Живописатель Сергиева Посада

Прямо сейчас в Церковно-археологическом кабинете Троице-Сергиевой лавры проходит третья часть экспозиции, посвященная творчеству Владимира Ивановича Соколова — замечательного живописца и создателя знаменитого сергиево-посадского стиля.

Мы поговорили о художнике, его творчестве и судьбе его наследия с иконописцем и коллекционером Михаилом Владимировичем Пыжовым, одним из устроителей данной выставки.

Владимир Иванович Соколов: вехи биографии

В.И. Соколов. Водяная мельница у скита. 1890-е гг. Из собрания Д.А. Поликарпова

— Михаил, расскажите о замечательном русском художнике Владимире Ивановиче Соколове.

— Будущий художник родился 11 мая 1872 г. в селе Никольском (что на реке Шексне) Рыбинского уезда Ярославской губернии в семье конторского служащего Мальцевских стекольных заводов.

В 1883 году, после ранней смерти матери, отец отдает двоих сыновей — Владимира и его младшего брата — на попечение тётки в Воронеж. Ещё будучи учеником реального училища, он много рисует, мечтая об учёбе в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). Первые известные нам рисунки Соколова этого времени, уже довольно мастеровитые, поражают не столько мастерством, сколько силой и глубиной чувства. Думается, в них есть что-то саврасовское.

Владимир Соколов. Алексин. 1891 г. Из собрания Ю.А. Гребенникова

В 1888 году, после четырёх классов реального училища, Владимир приезжает в Москву, где сначала занимается два года в частной рисовальной школе А.О. Гунста. В то время его старшим товарищем становится Василий Васильевич Переплётчиков, преподаватель этого училища, впоследствии один из виднейших художников-пейзажистов своего поколения. Переплётчиков показывает работы своего талантливого ученика Сергею Алексеевичу Коровину, старшему брату знаменитого Константина Алексеевича, автору широко известных картин «На миру» и «К Троице» из собрания Третьяковской галереи, и по его рекомендации Владимира Ивановича принимают без экзаменов в МУЖВЗ, причём сразу в фигурный класс. Плату за его обучение вносит известный предприниматель и покровитель искусств, попечитель Московского губернского земства Сергей Тимофеевич Морозов.

Владимир Иванович Соколов. 1890-е гг. Где-то в 1894 году Соколову посчастливилось познакомиться с Исааком Ильичем Левитаном, пришедшим посмотреть выставку ученических работ. Мэтру настолько понравилась работа Соколова, что он сказал: «Вы получите либо серебряную, либо золотую медаль!» И действительно, он получил серебро. На одной из наших выставок был представлен рисунок к этой работе, который Владимир Иванович хранил всю свою жизнь. Начиная с этого времени, Соколов много и тесно общается с Левитаном. Тот показывает ему не только свои законченные вещи, но и многочисленные этюды.

— Соколов учился у Левитана?

— Исаак Ильич Левитан очень много значил в жизни и творчестве Владимира Ивановича, однако, вопреки широко распространённому мнению, прямым учеником Левитана Соколов не был. Когда Владимир Иванович учился в МУЖВЗ, Левитан там ещё не преподавал.

Владимир Иванович Соколов. Вид на Московский Кремль с Софийской набережной. 1917 г. Из собрания М.В. Пыжова

По одной версии с Левитаном его познакомил С.Т. Морозов, а по другой — В.В. Переплётчиков, ближайший друг Левитана. Учителями же Владимира Ивановича в МУЖВЗ были Владимир Егорович Маковский и Иларион Михайлович Прянишников.

С середины девяностых годов XIX века Владимир Иванович активно выставляется, сначала на ученических выставках, а с 1896 года — в Обществе любителей художеств и у Передвижников. Его работы встречают заинтересованное внимание публики, отмечаются благожелательными отзывами критиков. Две его работы приобретает для своей галереи Павел Михайлович Третьяков.

