Значение богословских сочинений А.С. Хомякова и Вл. Соловьева

""В издательстве Сретенского монастыря готовится к выходу в свет богословский труд протоиерея П.В. Гнедича "Догмат искупления в русской богословской науке (1893–1944)". Книга предназначена в первую очередь для студентов и преподавателей духовных семинарий и академий. Предлагаем нашим читателям познакомиться с отрывком из этой книги.

***

"Алексей
Алексей Степанович Хомяков
Но кроме богословия «академического» необходимо отметить независимые от него опыты богословствования, без чего последующее развитие и выправление русской богословской науки было бы понято недостаточно: богословие славянофилов (в частности А.С. Хомякова) и Владимира Соловьева.

Нет нужды говорить о значении А.С. Хомякова для русской духовной культуры или повторять многочисленные и разнообразные отзывы о его богословских сочинениях и рассматривать достоинство этих отзывов. Достаточно только заметить, что влияние богословских идей Хомякова несомненно, и попытаться определить, в чем заключалось это влияние на ту область богословия (сотериология), изучение которой составляет основную тему настоящего исследования.

В этом отношении значение имеют не столько его непо­средственные высказывания об искуплении[1], сколько сам метод его богословствования, его беспощадный критический анализ основных начал богословия схоластического.

«Новый метод»[2] Хомякова заключался в жизненности его богословия, в связи его с духовным опытом: «Учение живет, а жизнь учит». Этот метод и обращение к отцам Церкви привели Хомякова к заключению о ложности основных начал западного христианства — «юридического» понимания взаимоотношений Бога и человека и рационально-схоластического направления в богословии.

Отрицательное отношение к западному богословию Хомяков распространял и на заимствованное с Запада, усвоившее его метод русское «школьное» богословие, в первую очередь на труды митрополита Макария, «которого можно считать завершением прежней школьной науки»[3].

Богословские сочинения Хомякова «встревожили», новый метод «смутил» многих «академических богословов» — его современников, вызвал у них ряд «опасений»[4]. Однако метод и основы богословия Хомякова были признаны и усвоены в богословии периода последующего. Можно неодинаково определять степень влияния Хомякова (и вообще славянофилов), но влияние это несомненно и его можно рассматривать как проявление преемственности в развитии русского богословия и русской религиозной мысли.

Не меньшее значение в этом развитии имели и богословские идеи другого светского богослова-философа — Владимира Сергеевича Соловьева. Но, в отличие от Хомякова, с его отдельными глубокими, но отрывочными высказываниями, Соловьев был прежде всего систематиком, стремившимся философски «оправдать веру отцов, возведя ее на новую ступень разумного сознания»[5].

Автор наиболее серьезного исследования о философии Владимира Соловьева, Евгений Трубецкой, приходит к заключению, что «в идее Богочеловечества сплетаются воедино все нити мысли Соловьева. Она составляет центр всего его учения философского и религиозного». И «в его учении о рождении Божественного Слова, об искуплении и вообще о деле Христовом сосредотачивается и облекается в наиболее яркую форму то великое, вечное и вместе новое, что ему дано было высказать»[6].

Но это утверждение следует в известной степени ограничить, признав такую высокую ценность лишь за отдельными идеями, положенными в основу и последовательно развиваемыми в систематическом изложении: о свободе в отношениях Бога к человеку и человека к Богу и о единстве человечества[7].

Здесь также «заключается точка отправления того глубоко религиозного, и вместе с тем совершенно оригинального, учения об искуплении, которое Соловьев противопоставляет традиционному средневековому воз­зрению... Грех разделил человечество и всю нашу вселенную на враждующие между собой части. Дело Христово на земле именно и заключается в восстановлении единства и целости распавшегося универсального организма, во всеобщем исцелении»[8]. Христос преодолевает грех как начало разделения и гибели.

