Декабристы: герои или мятежники?

Эскиз «Декабристы» для росписи Комендантского домика в Петропавловской крепости (автор Пётр Игнатьев, 1971 год)

Есть в Москве район «Отрадное» – самый большой и густонаселенный, как утверждают знатоки. Так вот, очень многие его улицы названы именами декабристов. Застраивался район в 150-ю годовщину декабрьского восстания, и решили, видимо, отметить ее с размахом. Название улицы Рылеева «отобрали» даже у одного из арбатских переулков и переместили сюда. А когда появилась станция метро, то вестибюль оформили в том же духе. Вот такое грандиозное увековечивание памяти получилось, хотя ни сами участники тех событий, ни знаменитые современники, к их делу традиционно причисляемые, к району этому отношения никакого и никогда не имели.

Но вот уже и 200 лет протекло с того, без всякого преувеличения, рокового дня, и даже осталось далеко позади советское время, когда единственно верным было воспевать «рыцарей»-декабристов и характеризовать их как личностей исключительно положительных. Теперь, с появлением в широком доступе самой разнообразной информации о декабрьском восстании, все чаще возникает вопрос: кем же на самом деле были эти люди? Светлыми героями и благородными жертвами – или же безумцами и мятежниками?

Все чаще возникает вопрос: кем же на самом деле были эти люди? Светлыми героями и благородными жертвами – или же безумцами и мятежниками?

И большое количество историков-исследователей отвечает примерно так: «С романтической точки зрения – возможны любые трактовки, но юридически они оказались изменниками. Все они были офицерами – или действующей армии, или запаса, – все они принимали присягу. Игнорируя решение Сената о престолонаследии Николая, они сразу же становились прямыми нарушителями этой присяги».

Чего же добивались декабристы? Если кратко обозначить их программу, то она заключалась в следующем: «Одним ударом срубить верхушку и забрать власть, передав ее ‟кому следует” – то есть по своему усмотрению».

Но для чего нужны им были эти действия? Те, кто идеализирует декабристов, говорят:

– После победы над Наполеоном Россия на какое-то время стала первой державой мира. Но, дойдя до Парижа, увидев жизнь за границами своего государства, большое количество русских людей поняли, что многое в Отечестве необходимо менять в лучшую сторону. И, начиная с 1814 года, будущие декабристы лелеяли надежду воплотить в жизнь свою мечту об этих изменениях, не находя вместе с тем удобного способа. Если бы Александр 1 осознал, что может вполне опираться на свою элиту, в том числе военную, всё могло пойти по-другому, и его собственные мечты об изменении России стали бы реальностью. Но он не верил в тех, кто выйдет потом на Сенатскую площадь, а они не верили в него. С той и с другой стороны люди были не только хорошими, но необыкновенно благородными, талантливыми, желавшими блага своей стране, чрезвычайно любившими ее – и они не нашли друг друга. В этом великая трагедия обеих сторон!

В. Ф. Тимм «Декабристы на Сенатской площади»

Оппоненты видят ситуацию по-иному и отвечают на этот вопрос так:

– Подавляющее большинство героев войны, которые победоносно вошли в Париж в 1814-м году, – не были в рядах мятежников на Сенатской площади. Они все это время оставались рядом с Александром, стояли на площади с Николаем – вместе с ними стремились сделать Россию великой. С другой стороны, во все времена находились люди недовольные, и в данном случае на Сенатскую вышли те, кто был чем-то обижен, кто «не попал в генералы» в свои 25 лет, кто считал себя обделенным чинами и стремился именно к власти как таковой, не зная до поры, как к ней подступиться. Но вот образовалась двойственная ситуация с престолонаследием, и они решили: сейчас или никогда. Подняв на знамена идею о преобразованиях, эти люди решили взять власть в свои руки.

О каких же преобразованиях заявляли декабристы?

Известно, что и сам Александр 1 негативно относился к крепостному праву. Указание о подготовке отмены его было Императором уже дано, и даже проводились некие практические «эксперименты» в этом направлении. Но «загвоздка» состояла в незыблемости принципа частной собственности, а также значительных компенсациях при потере земли и других сопутствующих этому проблемах – тяжелых условиях финансового кризиса тех лет, в частности. Предпринять попытку заполнить возникший бы административный, фискальный, полицейский вакуум, – а все эти функции исполнял именно помещик, – было как минимум опасно. Изъятие этой «плашки» вполне могло привести к принципу «падающего домино».