Владимир Соколов. В аллее (Танеевка). 1902 г. Из собрания М.В. Пыжова

Но творческие успехи, увы, не в полной мере поддерживают семейный бюджет — такова, наверное, всегдашняя тягота и печаль художников Нового времени! Ради дополнительного заработка Владимир Иванович становится управляющим в имении Танеевка в Пензенской губернии. Попытка восстановления запущенного хозяйства отнимает у Владимира Ивановича много сил, отрывает от близкой ему художественной среды, но не приносит материального достатка. Писать в это время Соколову почти не удается. Друзья приглашают его к участию в выставках, ну у художника зачастую не хватает средств даже на самое необходимое. Сохранилось его письмо к жене, в котором он просит её прислать краски и холсты, делая приписку: «Деньги где-нибудь раздобудь».

Соколов и его значение для Сергиева Посада

— Но мы-то знаем его как певца, точнее, живописателя Сергиева Посада. Как он здесь очутился?

— В Сергиев Посад его пригласил всё тот же С.Т. Морозов, который захотел, чтобы Соколов возглавил вновь созданные здесь Художественно-столярные мастерские Московского губернского земства. И так вышло, что в Сергиевом Посаде Соколов остался навсегда...

Владимир Иванович Соколов. Сергиев Посад, картина. Нижнетагильский музей изобразительных искусств

Знаменательно, что Владимир Иванович не заявил: «Я — прирождённый колорист, пейзажный живописец, которого ценил сам Левитан. Я не буду заниматься прикладными вещами». Он смиренно принял предложение Морозова. И сейчас Соколов гораздо больше известен как художник-прикладник, нежели живописец.

Окончательно Соколов переехал в Сергиев Посад в 1903 году, где и проживал до самой своей кончины в 1946-м.

— Почему Соколов столь значим для Сергиева Посада?

— Во-первых, Владимир Иванович — первый крупный русский художник, который постоянно, а не наездами, как, например, Михаил Васильевич Нестеров или Константин Федорович Юон, проживал в Сергиевом Посаде.

Во-вторых, Соколов запечатлел исторический облик Сергиева Посада рубежа веков в своих живописных, графических и фотографических работах.

Владимир Соколов. Пятницкое подворье. 1912 г. Из собрания М.В. Пыжова

В-третьих, им создан узнаваемый, широко известный внутри и за пределами предреволюционной России, неповторимо-индивидуальный стиль многочисленных изделий декоративно-прикладного искусства Сергиевских земских художественно-столярных мастерских.

«Случилось так, что художник нашел здесь именно то, что было необходимо его натуре, его русской душе, что побуждало его к творчеству. Вместе с тем он оказался удивительно соответствующим той должности, которую предназначила ему судьба», — пишет современный следователь творчества Владимира Ивановича Соколова Г.Е. Климов.

Владимир Соколов. Успенские ворота Лавры. 1916. Цветная автолитография

Наконец, Соколов всячески поддерживал жителей Сергиева Посада, давая им образование и обеспечивая работой. В воспоминаниях его учеников и сотрудников говорится о том, как много он сделал для художественного образования кустарей.

— Но сами-то идеи по спасению сергиево-посадских ремесёл принадлежали Морозову?

— Да, тогда, в начале XX века, С.Т. Морозов задумал Посадские мастерские для того, чтобы спасти и поддержать на плаву живущих здесь кустарей, которые разорялись, потому что не могли конкурировать ни с изделиями российского фабричного производства, ни с наводнившими рынок французскими, немецкими и прочими вещами. Известно, что Император Николай II ограничивал деятельность таких предприятий, как знаменитая московская фабрика штампованных икон «Жако и Ко», чтобы наши иконописцы могли писать и сбывать свои иконы.

Владимир Иванович Соколов. Иконные лавки. 1916. Цветная автолитография

Вот и Сергей Тимофеевич создал целую программу для поддержки кустарей, которые делали по эскизам Владимира Ивановича Соколова и других художников прикладные вещи — шкафчики, скамьи, стулья, столы, рамочки.

