата в Древней Церкви. В диссертации использовались современные научные труды, в том числе малодоступные в то время работы русских богословов «парижской школы» — протопресвитера Николая Афанасьева и протоиерея Александра Шмемана.

После успешной защиты иеромонах Кирилл был оставлен при Ленинградской духовной академии профессорским стипендиатом, преподавателем догматического богословия и помощником инспектора. Одновременно он исполнял обязанности классного наставника 1-го класса семинарии и личного секретаря митрополита Никодима.

12 сентября 1971 года, в праздник святого благоверного князя Александра Невского, иеромонах Кирилл был возведен в сан архимандрита. А 19 октября Священный Синод назначил его представителем Московского Патриархата при Всемирном Совете Церквей в Женеве. О том, как произошло это назначение, Патриарх Кирилл вспоминает так: «Митрополит Никодим мне говорил: "Заканчивай академию поскорей, потому что потом у тебя появится возможность поехать для научной специализации за границу". Когда я его спросил куда, он ответил: "Скорее всего, в Оксфорд"… Но когда я в 24 года окончил академию, то был направлен не на учебу в Оксфорд, а на работу в Женеву. У владыки тоже нашлись аргументы, он сказал: "Следующее поколение будет учиться в Оксфорде, а твоему поколению нужно работать". Его слова оказались пророческими»^[13].

Архимандрит Кирилл активно участвовал во всех мероприятиях Всемирного Совета Церквей. В 1975 году он стал членом Центрального и Исполнительного комитетов ВСЦ и вплоть до 1998 года участвовал в работе этих руководящих органов Совета, не пропустив ни одного заседания. В первой половине 1970-х годов архимандрит Кирилл становится постоянным участником богословских диалогов Русской Православной Церкви с инославными конфессиями.

26 декабря 1974 года архимандрит Кирилл решением Святейшего Патриарха Пимена и Священного Синода назначен ректором Ленинградских духовных академии и семинарии. Он стал самым молодым ректором в истории академии: ему едва исполнилось 28 лет.

Новый ректор энергично приступил к руководству духовными школами, проводил заседания Ученого совета академии, регулярно встречался с профессорами и студентами. В академии были организованы научные кафедры, создана рабочая группа по библеистике. Учебный план был пересмотрен, чтобы сделать изучение богословских дисциплин более концентрированным. Помимо лекций, в практику были введены семинары^[14].

3 марта 1976 года Священный Синод под председательством Патриарха Пимена принял решение о возведении архимандрита Кирилла в сан епископа Выборгского, викария Ленинградской епархии. Инициатором хиротонии 29-летнего архимандрита был митрополит Никодим: «Он хотел, чтобы мое рукоположение было еще раньше, — вспоминает Патриарх Кирилл. — Я его просто упросил этого не делать. Я не стремился к епископству. Вернувшись из Женевы, я полностью увлекся той работой, которую должен был делать как ректор… Я был так увлечен, что менее всего думал о епископской хиротонии. Но владыка Никодим проявил настойчивость, и мое рукоположение состоялось… Я принял это как данность, как волю Божью»^[15].

13 марта в храме Ленинградской академии состоялось наречение архимандрита Кирилла в сан епископа. В речи при наречении он сказал: «Взирая на прожитые годы, я убеждаюсь в незримом, но твердом водительстве Божием: с раннего детства я почувствовал призвание к священническому служению. С годами это призвание становилось все более зрелым и сознательным. Я с благодарностью вспоминаю отца своего, приснопамятного протоиерея Михаила, и ныне здравствующую мою маму, которые примером своей жизни и своей преданности Церкви возгревали во мне это призвание. Сердечно сыновне я благодарю вас, дорогой владыка митрополит Никодим, что в годы моей юности вы стали моим духовным наставником. Под вашим мудрым и твердым руководством прошел самый трудный и ответственный период становления моего призвания: формирование сознательного отношения к церковному служению»^[16].

Став архиереем, ректор Ленинградской духовной академии и семинарии с еще большей ревностью продолжил свои труды по управлению этими духовными школами. А спустя год с небольшим, 2 сентября 1977 года, решением Патриарха Пимена он был возведен в сан архиепископа.