Если таково содержание и цель «дела Христова», то у Соловьева же находится и ответ на вопрос — почему же для достижения этой цели избран не другой какой-либо способ, а мучительный процесс историче­ского развития, завершающийся крестной смертью воплощенного Богочеловека? «Ответ на этот вопрос весь заключается в одном слове, выражающем нечто такое, без чего не могут быть мыслимы ни Бог, ни природа [включающая человечество], — это слово свобода»[9].

Но при попытке даже самого сжатого изложения этой части учения Соловьева нельзя не отметить, что им, по-видимому, недостаточно ясно сознавалось значение крестной смерти Христовой в деле спасения человече­ства, ее, если можно так назвать, главного, центрального положения[10]. Это обстоятельство тем более заставляет относиться с осторожностью к концепции Соловьева в целом.

Но само обращение в истолковании искупления от средневекового латинского воззрения (требования примирения действий противоположных свойств Божества) к человечеству, нуждающемуся в Божественной помощи для своего исцеления, и понятия свободы и единства человеческого рода действительно были самым ценным в изложении Соловьева и оказали несомненное влияние на последующие опыты истолкования догмата искупления в русской богословской науке[11].

Но и эти идеи связывать с именем Владимира Соловьева следует не потому, что они были им открыты или созданы, а потому, что они были соединены им в стройную систему; не потому даже, что они им были впервые высказаны в русской богословской науке, но оттого, что через него они получили здесь широкое распространение[12].

В системе епископа Сильвестра, в «Словах» митрополита Филарета, у Хомякова и Вл. Соловьева уже высказаны были те основные положения, которые давали возможность более глубокого понимания учения об искуплении. Но эти положения и идеи почти не проникали в русскую духовную школу, в высшую и особенно в среднюю, и потому «юридическое» истолкование искупления по системе и руководству митрополита Макария оставалось здесь наиболее  распространенным и общепринятым к концу XIX столетия.


[1]См.: Хомяков А.С. Собр. соч. М., 1900. Т. 2. С. 118–119, 215–218. Эти краткие замечания были не раз систематизированы (см.: Завитневич В. А.С. Хомяков. Т. 2. С. 114–148; Смирнов Е., свящ. Славянофилы и их учение в отношении к богословской науке // Странник. 1877. Т. 1. С. 386–387), но, к сожалению, исследователи, по выражению В. Завитневича, «ставили себе задачею опыт восполнения недостающих частей его системы» и много прибавили того, что искажает основную мысль автора (в том числе и сам Завитневич).

[2]Выражение проф. Санкт-Петербургской духовной академии Н. Барсова.

[3]Никольский П. Письма о русском богословии. С. 86.

[4]Там же. С. 18 и др.; Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. С. 274–284; Завитневич В. А.С. Хомяков. Т. 1. Кн. 1. С. 36–41.

[5]Волжский А. Проблема зла у Вл. Соловьева // Вопросы религии. 1906. № 1. С. 224.

[6]Трубецкой Е. Миросозерцание Вл. Соловьева: В 2 т. М., 1913. Т. 1. С. 325, 414. Автор, будучи в известной степени учеником Соловьева, сумел критически отнестись к его системе. Эпиграфом своего исследования он выбрал следующие слова ап. Павла: ты еже сееши, не оживет, аще не умрет (1 Кор 15, 36), относя их к учению Соловьева и видя ценное не в нем самом, а в том развитии религиозной мысли в России, началом которого явились религиозно-философские сочинения Соловьева. Новыми отдельные идеи Соловьева можно считать только потому, что они ранее не высказывались в русской религиозной философии, а не потому, что они вообще не были известны христианскому богословию.

[7]Идея единства человечества выражалась Соловьевым неодинаково, в том числе и в понятиях «София», «мировая душа», неприемлемых для православного сознания, и, может быть, вообще не нашла у него правильного выражения. Например: «Под первым Адамом натуральным разумеется не отдельное только лицо наряду с другими лицами, а всеединая Личность, заключающая в себе все природное человечество» (Соловьев Вл. Чтения о Богочеловечестве // Соч. Т. 3. С. 151). См. об этом в исследовании Е. Трубецкого (Цит. соч. Т. 1. Гл. 9–11 Т. 2. Гл. 23); в цит. статье Волжского и др.