Пестель, к слову, тоже понимал сложность решения вопроса – и в своей «Русской правде» предлагал ликвидировать дворянство как сословие, но, с другой стороны (парадоксально!), – при ликвидации крепостного права «никоим образом интересы сего дворянства не ущемлять». При этом, по Пестелю, надо было сделать так, чтобы обстановка в государстве оставалась контролируемой. Но как этого достичь? У Пестеля и здесь был ответ: нужно создать 50-тысячный жандармский корпус, который не допустит никаких волнений (на то время в империи имелся 5-ти тысячный корпус), причем следует увеличить ему жалование втрое. Откуда предполагалось получать на все это средства, если упраздняется помещик – гарант выплаты подушной подати, – неизвестно.

Люди, писавшие все эти прожекты, были в основном военными и мало задумывались о таких вопросах, как экономика, государственность. Им грезилась идеальная власть, которую они установят после победы, – справедливая, безгрешная, – а как все это осуществить, из планов декабристов, как утверждают историки, понять невозможно.

Им грезилась идеальная власть, которую они установят после победы, – справедливая, безгрешная

Методы же получения власти предлагались разные. Рылеев, который занимал должность правителя Российско-американской компании, предлагал не убивать Царскую семью (намерения такие озвучивались громогласно и без всякого стеснения, особенно в Южном обществе), а посадить на корабль и отправить в русские владения Американского континента – в Калифорнию или на Аляску. Конституция Муравьева ратовала за конституционный строй, «Русская правда» Пестеля выступала за жесткую диктатуру – нечто гораздо более радикальное, чем то, что существовало на тот момент в Российской империи. А главную программу свою Пестель раскрыл на допросе: «Все говорили, что революция не может начаться при жизни Александра Павловича, и что надо или смерть его обождать, или оную ускорить». Одним словом, мысли декабристов все время вились вокруг идеи цареубийства как основы своего успеха.

Но в 1825-м году скоропостижно скончался Император Александр 1, и, на радость заговорщикам, остро встал вопрос о престолонаследии. Гвардия, привыкшая на протяжении всего ⅩⅤⅡ века решать такие затруднения собственной волей, захотела и сейчас их решить. По ожиданиям народа, наследовать должен был Константин Павлович, второй по старшинству брат Александра, но он давно жил за границей в морганатическом браке, негласно отрекшись от претензий на престол. Так же негласно еще в 1823-м году особым Манифестом был назначен наследником престола следующий по старшинству брат – Николай Павлович. О существовании этого Манифеста не знал ни Константин, ни сам Николай, поскольку в завещании Александра 1 было указано: открыть эту тайну только в случае его смерти или подобных крайних обстоятельствах.

Смерть Александра I в Таганроге

Было, как видно, большой ошибкой скрывать отречение Константина практически в течение четверти века – когда, например, на каждом богослужении его поминали как наследника. Люди навыкли думать, что за Александром последует Константин, и были застигнуты врасплох, услышав, что престол наследует Николай.

Но теперь Константин отрекся уже официально, его письмо было доставлено в Петербург 12 декабря. Гвардия тем не менее считает всё это незаконным и призывает присягать именно Константину. Вывести войска к Сенату, чтобы не допустить присяги Николаю, – вот их задача. И, зная программы декабристов, нельзя исключать того, что их «победа» привела бы к самым катастрофическим для России последствиям.

Однако разгром восставших и последующее наказание породили, с одной стороны, красивую легенду о жертвенности благородных героев, а с другой – сама власть, испытав столь сильное потрясение, надолго оставила мысли о серьезных реформах – вплоть до царствования Александра Второго. А ведь не случись заговора, эти молодые люди через какое-то, совсем непродолжительное, время могли бы стать новой элитой государства, локомотивом положительных преобразований… Но, совершив вооруженный мятеж с целью добиться личного привилегированного положения при правителе, возведенном с их помощью на трон, погубили всё.

Кровь полилась – приняв решение во что бы то ни стало добиваться власти, они застрелили любимого армией генерала Милорадовича, героя наполеоновской войны, расстреляли офицеров, которые мешали им выйти из казарм на площадь, чтобы осуществить главное намерение: убить там Николая Павловича, а затем – всю его семью и верных приближенных. Так можно ли назвать этих людей светлыми и чистыми героями, вышедшими на мирный протест (каковым он именовался в советской историографии) и благородно жертвующими всем, что у них было, ради блага России?..

Николай знал о заговоре – 13 декабря он дает приказ начальнику Главного штаба Дибичу принять меры против заговорщиков в армии, сообщая ему при этом некоторые фамилии. В тот же день к 8 часам вечера вызваны члены Государственного Совета и составлен акт, где Николай Павлович именуется уже Императором. Решено также опубликовать Манифест с указанием воли Александра 1 и приложением письма Константина об отречении. Итак, Государственный Совет присягнул Николаю 1, – теперь была очередь за гвардией. Наступало 14 декабря.