«Надо было дать людям возможность лучше заработать. Им предложили совсем новый вид столярной работы, отделывалась она росписью с выжиганием. Её предложил и внедрил в производство молодой талантливый художник, ученик Левитана, Владимир Иванович Соколов. Он был большой энтузиаст своего дела. На столярно-токарные образцы песочников, коробок, ящичков, пеналов и других утилитарных предметов наносился народный орнамент или сюжетные пейзажный мотивы. Роспись делалась ярким чистым локальным цветом и обводилась по контуру тонкой линии выжиги. Из этих же кустарей-“ящичников” организовалась мастерская по изготовлению разных вещей с геометрической рельефной резьбой. Все эти изделия имели такой спрос, что для них пришлось выстроить новое здание художественно-столярной мастерской. В этом опять помог С.Т. Морозов», — вспоминал впоследствии коллега Владимира Ивановича Николай Дмитриевич Бартрам, заведовавший тогда Земским кустарным музеем (в дальнейшем — основатель и первый директор Музея игрушки).

За почти два десятилетия соколовского руководства Сергиевской мастерской по его эскизам мастера-кустари создали не одну тысячу разнообразнейших предметов мебели и быта, мирского и церковного обихода, получивших широкое признание в России и далеко за её пределами, удостоившихся многочисленных (включая самые высшие) наград международных выставок. Так, в 1911-м году Мастерским было доверено изготовление многоярусного резного деревянного иконостаса для русского храма-памятника во имя свт. Алексия Московского, возводимого на месте «Битвы народов» под Лейпцигом, положившей конец Наполеоновским войнам.

Резной деревянный иконостас. Русский храм-памятник во имя свт. Алексия Московского, Лейпциг

Кстати, соколовские образцы использовались местными художественными мастерскими (вдумайтесь!) вплоть до начала 90-х годов XX века. Кустарям предоставляли всяческие льготы, по окончании учёбы их обеспечивали инструментами и сырьем. Они могли продавать свои вещи без наценки. То есть существовала целая программа по спасению ремесёл. Город жил этим. Это к вопросу о том, почему для Сергиева Посада так важна память о Владимире Ивановиче Соколове и, конечно же, Сергее Тимофеевиче Морозове.

— Получается эскизы Соколова «ушли в народ», стали по-настоящему народными

Туесок 1920-е гг. Роспись Владимира Соколова. Из собрания М.В. Пыжова — Знаете, как многие песни на слова Алексея Васильевича Кольцова или Николая Алексеевича Некрасова стали народными, так и творчество Владимира Ивановича Соколова стало народным. Думается, и успех нашей третьей выставки обусловлен именно этим. Помню, мы провели экскурсию для членов краеведческого клуба «Хронос». Увидев вещи Соколова, они оживились: «Это же всё наше, родное, посадское! Их нужно оставить в качестве постоянной экспозиции». Значит, Соколов «схватил» что-то весьма важное и существенное, раз даже спустя полстолетия после его смерти город, который он запечатлел на рубеже XIX–XX веков, несмотря на сильнейшие изменения, люди разных возрастов по-прежнему опознают своим.

— А какие наиболее значительные изменения претерпел облик Сергеева Посада?

— Изменился масштаб города. Если ещё недавно Лавра была абсолютной доминантой, монастырь был виден отовсюду, то сейчас невозможно найти точку, откуда была бы видна одна только Лавра — со всех сторон её обступают высотные здания.

Раньше, во времена моей учебы в Абрамцевском художественном училище (кстати, методику тамошнего преподавания разрабатывал сначала Владимир Иванович Соколов, а затем его брат Василий), когда мы подъезжали к городу, была видна лаврская колокольня, а с вокзала — и вся Лавра. А сейчас Лавра из архитектурной доминанты превратилась в одну из построек. Слава Богу, духовной доминантой Лавра остается.

Владимир Соколов. У Звонковой башни. 1918

— Расскажите о работах Соколова, на которых он запечатлел Сергиев Посад первой половины XX века.

— В Посаде Соколов продолжил работать как живописец, одновременно начав работать как график. К тиражной графике (литография, ксилография, линогравюра) изначально он относился весьма скептически, считая, что никакого отношения к художеству она не имеет. Об этом можно прочитать в воспоминаниях его ближайшего друга, народного художника РСФСР Ивана Николаевича Павлова, который однажды пошел на хитрость — он подсунул Соколову специальную бумагу и предложил Владимиру Ивановичу нарисовать уголок Лавры. Тот нарисовал несколько видов Лавры. Попов отдал бумагу печатникам, а затем привез готовые литографии Соколову. Они ему очень понравились, и вот тогда-то Владимир Иванович и сам увлекся литографией. Его пленила техника цветной литографии своей вариативностью, возможностью аранжировок.

