Особенности религиозной жизни советского Казахстана в 1930 – 1950-е годы. Монашеские общины. Часть V

Отец Севастиан

От 27 октября 1943 года мы находим документ: группа верующих подает заявление в Городской Совет с просьбой разрешить открыть дом для исполнения христианский обрядов.

Просим разрешит нам избрат церковный Совет для ходатайства назначит Председателя церковного совета. И для ходатайства об открытии дома для испольнения Православно Христианских обрядов. Сделат Ваше уважение к нам. Так как Правительство пришло к удовлетворений просбу служителей Христианской Церкви в лице Товарища Сталина разрешил собрат Патриарха Московского и Святейший Синод. Но мы просим не отказат и нам сделать Ваше разрешение. В том и просим.

В селе Б-Михайловке на площади имеется свободное помещение бывший Сель(?)… Просим разрешит нам и мы отремонтируем ево своим трудо и можно испольнят православно-христианские обряды.

Просим Вашего разрешения тов. Председатель.

адрес С. Б-Михайловка Нижняя ул. дом А.А. Калайды, или Красной армии д.№11.

27/X-43 г.»^[1]

Не получив ясного ответа, верующие через год вновь обращаются к председателю обл. исполкома.

Просим Вас тов. Председател войти в наше положение и удовлетворит нашу прозбу разрешит нам открыт Церков в с Б-Михайловке. Так как наш труд и средства уложены нами и мы желаем по Вашему разрешению приступит к таковой ремонту. Она совершено может совсем разрушится. И в настоящее время во многих местах уже служат, исполняют свои религиозные обряды  <…> Но, мы живем в глуши, степной полосе. Но мы никак знат не можем по какому положению наша прозба почти из 17 июля 1943 <…> Сердце сжимается от жалости что мы уложили свой труд и средства. С нас потребовали в ноябре 1943 <…> в Гор. совете найти священника и представить такового. Мы и предложение исполнили. Священник есть. У него имеются Документы на право служения от Патриарха Московского и Всея России Сергия. Копию снесли в Гор. совет, но наше дело не подвигается. Говорят что послано, но это дело еще в ноябре было указано и ево нет. Но мы обращаемся к Вам тов. Председатель как служителю нашего Советского Союза разрешит нам избрат как Уполномоченных по всем видам хлопотам и по ремонту Церкви или Церковный совет избрат и для ходатайства пред Епархией о снабжении необходимых церковных предметов потому что бывшие скрыты и не знаем где они. Просим нас уведомить Ваши результаты. О чем будем к Вам благосклонны. Ждем Вашего к нам результата.

Связаны ли эти прошения с преп. Севастианом, точно сказать нельзя. Тем более, что во втором ходатайстве упоминается о документе от патриарха Сергия (Страгородского), подтверждающем право служения. Мог ли такой документ быть у преп. Севастиана – маловероятно.

Можно предположить, что это инициатива самих верующих, о которой преп. Севастиан знал, но которой не руководил. Пробный камень на реакцию местных органов власти. На основе архивного документа, можем точно сказать, что верующие подают заявление о регистрации общины, с благословения преп. Севастиана, в ноябре 1946 года. (ГАКО. Ф. 1364. Оп. 1а. Д. 4. Л. 22)

В это же время верующие Большой Михайловки, минуя местные инстанции, пишут письмо на имя Председателя Совета по делам Православной Церкви, тов. Карпова, с просьбой зарегистрировать православные общины по Карагандинской области и передать верующим храм.

Для нас верующих бесконечно радостно знать, что по городам и селам СССР открываются храмы для совершения богослужения, за что мы бесконечно благодарны Нашему Советскому Правительству и особенно лично тов. Сталину, вождю и руководителю Советского Союза. Но не то у нас в Караганде. Верующих православных в Караганде много тысяч человек. В Караганде (поселок Б.Михайловка) есть храм, закрытый в 1930 году. В данное время по городу имеется несколько священников, совершающих богослужение или поочередно в квартирах верующих или в специальных небольших домиках, не могущих вмещать всех желающих помолиться в большие праздники.