Что же происходило в тот день на Сенатской площади? С раннего утра декабристы стали выводить туда свои полки, началась перекличка: «за Константина», «за Николая».

Уникальное явление: Император при этом сам вышел под пули, чтобы поговорить со своим народом и во всеуслышание огласить Манифест. В своих воспоминаниях он пишет:

«Тогда отрядил я роту Преображенского полка занять Исаакиевский мост, дабы отрезать сообщение с сей стороны с Васильевским островом и прикрыть фланг Конной гвардии. Сам же с прибывшим ко мне генерал-адъютантом Бенкендорфом выехал на площадь, чтобы рассмотреть положение мятежников. Меня встретили выстрелами».

Николай I перед строем лейб-гвардии Сапёрного батальона во дворе Зимнего дворца 14 декабря 1825 г.

Николай стоит перед рядами вооруженных людей, спрашивая: «А вы знаете содержание Манифеста?» И начинает зачитывать им текст. До последнего он старался провести Присягу мирно, потому что первое неповиновение началось еще на рассвете, в Лейб-гвардии конной артиллерии. Случилось это по причине дезинформации со стороны главарей восстания, которые уверяли солдат, что произошел захват власти и что на самом деле законный Император – это Константин, и нужно присягать ему.

Оно было быстро купировано, Императору доложили о случившемся. И что делает Николай Павлович – он говорит: «Я не хочу знать имен этих офицеров-зачинщиков». В силу этой его резолюции всех офицеров-мятежников исключили затем из списков следствия, хотя было установлено, что они тоже являлись членами тайного общества заговорщиков. То есть Николай всеми силами пытался избежать эксцессов.

14 декабря – день рубежный, имевший для России огромные последствия. Жертв было не так много, как рисовали затем легенды и мифы – эти три залпа из шести имеющихся на площади орудий не могли привести к каким-то колоссальным жертвам. В 1977-м году была найдена приватная записка Корсакова, который, неизвестно на чем основываясь, сообщает о тысячах и тысячах погибших, что и породило соответствующие мифы. А в 1988-м году историки-исследователи полностью это опровергли, назвав цифру не более чем полтораста погибших и пострадавших – с обеих сторон. Конкретно на площади погибших было 6 человек со стороны правительственных войск, включая генерала Милорадовича, и 33 человека убитыми, смертельно раненными и пропавшими без вести – со стороны мятежников.

Больше всех рисковал в тот день Император, открыто стоявший перед вооруженными войсками, половина из которых оказалась бунтовщиками

Но больше всех, пожалуй, рисковал в тот день сам Император, открыто стоявший перед вооруженными войсками, половина из которых оказалась бунтовщиками. Справедливости ради нужно сказать, что жизнь его была сохранена благодаря тем же, довольно спонтанно вышедшим на Сенатскую площадь мятежникам, не имевшим определенного руководства. Восстание было организованно впопыхах, действия мало скоординированы – внезапная кончина Александра спутала карты давно готовящегося заговора.

Впоследствии сами заговорщики не могли точно объяснить, какой же план имелся на 14 декабря. Ведь уже было известно, что получено отречение Константина, что Сенат присягнул Николаю, то есть политические цели были теперь недостижимы. И, несмотря на это, декабристы все еще намеревались двигать войска за город, ждать там Константина, – сами следователи изумлялось столь невнятному, сумбурному плану восстания.

Надо помнить, что три четверти декабристов были довольно еще молодыми людьми, в наполеоновских войнах участия, конечно, не принимавшими. Все события уже, как говорится, произошли, но молодежь жаждала героических подвигов, на которые они «не успели». Они жаловались, что не получают «густых эполет» старших офицеров, а успех в восстании, обеспечение императорского трона Константину, как они думали, гарантировало им быстрое продвижение по службе.

Почему прозвучали роковые залпы из орудий, и был ли у Николая другой выход, кроме как произвести эти три выстрела? Приближалась ночь, и если бы мятежные части оставались на площади, то столица оказалась бы в их полной власти. Включились бы деклассированные элементы, которые и так уже швыряли палками и булыжниками в верных Императору солдат, то есть начался бы полный хаос. О чем писал потом и Жуковский:

«Что, если бы прошло еще полчаса? Ночь бы наступила, и город остался бы жертвою 3000 вооруженных солдат, из которых половина были пьяные. В ту минуту я с ужасом подумал, что судьба России на волоске, что ее существование через минуту может зависеть от толпы бешеных солдат и черни, предводимых несколькими безумцами».