Соколов создал серию «Сергиев Посад 1917 года» — один из первых опытов возрожденной цветной литографии в России. Она была очень хорошо встречена, сыграв такую же роль, что и изданная примерно в эти же годы книга «Париж накануне войны в монотипиях Е.С. Кругликовой», в которой был запечатлен облик довоенного Парижа. А Владимир Иванович в этой серии 1917 года запечатлел Россию и наш город перед историческими потрясениями, которые, согласно свидетельству советского исследователя О. Кругловой, Соколов встретил скептически. После революции он создал еще одну серию — «Сергиев Посад 1921 года». Она вышла маленьким тиражом, и это был уже совсем другой город — город, переживший гражданскую войну...

В это же время, в 1920-е годы, Владимир Иванович начал работать в Комиссии по охране памятников Лавры, став в 1922 году её председателем. А ещё он — один из тех людей, которые стояли у истоков создания Сергиево-Посадского музея. Более того, именно он открыл там Отдел декоративно-прикладного искусства. Сотрудничая с музеем, Соколов всю жизнь не прекращал работать как художник.

Он очень много ездил по России, был одним из тех немногих людей, которые запечатлели труд заключенных (речь о его «Хибинской серии»). Ездил он и на Камчатку.

Коллекционирование Соколова и первая выставка

— А как вы сами познакомились с творчеством Соколова?

— О творчестве Владимира Ивановича Соколова я знал довольно давно — еще с художественной школы в Сергиевом Посаде, где у нас был очень сильный компонент — прикладная композиция. Но еще до этого я знал его по прикладным вещам, которые можно было встретить в домах, в детских садах. В старой экспозиции Сергиево-Посадского музея был представлен портал в отделе декоративно-прикладного искусства, который по эскизам Владимира Ивановича сделал его родной брат Василий. Да, я знал, что Соколов — в некотором смысле ученик Левитана. Но живописная составляющая его творчества мне была почти не знакома. Первая его персональная выставка прошла в 1991 году в музее, который тогда находился в стенах Троице-Сергиевой лавры.

— Тогда при каких обстоятельствах вы начали коллекционировать работы Соколова, максимально погрузившись в его жизнь и творчество?

— Был такой коллекционер Владислав Янович Касперович (1948-2015), собиравший наследие Соколова. Он выкупил часть работ у внучки художника Натальи Сергеевны Горьковой и очень хотел, чтобы часть наследия Соколова осталась в Сергиевом Посаде, потому что он очень крепко связан с нашим городом. Касперович искал человека, которому это наследие можно было бы передать, и остановился на мне... Помню, он приехал ко мне домой, я показал ему те немногие работы Соколова, которые у меня были (в основном, печатную графику), и мы с ним разработали «дорожную карту» по передаче принадлежавших ему работ. Мы общались целый день, 5-6 часов, наметили планы, но так вышло, что в скором времени он умер... Помню, я подумал: «Значит, это не моё», ведь любое наследие, особенно такого художника, как Соколов, — это, прежде всего, ответственность. Я решил: пусть всё будет так, как распорядятся наследники Владислава Яновича. И дочь собирателя решила передать часть отцовского наследия именно мне. Когда это всё у меня появилось, я, что называется, «вошёл во вкус». Творчество Соколова оказалось очень мне близким. И, конечно же, я почувствовал ответственность за сохранение, реставрацию и демонстрацию творчества Соколова. Мне очень хотелось познакомить с ним людей. И первое место, куда я обратился, был краеведческий корпус нашего Музея.

Владимир Соколов. Плёс. 1918 г. Линогравюра. Из собрания Д.А. Поликарпова

— Какие работы вы хотели тогда экспонировать?

— Наследие Соколова включает в себя не только живопись и графику, но и практически неизвестные фотографии, ведь как художник-фотограф Владимир Иванович не был известен. Вот мы и решили показать его как фотографа, а не как художника или прикладника.

Фотографический архив Соколова связан с интересной историей. Несмотря на свою активную общественную деятельность, Владимир Иванович был человеком скрытным, практически монашеского склада. Его ближайший друг Иван Николаевич Павлов рассказывал, что тот пустил его в свою мастерскую лишь после двух лет знакомства.