Верующие неоднократно обращались в Облисполком и в Горсовет с просьбой об освобождении здания храма из-под радиоузла, помещающегося в здании храма, нам все обещают освободить здание храма. Но пока все то остается только обещанием. И это, не смотря на то, что от СНК Каз. ССР было предложение Облисполкому об удовлетворении данной просьбы верующих. Обращались верующие в Облисполком также о регистрации и оформлении церковных общин, но так же безрезультатно.

Почему, мы группа верующих, православных, от лица всех православно верующих г. Караганда обращаемся в Вам с убедительной и горячей просьбой срочно дать категорическое распоряжение Председателю Карагандинскому Облисполкому тов. Серикбаеву и Председателю Горсовета т. Костенко о немедленном безоговорочном освобождении здания храма из-под радиоузла со всеми относящимися к храму пристройками для совершения богослужения и об регистрации и оформлении всех церковных общин по городу и по области.

Просим дать именно категорическое распоряжение, а не просто предложение каковое опять не будет выполнено, мы, верующие православные, признающие патриарха Алексея, в основном шахтеры многие из нас были на фронте, получили награды, а остававшиеся в тылу самоотверженно трудились для фронта. Мы, верующие, не мало собрали и собираем средств на красный крест. Неужели мы не заслужили того, чтобы удовлетворит наши законные требования в отношении удовлетворения наших религиозных потребностей?

Мы выражаем полную уверенность, что Вы не откажетесь удовлетворить нашу просьбу, за что мы будем бесконечно благодарны,  и будем всегда возносить свои молитвы за Вас.

Одновременно они обращаются в Алма-Ату к Уполномоченному по делам РПЦ в Казахстане тов. Вахменину. На что  17 ноября 1947 года в Карагандинский облисполком пришло распоряжение: «Запретить священнику Севастиану Фомину службы в самовольно открытом храме».^[4] Отказ мотивируется тем, что в городе: «имеется официально действующий молитвенный дом; где верующие могут отправлять свои религиозные нужды».^[5]

В это же время в Караганде (Кировский район) открывается первый храм. Поэтому отказ властей, считавших невозможным открытие двух приходов в одно время в одном городе, вполне объясним. Историю легализации новооткрытого прихода излагает о.Владимир (Холодков) в заявлении на имя Уполномоченного по делам РПЦ Вахменина от 13 июля 1946 г.: «Так как главным средством содержания общины являются добровольные пожертвования верующих, что может быть только при наличии церковного совета и действующего храма, решили подыскать и оборудовать временный, предполагая на собранные деньги построить новый».^[6]

17 июня 1946 года было подано заявление на осмотр помещения. Приехавшая комиссия осмотрела здание, но акт об осмотре на месте составлен не был, лишь через месяц община получает ответ: «Помещение слишком низкое, душное, темное и тесное. Здесь же ютятся жильцы. Нет никакого пространства между зданием и окрестными постройками».^[7]

19 июля 1946 г., в препроводительной бумаге на имя уполномоченного при карагандинском  облисполкоме, члены общины указали на несоответствие содержания этого акта истине: «Потолки доходили до 2,5 метров от пола, площадь достаточно велика, никаких других жильцов там нет».^[8] Помощник уполномоченного при облисполкоме Прибытков и председатель Горсовета Костенко обещали приехать, и разобраться на месте, но не приезжали и обещанную комиссию не выслали. О.Владимир и члены общины  в своем заявлении Уполномоченному по делам РПЦ в Казахстане настоятельно просят открыть и зарегистрировать храм.

На этом заявлении «лежит» резолюция Вахменина – «товарищу Прибыткову, проверить путем выезда на место и оформить в соответствии с законом (роспись)» 16-VIII-1946 г. После этого дело о регистрации ускорилось и 6 ноября 1946 г. Совет по делам РПЦ при Сов. Мин. СССР постановил разрешить открытие молитвенного дома в г. Караганде по ул. 1-Литейный проезд, дом 25/2».^[9] Настоятелем был утвержден священник Владимир Холодков, и в Караганде сложилась следующая картина:

«Примечание: Священник Федор в Осокаровке до служения не допущен Райсоветом, как спецпереселенец 7-го поселка. А священник Пофсанов используется как ночной сторож ларька.

