Библия, изложенная для семейного чтения.
Откровение святого Иоанна Богослова

Миниатюра Апокалипсиса. Чудовский перевод 1638 г.

Обращения к семи Церквам Асийским

Распространение Евангелия к концу апостольского века не только не ослабевало, но принимало все большие размеры. Семь Церквей, названных по именам важнейших городов, в которых апостол Павел первый положил им основание, находились, однако же, в опасном состоянии среди соблазнов, искушений и великих испытаний, которым они подвергались со стороны гонителей и лжеучителей. Вслед за первыми порывами рвения верующих последовало охлаждение, вследствие которого выявились и небрежность, и некоторые уклонения, между тем как именно в такое время следовало напрягать все силы для развития и утверждения того, что было посеяно и установлено апостолами. Преждевременно было предаваться покою, когда гонимым требовались усиленные утешения, малодушным — ободрение и подкрепление надеждой павших духом. В борьбе испытывались силы, приобреталась опытность и должно было превозмочь убеждение, что победа в конце концов не может оставаться на стороне злых сил, так как торжество принадлежит Христу и Его последователям — во времени и в вечности.

Среди изгнания и в оковах, под ударами мечей гонителей, при свете кровавых факелов в саду Нерона — вот где провидел Иоанн, осененный откровением свыше, светлое будущее на отдаленном горизонте жизни в вечности…

Церковь Ефесская пребывала еще сильною; в ней не терпелись еще ни порочные, ни лжеапостолы, но она ослабела уже в прежнем своем рвении, «оставила первую любовь свою», в ней было «хорошо, что (она ненавидела) дела Николаитов^[1]», но этого было недостаточно; нужно было, чтобы Ангел ее, в лице ее епископа, ответственного за всех пасомых им, покаялся, возвратился в первоначальное благодатное настроение, «творил прежние дела». Иначе же угрожал Господь «сдвинуть светильник ее с места его». (Апок. 2, 4–6)

Церковь Смирнская скорбела; наступало время преследования ее; для детей ее изготавливались уже оковы. Но пусть они пребывают верными до смерти, и тогда даруется им «венец жизни».(Апок. 2, 10)

Церковь Пергамская. «И Ангелу Пергамской церкви напиши, — слышался голос во время откровения, бывшего Иоанну, — знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа». Из этих слов к преемнику святого Антипы, прославившего Церковь своим мученичеством, видно, что он был предан смерти как борец за веру Христову. Но среди той же Церкви допускалось действовать беспрепятственно николаитам и лжеучителям; по этому поводу и относятся к «Ангелу» (или епископу Церкви) слова «покайся» и напоминание, что спасется только «побеждающий» в борьбе со злыми силами.(Апок. 2, 12–13; см. 2, 16–17)

Церковь Фиатирская преуспела в вере, терпении и добрых делах, но кто же та Иезавель, называющая себя пророчицей, которой «Ангелом» попускается «учить и вводить в заблуждение рабов Господних, любодействовать и есть идоложертвенное?» «Я дал ей время покаяться, но она не покаялась», — слышится в Откровении, и вместе с тем угроза, что будет она подвергнута великой скорби и с нею единомышленники ее, «если не покаются в делах своих».(Апок. 2, 20–22)

Не объясняется, кто была эта новая Иезавель, но, может быть, это была какая-нибудь знатная и влиятельная, между тем пустая и тщеславная женщина, которая содействовала успехам еретиков и лжеучителей?

Церковь Сардийская навлекла на себя еще более грозные укоры ее «Ангелу» (в лице ее епископа); но виновными признаются те христиане, которые «носят это имя, будто живы, но они мертвы». «Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся, — предостерегает голос. — Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя. Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих, и будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны. Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его».(Апок. 3, 1, 3–5)

К «Ангелу Филадельфийской церкви» относятся только похвалы и ободрения: поелику «ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле. Держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего. Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон; и напишу на нем имя Бога Моего и имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего, и имя Мое новое».(Апок. 3, 10–12)

Церковь Лаодикийская находилась в состоянии, требовавшем сильного исправления, и обращается к «Ангелу» ее Говорящий в Откровении: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: “я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды”; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть».

«Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною. Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его».(Апок. 3, 15–21)

Видение Господа на престоле славы

И далее, как бы отходя от настоящих дней и под наитием Божественного вдохновения, святой апостол Иоанн устремляется в глубину отдаленных времен и созерцает дальнейшие судьбы Церкви, нераздельные с торжеством чад ее в Царстве их Небесного Отца.

«После сего я взглянул, — продолжает повествовать о величественном зрелище, представившемся его орлиному взору, апостол Иоанн, — и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего.

И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду. И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы. И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих; и перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобное тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему^[2].

И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет.

И когда животные воздают славу и честь и благодарение Сидящему на престоле, Живущему во веки веков, тогда двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Ему, и полагают венцы свои перед престолом, говоря: достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено». (Апок. 4, 1–11)