Часть своего наследия — рисунки Сергиева Посада и его фотографий — Владимир Иванович спрятал в потаенную каморку, о которой никто не знал. Её нашли только тогда, когда наследники начали делить дом художника пополам. Ни фотографии, ни негативы, которые я привез, никто никогда не видел. Казалось, что у художника была целая программа — запечатлеть старый город, а не одну только Лавру, поскольку уже в 1920-е годы Соколов понимал, что Лавра, скорее всего, будет сохранена, но город потеряет свой облик безвозвратно, о чем, впрочем, уже было написано в предисловии к большой папке литографий Сергиева Посада 1917 года.

Колодец Преподобного Сергия Радонежского

Вот мы и решили показать Соколова как фотографа в Краеведческом корпусе Музея. Был и значимый повод — 150 лет со дня рождения художника. К сожалению, тогда Музей почему-то не сделал большую выставку его живописи и графики. Но даже та выставка фотографий оказалась настолько успешной, что продлилась целых два года. В планах было сделать её постоянной, но через два года её всё-таки разобрали. В принципе ничто не мешает сделать ее постоянной или показывать время от времени.

Владимир Соколов. Колодец Преподобного Сергия Радонежского. 1916 г. Рама работы В.И. Соколова. Из собрания М.В. Пыжова

— Говорят, благодаря фотографиям Соколова было сделано несколько краеведческих открытий.

— Да, это так. В частности, было определено точное местоположение колодца митрополита Платона в Вифании, а также нескольких объектов Параклитовой пустыни — мужского скита Троице-Сергиевой лавры.

— Были еще какие-то знаковые находки?

— Одно из наиболее знаковых открытий — нахождение той кельи, где останавливался художник Михаил Васильевич Нестеров. Речь идёт о «Боголюбивой киновии» в Сергиевом Посаде, основанной схимонахом Филиппом (блаженным Филиппушкой), — самое любимое место творчества не только Нестерова, но и Саврасова. Сохранилось её здание рядом с Черниговским Гефсиманским скитом, куда уходили от шума Лавры. Тогда вся Лавра была барочной, воспринималась как барочная. Это сейчас мы идём вдоль древних стен, внутри видим древние апсиды Успенского собора, по дороге к Троицкому собору встречаем Духовскую церковь... Раньше все эти объекты были застроены. И Соколов искал такие виды, где это барокко не очень-то и читалось. Опять же вспомним папку 1917 года. Нестеров искал такую же Русь. Он рисовал не Лавру (хотя у него есть несколько лаврских этюдов), но, по большей части, скиты. И для краеведов было загадкой, где же останавливался Нестеров, пока не была обнаружена акварель Владимира Ивановича Соколова под названием «Любимая келья Нестерова».

Владимир Соколов. Любимая келья Нестерова. 1916 г. Из собрания М.В. Пыжова

А однажды на одном из рисунков Соколова я увидел профиль, напоминающий профиль отца Павла Флоренского. Этот рисунок назывался «Петрушка на Красюковке». Как потом оказалось, это, возможно, иллюстрация Соколова к книге Нины Симонович-Ефимовой «Записки петрушечника», которая вышла в 1925 году с предисловием священника Павла Флоренского. И благодаря этому рисунку мы дополнительно знаем, что первый спектакль на Красюковке состоялся 28 августа 1922 года.

Владимир Соколов. Петрушка на Красюковке. 1922 г. Из собрания М.В. Пыжова

— Какая выставка стала следующей?

— Начиная с выставки фотографических работ Соколова, я стал сотрудничать с нашим Краеведческим отделом. И следующую небольшую персональную выставку мы посвятили уже не Соколову, а Михаилу Михайловичу Пришвину, который жил в Сергиевом Посаде в течение 11 лет в одно время с Владимиром Ивановичем. Мне хотелось показать общее между двумя этими художниками — мастером кисти и мастером слова. А ещё очень хотелось продемонстрировать живописные работы Соколова, которые у меня хранятся. И тогда я решил искать тех, с кем можно сотрудничать.

