Ответы Святейшего Патриарха Кирилла на вопросы в ходе встречи с педагогами общеобразовательных школ

9 декабря 2025 года в Москве состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с педагогическими работниками общеобразовательных организаций. Предстоятель Русской Православной Церкви ответил на вопросы собравшихся.

— Ваше Святейшество! В своем выступлении Вы сказали, что учитель становится проводником в мир национальной культурной традиции. Приходится слышать разные мнения об источниках этой традиции. Так, например, представители набирающей силу неоязыческой идеологии утверждают, что национальная культурная традиция своим основанием имеет то, что предшествовало христианству на Руси. Насколько справедливо это утверждение?

— Это заявление несправедливое, антинаучное, и вообще серьезно к таким вещам относиться невозможно. Византийская христианская культура была высочайшей культурой европейского мира, в то время как язычество — это первобытное проявление религиозного чувства, Богом вложенного в человека. Чувство присутствия Бога — это как чувство совести, как чувство прекрасного; вот так же вложено в человека и религиозное чувство. Конечно, оно может трансформироваться, как бывает и сейчас, в некие культы, иногда жестокие, кровавые. А в древности вследствие этой трансформации людям казалось, что будет лучше, если перед истуканом принести человеческую жертву. Вот так они и поступали.

В отличие от других религий, будь то христианство, иудаизм или ислам, предметом обожествления в язычестве является материальный субъект. Язычники не обращаются к небу, не обращаются к чему-то высшему — они обращаются к тому, что сами своими руками сделали. Это очень примитивный, соответствовавший тогдашнему уровню культурного развития человечества, способ установления связи с иным миром. Это не просто «пережиток прошлого», как говорили в советское время, — это некая архаика.

Возникает вопрос: почему же в современном обществе вновь возникает этот феномен? Прежде всего, вследствие внутреннего кризиса. В каком-то смысле, если духовно-нравственный кризис охватит всю цивилизацию, то все станут язычниками. Это истощение религиозного чувства, это помрачение религиозного сознания, связанное с тем, что религия не подкрепляется интеллектуальной составляющей.

Если обратиться к истории христианства, ко временам Византии: самыми выдающимися философами, самыми глубокими мыслителями были те, кто писал толкования на Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, те, кто писал святоотеческие труды. И мы называем их святыми отцами, потому что они по были не только героями мысли, но еще и святыми. Колоссальный интеллектуальный, культурный взлет Византии запечатлен и в таких шедеврах, как храмы, до сих пор частично сохранившиеся в современной Турции. Все это свидетельствует о том, что христианская религия содействовала огромному цивилизационному рывку.

Ну, а сейчас нам предлагают отказаться от всего этого и вернуться во времена, когда люди поклонялись истуканам, разного рода идолам. Не исключаю, что попытки возродить язычество исходят, в том числе, от не вполне адекватных людей. Потому что нельзя назвать адекватным человека, который предлагает нам поклоняться тому, во что люди верили тысячи лет назад и от чего они отказались, доказав правильность своего выбора всем последующим цивилизационным развитием. Может, нам и не стоило бы обо всем этом говорить, но поелику появляются люди, которые призывают поклоняться идолам, то можно объяснить это болезненным состоянием и просто посоветоваться с психиатрами. Но если человек сознательный, разумный проповедует такого рода «религию», то за этим могут скрываются вполне конкретные политические цели.

Ну, не может современный человек верить, что, поклоняясь дубу или камню, он получит какой-то ответ! Если же он об этом говорит, да еще и собирает адептов, значит, для чего-то ему это нужно. Чаще всего — для личного обогащения и для руководства группой людей, с определенными намерениями, в том числе политическими или экономическими.

Поэтому не следует гиперболизировать это явление и говорить, что какая-то опасность на нас надвигается — это все на уровне статистической погрешности. Но сам факт появления в XXI веке такого рода религиозных доктрин свидетельствует о том, что существуют люди, которые по разным причинам готовы использовать даже эпос и сказки, чтобы привлечь к себе единомышленников. Вот такое у меня отношение ко всему этому.

— Ваше Святейшество, тревожной тенденцией нашего времени является искажением норм речи, обилие ненормативной лексики, в том числе в школе. Мы как педагоги оказываемся в эпицентре этой проблемы. Каковы Ваши рекомендации нашему сообществу в преодолении этой беды?

— Это очень важный вопрос, спасибо, что он был задан. Ненормативная лексика — это тревожный сигнал.

В каких случаях человек использует ненормативную лексику? Обычно в ситуации конфликта, или в состоянии алкогольного опьянения, или в ситуации, когда нужно что-то выразить, даже положительные эмоции, — а словаря не хватает, то есть от интеллектуальной немощи. Несомненно, нужно с этим бороться, но также следует помнить, что использование ненормативной лексики — это ведь не проблема сегодняшнего дня. Более того, ненормативная лексика порой использовалась очень талантливыми людьми, но ведь талант — это не синоним добродетели.