26 декабря 1984 года академия праздновала 10-летие пребывания архиепископа Кирилла в должности ректора. Прямо во время празднования ему принесли телеграмму, в которой сообщалось, что решением Святейшего Патриарха и Священного Синода он освобождается от должности ректора и назначается архиепископом Смоленским и Вяземским. Для самого архиепископа Кирилла, а также для всего профессорско-преподавательского состава академии это было шоком и полной неожиданностью: «Я был ректором десять лет. А перевели в Смоленск в один день. Это, конечно, была отставка. Кстати, первый человек, который меня правильно настроил, был Святейший Патриарх Алексий, бывший тогда управделами. Когда я приехал к нему, Святейший сказал слова, которые я до сих пор помню: "Владыка, никто из нас не может понять, почему это произошло. С точки зрения человеческой логики этого не должно было быть, но это произошло. И только потом мы узнаем, зачем все это нужно было". Сейчас из архивных источников стало известно, что инициаторами моего внезапного перевода из Ленинграда в Смоленск были светские власти»^[17].

Уже при первом объезде епархии архиерей столкнулся с серьезными трудностями. Весенняя распутица не позволяла пользоваться обычными автомобилями, поэтому архиерей ездил в отдаленные приходы на «Ниве». Однажды при поездке в деревню Дуброво Темкинского района архиерейская «Нива» переезжала неглубокую реку. Доехали до середины реки, и двигатель заглох. С трудом на стартере удалось вытянуть машину к другому берегу^[18]. В другой раз — дело происходило уже осенью — архиерей, ехавший в Борисоглебск на газике, застрял в болоте. Водитель газика отправился в близлежащую деревню и, войдя в первый попавшийся дом, попросил у хозяйки лошадь. Так и въехал владыка в город «на белом коне»^[19].

Положение Церкви в Советском Союзе начало меняться в 1988 году, когда праздновалось 1000-летие Крещения Руси. Подготовка к этому празднованию велась с 1982 года, и первоначально торжества были задуманы как сугубо внутрицерковные. Однако празднование превратилось во всенародное торжество.

В Смоленской области 1000-летие Крещения Руси было отмечено не менее торжественно, чем в других регионах России. И удивление представителей светской власти было не меньшим: «Помню разговор с мэром небольшого российского города Вязьмы, — рассказывает Патриарх Кирилл. — Я обратился к нему с просьбой предоставить городской спортивный стадион для празднования 1000-летия Крещения Руси. Он спросил: "Зачем вам стадион, когда вы не наберете и тысячи верующих?" Но когда в праздничной процессии приняло участие 40 тысяч, то есть две трети городского населения, это стало духовным перерождением для многих, включая самого мэра: ошеломленный, он подошел ко мне и сказал, что представить себе не мог, насколько религиозен народ, которым он управляет»^[20].

После 1988 года в Смоленской епархии каждый год открывались все новые и новые приходы. Архиепископ Кирилл стал первым епархиальным архиереем, которому удалось открыть епархиальное духовное училище, впоследствии преобразованное в духовную семинарию. При создании училища архиепископу пригодился богатый опыт преподавательской и административной деятельности, накопленный им в годы ректорства в Ленинградских духовных школах.

В 1989 году титул правящего архиерея Смоленской епархии был изменен на «Смоленский и Калининградский» в связи с активным развитием церковной жизни в Калининградской области, осуществлявшимся под руководством архиепископа Кирилла. В 1985 году в Калининградской области был открыт первый приход, а дальше число приходов неуклонно росло.

Владыка Кирилл возглавлял Смоленскую и Калининградскую епархию в течение четверти века. Став Патриархом Московским и всея Руси, первый свой Первосвятительский визит он совершил в эту епархию. Накануне визита в интервью телеканалу РТР Патриарх Кирилл сказал о своем служении на Смоленщине: «Этот народ никогда не жил богато, у людей было очень много трудностей, и соприкосновение с реальной жизнью российской глубинки для меня имело огромное значение: через Смоленск я узнал жизнь России»^[21].

14 ноября 1989 года архиепископ Смоленский и Калининградский Кирилл решением Священного Синода был назначен председателем Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) Московского Патриархата. К концу 1980-х годов ОВЦС сохранял в Русской Православной Церкви роль главного мозгового центра, которую он приобрел еще при митрополите Никодиме (Ротове), возглавлявшем отдел с 1960 по 1972 год.

Вскоре после того, как архиепископ Кирилл был назначен председателем ОВЦС, начались серьезные перемены в жизни Церкви. 3 мая 1990 года скончался Святейший Патриарх Пимен, возглавлявший Церковь в течение 18 лет. В июне в Троице-Сергиевой лавре состоялся Поместный Собор Русской Православной Церкви, в котором участвовало 317 делегатов: 90 архиереев, 92 клирика и 88 мирян. После трех туров голосования на Патриаршество был избран митрополит Алексий (Ридигер, +2008), один из наиболее опытных и авторитетных иерархов, долгие годы занимавший должность управляющего делами Московской Патриархии. Архиепископ Кирилл стал ближайшим помощником Патриарха Алексия.