Трёхчастная выставка работ Соколова и художников его круга
в Церковно-археологическом кабинете Московской духовной академии

Выставка работ Вл.И. Соколова в ЦАКе

— Вы искали частных коллекционеров?

— Да, первый, кого я нашел, был Дмитрий Александрович Поликарпов — совершенно замечательный человек, который очень проникся творчеством Соколова. Владимир Иванович — очень тонкий художник, по духу монашеский, который и Сергиев Посад показывает в первую очередь как город монашеского делания. В этом, кстати, его отличие от Юона, который видит город глазами благодушного паломника или даже туриста. Поликарпов, будучи москвичом, оценил это качество Владимира Ивановича и тоже стал собирать его работы. Я нашел его в фейсбуке, и мы стали общаться.

Затем я познакомился с уроженкой Сергиева Посада Инной Юрьевной Акентьевой, экскурсоводом, автором блога «Интересный Посад пешком», которая также очень любит Владимира Ивановича. Она предложила сделать выставку в ЦАКе — Церковно-археологическом кабинете Московской духовной академии. Можно сказать, что именно она нас всех и познакомила с таким замечательным человеком, как Оксана Ивановна Зарицкая, и с директором ЦАКа Антоном Сергеевичем Новиковым.

— Расскажите о выставке, которая проходит прямо сейчас в стенах ЦАКа.

— Когда стал понятен состав участников, для размещения экспозиции нам предложили лишь один небольшой зал.

И тогда мы решили разбить экспонируемые работы на три части. Вначале мы показали работы дореволюционного времени, включая 1917-й год. Затем — работы советского периода. Если с первой частью всё было понятно, то для второй больших знаковых работ советского периода у нас не было. И тогда мы решили назвать вторую выставку «Мотивы творчества». Дело в том, что Соколов многократно возвращался к определенным мотивам, например, к мотиву костра. У нас есть три «Костра» — 1894-го года, 1910-1920 гг. и 1939-го.

Иконописец Михаил Владимирович Пыжов на выставке работ Владимира Ивановича Соколова

Третья часть выставки — «Владимир Соколов и художники его круга», — посвященная его современникам, проходит в ЦАКе прямо сейчас и продлится до 26 января 2025 года. Современниками, старшими товарищами и учителями Соколова были как знаменитые Михаил Васильевич Нестеров, Исаак Ильич Левитан, Аполлинарий Михайлович Васнецов, так и такие замечательные художники, жившие в Сергиевом Посаде, как Иван Иванович Овешков, Евгений Иванович Столица, Виктор Федорович Мей и многие другие.

Интересная историческая параллель: сто лет назад, в 1920 г., в стенах Лавры уже проходила выставка «Мотивы архитектуры Лавры», на которой были представлены всё те же художники, что и на нашей нынешней выставке. Более того, Оксана Ивановна Зарицкая — куратор и главный вдохновитель нашей выставки, старейший сотрудник Сергиево-Посадского музея — в 1982 году подготовила похожую по составу участников экспозицию для Загорского музея. Она рассказывала, что старейшие художники приходили на ту выставку с огромными глазами и говорили: «Мы-то думали, что это всё с нас началось, а оказывается, до нас тут уже была такая активная художественная жизнь!» И я рад, что на нашей третьей выставке получилось воспроизвести частичку той художественной жизни. Возможно, у нас представлена не только афиша, но и экспонаты той самой выставки 1920 года.

Фотопортрет В.И. Соколова, СПГИХМЗ — Проводили ли вы ещё какие-то мероприятия в память о Соколове?

— У нас прошли не только выставки, но получился целый образовательный проект.

Так, мы провели конференцию, посвященную Соколову, на которую приехали специалисты из разных музеев. Сейчас готовится каталог выставки с одной монографией и двумя статьями, посвященными творчеству Соколова. В каталоге будут представлены около пятисот работ, которые экспонировались на всех трех выставках.

Мы готовы проводить конференции, которые можно было бы посвящать не одному только Соколову, но и его современникам, которые с ним соприкасались. На нашей третьей выставке экспонировались три работы Евгения Ивановича Столицы — замечательного академика-куинджиста, так же жившего и работавшего в нашем городе, чьих работ вообще нет в нашем музее.

Стилистика и творческое наследие Соколова

— Как бы вы охарактеризовали художественные особенности творчества Соколова?

