Иностранцы о России. Доброта, милосердие, искренность

Сестра милосердия

Русское крестьянство существенно миролюбивое и наименее империалистическое в мире.

Справедливо выразился Царь Иван Васильевич, что для русских на войне нужны шпоры, а для поляков — узда, так как он воочию убедился, что они не более обладают способностью к повиновению и перенесению невзгод, нежели страстью к сражениям.

Человечность, отзывчивость и то сочувствие радостям и страданиям вообще присущи душе славянина. Эта душа менее всего подвержена вспышкам грубого эгоизма, столь свойственного германской расе, или кичливой аффектации, столь характерной для романской. Отзывчивость и сочувствие славянина к чужому доходит до самозабвения, до полного пренебрежения своим «я». Это можно ясно установить по общему характеру культурного развития в России, как в значительной степени и других народностей славянского племени.

Отношение к японцам коммодора Перри и тактика русского посла Путятина были диаметрально противоположны. Русский посол, уважая древние законы Японии, старался словами убедить японцев. Коммодор Перри с самого начала пытался угрозами напугать японцев и готов был в крайнем случае даже прибегнуть к вооруженной силе.

Русские любят более мир, чем войну, и говорят: это, конечно, должно быть, сумасшествие — бросить свою собственную землю, ехать в другие земли, терпеть там нужду, насилие и, наконец, дать себя убить.

Если бы Господь не предуготовил нам некоего русского по имени Косму, бывшего золотых дел мастером у Императора и очень им любимого, который оказал нам кой в чем поддержку, мы, как полагаем, умерли бы, если бы Господь не оказал нам помощи через кого-нибудь другого.

Когда мы прибыли в свое помещение, пристав через нашего переводчика просил послов о прощении за грубость к ним во время въезда, ссылаясь на то, что сделано это было не по собственному почину.

Трижды в год Цари из милосердия некоторых осужденных выпускают из тюрьмы на свободу. В первый раз к Пасхе выпускают дюжину, потом к Рождеству Христову еще двенадцать и столько же ко дню рождения самого Царя. Те перед освобождением клянутся на кресте, что больше не будут совершать преступлений. В ночь перед Пасхой Великий Князь сам обходит тюрьмы и целует сидящих там обвиняемых. Это же делают царские принцессы со всем двором, и тоже ночью.

Если бы русские знали свою силу, никто не мог бы бороться с ними, а от их соседей остались бы только кой-какие остатки.

Весь день Великой пятницы они проводят в плаче и молитве, на нее они имеют обыкновение выпускать одного заключенного, наподобие Варравы.

(Беглецы от поляков) единодушно решили явиться к настоятелю и сказать, что они вполне готовы отправиться в Москву к Царю всея Руси, если только их не будут там держать как пленников и они там не пропадут вместе с женами и детьми. Настоятелю очень понравились эти речи, и он стал их всячески ободрять, чтобы они спокойно ехали, ничего не опасаясь и не боясь, поклялся им своим Богом, приложившись к кресту, что им не будет никакого зла, а, наоборот, ждут их великие милости и многие блага.

Наша артиллерия была взята в плен в битве под Тарутиным, артиллеристы обезоружены и уведены. В тот же вечер захватившие их казаки, празднуя победу, вздумали закончить день, радостный для них и горький для нас, национальными танцами, причем, разумеется, выпивка не была забыта. Сердца их размягчились, они захотели всех сделать участниками веселья, радости, вспомнили о своих пленных и пригласили их принять участие в веселье. Наши бедные артиллеристы сначала воспользовались этим предложением, как отдыхом от своей смертельной усталости, но потом мало-помалу под впечатлением дружеского обращения присоединились к танцам и приняли искреннее участие в них. Казакам это так понравилось, что они совсем разнежились, и когда обоюдная дружба дошла до высшей точки, французы наши оделись в полную форму, взяли оружие и после самых сердечных рукопожатий, объятий и поцелуев расстались с казаками, их отпустили домой.

А вот как обращались французы с нашими пленными:

«В Можайске оказалось более 10 000 раненых русских, размещенных в домах и церквах, все они были безжалостно изгнаны, на их койках были размещены раненые французы. Эта мера стоила жизни несчастным русским, все они умерли в страшных мучениях».

