В 1999 году в московском Сретенском монастыре была открыта духовная школа – Сретенское высшее православное училище, преобразованное затем в духовную семинарию. О выборе жизненного пути и о годах, проведенных в стенах семинарии, рассказывают преподаватели и студенты СДС.
 |
| Диакон Павел Миронов |
Я мечтал поступить в Московскую духовную семинарию, но на момент окончания школы мне не было 18 лет (а именно с такого возраста брали в МДС). И я пошел учиться в Свято-Тихоновский богословский институт, на богословско-пастырский факультет. Но после второго курса, в 2000 году, твердо решил поступать в Сретенское училище, чтобы не только теоретически, но и практически пройти духовную школу становления, чему немало способствовали совместное обучение с братией Сретенского монастыря, а также прохождение послушаний, а главное – литургическая жизнь.
Мы были всего лишь вторым набором в нашей духовной школе. Поэтому атмосфера была неофициальной, теплой, практически домашней. С каким трогательным вниманием насельники обители обустраивали нам кельи, собирали мебель, делали все, чтобы мы чувствовали себя как дома! И так, рука об руку, вместе радуясь и печалясь, жили мы в монастыре почти три года – только после этого москвичи получили возможность переехать домой. Конечно, время, проведенное в монастыре, я вспоминаю с большой радостью, поскольку это была самая настоящая житейская и духовная школа.
Разумеется, чрезвычайно знаменательным для меня стал момент поступления в Сретенское училище. Мы с другом немного припозднились с подачей прошений, в результате сдавали экзамен отдельно от всех остальных абитуриентов. Тогда архимандрит Тихон (Шевкунов) – наш дорогой ректор, сказал нам: «Ничего, последние станут первыми». Имелось в виду и наше нелепое опоздание, и не вполне удачные ответы.
Вообще, в период нашего обучения отец Тихон всегда был открыт для непосредственного общения с воспитанниками духовной школы. А самое важное – то, что мы имели возможность еженедельно исповедоваться у него и получать духовное руководство. Стоишь в алтаре храма, ждешь своей очереди на исповедь, волнуешься, трепещешь, вспоминая свои грехи, а отец Тихон примет с такой любовью, с отеческим пониманием, что сразу страх проходит, и ты понимаешь, что рядом с тобой любящий наставник. Такие эпизоды не забываются…
Пример служения отца ректора, братии, пение хора невольно заставляли стремиться к такому же благоговейному отношению к службе. Отец Тихон прививал нам богослужебную дисциплину. Он мог простить погрешности в занятиях, учебе. Но за нерадение, формальное отношение к Божественной литургии, сознательное непослушание взыскивал очень строго. При этом прощал, по Евангелию, до седмижды семидесяти раз, если видел, что человек искренне раскаивается. После бывало, даже люди, казавшиеся неисправимыми, обличаемые совестью, менялись в лучшую сторону.
От отца Тихона мы учились трудолюбию, а также бережному отношению к земле. Господь сподобил нас проходить летнюю практику в монастырском скиту в Рязанской области. Послушания у нас были самые разнообразные: и урожай собирали, и строили, и на ферме дежурили, и, конечно, участвовали в службах.
Мы жили полноценной монастырской жизнью. Для меня было огромной, ни с чем несравнимой радостью вставать ночью на чтение Псалтири с поминанием имен из синодиков. Выходишь ночью из кельи, тихо ступаешь по монастырским дорожкам – и попадаешь в полумрак храма Сретения иконы Божией Матери. Незабываемое ощущение! Затем, в 6.30 – братский молебен. Такой режим, совпадающий с ритмом обители, очень дисциплинировал.
Еще вспоминается день, когда нас благословили на ношение подрясников. Этим было засвидетельствовано, что на нас возлагается особая надежда – как на будущих священнослужителей. В этот торжественный момент одновременно чувствовались и волнение, и радость.
А день, когда нас, пятикурсников, постригли в чтецы, поставив на первую ступень священнослужения, масштабностью сложных впечатлений никогда не сотрется из моей памяти. Совершал хиротесию архиепископ Орехово-Зуевский Алексий, который в своем напутственном слове подчеркнул, что мы теперь клирики и должны ответственно подходить к своему служению, с непротиворечивым пониманием того, что вверяет нам Церковь.
Хочется сказать, что семинария дала нам тот фундамент, на котором мы смогли в дальнейшем построить свое служение Церкви. Наша духовная школа привила нам правильное понимание церковной жизни. Особо я ощутил благодатные плоды семинарского воспитания с принятием сана. Появилась потребность совершенно другого – в первую очередь более внимательного – подхода и к службе, и ко всей своей жизни. Я начал понимать, что не только в храме я должен быть священнослужителем, но и в общении с близкими, друзьями, людьми, которые встречаются на моем пути, я обязан свидетельствовать о высоте своего сана. Во много раз возросла степень ответственности за свои слова, поступки. Я чувствую, что нужно постоянно себя дисциплинировать, держать себя в непрестанной готовности трудиться и достойно нести свое служение.
