Черноморские галаты

…Вместо «WhattsApp» я выговорил (о, дикция!) «кацап», и Толя услышал в моем исполнении: «Кацап не працюе». Секундное недоумение, изумленный взгляд, хохот:

– Да ты не переживай: «кацапы» «працюють», русские вкалывают будьте-нате – вон, новые дороги понастроили, водопровод меняют, много чего еще делают! А то, что с Интернетом трудности, так это, знаешь, время такое – к безопасности внимание повышенное. Особенно в наших краях. Всякое ведь бывает. Ладно, хорош краснеть. Налей-ка чаю лучше, только покрепче и послаще – мед крымский помнишь, где стоит.

Дивный цветочный мед, горячий чай, прохлада в Толиной комнате, спокойный добрый разговор о том о сем – краснеть я и правда перестал. Толя тактичен. И очень наблюдателен: подмечает всякую мелочь, справляется о здоровье, и если заметит что-то его беспокоящее, дает рекомендации, как можно исправить положение – от нужных лекарств до мест в его родном городе на берегу Черного моря, где можно купить что-нибудь получше и подешевле. А также – куда можно сходить, чтобы по-настоящему узнать городок и не быть праздным туристом.

Беспокоит Толю многое: от известий от родственников по ту сторону линии фронта до поведения родственников, живущих на втором этаже. Часто приходят нетрезвые, «выражаются», а то и ударить могут, скандалы закатывают – на улице слышно. Стыдно, говорит.

Но – ни слова осуждения, ни намека на обиду, несмотря на весь мой праведный гнев и порывы «вызвать ментов, если надо»:

– Понимаешь, в чем дело… Я ведь, получается, и за них тоже страдаю. Помогаю им крест нести. Может, у них сил мало, – вот и помогаю. Кроме того, я ж раньше и сам, бывало, того… «употреблял». И сильно «употреблял». Вот и плачу по счетам. Лучше уж здесь, на берегу, чем там, правда? Да и не могу я осуждать их, ведь я – их крест. Нет, ментов не надо. Лучше посуду вымой, будь добр.

На стене – семейные фотографии, портрет ушедшей жены, полки заставлены книгами, под иконами – бурлящий аквариум, над кроватью в углу – клетка для птицы. Прежний попугай улетел и не вернулся – придется новую птицу завести. Может, и канарейку, посмотрим.

Супругу не осуждает: ушла и ушла – тебе какое дело? Жизнь поменялась. Всё поменялось. Очень редко сталкиваюсь с тем добрым явлением, которое называется «покрыть молчанием»: не сыпать проклятьями и не жаловаться на судьбу, а молчать. Допускаю, что благотворность этого молчания достигается молитвой, которая стоит за ним.

На одном из праздников нырнул не в том месте – сломал позвоночник. В итоге –инвалидная коляска

Всю жизнь был водителем, изъездил юг России вдоль и поперек. Потом на одном из развеселых праздников нырнул не в том месте – сломал позвоночник. В итоге – чистая комната в своем доме, кровать, аквариум, портреты, фотографии, лекарства, инвалидная коляска. Последняя, кстати, здорово выручает: верные друзья помогают добраться до Пантелеимоновского храма неподалеку. Не так часто, как хотелось бы, но тут уж как здоровье позволит. А иногда, бывает, и до набережной сам ездит, ближе к вечеру: морская прохлада и ветерок придают сил. К тому же «кацап» действительно «працюе»: рабочие довели дороги в городе до зеркального состояния – ни ямки, ни выбоины, не то что раньше.

«Верные друзья» – это чаще всего Роман, бывший одноклассник. Иногда еще кто-то приходит, но Роман – всегда, ежедневно. И порядок наведет, и еду приготовит, да и просто поболтает. Только когда их разговоры слушаешь, понимаешь, что это не болтовня никакая, а действительно дружеский разговор. Могут быть и споры, и шутки, и смех, и тяжелые вздохи, но это не легковесная праздность или дежурное «как дела», а подлинная заинтересованность и постоянная готовность помочь друг другу – и делом, и словом.

С Романом как было: он пришел в их школу классе в пятом, кажется. Заячья губа у человека – ой, сколько издевок, смешков, «поддевок» было. Обида, слезы, сжатые кулаки. Толян, парень серьезный, оказался единственным, кто встал на защиту новенького: давал отпор мерзким шуточкам, приходилось и драться. Вскоре их оставили в покое, зауважали. Вот так и сдружились. А настоящая дружба – она ж не только про школу, она до конца дней, только о ней не кричат на каждом углу, о ней больше молчат. Дружба предполагает дело. Вот и получилось так, что то давнее заступничество за друга откликнулось через десятки лет ежедневной дружеской заботой о заступнике. Что посеет человек, то и пожнет – черноморские галаты это отлично знают.

Чего нет, так это уныния, безысходного мертвящего отчаяния: заходишь к Толяну – тут тебе и улыбка, и внимательный взгляд, и добрый разговор. И чай с медом. Печаль, да, присутствует. Но – светлая. Немногословная, без суда над другими. В немногословии свет лучше виден. Иначе – почему мне здесь легче?..