Забегая на 10 лет вперед, можно вспомнить Калишские маневры, где была опасность покушения на Императора со стороны польских террористов. Он пишет тогда первое свое завещание сыну Александру, в котором есть такие строки:

«В случае, если что-то случится при твоем восшествии на престол, подобное декабрьским событиям, – тотчас садись на коня и являйся туда, куда долг твой велит. По мере возможности старайся решать без пролития крови, но если не удастся, мятежников не щади, потому как жертвами немногих спасаешь Россию».

Что было бы, добейся декабристы своего? Один адмирал пишет в своих мемуарах: «Если бы эти мальчики пришли к власти, они бы залили Россию кровью». Сам Пестель прямо заявлял, что необходимо сразу же установить диктатуру, убив для начала всю Царскую семью – включая женщин и детей...

Многих образованных людей того времени отталкивали такие установки – нужно вспомнить того же Пушкина, который в какой-то момент отошел от декабристов. В неопубликованной главе «Капитанской дочки» есть слова, позволяющие нам понять его отношение к подобному:

«Люди, которые замышляют у нас перевороты, – или молоды, или не знают своего народа, или люди жестокосердные, для которых чужая головушка – полушка, да и своя шейка – копейка».

Его «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» – о том же. Похожие мысли о декабристах есть и у Тютчева:

Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена,
И ваша память для потомства,
Как труп в земле, схоронена.

Николай Карамзин:

«Вот нелепая трагедия наших безумных либералистов. Дай Бог, чтобы истинных злодеев нашлось между ними не так много. Солдаты были только жертвой обмана. Иногда прекрасный день начинается бурею. Да будет так и в новом царствовании!»

Пушкин и Бенкендорф. Художник: А. Китаев

Что касается Пушкина, то в более зрелые свои годы он писал о Николае как выдающемся Государе, который «бодро, честно правит нами», а под своим «Пророком» ставит дату «8 сентября» – день, когда был принят Николаем 1 в Чудовом дворце Кремля. Это должно нам говорить о многом, ведь известно, что дата у Пушкина не всегда обозначала день написания – она могла свидетельствовать совсем о другом.

Так кто же такие декабристы? В силу страданий, перенесенных на каторге и в ссылках, декабристы в глазах общественности, которая мало понимала, что же на самом деле произошло, стали практически мучениками, и когда в коронацию Александра II была объявлена амнистия и их начали возвращать обратно, их встречали как героев. Хотя сами декабристы – это известно из мемуаров – не очень-то понимали, почему все ими так восторгаются. Тот же Анненков и другие чувствовали замешательство и смущение от почестей, с какими их встречали. А в силу того, что у «команды» нового правителя возникает порой соблазн завоевать симпатии как можно большей массы населения, отнеся все ужасы и трагедии к прошлому правлению, то и появляется это определение декабристов как невинных мучеников «николаевской эпохи», теперь, наконец, оправданных.

Есть также мнение, что именно из-за повешения, как события шокирующего, они превратились в великих страдальцев, миф о которых переходил потом из десятилетия в десятилетие. Можно заметить, что многие цареубийцы становились «мучениками» и символами – особенно если убить самодержавного правителя им не удавалось. Декабристы стали безусловными героями в глазах тех, кто всегда недоволен властью, какой бы она ни была. Они заложили революционные идеи, которые потом воспевали и Герцен, и Огарев, поклявшиеся на Воробьевых Горах бороться с самодержавием; подняли затем на свой щит Керенский и Ленин – оба считали себя прямыми продолжателями дела декабристов. И мы знаем, как развивалась дальше наша история. То есть влияние декабристов оказалось фундаментальным, несмотря на провал восстания.

В том числе их трагическая судьба, достойное поведение в ссылке, тесные контакты с творческой средой, подвиг самопожертвования их жен – все это вылилось в красочный эпос, и в этой сияющей легенде потерялась суть изначальных событий. Их во многом оторванный от реальности, сильно приукрашенный образ вдохновлял единомышленников и сочувствующих, но вопрос о благородстве целей как был, так и остается более чем спорным.

Материалы взяты из дискуссии известных историков Людмилы Сахаровой, Александра Кибовского, Олега Айрапетова, состоявшейся в рамках тематической телепередачи Вячеслава Никонова (ученого, писателя, государственного и политического деятеля), высказываний сценариста фильма «Союз спасения» Никиты Высоцкого, других открытых источников.