Везде с французскими пленными обращались очень добродушно и даже хорошо. На каждого пленного, при даровой квартире и отоплении, отпускалось по 50 коп. на офицера и по 15 коп. на солдата. Те из пленных, которые знали какое-либо мастерство или обладали каким-либо талантом, очень ценились и зарабатывали хорошие деньги.

Затем перешли к вопросу о пленных. Московиты просили, чтобы оба государя свободно отпустили всех. Королевские послы протестовали и говорили, что это дело может совершиться только так: то есть солдат должен обмениваться на солдата, отряд на отряд, воевода на воеводу. Если останется кто-либо сверх этого, их выкупать за деньги или менять на тех ливонцев, которые находятся в Москве. Тогда московиты сказали: кровь христианскую не выкупают за деньги.

«Камрад, — сказал он (Петр I), — от всего сердца прощаю вам то, в чем вы, быть может, передо мною виноваты, но и вы должны простить меня, если я в чем-либо провинился пред вами, и более про то не вспоминать».

Русский переживает мир не из «я», а из «мы».

Сколь братским является обычай называть друг друга не по титулам и званиям, а по имени и отчеству! Это признак подлинного и внутреннего демократизма.

В Унгени я заметил часового, караулившего двух турецких пленных. У меня были пироги с говядиной, и я предложил часовому. Думая, что у меня только один пирог, он отказался и предложил мне дать его турку, который, по его мнению, был голоднее, чем он. Когда турок, получив пирог, начал молиться, то часовой, обратясь к другим своим товарищам, шепотом проговорил: «Тише, молчите, турка молится». Все замолчали.

Немногие армяне, уцелевшие от погромов, ссылки, искали спасения в других странах. 300 тысяч человек, в том числе множество сирот, приютила и обогрела Россия, где были созданы комитеты помощи беженцам из Западной Армении. И благодаря братскому участию русского народа, кавказских армян и других народов России, беженцы были спасены от голодной смерти.

Русские прежде всего заботятся о налаживании нормальной жизни города и об обеспечении населения продовольствием. Вы знаете, меня тронуло это мероприятие русского командования. Я уже дважды плакал в присутствии своих детей.

После опубликования новых норм (питания жителям взятого Берлина) все врачи находились в возбужденном состоянии и просто торжествовали. Мы не ожидали такого великодушия к немецкому народу, который заслуживает наказания за тот вред, который он причинил русским.

Одной из таких совместных акций стало обращение к берлинскому сенату, в котором выражается настоятельная просьба сохранить в столице объединенной Германии площадь и улицу имени Берзарина. Свою нелегкую деятельность на посту военного коменданта освобожденного Берлина этот человек начал с приказов об обеспечении немецкого населения продовольствием и строжайшем наказании за мародерство и насилие.

Я внимательно изучала распоряжения немецких оккупационных властей в Белоруссии, но не нашла там ничего подобного.

(Русские) искренни и сообщительны о своих собственных делах, даже самых интимных, до такой степени, что нам трудно вообразить.

(Русский народ) один из всех европейцев обладает непосредственным отношением к душе своего ближнего. Поэтому среди русских легко завязываются знакомства: через час кажется, что они были знакомы чуть ли не всю жизнь.

Меня всегда удивляла жажда общения, которую русские проявляют в поездах, встретившись со случайными людьми. Так было в тот раз, так было на протяжении многих лет, когда мне пришлось поездить по Советскому Союзу. Как только поезд трогался, иностранец, привыкший к недоверчивости и сдержанности официальных лиц этой страны, вдруг видел, как тает лед подозрительности. Может быть, это происходит потому, что поездка по железной дороге обычно длится долго — таковы уж пространства России — и у пассажиров вырабатывается привычка рассматривать себя чуть ли не путешественниками, которые не могут обойтись без новых встреч, без новых знакомых, без общения.

Благочестивое стремление к осуществлению своего идеала есть признак великой будущности русских крестьян. Искренность отношения к своей вере и искренность чувств у русских есть выдающаяся черта среди других наций Европы. Подобная искренность является принадлежностью не одних только крестьян, но все русские имеют таковую.