История показывает: талантливейшие люди были злыми гениями. Талантливейшие люди начинали войны, истребляя других. Вот почему каждый талантливый человек должен помнить, что талант — не проходная карточка в рай и даже не проходная карточка к своему собственному счастью. Нет, кому больше дано, с того больше и спросится. Если у тебя большой талант, то это Божий дар, и главная задача — использовать этот дар во благо.

Если бы такое понимание соотношения таланта и ответственности было присуще значительной части талантливых людей, то, конечно, наш интеллектуальный пейзаж был бы несколько иным. И невозможно талантом оправдывать безобразие, оправдывать грех, оправдывать преступление.

Однажды, посещая одну из тюрем в Москве, я попросил начальника тюрьмы предоставить мне возможность встретиться с самыми опасными преступниками. Он ответил: «Вообще-то не полагается, но Вам я не могу отказать — при условии, что Вы будете в сопровождении нашего сотрудника». Мы зашли в помещение, за которым была клетка, а в ней заключенный. И вот он наклоняется ко мне и говорит: «Попросите, чтобы нас оставили наедине». Я поворачиваюсь и говорю: «Прошу Вас оставить нас наедине». Сотрудник сперва не согласился: «Это невозможно! Этот человек на все способен!», но в конце концов разрешил, под мою личную ответственность, и вышел из камеры.

И вы знаете, никогда в жизни я не принимал такой исповеди, какую принял от этого человека. Полное осознание той трагедии, источником которой был он сам; истинное покаяние, с перечислением всех кошмаров и ужасов, которые были в его жизни. А поскольку он был православным, крещеным, я не мог не совершить чин исповеди и не прочитать над ним разрешительную молитву, со словами «отпущаются тебе грехи». Эти слова его потрясли, и знаете, что он мне сказал? «Теперь мне безразлично — пускай будет пожизненный срок». То есть, его муки были связаны не с самим фактом пребывания в заключении, а с тем, что творилось в его душе. Потому что он понимал: эти кошмарные деяния, которые он совершил, никакой тюрьмой искупить невозможно.

Вот таким был наш разговор, и о чем это свидетельствует? Еще Тертуллиан, древний христианский богослов, сказал замечательные слова: «Душа человека по природе христианка». То есть мы рождаемся с душой, исполненной божественных ценностей. Но кто-то никак не развивает эти способности своей души, а кто-то и вовсе перестает о ней думать. Но сам факт, что даже преступник, убийца, которого никто за язык не тянул, стал каяться в своих прегрешениях, говорит о том, что Бог есть. Самое сильное доказательство бытия Божия — это человеческая совесть, потому что голос совести очень часто противоречит логике жизни. То, что говорил этот заключенный, стало для меня действительно великим свидетельством Божественного присутствия. Матерый преступник, убийца, понимая, что раскаяние никак не облегчит его судьбу, все равно кается перед священником во всем том, что совершил.

Это действительно нравственное доказательство бытия Божия. Философы доходили до этой же мысли, но, думаю, и для современного человека это самое важное, что нужно знать, — то, что вера связана напрямую с нашим нравственным чувством. И если мы ни во что не верим, это не интеллектуальный выбор — совсем нет! Иначе все ученые были бы атеистами, а все неученые — верующими, но ведь это не так. Я общаюсь с учеными, и большинство из них в Бога верит. Другое дело, что веру они воспринимают через призму своих знаний, но в основном это люди верующие. Как спросили одного выдающегося ученого, верит ли он в Бога, и он ответил: «Да, верю, но когда наблюдаю за жизнью простой бретонской крестьянки, я убеждаюсь, что моя вера ничто перед лицом веры этой женщины». То есть образование и религиозность не обязательно работают в связке — этим и объясняется тот факт, что есть ученые, которые в Бога не верят, как есть и большое число ученых верующих.

Но вера — это непременное условие человеческого спасения. Вот что нужно знать и ученым, и простым людям. А что такое спасение? Спасение — это счастье. Вера дает человеку возможность быть счастливым даже в самых страшных условиях его земной жизни. Вера открывает для человека врата вечности и дает возможность войти в Божественное Царство, о котором мы ничего не знаем, а только понимаем, что именно там откроется полнота человеческого бытия.

Вот почему мне кажется, что все эти темы, которые мы затрагиваем, в том числе связанные с образованием, наукой, искусством; когда мы их рассматриваем в религиозном контексте, то это очень полезные размышления, которые способны помочь человеку по-настоящему понять, что означает вера для его земной жизни и, скажу как священник, для жизни будущего века.