— Соколов, как мне кажется, пользовался любой возможностью, чтобы вписать человека в пейзаж. У него очень часто сочетаются пейзаж и жанр, архитектура и жанр. Мало где говорится, что это результат влияния Владимира Егоровича Маковского, который был учителем Соколова в МУЖВЗ. Интересно, что Левитан, который был очень близок Соколову, наоборот, не любил жанровые сцены. (Так, есть версия, что фигуру девушки на известной картине Левитана «Осенний день. Сокольники» писал не Исаак Ильич, а родной брат Чехова Николай.)

Владимир Соколов. Обыск в усадьбе. 1927 г. Линогравюра. Из собрания М.В. Пыжова

Наш родной Сергиев Посад Владимир Иванович изобразил городом молитвы.

Причем прослеживается это даже в его рисунках военного времени, которые очень сильно отличаются от военных рисунков других художников. У нас на выставке была его работа, на которой несколько старушек стоят в очереди за хлебом на Пятницком подворье. Думаю, художник не мог не вспомнить образы Евхаристии, когда изобразил шесть старушечек с одной стороны и шесть с другой. Такие вещи сложно описать — их нужно видеть.

Вообще у Соколова есть своя художественная интонация. Она отличается и от Левитана, и от Якунчиковой, и от Нестерова. Задача нашей нынешней третьей выставки — показать специфику этого периода его творчества.

Помимо жанровой живописи, сохранилось много графики и литографий Соколова. Одна из известных проиллюстрированных им книг — это «Народные русские сказки» Афанасьева, выпущенные издательством «Академия» в 1936–1940-х гг.

— Сохранились ли оригиналы ксилографий?

— Да, они были представлены на выставке — и рисунки, и доски, с которых их печатали. Вдумайтесь: для этого издания Соколов сделал 5 тысяч досок, то есть 5 тысяч иллюстраций! Какой это труд и какова усидчивость! И это притом, что Владимир Иванович занялся такой сложной техникой, как ксилография, уже в позднем возрасте.

— Как бы вы охарактеризовали стиль прикладных работ Соколова?

— Наша Земская мастерская делала предметы по эскизам и Абрамцевских, и Талашкинских мастерских. Но у Владимира Ивановича выработался свой стиль. И он более органичен, более связан с народным искусством. Талашкинские вещи — это стиль модерн, может, даже модерн скандинавский. Здесь я не специалист — я больше занимаюсь живописью и графикой. Прикладное творчество Соколова доскональнейшим образом изучает историк-архивист и искусствовед Светлана Валентиновна Горожанина.

Шкатулка для перчаток с рисунком В.И. Соколова

Если говорить конкретнее, то Соколов придумал и воплотил выжигание с росписью на шкатулках. Такие вещи легко узнаются и очень ценятся коллекционерами. Ни в Абрамцевских, ни в Талашкинских мастерских я такого не видел. Соколов создал много образцов этого выжигания. Узнается он именно по таким вещам. У нас на выставке были и шкатулки массового производства, и эксклюзивные вещи. Одна из самых ранних датированных вещей сделана в 1904-м году, есть и экспонаты 1910–1920-х гг.

— Можно ли сказать, что Соколову нравилось прикладное искусство?

— Я думаю, что он втянулся.

Если посмотреть, жизнь Владимира Ивановича была полна драматизма и страданий. Он рано осиротел. Пережил смерть близких ему Третьякова и Левитана. Много нуждался. На Первой мировой войне погиб его сын, официально пропавший без вести. Смерть первой жены, о которой есть сведения, что она была душевнобольной. Потом бури и катастрофы XX века, которые он выразил в серии литографий 1917 года. Разорение и закрытие Троице-Сергиевой лавры. Соколов словно претворял свои страдания в художественное творчество. Он мало мог работать как живописец, но всякий раз каждое свое испытание он осмыслял творчески. Стал работать как прикладник. Я думаю, что его многогранность — это плод его многострадальности. Я так это понимаю.

Владимир Соколов. Боголюбивая киновия в революционное время. 1929 г. Из собрания М.В. Пыжова

— А что сохранилось из творчества Соколова? Много ли работ, где они находятся?

