Стыд

«Каин после убийства своего брата Авеля». Скульптура Анри Видаля. Сад Тюильри, Париж

Слово «стыд» знакомо нам с детства. «Как тебе не стыдно?» – говорили нам взрослые, когда мы что-то натворили, и мы, толком не понимая, что это такое, стыдились. Кто-то стыдится своих родственников, а кто-то с бравадой, которая, кажется, противоположна стыду, заявляет, что ему стыдно быть русским. Однако в данной статье речь пойдет не о маргинальных случаях, а о месте стыда в православной аскетике и антропологии или, лучше сказать, в нравственном богословии.

О стыде в православной литературе написано крайне мало

Сразу же отметим, что о стыде в православной литературе (будь то сочинения, лекции и проповеди современных богословов и священников или разнообразные брошюры сомнительного качества) написано крайне мало. В основном все ограничивается советами, как побороть стыд перед исповедью. В этих советах стыд рассматривается как негативное чувство, но, как ни странно, нет детального объяснения, что такое стыд и откуда он берется.

На этом фоне резко выделяются афоризм архимандрита Иоанна (Шаховского): «Некоторые хвалятся Православием. Православие не в том, чтобы хвалиться им, а чтобы стыдиться в нем»^[1] и проповедь святителя Луки (Войно-Ясенецкого) в неделю о блудном сыне 1958 года^[2]. Если разбирать афоризм – дело неблагодарное, ввиду субъективности жанра, то сказанное на проповеди должно иметь какое-никакое учительское значение, и мы можем рассмотреть ее как серьезное богословское высказывание. В данном слове святитель Лука говорит, что прийти в себя блудному сыну (см.: Лк. 15:17) помог именно «стыд и громкий голос совести, родственной стыду»^[3]. На протяжении всей последующей проповеди святитель Лука, не говоря этого прямо, приравнивает стыд к тому, что в святоотеческой традиции называется зрением или видением своих грехов, которое, по слову святителя Игнатия (Брянчанинова), является первым из трех условий «успешного и плодовитого покаяния»^[4]. Но правильно ли это? Синонимичен ли стыд видению своих грехов? И полезен ли стыд для духовной жизни христианина? Давайте разбираться.

В Священном Писании стыд и однокоренные ему слова в подавляющем числе случаев имеют отрицательную коннотацию и описывают состояние человека или группы людей, потерпевших неудачу, военное поражение или претерпевающих какой-либо кризис (см., напр.: Дан. 3:33). Стыд при этом является внутренним чувством стыдящегося, а не результатом общения человека с Богом, как, например, покаяние. Это соответствует определению стыда, которое дают светские психологи:

«Негативная эмоция, чувство и осознание человеком, что поступок, мотив или качество может не соответствовать нормам, принятым в данной среде, либо предполагаемым ожиданиям».

Стыд также часто ассоциируется с муками ада (см., напр.: Ис. 65:14), что отражено в иконографии Страшного Суда, где наказанные грешники изображаются обнаженными и прикрывающими свои срамные места.

В Книге Премудрости Иисуса, Сына Сирахова мы читаем единственное поучение, касающееся стыда, в Священном Писании: «…храни себя от зла – и не постыдишься за душу твою: есть стыд, ведущий ко греху, и есть стыд – слава и благодать» (Сир. 4:23–25). Надо сказать, что прямого и развернутого святоотеческого толкования этих стихов найти не удалось, если не считать довольно общего замечания преподобного Антония Великого:

«Стыдение сделать грех есть истинный и спасительный стыд; стыд же, из которого рождается грех, есть стыдение, препятствующее приводить в исполнение заповеди Божии. Ничего не стыдись делать, что согласно с волею Божиею, и в деле истины не таись; не бойся возвещать учение Господне, или словеса премудрости, и не стыдись грехи свои открывать духовному отцу своему»^[5].

Здесь основоположник христианского монашества говорит нам о двух видах укоризненного стыда: стыд за совершенный проступок, препятствующий исповедовать свои грехи (о нем ниже), и стыд, мешающий исполнять свой долг как христианина, а значит и быть Христовым учеником, «ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк. 8:38). Очевидно, что во времена преподобного Антония стыд за свое христианство был самым актуальным, поэтому остальных видов стыда он касается лишь косвенно.