Кроме вышеуказанных есть: игумен Компанейска Пармен Яковлевич, проживающий в пос. Компанейском, Набережная 22 и иеромонах Кищенко Антоний, проживающий в Б.Михайловке, 2-я Западная №32 – оба на приходах не состоят – помогают настоятелям по месту своего жительства.

Благочинный священник Владимир Холодков».^[10]

К приходу, которым руководил преп. Севастиан, примыкал район Нового города, район Мелькомбината, Федоровского пласта, Михайловской железнодорожной станции, районы Сарани, Дубовки, 10 кирзаводов, район Новостройки, районы пяти угольных разрезов, несколько шахт и прочее. Всего 20 пунктов с населением в 160 тысяч человек.

Повторные заявления в Алма-Ату к Уполномоченному по делам РПЦ с просьбой об открытии молитвенного дома направлялись и в 1948 году. Не получив удовлетворительного ответа, преп. Севастиан обращается с ходатайством к архиеп. Алма-Атинскому Николаю и военному комиссару Карагандинского областного военкомата полковнику Гончарову.

Еще в 1948 году нами было возбуждено ходатайство о регистрации нашей общины, но до сих пор этот вопрос остается неразрешенным.

Поэтому от имени всех подобных нам родителей пострадавших на Отечественной войне Б.Михайловской православной общины, обращаемся к Вам с покорнейшей просьбой, оказать нам своим содействием в следующем:

1. Зарегистрировать нашу общину как самостоятельную единицу, согласно существующих законоположений.

2. Если же регистрация нашей общины как самостоятельной единицы, по каким-либо причинам не может быть пока произведена, тогда мы просим утвердить нашу общину как филиал зарегистрированного Кировского молитвенного дома.

3. Впредь же до окончательного разрешения этих вопросов мы просим разрешения совершать в нашем молитвенном доме все церковные требы, а не по домам.

Для нас старых людей единственное утешение помолиться за своих погибших на войне сынов, но нас лишают и этой возможности. Почему мы родители пострадавших детей и решили обратиться к Вам тов. Полковнику как представителю военных сил СССР, надеясь у Вас найти защиту.

По сведению в Облисполкоме у тов. Ткаченко (уполномоченного по делам религиозного культа) в настоящее время должно состояться совещание, где будет поставлен вопрос о нашей общине, почему мы убедительно просим Вас тов. Полковник, если можно поставить и поддержать пред тов. Ткаченко данную просьбу.

Мы выражаем надежду, что Вы самым серьезным и настойчивым образом поддержите нашу просьбу, где мы будем Вам глубоко благодарны и признательны. Прилагаем в дополнение к нашему заявлению.

К сему родители пострадавших на Отечественной войне:

Необходимость регистрации нашей общины объясняется следующим:

1. Наша община фактически уже существует 5 лет, а потому уже должна быть зарегистрирована.

2. В Б.Михайловке с 1912 года существует храм, единственный в г. Караганде, здание которого теперь под радиоузлом.

3. Отдаленность от Кировского молитвенного дома основной массы верующих обслуживаемых нашей общиной. (От 12 до 30 км). Необходимость идти пешком от 5 и более км. Наличие зимой буранов и заносов. Основная же масса посещающих богослужение это престарелые, слабые и больные старики и старушки, в основном большинство являющихся родителями пострадавших на Отечественной войне детей. Посещение отдаленного Кировского молитвенного дома для такой основной массы верующих фактически почти невозможно.

4. Большое наличие и разбросанность отдаленных населенных пунктов, верующие коих обращаются за требами к священнику Б.Михайловки, а именно: Б.Михайловка, Новый город, Мелькомбинат, Новостройки, 5 кирпичных заводов, 5 карразрезов, Дубовка, Волынка, Сарань, шахта 1-ая, 37 и 38, всего 20 пунктов. Последнее обстоятельство издает огромные трудности для верующих при выполнении треб по домам. Обращающимся к нашему священнику иногда приходится разыскивать его чуть ли не по всему Ленинскому району. Приезжают или приходят к священнику на квартиру для требы, а он в это время совершает на дому требу, а его уже оттуда увезли куда-либо для совершения требы и т.д. Такое положение с выполнением треб по домам вызывает совершенную необходимость совершать требы в молитвенном доме, впредь до регистрации  или утверждения нашей общины в качестве точки Кировского молитвенного дома.