— Больше всего известна его графика. Наследие Соколова разбросано по разным музеям и частным коллекциям. Не только в таких крупных музеях, как Третьяковская галерея или Русский музей, но почти что в каждом провинциальном музее есть работы Соколова. Наверное, больше всего произведений хранятся в Сергиево-Посадском музее, хотя живописных его работ у нас всего лишь шесть, остальное — графика и прикладные вещи. Это немного, но выставку можно сделать. Неплохая коллекция небольших этюдов представлена в Ярославском музее.

Владимир Иванович Соколов. Покинутая усадьба. 1900

Некоторые частные коллекционеры охотно делятся принадлежащими им работами для наших выставок. Впрочем, я знаю о собрании, в котором около сорока работ Соколова, но ни одну из них нам не захотели дать на выставку.

Вообще сам Отдел прикладного творчества Сергиево-Посадского музея лично комплектовался Владимиром Ивановичем Соколовым. Среди экспонатов есть мебель из его дома. В музее-квартире Аполлинария Васнецова есть шкаф и шкатулка, подаренная Соколовым. Очень хорошая коллекция Соколова-прикладника представлена в Музее декоративно-прикладного искусства на Делегатской.

Память о Владимире Ивановиче Соколове, его дом

Александр Иглин. Портрет художника Владимира Ивановича Соколова. 1936 г. Ксилография

— А как хранится в Сергиевом Посаде память о Соколове и его наследии?

— Владимир Иванович не дожил до первой службы в Троице-Сергиевой лавре всего чуть-чуть. Он умер на Крестопоклонной неделе. До конца дней Соколов жил в небольшом доме, который построил для него Морозов и который сохранился до наших дней, как и Земские мастерские, расположенные рядышком — в 2-3 метрах от дома.

Конечно, мы хотели бы открыть в мастерских Музей земства, но сейчас это здание занимает ФСБ. Еще раньше там размещались НКВД, а потом КГБ. Представляете, Соколов жил всего в нескольких метрах от того места, откуда отправляли в лагеря людей, в том числе его соратников по Комиссии по охране памятников Лавры!.. Конечно, он сидел тише воды, ниже травы.

Экслибрис Владимира Соколова. Художник изобразил себя в интерьере собственного дома — А в каком состоянии находится Дом Соколова?

— Дом, увы, находится в аварийном состоянии. Внутри ничего ценного не осталось. Попечение о доме проявляет лишь Наталья Сергеевна Горькова, внучка Соколова. Она родилась в 1946 году незадолго до кончины дедушки. В дневнике Владимира Ивановича есть упоминание о рождении внучки Наташи, он даже успел сделать для нее пасхальное яйцо, которое она хранит всю свою жизнь. Но сам Соколов до Пасхи не дожил.

Наталья Сергеевна ходит в дом, чтобы топить печь, так как туда не проведен газ. Я был в этом доме прошлой снежной зимой: с потолка капало, под воду надо было подставлять тазы. Наталье Сергеевне уже 79 лет, и если она перестанет следить за домом, туда, вполне вероятно, поселятся посадские бомжи, как это происходит со многими домами. А впоследствии, как это тоже зачастую случается, дом сгорит...

К сожалению, дом Соколова гибнет на глазах, и я никак не могу повлиять на это, кроме как предав сей факт огласке. Ужасно несправедливо, что родной дом Владимира Ивановича, который так много сделал для нашего города, стольким людям дал работу, сберегает всего одна пожилая женщина — его внучка... Для того, чтобы спасти этот дом и открыть в нем музей, огромных средств не требуется. Это же не разрушающийся на глазах «Новый корпус» Вифанской семинарии, в спасение которого надо вложить огромные средства...

Дом художника Владимира Ивановича Соколова. Сергиев Посад

Я слышал, что городские власти хотят поставить памятник Владимиру Ивановичу Соколову. Мне кажется, во сто крат лучше пустить средства на сохранение дома художника. Ведь именно здесь в течение десятилетий Соколов творил и увековечивал память о Сергиевом Посаде. В доме художника можно было бы разместить коллекцию его работ, проводить экскурсии, регулярно устраивать конференции.

Я убежден: Дом Соколова просто необходимо сохранить!