Моя Пасха: искушения и радости от детства и до нынешнего дня

Пасха. Художник: Неринга Моргунова

Сколько я себя помню, Пасха в нашей семье отмечалась всегда. Да, правильнее сказать именно так: «отмечалась». Родители были далеки от Церкви, и единственной молитвенницей в семье была бабушка. Она иногда ходила в храм, хоть и нечасто. Но каждый день утром и вечером молилась. К празднику бабушка пекла кулич, красила яйца и готовила творожную пасху. Всё – настоящее, традиционное. Ровно в полночь мы садились за стол и со словами «Христос воскресе!» принимались за праздничные блюда. Собственно, на этом всё.

Ровно в полночь мы садились за стол и со словами «Христос воскресе!» принимались за праздничные блюда. Собственно, на этом всё

Когда я училась в начальной школе, произошёл забавный случай. Мама и бабушка обсуждали, не подарить ли моей учительнице, Лидии Николаевне, пасхальное яичко. Одна из них предложила, а другая засомневалась: а является ли Лидия Николаевна верующей? Может, она неверующая. Тут вмешалась я, и дальнейший разговор выглядел примерно так:

– Верующая, верующая – утверждала я.

– А откуда ты знаешь?

– Ну, верующая! Я точно знаю!

– А откуда?

– Ну, она часто говорит: «Господи Иисусе, как я от вас устала!».

Мама и бабушка долго смеялись. Потом моя мама поведала об этом Лидии Николаевне, и её тоже очень развеселило это.

В 19 лет я начала воцерковляться. Но в первый год моей церковной жизни Пасху я «по инерции» встречала дома. Были мысли посетить ночную службу, но в семье к этой идее с пониманием не отнеслись: мол, кто будет забирать тебя оттуда ночью? Правда, для прихожан была организована развозка на автобусе, о чём заранее объявил настоятель. Но мне не хватило решимости поступить по-своему. Одна прихожанка потом спросила меня, причащалась ли я на Пасху. А я и не знала, что на Пасху принято причащаться.

А вот год спустя ситуация была уже совсем другой. Незадолго до великого Праздника я устроилась работать в храм. Но не в тот, куда обычно ходила, а другой – при институте им. Герцена. О нём я писала в другой своей статье. Поскольку в храме требовалась помощь на пасхальной службе, я решила встречать праздник там. Какую огромную радость я испытала во время литургии! Такую, какой не испытывала никогда прежде. И впервые в жизни я причастилась на Пасху, что и было главной причиной моей радости. Та служба явилась для меня уникальным, ни с чем не сравнимым опытом. Единственным неприятным моментом была сильная физическая усталость, по причине которой почти всю службу я провела сидя. Я очень строго постилась в последние дни Страстной седмицы, стараясь питаться как можно более аскетично. В Великую Пятницу я размачивала хлеб в чашке с водой и так ела – чтобы даже вкусом хлеба не услаждаться. А на занятия в вуз ходила «серой мышкой». Мой внешний вид был убогим, по-другому не скажешь.

Это сейчас я стараюсь соблюдать пост «по-умному». Соевые протеиновые коктейли, растительное молоко, кокосовые сливки, жареный тофу… Элегантный православный дресс-код, который позволяет даже в самые строгие дни поста выглядеть красиво. А тогда я ела этот размоченный хлеб и одевалась как серая мышка. И всё это – для Бога.

18 лет прошло с той Пасхи, которую я встречала уже переступившей порог Церкви. И сейчас я поняла, что Господь принимает и то, и другое. И простой, пусть и несуразный пост, и «продуманный». Но если на заре своего воцерковления я постилась, потому что «так надо», то этот Великий пост был для меня уже о другом: сделать что-то для Бога, Который так много делает для меня. Правда, сделать не получается, наверное, даже на «тройку». Как это часто бывает, перед постом планировала одно, а получилось – как всегда.

Страстная седмица – это особое время. В эти дни Господь всегда даёт какое-то испытание. Иногда это болезнь, иногда – внутренние искушения. А иной раз – искушения внешние, приходящие через ближних. Например, ссоры. В период новоначальности моя энергия была направлена в основном на родных, которые, в моём понимании, совершенно неподобающе проводили эти дни. Впрочем, эта озабоченность «спасением» ближних проявлялась у меня не только на Страстной неделе.

Пытаться воспитывать ближних – проще всего. Но не этого ждёт от нас Господь

Не было тогда ещё понимания, что пытаться воспитывать ближних – проще всего. Но не этого ждёт от нас Господь. «Побудьте здесь»: эти слова Спасителя, сказанные во время гефсиманской молитвы, обращены к каждому из нас. Побыть с Ним в последние дни Его земной жизни – вот, пожалуй, и всё. Быть рядом, разделить хоть в малой степени Его скорбь. И тогда смысл и суть того, что сделал для нас Сын Божий будет постепенно доходить до сердца. Но параллельно с этим будет становиться очень стыдно.

Я представила себе. У человека есть ребёнок, которого тот родил, вырастил, воспитал. Ребенок вырос и совершил преступление против своего же родителя. Сел за это. И родитель берет на себя вину своего чада, проходит через жестокие пытки, чтобы освободить того из заключения. И даже соглашается на смертный приговор. А тот ему: «Да не нужна мне твоя жертва, мне хорошо и в своей уютной тюремной камере, лишь бы без тебя!». Вот так же, увы, и большинство людей по отношению к Богу. И я тоже.

На службе Страстной Пятницы мыслилось вообще не о том. О заказах думала, о деньгах. И поняла после этого, что я даже не с апостолами, которые убежали, а с теми, кто метал жребий, чтобы одежду Христа продать.