5. Ведь если в некоторых городах СССР, с меньшим населением, чем в одном нашем Ленинском районе имеется по 2-3 церкви действующих и в данное время, но неужели недопустимо иметь в Ленинском районе, хотя один молитвенный дом.

6. Да ведь один Кировский молитвенный дом не в состоянии вмещать всех молящихся со всей Караганды в значительные праздники, ведь для этого нужен огромный собор, вмещающий от 5 до 10 тысяч человек, не говоря уже о великих праздниках.

7. Разбросанность и распыленность отдельных населенных пунктов г. Караганды вызывает необходимость иметь несколько молитвенных домов в г. Караганде».^[11]

В итоге местные власти разрешили исполнять преп. Севастиану требы в арендованном молитвенном доме. Но в 1951 году, по причине «наличия молитвенного дома в Кировском районе г. Караганды»^[12], в Большой Михайловке молитвенный дом был окончательно закрыт. Конечно, эта причина была формальной, и в сложившейся ситуации, чтобы помочь преп. Севастиану, духовенство Кировского района официально отказывается перед управлением Епархией от верующих прихода Большой Михайловки и не выступает против открытия храма. С негодованием члены двадцатки писали о том, что «до сих пор» (15 июня 1953 г.) не получили легального существования: «Кому нужно такое нелепое состояние? Где разумное основание держать нас в таком ложном положении? где же свобода совести и религиозного исповедания?»^[13] Недовольны были и роптали на двадцатку остальные члены общины.

Советский Союз славится на весь мир проведением в жизнь своего народа всех свобод, в том числе свободы совести и религиозного культа, на основе Великой Сталинской Конституции.

Притеснений в этом смысле у нас нет и быть не может.

Поэтому считаем простым недоразумением вне нашей воли или какой-нибудь неувязкой с нашей стороны то тяжелое положение православных верующих Ленинского района г. Караганды, которые в течении пятилетки (с 1948 г.) не могут добиться разрешения открытия своего молитвенного дома и ни как не могут оформить, зарегистрировать двадцатку Б-Михайловской религиозной общины Ленинского района гор. Караганды.

Дело об этом с ходатайством об «организационной двадцатке» со списком верующих учредителей религиозной общины по установленной форме лежит в Карагандинском Облисполкоме, возможно в группе отказных ходатайств.

Между тем верующие, коих объединяет наша религиозная община, в основной массе – престарелые, немощные и больные родители шахтеров и рабочих других предприятий, многие из коих потеряли на фронте Отечественной войны своих сыновей и братьев, ждут утешения и внимания Советской власти через открытие храма или молитвенного дома, чтобы иметь возможность открыто и всенародно провозглашать «вечную память» погибшим близким людям, молитвенно желать «многая лета» живым и, наконец, удовлетворять свои религиозные потребности. Но нам не разрешают этого.

Народ видит все это и думает, что мы лишены свободы религиозного исповедания, а все верующие волнуются и негодуют на нас представителей организационной двадцатки за то, что мы не сумели до сих пор оформить, зарегистрировать свою двадцатку и получить разрешение на совершение церковных служб в своем молитвенном деле.

Ст. 124 Великой Сталинской Конституции со всей определенностью гласит: «Свобода отправления религиозных культов признается за всеми гражданами». Это статья основного закона, как и все другие статьи, не допускают ни какого уклонения или кривотолка и подлежит точному выполнению в пределах фактической возможности. В данном случае в действительной обстановке этого дела нет никаких фактических препятствий или каких-либо законных оснований к лишению огромного числа верующих г. Караганды свободы совести, свободы религиозного исповедания.

Во первых, наша Больше-Михайловская религиозная община объединяет верующих всего Ленинского района с населением 160000 человек. В других местах на такое количество жителей функционирует не менее 3-х больших храмов, у нас ни одного.

Лишать прав столь огромное число неповинных людей, возбуждать их недовольство без всякой государственной необходимости является делом нецелесообразным,  а нарушение при этом Советской Конституции – совершенно недопустимым.