К этому моменту на всем пространстве Советского Союза уже происходило полномасштабное возрождение церковной жизни. Открывались новые храмы, монастыри, духовные школы. В 1990 году в Русской Церкви было уже более 10 тысяч приходов. Беспрецедентный количественный рост Церкви сопровождался кардинальными переменами в ее социополитическом положении. Впервые за прошедшие более чем 70 лет Церковь вновь стала интегральной частью общества, признанной духовно-нравственной силой, обладающей высоким общественным авторитетом. Церковь обрела право самостоятельно, без вмешательства со стороны светских властей определять свое место в обществе, выстраивать отношения с государством.

Изменение ситуации потребовало от Церкви и ее служителей больших усилий по преодолению «менталитета гетто», который сложился за долгие годы ее вынужденной изоляции. Если раньше служитель Церкви общался почти исключительно со своими прихожанами, которые мыслили теми же категориями, что и он сам, то теперь священник столкнулся лицом к лицу с огромным числом невоцерковленных людей, чьи знания о религии были рудиментарными или нулевыми. Если раньше священник не выходил с проповедью за стены своего храма, то теперь для него открылись возможности выступать на телевидении, по радио, в печатных изданиях. Если раньше общество жило своей жизнью, а Церковь своей, то теперь Церковь оказалась вовлеченной в общественную дискуссию по основным вопросам современности.

В преодолении «менталитета гетто» важную роль суждено было сыграть Отделу внешних церковных сношений и лично его председателю, возведенному в сан митрополита 25 февраля 1991 года: «Во многом тот образ Церкви, который сформировался сегодня, — говорит Патриарх Кирилл, — зависел от работы Отдела внешних церковных сношений, хотя я ни в коем случае не берусь утверждать, что это целиком и полностью результат нашей работы: вся Церковь в этом участвовала во главе со Святейшим Патриархом. Но на своем участке мы делали все, что было можно, чтобы место Церкви в нашем обществе изменилось. Ведь мы начали с того положения, которое занимали во времена Советского Союза, когда Церковь была практически вне общественной жизни, была искусственно изолирована от общества. Затем мы прошли через сложнейший период 1991-1993 годов, когда Церковь стала мишенью для нападок, когда определенные политические силы внутри страны объявляли Церковь одной из тех имперских структур, которые мешают общественному развитию»^[22].

В 1994 году митрополиту Кириллу предложили вести еженедельную телевизионную передачу на Первом канале Останкино. Благодаря этой передаче митрополит Кирилл стал самым узнаваемым церковным лицом России, а его проповедь распространилась не только на всю российскую аудиторию, но и на многих представителей ближнего и дальнего зарубежья, имевших возможность смотреть российские телеканалы. В текущем году передаче «Слово пастыря» исполняется 30 лет, что по телевизионным меркам является огромным сроком для программы с одним ведущим.

Свою работу на телевидении будущий Патриарх воспринимал как прямое продолжение того призыва свыше, который он получил во время диаконской хиротонии. «Во исполнение этого властного призыва свыше, обращенного и к каждому православному, выходит в эфир телепередача "Слово пастыря"»^[23].

Тот же самый властный призыв стал девизом многообразной и многоплановой деятельности Святейшего Патриарха Кирилла после его избрания на Патриарший престол и интронизации 1 февраля 2009 года. В интронизационной речи Патриарх Кирилл подчеркнул, что сферой его особой заботы будет «церковная проповедь духовно-нравственных идеалов применительно к реалиям современной жизни. Свидетельство об истине и красоте Православия может быть принято и усвоено только тогда, когда люди ясно поймут значение этого свидетельства для своей личной, семейной и общественной жизни и научатся сопрягать вечные Божественные слова с реальностями повседневной жизни с ее заботами, радостями и скорбями. Соединить православную веру и евангельскую мораль с повседневными мыслями, чаяниями и надеждами людей означает помочь им ответить на сложнейшие мировоззренческие и этические вопросы современности. Вера станет понятной и реально востребованной, несмотря на всю множественность и противоречивость существующих в обществе взглядов и убеждений, тогда, когда человек осознает и глубоко прочувствует несомненную правоту и силу того послания, которое Сам Бог передает людям через Свое Откровение»^[24].

Просвещать людей, открывать им истину и красоту Православия, благовествовать им спасение — вот та задача, которую Святейший Патриарх Кирилл решает на протяжении более 55 лет своего служения Церкви, включая 15 лет на Патриаршем престоле. И начало этому служению было положено в тот памятный день, когда руки митрополита Никодима были возложены на голову юного монаха Кирилла, что раз и навсегда предопределило его дальнейшую судьбу.