[8]Трубецкой Е. Миросозерцание Вл. Соловьева. Т. 1. С. 408. Ср.: «Эта [“юридическая”] теория, как известно, с особенной тонкостью обработанная Ансельмом Кентерберийским... не совсем лишена верного смысла, но этот смысл совершенно заслонен в ней такими грубыми и недостойными представлениями о Божестве и Его отношениях к миру и человеку, какие равно противны философскому разумению и истинно христианскому чувству. Поистине дело Христово не есть юридическая фикция, казуистическое решение невозможной тяжбы, — оно есть действительный подвиг, реальная борьба и победа над злым началом. Второй Адам родился на земле не для совершения формально­юридического процесса, а для реального спасения человечества, для действительного избавления его из-под власти злой силы, для откровения в нем на деле Царства Божия» (Соловьев Вл. Чтения о Богочеловечестве. С. 151–152).

[9]Там же. С. 135. См. об этом в указ. статье Волжского (особенно с. 236–240), у Трубецкого (Цит. соч. Т. 1, указ. главы) и др.

[10]Главное значение Соловьев видит в преодолении искушений, оставляя за смертью значение лишь довершения этого подвига, нужное для чувственной природы: «Духовный подвиг — преодоление внутреннего искушения — должен быть довершен подвигом плоти, то есть чувственной души, претерпением страданий и смерти... Злое начало, внутренне побежденное самоотвержением воли, не допущенное в центр существа человеческого, еще сохраняет свою власть над его периферией — над чувственной природой, а эта последняя могла быть избавлена от него также только через процесс самоотрицания — страдание и смерть» и т. д. (Соловьев Вл. Чтения о Богочеловечестве. С. 158). Может быть, полезно было бы здесь сравнение со взглядами митрополита Антония (Храповицкого) и проф. Тареева.

[11]Такое признание отнюдь не предопределяет какой-либо оценки всей системы религиозно-философских воззрений Соловьева. Эта оценка может быть верно определена ранее приведенным эпиграфом к исследованию Е. Трубецкого.

     Вл. Соловьев искал синтеза в создании христианской философии, но «в том и было основное и роковое противоречие Соловьева, что он пытался строить церковный синтез из нецерковного опыта» (Флоровский Г., прот. Пути рус­ского богословия. С. 315). «Он хотел рационализировать иррациональное» (Волжский А. Проблема зла у Вл. Соловьева. С. 245–246). Наиболее серьезно и критически рассмотрена система Соловьева в исследовании Трубецкого.

     В трудах Соловьева, как и в его личности, было много двойственного. Двойственным было и его влияние. Указывая на ценное значение отдельных развитых им идей и положений, нельзя не упомянуть и о развитии отрицательной части его воззрений, например, у отца С. Булгакова.

[12]Наконец, может быть, не лишним было бы назвать еще одно имя писателя, пытавшегося богословствовать несмотря на свою полную неподготовленность для этого и неосведомленность, — Л.Н. Толстого. Значение имеет не достоинство его «Критики догматического богословия» и заключенного в нем «юридического» учения об искуплении, критики, заимствованной от Штрауса, исходящей от «мужицкого (кулацкого) здравого смысла», но то влияние, которое оказывала эта книга на известные круги русского общества. «Л. Тол­стой, — справедливо замечает П. Никольский, — избрал книгу митрополита Макария как образец православного учения; в этом была его крупная ошибка, но для осмеяния Церкви этот прием оказался подходящим» (Никольский П. Письма о русском богословии. С. 63).

     Прот. П. Светлов старался отнестись к Толстому более снисходительно, но значение толстовской критики догматики митрополита Макария определяется им почти так же: «Л. Толстой имел несчастье знакомиться с догматическим учением Церкви вообще и об искуплении в частности по руководству Макария» (Светлов П., прот. Идея Царства Божия. 1905. С. 264).

 

Купить эту книгу можно будет
 

 

Протоиерей Петр Гнедич

23 января 2007 г.

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×