Во вторых, Ленинский район имел специальный храм, закрытый еще в 1928 году, после чего церковные службы непрерывно и невозбранно производились сначала по домам (по приглашению), а потом в молитвенном арендованном доме с 1946 по 1951 год, когда его закрыли по неведомым причинам, со ссылкой на наличие молитвенного дома за 18 километров в Кировском районе г. Караганды.

Теперь в Ленинском районе нет ни храма, ни молитвенного дома, хотя число верующих с ростом населения увеличилось вдвое, с момента регистрации и открытия Кировского молитвенного дома.

Лишение этих прав удовлетворения своих религиозных нужд становится не выносимым в настоящий момент, когда приближается наш великий праздник Пасхи.

В третьих, молитвенный дом в Кировском районе, имеющем вдвое большее население, не вмещает и малой доли своих верующих, в особенности в большие праздники, и совершенно недоступен для верующих Ленинского района, объединяемы нашей религиозной общиной. Духовенство Кировского молитвенного дома официально отказалось перед Управлением Епархий от обслуживания верующих нашего района и не возражает против открытия нашего молитвенного дома.

Не может в самом деле один молитвенный дом (а не храм) обслуживать всю Караганду, насчитывающую теперь свыше полмиллиона душ. На такое число населения надо не менее 5 храмов.

Надо еще учесть и расстояние в 18 км., которое отделяет наш молитвенный дом от Кировского и с этой стороны он  не доступен для нас в зимнею стужу, в летнею жару, в ветреную погоду, в особенности для престарелых шахтеров.

Все это доказывает, что открытие нашего молитвенного дома и регистрация нашей религиозной общины, является настоятельной необходимостью.

Отказ в этом нельзя ничем оправдать.

В четвертых – наша православная религиозная община не требует ничего от государства и от местной власти. Не добивается даже обязательной передачи ей бывшего здания церкви, так как оно занято общественно-государственным учреждениями, которые мы, как граждане страны Советов, поддерживаем не за страх, но за совесть.

Мы имеем в аренде свой молитвенный дом, бездействующий с 1951 года, храним все культовое оборудование и обстановку и в дальнейшем берем на себя ремонт, охрану и оплату этого строения, а при необходимости будем просить государственно-строительные органы о расширении молитвенного дома или о построении нового здания за свой счет.

В пятых – наша религиозная община фактически все время живет и действует явочным порядком. Список организационной двадцатки, составленный по известной форме давно представлен в район, а также в Карагандинский Облисполком. Церковные службы производились в разных частных домах по приглашению.

Это продолжалось с весны 1951 года и до настоящего времени, и никаких недоразумений и возражений со стороны местной власти за все это время не было. Однако, наша двадцатка до сих пор не зарегистрирована и наша община не получала легального существования. Кому нужно такое нелепое положение? Где разумное основание держать нас и далее в таком ложном положении? Где же свобода совести и религиозного исповедания?

Религиозная свобода оправдала себя в мировом масштабе и не заслуживает притеснения в краевом масштабе.

Просьбу верующих получает также и Святейший Патриарх Алексий I. Архиеп. Николай (Могилевский) сопроводил ее письмом:

«Ваше Святейшество!

Прилагая при сем заявление верующих с. Большой Михайловки (Караганда) на мое имя, усердно прошу Вас сделать что можно по этой слезнице. С моей стороны было для них сделано все, но безрезультатно. Надежда только на Ваше Святейшество. Материал на регистрацию, законно оформленный ими, представлен давно. Открытие прихода в Большой Михайловке диктуется крайней необходимостью. Помогите!

Ходатайствует об открытии храма и еп. Питирим (Нечаев). В итоге, постановлением Сов. Мин. СССР от 17 февраля 1955 года, община села Большой Михайловки была зарегистрирована.

Таким образом, историю общины преп. Севастиана можно условно разделить на несколько периодов, которые менялись в зависимости от проводимой политики государства в отношении к Церкви.

I. 1928 – 1933 гг. община существует в форме «домашнего» монастыря.

II. 1939 – 1942 (43) гг. «нелегальная» община.

III. 1943 – 1946 гг. переходный период. Расширение общины. Формирование вокруг нее прихода.

IV. 1946 – 1955 гг. период легализации.

Продолжение следует...