Поэтому обратимся к комментариям богослова и гебраиста середины XIX века архиепископа Агафангела (Соловьева). В своем труде он писал:

«Есть стыд, который ведет ко греху, именно тот, который есть следствие нашей гордости, который препятствует нам загладить содеянную неправду, исправить допущенный грех. Кто имеет сей стыд, тот более и более будет погружаться в грехе и прилагать грехи ко грехам. Но есть и такой стыд, который приносит нам славу и благодать, именно стыд, который препятствует нам делать зло и унижать свое достоинство худыми поступками. Сей стыд достоин похвалы и производит внутреннюю радость о самих себе»^[6].

Разберем оба вида стыда поочередно, чтобы не путать их.

Для нас важно, что стыд назван порождением нашей гордости

Из комментария отца Агафангела становится ясно, что стыд, ведущий ко греху, – это стыд за совершенный грех. Для нас важно, что стыд назван порождением нашей гордости. Действительно, если вдуматься в мысли, которые приходят, когда мы стыдимся за что-либо сделанное, даже если это нарушает не Божии заповеди, а правила, принятые внутри какого-либо коллектива, то станет понятно, что они сводятся к одному вопросу: «Как я мог это сделать?». Стыдящийся человек, подсознательно или сознательно считавший себя до проступка хорошим, даже где-то совершенным, после проступка воспринимает его как нечто недолжное и страдает от ощущения несоответствия ожидаемого и реальности. И, не желая, чтобы окружающие узнали об его проступке, пытается его скрыть. Когда как человек смиренный хорошим себя не считает, но, считая проступок ошибкой, промахом, признает и хочет его исправить делом, а если это невозможно, извиняется перед коллективом или кается перед Богом.

В то же время, стыд – это естественное низшее свойство души падшего человека, потому что до грехопадения «были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт. 2:25). Комментируя данный стих, святитель Филарет (Дроздов) дает едва ли не единственное святоотеческое определение стыда:

«Стыд есть ощущение действительного или воображаемого, но приметного недостатка в совершенстве или в красоте: следственно, тогда может иметь место стыд наготы, когда она открывает действительно или приводит на мысль некоторое несовершенство или безобразие, которое как не может быть делом Божиим, то, без сомнения, есть следствие нравственной порчи. Обыкновенное действие стыда есть желание скрываться, но сие желание свойственно делам тьмы, а не делам света»^[7].

Именно такой стыд помешал первым людям примириться с Богом, когда, увидев, что наги, они не позвали Господа, не раскаялись, а сшили себе опоясания и, услышав Его голос, пытались скрыться от Творца в райском саду. Затем, стыдясь и боясь наказания, стали изворачиваться и лгать, сваливая вину друг на друга, на змея и даже на Бога (см.: Быт. 3:7–13).

О том, что стыд противоположен покаянию, писал святитель Амвросий Медиоланский в своем толковании на 37-й псалом:

«Давид добровольно отдал себя на бичевание и не стыдился, а ты стыдишься? Боязнь бесчестия тебе не поможет, когда ты предстанешь перед судом Бога. Ты раскаешься за свой стыд, когда в присутствии не только людей, но также и ангелов и всех сил небесных ты начнешь признавать собственные грехи. Как ты оправдаешься, если столько совершил? Ты оправдаешься слабостью человеческого естества, потому что никто не без греха. Тебе ответят: “Ты должен был покаяться! Я дал средство, почему ты отринул его?” И тебя охватит стыд, потому что ты будешь стыдиться своих почестей. Он скажет: “Если ты постыдился Меня перед своими друзьями, то и Я постыжусь тебя пред Отцом Моим Небесным” (см.: Мф. 10:33; Лк. 9:26)» ^[8].

Христианину, совершившему грех, должно каяться, а не стыдиться

Подводя промежуточный итог, можно сказать, что блудный сын из притчи пришел в себя не из-за стыда, а узревши свои грехи и осознав, что только Отец может его простить, хотя это тогда казалось невозможным. Поэтому христианину, совершившему грех, должно каяться, а не стыдиться. Ведь стыд за совершенный грех гонит человека от Бога, покаяние – приближает к Нему. Стыд не дает рассказывать о грехе, внушая страх позора и воздаяния, покаяние – разверзает уста пониманием, что только оно исцелит. Стыд повергает в тупик уныния и приводит к петле, покаяние порождает благотворный плач и превращает предателя в апостола.

Что такое стыд, ведущий ко греху, мы выяснили. А что такое второй стыд – слава и благодать? Это то чувство, которое препятствует совершению греха, то есть то, что удобнее было бы называть стыдливостью. Стыдливость так же, как и стыд за совершенный проступок, является свойством человеческой души, которое в той или иной степени присуще всем людям и не дает человеку окончательно стать рабом своей плоти. В отличии от страха Божия, при котором человек не совершает грех в худшем случае из боязни воздаяния от Господа, а в лучшем – из боязни оскорбить Его, стыдливость – это отказ от совершения греха из боязни того, что о нем узнают окружающие.