Дома – не лучше. Хлопоты, раздражительность, постоянное повышение голоса на детей и «гавканье» на них, ноющая спина, замотанность. Преодоление протестов старшего сына Коли, который в самые строгие дни поста требует мороженого и похода в магазин – покупать вкусняшки на подаренные бабушкой деньги. Мои попытки объяснить ему, что в магазин мы пойдём только в воскресенье после праздничного обеда. В Великую Субботу мне было, мягко говоря, не до магазина. Но Коля – особый ребёнок. И к тому же, с характером. Слово «нет» и любые отказы он воспринимает очень тяжело и болезненно. Подробно я писала о нём в статье «Жизнь с особым ребёнком. Каково это?». Мой мозг подвергался атакам всю Великую Субботу.

Вечером мы поехали освящать кулич, яйца и пасху. Было прохладно, а я оделась легко. У детей были кофточки, а мне пришлось мёрзнуть. Освятили. Идём на автобусную остановку, и тут Гриша сообщает, что ему надо в туалет. Туалет есть рядом с нашим храмом, но мы уже ушли оттуда. Но делать нечего: иду с Гришей в обратную сторону. Остальные ждут на остановке, в компании с пасхальной снедью. Когда мы вернулись, выяснилось, что Маша уронила коробку с творожной пасхой. Пасху я делала в форме сердца в корпусе из белого шоколада. И в результате падения этот корпус треснул. Но, как ни странно, меня это нисколько не расстроило. Приняла решение сделать новый шоколадный корпус, но вскоре передумала. Решила, что и так сойдёт.

Зато Коля, наконец, уяснил: сначала – в храм, потом – праздничный обед, и только после этого мы пойдём в магазин. Вот где бальзам на душу.

И вот, наконец, наступает Великий праздник. Младшая дочка приболела, и я иду в храм с остальными тремя.

На пасхальной службе мою нервную систему атакует уже младший сын Гриша, который практически с самого начала литургии жалуется, что хочет пить. Подбадриваю и его, и Колю, и старшую дочь, которая хочет есть. Глажу Колю по голове. Обнимаю всех троих.

Новоиспечённый отрок Гриша периодически сидит на скамейках. Гриша, у которого дома и на улице энергии – хоть отбавляй. Всё как у нас, взрослых: мы очень охотно и с энтузиазмом занимаемся тем, что нам нравится и интересно. Но когда дело доходит до храма и молитвы, силы куда-то пропадают.

Когда Гриша сел в очередной раз, пожилая прихожанка согнала его. Дескать, тут женщина сидит, и она сейчас придёт. Я говорю, что скамейка общая, но увожу Гришу на другое место. Начала закипать. Думаю: ну что такое! Скамейка – общая, а не личная, принадлежащая той женщине. Каждый имеет право сесть. Жалею, что не высказала это всё строгой блюстительнице «чьих-то» мест. А потом остываю. Зачем я буду спорить с пожилым человеком и что-то доказывать? Пожилые прихожанки, церковные бабушки – это вообще отдельный класс. Как отдельное сословие, что ли, у которого есть свои неписанные правила, представления о духовной жизни и о том, как и что должно быть. Спорить и доказывать – себе дороже. Да и что это даст, кроме потери душевного мира? Мне стало ясно: я не хочу портить себе праздник, устраивая разборки ради борьбы за справедливость. Ещё и во время богослужения.

Дьявол посрамлён, и в праздник Воскресения Христова ему особенно плохо. Но он всё равно пакостит, чтобы испортить нам пасхальную радость

Кстати, пока мы ехали в храм, тоже произошла показательная ситуация. В автобус зашли контролёры. У одной женщины карточка оказалась просроченной, и её заставили оплатить проезд. Она сказала, что карточку она продлила. Показала чек. Но контролёра это не убедило: карточка не активизирована. Меня очень возмутила эта ситуация. Я подумала, что той женщине следовало отказаться оплачивать проезд, а если будут требовать и назначать штраф – подавать в суд! Я бы так и сделала! Ага… Серьёзно? В день, когда мы празднуем великий, главный христианский праздник? Воевала бы с контролёрами вместо того, чтобы спокойно ехать в храм? А стоит ли оно того и не проще ли заплатить? От этих мыслей я успокоилась, и мой внутренний мир был восстановлен. Дьявол посрамлён, и в праздник Воскресения Христова ему особенно плохо. Но он всё равно пакостит и будет пакостить, чтобы испортить нам пасхальную радость. Его, как сейчас говорят, «бомбит». Не стоит вестись на провокации врага рода человеческого.

Наконец, причастие. Мы довольны и радостны. Меня не покидает ощущение, что храм – мой родной дом. Я – его часть, и всё здесь – родное, по-домашнему тёплое и близкое. Когда мы с детьми выходили, я чувствовала огромную радость и благодарность Богу. Мне не хотелось уходить. Так хорошо было рядом со Христом, у Его ног, причастившись Его Тела и Крови! И что ещё я поняла: Господь дал мне эту радость просто так, как подарок, как милость Свою. Не за пост, который я соблюдала кое-как. Не за моё поведение – в духовном плане, откровенно говоря, паршивое. Но Он пришёл ко мне – «во вся составы, во утробу, в сердце». Несмотря ни на что и вопреки всему. И больше не имело ни силы, ни значения всё то, что раздражало и выматывало.

Идя с детьми на остановку, я вслух читала благодарственные молитвы после причастия. Конечно, это слышали случайные прохожие, но меня это ничуть не смущало. Всей душой я чувствовала: сегодня Пасха, а значит – наш день. Потому что Христос воскрес. И это огромная радость, которой хочется делиться со всеми вокруг.