В самом обширном сборнике аскетических произведений «Добротолюбие» стыд-стыдливость упоминается крайне мало и в большинстве случаев вскользь, что говорит о малой важности этого чувства для духовной жизни. Если же посмотреть, в каком контексте этот стыд все же упоминается, то можно заключить, что монахи понимают его как естественную преграду, мешающую человеку грешить. Вот самый объемный совет из «Добротолюбия», связанный со стыдом, данный преподобным Антонием Великим:

«К ограждению себя от греха будем соблюдать еще следующее. Пусть каждый из вас замечает и записывает свои поступки и душевные движения как бы с намерением сообщить это друг другу; и будьте уверены, что, стыдясь известности, непременно перестанем грешить и даже содержать в мыслях что-либо худое. Ибо кто, когда грешит, желает, чтоб это видели? Или кто, согрешив, не пожелает лучше солгать, только бы утаить грех? Как наблюдая друг за другом, не станем творить блуда, так если будем записывать свои помыслы, с намерением сообщить их друг другу, легче соблюдем себя от нечистых помыслов, стыдясь известности. Итак, записывание да заменит для нас очи наших сподвижников, чтобы, чувствуя при записывании такой же стыд, какой чувствуем, когда смотрят на нас, и в мысли мы не держали чего-либо худого. Если так будем образовывать себя, то придем в состояние порабощать тело свое, угождать Господу и попирать козни врага»^[9].

На первый взгляд, здесь преподобный Антоний говорит, что стыд полезен, потому что препятствует совершению греха. Но это больше напоминает понятие чести у российских дворян в XVIII–XIX веках. Когда человека мог обесчестить – то есть сделать его, как бы сейчас сказали, нерукопожатным, – не только совершенный им даже самый незначительный, но получивший огласку проступок, но и распространенный о нем слух, даже если этого поступка не было. Стыд как страх, что о поступке узнают окружающие, и стыд за совершенный собственный поступок, за какой-то поступок близкого человека (например, за измену жены) или за само подозрение в совершении предосудительного поступка во многом управлял тогдашним высшим обществом. Стыд как ощущение поруганной чести толкал людей идти на дуэли и погибать на них, потому что, по царившим тогда убеждениям, только через дуэль можно восстановить поруганную честь. Восстановить, убив обидчика, или погибнуть. В этом понятии о чести не было ничего христианского: напротив, оно, как и вся тогдашняя дворянская мораль, противоречило христианству. Для более глубокого понимания темы отсылаем читателя к замечательной книге профессора протоиерея Николая Семеновича Стеллецкого «Дуэль, ее история и критическая оценка с научно-богословской точки зрения», изданной в 1911 году.

Но, на самом деле, в приведенном выше поучении святого Антония Великого стыд играет только второстепенную, риторическую роль. Если внимательно вчитаться в эти строки, то можно понять, что этим словом преподобный положил начало так называемому «откровению помыслов», то есть монашеской традиции исповедовать обыденные грехи и помыслы избранному брату, традиции, которая в свою очередь, берет свое начало от слов апостола: «Исповедуйтесь друг другу в грехах и молитесь друг за друга, чтобы быть исцеленными» (Иак. 5:16). Хотя такое откровение является сакраментальным отпущением, как в Таинстве Покаяния, оно действенно, и прощение за обиду ближнего нужно просить у него, а не у Бога. Помимо этого оно, как и записывание или запоминание своих грехов и помыслов, дает то самое видение своих грехов, о котором говорилось ранее. А также, что важно для данной статьи, открывающий свои грехи и помыслы своему ближнему вообще не испытывает стыда. Через откровение помыслов друг другу и через молитву друг за друга община или братия монастыря должны становиться единым целым, приближаясь к состоянию первых людей до грехопадения.

Автор осознает, что раскрыл заявленную тему лишь частично и многое упустил: чтобы написать вещь, хоть сколько-нибудь весомую и научную, нужно потратить не один год. Но он надеется, что данная статья станет первой в чреде более научных и объемных, написанных более компетентными коллегами. А также рассчитывает, что его статья доказала, что Господь наш Иисус Христос воплотился и пострадал на Кресте не для того, чтобы верующие и облекшиеся в Него стыдились, ведь еще в книге пророка Даниила сказано: «нет стыда уповающим на Тебя» (Дан. 3:40).